«Иешуа Машиах!» – первый Символ веры

 

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

ЦЕРКОВЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

Фрагмент лекции 22 марта 2017 г. в рамках лектория «Щедрая среда» в поддержку радио «Град Петров»

Текст – Ольга Качаева

Часть 1 – по ссылке

Часть 2

СКАЧАТЬ ВИДЕО

 

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев):

Итак, Павел – Церкви Фессалоникийской в Боге Отце и в Господе Иисусе Христе…

Это очень важно. Это первое в истории свидетельство об одном из самых древних христианских исповеданий веры. Дело в том, что Церковь объединялась богослужением. А во время богослужения основную роль играло исповедание веры. Так, как во время нашей Литургии, во время нашего церковного богослужения. Что основное, если не считать сам момент Причастия? Пение псалмов? Да нет. Пойте эти или те псалмы. Но ведь не в этом суть богослужения. А в чем? В Символе веры. «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы!» «Отца и Сына и Святого Духа». И далее следует: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца…» Вот, исповедание. Это центр, начало Евхаристии верных, Литургии верных. Но ведь это же не с Марса, не с потолка упало. Это все имело свое основание в Древней Церкви. Вот в Древней Церкви именно это исповедание было. Конечно, не Никео-Цареградский Символ веры, который мы поем или читаем, он появился только в 4 веке…

 

Слово «исповедание» означает громкое произнесение.

 

И вот подумаем. Если людей объединяла единая вера (эта вера должна была быть выражена в каких-то словах, это называется исповедание веры, то есть громко, слово исповедание означает громкое произнесение), какое было первое исповедание Церкви? Первая вера. Совершенно верно: Иисус Христос. Именно это было первое исповедание. За него люди страдали и могли, если не на крест пойти, то быть побитыми камнями. Сурово. Суд Линча мог состояться. Иисус Христос – что это означает? Христос – это греческое слово означает «намазанный». Когда это елей или миро, это уже сверхторжественное что-то, то можно перевести «помазанный», но буквально-то само по себе слово означает «намазанный». Конечно, еврейское Машиах (то, что по-гречески Мессия). Но они имели в виду «помазанный елеем», помазанный от Бога, от Духа Святого и т.д. То есть это Мессия, ожидаемый Царь. Ведь помните, за что распяли Иисуса Христа? Что там было написано на дощечке? Иисус Назарянин, Царь Иудейский. Это самозванец. Царя в Иудею мог назначить только Римский сенат. А это мятежник, самозванец. Естественно, его надо распять. Его и распяли. Самозванцев было много. Чуть ли не каждый год в Иерусалиме или в других местах Палестины появлялись люди, которые объявляли себя Христами, то есть Мессиями. Иногда это были сумасшедшие, иногда обманщики, всякие там люди были.

 

«Иешуа Машиах!» – первый Символ веры.

 

Так вот, первое исповедание после Воскресения Иисуса Христа и явления Его апостолам было в том, что Мессия, Христос, есть этот Иешуа из Назарета, Иисус Христос. А почему именно Он? А почему не тот, а почему не этот? Многие ведь себя называли Христами. Надо было доказывать. Вот миссия Церкви состояла в доказательствах того, что именно Иисус есть Мессия. Явления, рассказы о воскресении и т.д. Это было первое исповедание. И Иерусалимская Церковь, иерусалимские общины, самые первые христианские общины, о которых рассказывает нам Книга Деяний во 2-й и последующих главах. Какие-то общины в Галилее, на родине Иисуса Христа. Вот они собирались вместе и громко исповедовали: «Иешуа Машиах!» «Иисус Христос!» Мы сейчас: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя…». Но тогда было просто: «Иисус Христос!». Иногда говорили «Иисус из Назарета Христос!».

Но это исповедание ровным счетом ничего не говорило общинам, которые образовывал апостол Павел. Будь то в Галатии, будь то на Кипре, будь то в Ефесе, будь то в Филиппах, будь то в Фессалоники, будь то в Коринфе. Какой смысл каким-нибудь фессалоникийцам или коринфянам говорить: «Соберитесь, соберитесь! Во имя Иисуса Христа!»? Для греческого уха это звучало так: «Мы собрались во имя Иисуса намазанного». Чем намазанного, зачем намазанного? Испачканный Он, что ли? Это непонятно грекам. Конечно, люди иногда мазали себя. Например, спортсмены во время тренировок мазали себя маслом или в гигиенических целых намазывались. Но так – в восточном смысле, помазание на царство, на пророчество, на священство… ни в Греции, ни в Риме, вообще нигде в мире, кроме Ближнего Востока, не было. Египет – там фараонов поливали маслом. Палестина – у евреев пророков поливали. Вавилон. Вот где. Но ни в Греции, ни в Риме такого не было! Для них «Христос» – ничего не означало! Просто прозвище какое-то и всё. Странное немножечко, но что там – с Востока много чего приходит странного. Поэтому нужно было другое исповедание. И оно пришло.

Пришло исповедание, объединяющее новую экклесию, новую Церковь. И об этом нам рассказывает Послание к Филиппийцам, 2-я глава с 6-го по 11-й стих. Так называемый «гимн Иисусу Христу». Самый знаменитый гимн Иисусу Христу в Новом Завете, которому посвящены десятки всяких диссертаций.

Апостол Павел здесь пишет: Он (т.е. Иисус), будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя быв послушным даже до смерти, смерти крестной. Посему и Бог превознес Его (не просто «вознес», а превознес, т.е. сверх вознес, выше всего, выше всех небес) и дал Ему имя выше всякого имени (а как вы думаете, чье имя выше всякого имени? Имя Божие, конечно, то, с чего и начинаются заповеди: «Не упоминай имени Господа Бога твоего всуе» и т.д.), дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал (т.е. провозгласил во время собрания) «Господь Иисус Христос!» (Флп.2:6-11). Вот это новое имя: Господь. Иисусу Христу было дано имя Господь. А, как известно, Господь – это имязаменитель имени Божиего. Имя Божие ведь нельзя произносить. Имя Божие нельзя произносить под страхом смертной казни. А как же читать написанное имя Божие? В синагоге раввин читает Тору, а там ему десять раз попадается имя Божие, священная тетраграмма Й-Х-В-Х. Но произносить-то его нельзя. Вместо имени Божия произносилось еврейское слово Адонаи, по-гречески Кириос, по-латыни Dominus, по-славянски Господь (Господин). Это имя Божие. Вот это второе исповедание, которое объединяло людей во время богослужения. Исповедание «Господь Иисус Христос». И апостол Павел в 1-м Послании к Коринфянам пишет, что «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор.12:3). Это Дух Святой подсказывает ему такое исповедание. А для нас что сейчас? Ну подойдите к любому человеку на улице и скажите ему: «Иисус Господь». И он скажет: «Иисус Господь». Но ведь речь не об этом. Речь о церковных собраниях, в которых звучал Символ веры. Когда люди говорили: «Господь Иисус Христос», – это имело гораздо большее значение для любого человека в античном мире, чем сейчас для нас. Ну, Господь и Господь. Перекрестимся еще. И все. Ведь для еврея Господь (гр. Кириос) был заменитель имени Божия. Страшного, непроизносимого под страхом смертной казни имени Божия. Это был Бог. И это было важно. Вы же знаете, что никого нельзя назвать Богом кроме самого Бога. Так вот, Иисуса Христа называют Господь, то есть дают Ему имя выше всякого имени – Бог. Для язычников ведь тоже слово Господь в религиозном контексте означало очень-очень многое. Слово Кириос (господин) могло употребляться и в быту. И каждый день употребляется до сих пор. Господин Сидоров, господин Петров, везде кириос. Но в религиозном контексте господом называли только высшего бога или высших богов. К Зевсу, Юпитеру обращались словом господь. Аполлон в Дельфах – господь. Высшее божество. Дионис, все эти дионисии, игрища, пьянки жуткие шли под знаменем Диониса. Это господь. Но самое большое поклонение вызывал еще один бог. Он был невелик в мифологически религиозном смысле. Это Асклепий (лат. Эскулап). Можно сказать, божок, бог врачевства. Зевс слишком высоко на Олимпе, чего к нему обращаться. Можно, конечно, из уважения. А болеть-то каждый человек болеет. И когда у него что-то заболит, он бежит в храм Асклепия принести жертву. Все обращаются к Асклепию. Это излюбленный бог, великий бог. Хочется же поправиться всем. Поэтому и Асклепия называли господом. Позже и императоры велели называть себя господами (кириос). Так что для бывшего язычника кириос (господь) тоже означало божественное.

 

«Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым». Это Дух Святой подсказывает такое исповедание. А для нас что сейчас?

 

С другой стороны, возникает вопрос. Сейчас, даже начиная с самого конца 1-го века, мы как-то привыкли, после Иоанна Богослова, а уж тем более после Никейского Собора, после Вселенских Соборов, вот уже две тысячи лет почти, называть Иисуса Христа Богом. Мы говорим Сын Божий, подразумеваем Бог. Но апостол Павел еще так не говорил. Он же не говорил, что Иисус – это Бог, хотя называл Его Господом. А вот странно, правда? Вы нигде, нигде в Новом Завете не найдете, что Иисус – это Бог. Но ведь называют Его Господом. А это имя божественное. Как совместить эти вещи? Это очень тонко.

Вспомним, что Бога никто никогда не видел. И видеть Его невозможно. И никогда не увидят и не услышат. А с другой стороны, Библия нам постоянно говорит: и вот Бог явился тому-то и сказал ему то-то. Или, помните, Моисей идет по пустыне и видит куст — Неопалимая купина. И Бог обращается к нему: «Иди, выведи Мой народ из Египта». А Моисей спрашивает: «Как тебя звать?» И Бог называет ему Свое имя. Бог с ним говорит из куста. Как так? Значит, Моисей видит Бога как горящий куст? Значит, он слышит Его? Но нет, конечно. Иудейское богословие, конечно, ничего подобного и помыслить не могло. Что Моисей, будь то на горе Синай или в пустыне в Неопалимой купине, видел Бога. Нет! Бог общается с людьми через Своих посланников. Слово посланник или вестник по-гречески ангелос. Через Своих ангелов.

Ангелами могут быть кто угодно. Они могут являться человеку во сне в каком-нибудь виде. Могут являться в виде каких-то видений странных. А иногда даже в виде людей, которые говорят какие-то слова, которые человек воспринимает как божественные. А иногда даже стихи могут стать вестниками Божиими. Помните? «Творишь Ангелы Своя духи, и слуги Твоя пламень огненный». Помните такие слова? Ты (Бог) творишь своими вестниками духи, то есть ветры. Вот ветер налетел, и ты понимаешь, что это весть от Бога. А вот другой вестник, слуга – пламень огненный. Неопалимая купина. Человек видит огонь и понимает, что это весть от Бога. Все эти явления природные воспринимаются как вести от Бога. Ведь Бог присутствует везде. Может присутствовать и в ветре, и в облаке, и в солнце, и во тьме ночной, и где угодно. Только Его надо увидеть духовными очами. Не Бога, а весть от Него. Бог дает о Себе знать через ветер, через какие-то прекрасные явления природы. Вот вы выходите на берег моря и видите дивный закат. «Это же божественно!» — невольно говорите. Вы можете и не сказать таких слов. Но по спине у вас побегут мурашки, и вы почувствуете всем своим нутром, что это что-то сверх-, это что-то божественное. Точно также когда вы сидите в филармонии и слушаете музыку, например, Баха, у вас дух захватывает, дыхание прекращается. И вы говорите про себя: «Это божественно!» Ведь так? Бог говорит с нами через все, что угодно. Но можно и не услышать. Можно и не увидеть. Это уже зависит от того, каков человек.

 

Ангелами могут быть кто угодно. Они могут являться человеку во сне или встречаться в виде людей, которые говорят какие-то слова, которые человек воспринимает как божественные. А иногда даже стихи могут стать вестниками Божиими.

 

Все это по-еврейски называется кабод, то, что переводится на греческий язык словом докса, по латыни глория, по-славянски слава. Бог с нами говорит Своею Славою. Все, что мы можем назвать божественным, как видение Бога, слышание Бога, это Слава Божия.

Слава Божия может быть различна. Может быть аудиальная – гром прогремел, Слава Божия. Это явление, чувственное явление Бога. Энергия, то есть чувственное действие Бога на меня. Я говорю, что я слышу Бога. На самом деле я не Бога слышу, а Его действие на меня. В этом вся разница, в этом все иудейское богословие. Бога никто никогда не видел. Мы видим и слышим только Славу Божию, то есть Его действие на нас.

Слава Божия в Писании чаще всего зрительная, не аудиальная, а визуальная.  Вот огонь, куст несгораемый – удивительно! Или скиния и над ней языки пламени. Это значит, там присутствует Бог. А над скинией – Слава Божия. Или внутри скинии Святая Святых, а там Ковчег Завета и над Ковчегом крышка с изображениями Херувимов, между херувимами – Слава Божия. Сияние. Ты можешь увидеть, можешь не увидеть, но знай – там присутствует Бог, и это – Слава Божия.

И когда в Евангелии у Иоанна говорится, что Иисус являет нам Славу Божию, то это значит «в Иисусе присутствует Бог», «через Иисуса действует Бог». И как Моисей слышал из куста имя Божие (это была Слава Божия), так же, глядя на Иисуса, мы можем ощущать присутствие Бога. И в этом смысле мы можем Иисуса называть Кириос.

Точно так же, например, Собор епископов собирается и происходит прославление новых святых. И мы читаем в церковной прессе, что вчера на Соборе епископов были прославлены такие-то святые.  Что это означает? Что все епископы вскочили и начали хлопать в ладоши и кричать: «Слава вам, святые, слава»? Прославлять их? Нет, конечно. «Прославить» значит признать в этих лицах присутствие Бога, Славу Божию.

И когда Павел здесь пишет, что всякий язык исповедует: Господь Иисус Христос – это было первое исповедание, которое объединяло Церковь в богослужении.

 

 

И самые ценные сведения о богослужении ранней Церкви мы находим именно у апостола Павла. Не надо идеализировать эту общинную жизнь первой Церкви. Нам всегда кажется, что раньше все было так прекрасно. Когда мы читаем 1-е Послание к Коринфянам, мы видим, что там было гораздо больше грехов, чем у современных христиан. Там и блуд, там и драки, там и споры, там и зависть, там и раздоры, там все, что угодно было. Почитайте. В историческом плане это одно из самых замечательных произведений по истории раннего христианства. Может быть, самое замечательное. Потому что из него, из каждой главы этого Послания мы узнаем о Церкви гораздо больше, чем из всего написанного за первые столетия. Церковь при всех своих недостатках, о которых я сейчас говорить не буду, понимает себя, прежде всего, как эсхатологическая община, которая собирается во имя Иисуса Христа Господа на богослужение и на празднование новой Пасхи. То, что мы сейчас называем воскресенье, воскресное богослужение, тогда это были так называемые евхаристические собрания, во время которых люди собирались, молились, исповедовали Иисуса и затем было Причастие. При этом вот что следует заметить. Существовали местные общины. Апостол Павел пишет, например: «церквам Галатийским» (Гал.1:2). То есть в этой провинции Галатии существовало много, несколько общин. Церквам в Ахайе, церквам в Македонии и т.д. Была местная община –  десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят человек. Но иногда Павел, и не только Павел, пишет о Церкви не в местном смысле, а о Церкви в универсальном смысле.

 

Под Церковью (экклесией) понимается и универсальная Церковь, и местная община. Причем местная община ничем не хуже огромной универсальной Церкви. И, наоборот, универсальная Церковь ничем не лучше какой-нибудь местной общины. Это свойство называется кафоличность.

 

Например, 1-е Послание к Коринфянам, 1-я глава. «Церкви Божией, находящейся (по-славянски – сущей) в Коринфе, освященным во Христе Иисусе, призванным святым…» (1 Кор.1:2). «Находящейся в Коринфе» – это неправильный перевод. «Сущей в Коринфе». То есть Церковь Божия – огромная, универсальная Церковь, не пятьдесят человек, а, может, уже несколько тысяч человек, которая существует, реализуется, актуализируется в Коринфе, а, может быть, и в другом месте. Под Церковью (экклесией) понимается и универсальная Церковь, и местная община. Причем местная община ничем не хуже огромной универсальной Церкви. И, наоборот, универсальная Церковь ничем не лучше какой-нибудь местной общины. Они идентичны. И то, и другое – это Церковь Божия.

Вот такое удивительное свойство (об этом пишет апостол Павел), когда Дух Святой наполняет и маленькую Церковь, и всю Церковь. Один и тот же Дух. Он не кусочками дается, а целиком и полностью наполняет и маленькую, и большую общину.

Это свойство, когда часть тождественна целому: представьте себе некое целое, состоящее из частей, из элементов А, B, С, D и т.д., когда любое А или B тождественно вот этому большому целому – это свойство называется кафоличность. У нас это слово переводится как «соборная», «Верую во единую, святую и соборную». Но это перевод не точный. Вот хорошо до революции Церковь называлась кафолической: Православная кафолическая Церковь. Не соборная, а именно кафолическая, без перевода.

Что такое кафоличность? Очень хорошо Хомяков это объясняет. Греческое слово кафоликос происходит от «ката олон» – «согласно целому». Когда каждая часть тождественна целому. Это то, что сказал Иисус Христос: «Где двое или трое соберутся во имя Мое, там Я среди них». Церковь – это не один человек. Это общество. Но для общества достаточно двоих. Это уже община. Это уже Церковь во всей ее полноте. Если они согласны.

А почему двое или трое? Это просто следует из иудейского закона о том, что истинное свидетельство может быть только свидетельством двоих, согласное свидетельство двоих – истинное. Если двое расходятся в своем свидетельстве, то суд не принимает такого свидетельства. Если они расходятся, то нужен третий. Поэтому и сказано «где двое или трое». Как минимум. Там уже полностью Христос среди них – Духом Святым, там полнота Духа Святого, полнота божественного присутствия. Двое – уже среди них Христос, они могут уже образовывать общину. И двое ничем не хуже, чем тысяча. Я иногда смотрю на эти огромные толпы… Скажем, в Риме во время какого-нибудь праздника или прославления какого-нибудь святого на площади святого Петра, где колоннада обнимает как руками эту огромную площадь и посредине находится обелиск, собираются тысячи, сотни тысяч, а если включить еще улицу, которая идет дальше к реке, наверное, и полмиллиона человек, потому что Папа показался в окне, белый дым пошел из трубы, и такой восторг охватывает всех. И журналисты и все кругом радуются. Собралось около ста тысяч человек. Вот это вера! Сто тысяч человек собралось! Да это же безумие. Это психоз толпы. Вот где двое собираются – там может быть истинная вера. А вовсе не обязательно там должно быть сто тысяч. Вот это интересно. Это свойство называется кафоличность. То есть, когда малое тождественно большому, целому. Вот такие разные понимания Церкви мы находим у апостола Павла в его Посланиях.

 

А почему двое или трое? Это просто следует из иудейского закона о том, что истинное свидетельство может быть только свидетельством двоих, согласное свидетельство двоих – истинное. Если двое расходятся в своем свидетельстве, то суд не принимает такого свидетельства. Если они расходятся, то нужен третий.

 

Конечно, очень много внимания уделяется конкретной жизни Церкви, которая проявляется в своем многообразии. Объединяет людей, с точки зрения апостола Павла, Святой Дух. Очень хорошо это выражено в Книге Деяний. Помните, Святой Дух нисходит в День Пятидесятницы и все исполняются Духа. Каждое дело христианина должно начинаться с призывания Святого Духа. Со Святым Духом к нам приходит Иисус Христос воскресший. Это понятно. Мы Его не видим. Мы же не видим Христа среди нас на Литургии, но «Христос среди нас» — говорится возле алтаря. И в алтаре люди целуют друг друга, и в церкви иногда прихожане целуют друг друга. «Возлюбим друг друга, Христос посреди нас». Это было основой собрания на так называемой Трапезе Господней. То, что мы сейчас называем Евхаристические собрания или Литургии. Собирались люди раз в неделю, как и заповедовал Иисус Христос согласно Евангелиям. И собирались столько, сколько их было, по домашним церквам. Тогда не было еще никаких специальных зданий. Были домашние собрания – собирались у более или менее состоятельных людей. Хотя Церковь состояла, как правило, из простых людей, иногда даже из рабов. Но были и состоятельные люди, весьма уважаемые, которые имели свои дома и могли собирать у себя христиан. Собирались для чего? А праздновать новую пасхальную трапезу. Для этого нужно было угощение. Была складчина. Люди приносили, кто что может. Одни – салатики какие-то, другие – мясную закуску, третьи – хлеб, четвертые – вино. И собирались. Богатенькие собирались первыми, бездельники, им не надо было работать. Из дома они могли принести много. А бедные, рабы должны были дожидаться конца рабочего дня, чтобы прийти на собрание. И приносить им было нечего. И приходили уже поздно. Вино выпито, все на столе уже съедено, опоздавшим – кости. Об этом пишет апостол Павел. Он очень негодует по этому поводу. Вы что же, говорит, дома не могли поесть. Почему вы унижаете тех, кто неимущий? Ну, раз не поели, второй раз не попили, им оставалось только Причастие. Кусочек хлеба и глоточек вина. И все. Эти – пьяные, а эти – голодные. Радуйтесь. Раз, второй, третий… И возникала зависть, раздражение, и некоторые уходили из Церкви. О таких вещах мы бы ничего не знали, если бы не Послания апостола Павла. Он нам много подобных вещей рассказывает о жизни ранней Церкви.

 

Нищенство – это очень плохо. Человек либо должен работать, либо Церковь должна ему помогать, чтобы он ни у кого ничего не клянчил по утрам, стоя с протянутой рукой.

 

Это были Трапезы Господни. А каждый из вас считает ее собственной трапезой, – пишет апостол Павел. А дело в том, что в Греции (речь идет о Коринфе) таков был обычай. Греки были не очень богатыми, это вам не римляне, которые жили на государственную пенсию, римским гражданам все давалось даром фактически. А грекам приходилось работать либо воровать. Во всяком случае, им не так-то просто доставалось то, что они имели. И у них был такой обычай. Собирались друзья на какую-нибудь попойку. Кстати, как по-гречески будет попойка? Симпозиум. Собирались когда-нибудь на симпозиум? У нас это переводится обычно так эвфемистичеки: «пир». Везде, где вы встречаете слово «пир», будь то в Евангелиях, будь то у Платона, помните, что там стоит слово «симпозиум», то есть выпивка, совместная выпивка: «сим-позиум». И вот когда люди собирались на такой пир, то это была большая радость для людей. Ни телевизоров, ни интернета, ни дискотек не было тогда. Собраться вместе за столом, поговорить о том, о сем, выпить, поесть. Считалось так: я принес вот столько-то, это мое, я первый это беру и ем, а что осталось, берите остальные. Каждый ел свое, прежде всего. Таков обычай был. И вот Павел об этом и пишет. Вы приходите на Трапезу Господню, а ведете себя так, как будто это не Господня Трапеза, а ваша собственная. А что значит Господня Трапеза? Это значит, что хозяин за трапезой, за праздничным столом – Господь Иисус Христос. Мы Его не видим. Он тайно среди нас присутствует в виде благодати Святого Духа. И в виде знамения Своего присутствия, как Он заповедал, дается Агнец. Но не агнец заколотый –  животное, а хлеб, как Тело Христово, видимый знак Его присутствия. И разливается, распивается по глоточку вино, которым всегда заключался завет, договор. Всякий договор, всякий союз всегда сопровождался возлиянием вина. Вот и здесь: вино – чаша Нового Завета. Это было таинственно все, невидимо, но было. А таинственность, тайна по-гречески будет мистерион – Таинство. Так что Христос среди нас присутствует в Таинстве как мистерион. Но все тайное когда-то станет явным. И всякий мистерион (таинство) станет апокалипсисом, то есть откровением, явным. Но это явное присутствие Господне (парусия) сейчас тайное, но будет явным в конце веков в так называемый День Господень. Его-то все и ожидали, в том числе и апостол Павел. Все ждали, что вот-вот, вот-вот должен прийти Господь. Но время шло. А время между нынешним состоянием и днем, когда придет Господь, конечно, короткое. Некоторые думали, что, может быть, завтра, послезавтра. Все готовились. Надо быть готовым. А не так, как десять дев, которые потеряли свои светильники. Надо быть готовым и морально, и физически тоже. Время между сегодняшним днем и Днем Господним – это так называемое «последнее время» или «последние времена». Они будут наполнены страданиями. Такое было представление. И такая была реальность, в общем-то.

Любопытно, что это время –  между сегодняшним днем и концом этого мира и наступлением нового мира – в Новом Завете символически отображено числом три с половиной. Это очень важное символическое число. Оно встречается многократно в Апокалипсисе. Помните, в 12-й главе Апокалипсиса: Жена Небесная, т.е. Церковь, бежит от дракона в пустыню, то есть скрывается от дьявола в пустыне, где она питается год, и два года и полгода. Или сорок два месяца. И так, и так, по-разному. Сорок два месяца или три с половиной года или время, времена и пол времени и т.д. Церковь существует и должна существовать три с половиной года. Каждый христианин от момента своего нового рождения, от Крещения, до встречи с Иисусом Христом живет три с половиной года. Каждый из нас проживет три с половиной года. Конечно, мы понимаем, что это символическое число, это знак. Откуда взялось это число – три с половиной? Из времен Антиоха IV Епифана, о котором я говорил, от Маккавейских войн. Когда Антиох воевал с иудеями и распинал фарисеев, заставлял всех не обрезывать младенцев, внес статую Зевса в Святая Святых, после этого начались Маккавейские войны. Братья Маккавеи восстали, началась сначала партизанская, а потом и настоящая война, которая длилась три с половиной года. И закончилась победой иудеев над сирийскими войсками. Это была, кажется, первая и последняя победа иудеев (до XX века). Эта победа вызвала ликование в народе. С тех пор празднуется праздник Ханука. Это праздник великого счастья и победы. Победы Бога над сатаной, победы Израиля над дьявольскими кознями. И отсюда и символ существования числа три с половиной года, как борьбы, войны добра со злом. Это интересно – знать о такой символике.

Церковь могла быть очень маленькой. Но даже в маленьких Церквах существовали какие-то недостатки. Не бывает человеческого общества без недостатков. Но что интересно? Там, где существует общество, особенно когда оно начинает разрастаться, конечно, необходима какая-то организация этого общества. Какое-то структурирование его. Иначе что же это будет? Толпа. Апостол Павел не придает большого значения структуре Церкви. Нет. Его занимают пока еще чисто духовные проблемы: благодати, распределения даров Святого Духа, этих харизм и т.д. Ими он, в основном, занимается. Но постепенно идет время. А Господь все не приходит. А времена тяжелые. И тут и землетрясения, и бури, и ураганы, и извержения вулканов, и все, что нам Священное Писание описывает как знамения последних времен. А за две-то тысячи лет уж сколько войн было, уж сколько ураганов, сколько цунами! А Господь все не приходит. И уже к концу 1-го века люди начинают трезветь от своих изначальных эсхатологических упований о том, что вот-вот, вот-вот… Кстати, сумасшедшие и сейчас находятся, которые считают, что вот-вот, вот-вот… Кстати, это «вот-вот» может действительно с каждым случиться внезапно…

 

Диаконы были, конечно, всегда. Кстати, что означает слово «диакон»? Официант, верно.

 

Но время шло и люди понимали, что надо как-то обустраиваться в этом мире. Тем более, что церкви разрастались. В них появлялось все больше и больше проблем. В том числе и богословских проблем. Появлялись лжеучителя – как волки, одетые в овечью шкуру, как написано в некоторых книгах Нового Завета. И уже в своих более поздних посланиях апостол Павел иногда называет руководителей Церкви. Церковь структурируется. Например, Послание к Филлипийцам начинается так: «Всем святым во Христе Иисусе, находящимся в Филлиппах, с епископами и диаконами». Уже появляются епископы. Диаконы были, конечно, всегда. Кстати, что означает слово «диакон»? Официант, верно, прислуживающий за столом. И сейчас он прислуживает – за престолом, это его основная задача. А тогда диаконы прислуживали во время Трапезы Господней. Они нарезали хлеб, раскладывали по тарелкам пищу, разносили вино. Это были диаконы. А епископы – это уже руководители. У апостола Павла еще нет слова «пресвитеры». А епископы уже появляются. А в более поздних посланиях, в 1-м и 2-м к Тимофею, Послании к Титу, появляются уже пресвитеры. Но там они путаются: то они называются епископами, то называются пресвитеры. Эти слова друг от друга еще не отличаются почти. Да и вообще не отличаются. Кстати, они означали одно и то же. Это «руководитель». Епископ или пресвитер – это руководитель данной общины (в самой древней Церкви, начиная с середины 50-х годов).  Епископ – это слово греческое, означает «надзиратель», «наблюдатель». Тот, кто наблюдает за порядком. А пресвитер – тоже слово греческое, означает «староста», «старшина», «старейший». У нас иногда переводят «старец», хотя, конечно, речь идет не о стариках, а о старших, о старейшинах.

Почему одно и то же лицо могло называться епископом, а иногда пресвитером? Все зависело от традиции. Если эта Церковь была преимущественно языко-христианской, то есть состояла из бывших язычников, то в языческих экклесиях, о которых мы говорили, языческих общинах, главой всегда был «епископ». Епископ – это типично языческое название руководителя общины. Тот же самый руководитель назывался пресвитером, старостой, если эта община была иудео-христианской. Потому что в синагогах иудейских главой всегда был старший, староста, по-гречески «пресвитер». Так что епископ – это языко-христианское название, а пресвитер – это иудео-христианское название. Но они идентичны.

 

Почему одно и то же лицо могло называться и епископом, и пресвитером? … Епископ – это языко-христианское название, а пресвитер – это иудео-христианское название. Но они идентичны.

 

Потом уже, когда Церкви стали расширяться, появились епископы более широких областей, потом появились архиепископы, митрополиты, патриархи, Папа и т.д. Но это гораздо позже. В Новом Завете мы имеем самые азы структурирования. Причем в пастырских посланиях, в 1-м и 2-м к Тимофею, к Титу, эти должности наделяются разными полномочиями, о которых там упоминается. Да, выбранные на эту должность должны быть учительны, должны быть хорошими мужьями, у них должны быть хорошие семьи, иметь приличных жен, поменьше вина пить. Предупреждение от чрезмерного употребления вина, как ни странно, встречается постоянно в поздних Посланиях Нового Завета. Против пьянства обращены увещевания и к диаконам (прикладывались), и к пресвитерам, и к епископам, и к старушкам, так называемым диакониссам или вдовам. Вдовы, женщины старше шестидесяти лет, у которых не осталось никаких родственников, которые могли бы их содержать, содержались на средства общины. Поэтому они должны были как-то помогать общине. Уборкой, например, благотворительностью какой-нибудь, уходом за больными. Но они попивали, видно, много. Поэтому им тоже говорилось, чтобы они не прикладывались часто к бутылочке. Очень много интересного мы узнаем, когда мы читаем подробно.

Поскольку Церковь, как эсхатологическая община, живет вне мира и в то же самое время в мире, появляется двойное как бы гражданство. Христианин – он гражданин какого-то земного царства, государства, имеет определенное гражданство, и гражданин Царства Божия. Это тоже царство и христианин гражданин. С двумя паспортами трудно иногда бывает жить. И это вызывает постоянно ряд проблем, которые тоже постоянно отражены в наших посланиях.

И это касается любой Церкви и в современном мире. Как быть христианином в нехристианском обществе, в государстве? Попытки ответить на это… Первое. Поскольку у Церкви есть миссионерская задача, к которой призвал Ее Иисус Христос, – проповедовать Евангелие всей твари. А как проповедовать, если ты сам будешь плохо себя вести? Поэтому в самых ранних Посланиях у апостола Павла всегда говорится о том, что христианин должен быть тружеником, не жить за чужой счет, не клянчить деньги. Вот у нас сегодня много нищих стоят у храма и мы все умиляемся, как это хорошо, как это по-христиански. Нет, в Новом Завете пока еще этого нет. Нищенство – это очень плохо. Человек либо должен работать, либо Церковь должна ему помогать, чтобы он ни у кого ничего не клянчил по утрам, стоя с протянутой рукой. Иначе все скажут, да что это за христиане такие, я не хочу быть оборванцем и нищим вшивым. Затем. Дается целый каталог добродетелей, которые, вроде бы, на первый взгляд, противоречат христианской свободе, к которой призывает апостол Павел. «К свободе призваны вы, братья» (Гал.5:13), закон для вас не писан, вы должны жить в Духе Святом. Но вот эта жизнь в Духе Святом – хорошо, конечно. Но как ее совместить с жизнью в обществе? Вот это трудно. И поэтому Павел, начиная от 1-го Послания к Коринфянам и дальше, в Послании к Римлянам и т.д., приводит так называемые «каталоги добродетелей». Христианин должен быть и учительным, и хорошим, и не пьяницей, и драться ему нельзя и т.д., и т.д. Много всего. Все эти каталоги добродетелей Павел, конечно, не выдумывает сам по себе и не списывает с Закона Моисея. Он просто берет уже существовавшие в его время каталоги из популярных списков популярной стоической этики. Это знает любой современный библеист. Стоицизм – это основная философия эллинистического мира в то время. Стоики. Это довольно утонченная философия, отражения которой мы довольно часто находим в Новом Завете. Например, понятие логоса и т.д. А философия стоицизма, как и всякая философия, имеет, прежде всего, задачу этическую. Не надо думать, что философия Платона, Сократа или Аристотеля – это логика, космология, теология. Прежде всего, всякая философия направлена на то, как мне жить. Прежде всего это всегда этика. Все остальное – это приложение. То же самое стоицизм. Но философия, в том числе стоическая, утонченная философия… Одно дело император Марк Аврелий, который написал свои замечательные записки стоические. Но он имеет досуг, образование, деньги для того, чтобы сидеть и спокойно играть на фортепиано или заниматься философией. А простой-то человек, откуда у него такие возможности? И мозгов не хватает, и работать надо, какая там философия. И для простого люда философия спускалась в виде так называемых каталогов пороков, как нельзя себя вести, и каталогов добродетелей, как надо себя вести. И все это мы находим в Новом Завете. Это страшно интересные вещи. И каталоги пороков (блуд, прелюбодеяние, пьянство, брань и т.д.), и добродетелей также. Все это есть у апостола Павла. Так называемые зерцала домашних добродетелей. И вот мы читаем, уже начиная с Послания к Колоссянам и дальше, в более поздних Посланиях, что в целях того, чтобы христианство выглядело хорошо перед окружающим миром – в Церкви, в общине, должны соблюдаться социальные добродетели окружающего мира. Дети должны уважать родителей. Родители должны любить своих детей. Жены должны подчиняться своим мужьям и не вылезать вперед. Мужья должны заботиться о своих женах. Рабы должны покоряться своим господам и служить им по совести, а господа не должны быть слишком суровыми и т.д. Самые простейшие, элементарные социальные требования окружающего мира без всяких особых изысков повторяются в поздних Посланиях Нового Завета, когда Церковь уже начинает структурироваться и в социальном плане. А как относиться к государству? А не надо вылезать со своими протестами и митингами. Всякая душа да будет покорна высшим властям. Это опять же имеет, конечно, прежде всего, задачу миссиологическую, то есть надо быть приличным гражданином. Вы не напрасно платите налоги, ведь государство заботится о вас и т.д.

 

Христианин – он гражданин какого-то земного царства, государства, имеет определенное гражданство, и гражданин Царства Божия. Это же тоже царство и христианин – его гражданин. С двумя паспортами трудно иногда бывает жить.

 

Правда, здесь надо учесть одну тонкую вещь. Дело в том, что государство (Павел пишет это в 13-й главе Послания к Римлянам: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога» (Рим.13:1)), власть в Риме всегда обожествлялась. Особенно во времена Нерона, когда апостол Павел пишет это послание. Власть божественна, она воплощена в богине Рома. Слова Рома означает Рим, это богиня власти римской. Власть божественна. А что же пишет апостол Павел, посмотрите. «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога» (Рим.13:1). «Не от Бога» –в нашем переводе. Как будто бы Бог ставит всякую власть. Но, вообще говоря, от Бога всё, даже и крокодилы и всё, что угодно, все от Бога в конце концов. Так что сказать, что всё от Бога, это все равно что ничего не сказать. Но там не стоит «все от Бога». Это только в нашем переводе. Ведь там же стоит предлог не apo (от), а hypo (под), не от, а под. «Ибо всякая власть под Богом ходит». Например, в другом месте: «все люди под грехом», т.е. рабы греха. Этот предлог, конечно, означает, и зависимость, и всегда некую структурную подчиненность. Быть «под» или быть «над» — это разные вещи. Иоанн Креститель говорит: «Тебе ли креститься (в нашем переводе) от меня?» Но там же стоит не так: «Тебе ли креститься подо мною? Это я должен креститься под Тобою». То есть вот это вверх-вниз. Так что Павел напоминает римлянам, что мы должны подчиняться властям, потому что власть есть рабыня Божия, которую Бог поставил для того, чтобы она хорошо исполняла Его волю. Он прямо об этом пишет. Ну, разумеется, если власть плохо исполняет волю Божию, такую власть надо смести. Но Павел об этом не пишет. Это значит призывать к мятежу и революции. Но намекает уже в первой строчке Послания к Римлянам. Всякая власть под Богом. Не богиня, а под Богом. И дальше пишет, что она служительница, буквально «рабыня Божия». Вот это интересно.

 

Всякая вера, так или иначе, вырождается в религию.

 

Такие социальные моменты упоминаются в отношении Церкви. Церковь постепенно структурируется. В нее все больше и больше проникает мирских элементов. А всякая структура, всякая система так или иначе становится религиозной системой. И Церковь помаленьку из чисто духоносного организма, Тела Христова, превращается в квазигосударственное образование. В 1-м веке это было еще практически незаметно. Но со временем, с течением столетий, и уж в наше время даже и думать нельзя, так и есть, Церковь – это как государство в государстве, как бы мы это не называли. Да у нас и по Конституции Церковь называется общественной организацией. Организация не может существовать без организации, то есть чего-то либо псевдо, либо квазигосударственного, а то и прямо государственного, как Ватикан. А всякое государство есть аппарат насилия. А всякое государство должно существовать и не может существовать без законов, без какой-то собственной судопроизводственной системы, без юриспруденции. Поэтому и в Церкви – вопреки всему, что написано в Новом Завете, появляются постепенно и каноны, и законы, и правила, и т.д., которые, конечно, никакого отношения к Евангелию Иисуса Христа не имеют. Какими бы ни были каноны, будь то Вселенских Соборов, будь то не Вселенских, к Евангелию это не имеет ни малейшего отношения. Но это имеет отношение к истории Церкви как государства. Так оно и есть и до сих пор. И так будет. И тут ничего не поделаешь. Не только ведь христианские Церкви стали такими государственными или квазигосударственными образованиями. Все, что угодно. Например, Халифат или как это называют сегодня – Исламское государство. То же самое. Любая религия так или иначе оформляет себя, в конце-концов, в какое-то государственное или квазигосударственное образование. И говорить о том, что все религии миролюбивые, что «ислам – это мирная религия», просто чепуха. И относится это не только к исламу. Два последних дня по 1-му каналу телевидения или каналу «Культура» показывали фильм о завоевании Ирландии Англией. Оливер Кромвель, 2 серии. Жуть, жуть, жуть. Католики и протестанты, будь то англикане или лютеране, воевали друг с другом. Это был ужас. Это середина XVII века,  1641 год. Это десятки, а то и сотни тысяч зверски убитых, с озверевшими лицами, с Богом на устах, они шли убивать друг друга. А только ли там? И после этого говорить о том, что «Церковь есть организм мира…». Нет. Везде, где есть государство, там есть обязательно вражда и агрессивность. Религии не бывает не агрессивной, не бывает. А всякая вера так или иначе вырождается в религию.

 

Поскольку религия означает связь человека с Богом или богами, должны существовать средства связи.

 

Что такое религия, вспомним? Как переводится это слово? Связь. Это всегда связь. Это связь человека с высшими какими-то силами. Это естественно. Человек всегда ощущает себя зависимым, стремится связаться с богами, с фараонами, с чем-то там высоко-высоко, с Богом на облаке, на третьем Небе. Всякая связь возможна только тогда, когда существует средство связи. Вы хотите, например, связаться со своим знакомым. Вы должны иметь аппарат, нужно иметь спутник или какие-то антенны, которые передают, нужно иметь энное количество людей, которые осуществляют эту связь и получат деньги за это, так как вы должны заплатить этим людям, вы должны точно набрать номер. Если вы наберете не точный номер, ничего не получится. Аппарат должен хорошо работать и т.д., и т.д. Все это средства связи. Поскольку религия означает связь человека с Богом или богами, должны существовать средства связи. Ну как? Понятно! Например, боги очень любят мясную пищу, поэтому приносятся жертвы. Они вдыхают запах от шашлыков – страшно нравится на Олимпе. А некоторые, наоборот, любят благовония. Надо на угольки кидать ладан. И вот они вдыхают. Очень вкусно! Может быть, тогда они смилостивятся. А надо тогда знать имена этих богов. Если ты плохо знаешь имена, то кто тебе ответит. Да и ответит или нет, неясно. Средств связи много. Они капризны, эти боги. Как, что делать? Надо правильно, во-первых, все делать. Как они хотят. А иногда и не угадаешь даже. Вот перекреститься так, а не так, встать на колени так, а не так, произнести вот эту молитву двенадцать раз, но ни в коем случае не тринадцать, иначе все, связь прекратится.

 

Часто говорят, что Иисус никогда не смеялся. Да ерунда это! В Его словах столько юмора!

 

Это забавно. Но это свойство любой религии, начиная от самых примитивных пещерных религий. В этом весь Ветхий Завет с его законами. И к этому, в конце концов, пришла и Церковь. Когда она перестала быть харизматической общиной 40-х, 50-х, 60-х годов 1-го века. Понемножку она превратилась в государство, в религию, со своими законами, коленопреклонениями, жертвоприношениями, ритуалами и т.д., и т.д. Правил – тысячи.

И было бы все совсем печально, если бы внутри христианской Церкви, какими бы деноминации ни были, не хранилось то, что в Евангелии называется самой высшей ценностью, жемчужным зерном, за которое можно отдать всё, со всеми этими канонами, законами и прочее. Жемчужное зерно той веры в Евангелие, во Христа, которое есть в Церкви. Не в буддистской, не в исламской, не в иудейской, ни в какой другой церкви этого нет. Но в христианской, при всей сложности, при всей красочной, действительно великой культуре, при всей этой красивой золоченой шелухе, внутри ее хранится зерно истинной веры. Зерно Евангельское. Иисус Христос и Дух Святой. Которое высвечивает, просвещает буквально всё. Пройти туда, внутрь – в этом задача каждого христианина, конечно. Почему мы и призываем Духа Святого перед каждым, перед каждым делом.