Общество верующих

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

ЦЕРКОВЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

Фрагмент лекции 22 марта 2017 г. в рамках лектория «Щедрая среда» в поддержку радио «Град Петров»

ТЕКСТ — Ольга Качаева

ФОТО — Анастасия Луговкина

Давайте начнем с самого слова «церковь». Хотя все книги Нового Завета написаны на греческом языке, но язык каждой из книг очень отличается друг от друга. Язык апостола Павла – это не то же самое, что язык синоптических Евангелий. А уж язык синоптических Евангелий отличается от языка Евангелия от Иоанна на пятьдесят процентов. Это просто разные языки. Возьмите, к примеру, такое замечательное слово, как Евангелие, которое довольно часто встречается у апостола Павла, у Марка, у Матфея, у Луки. Ни одного раза у Иоанна вы этого слова не встретите. Или слово «покаяние». Ни разу слова «покаяния» у Иоанна нигде нет. Хотя в других Евангелиях это слово постоянно встречается. То есть, языки эти разные. Но слово «церковь» — во всех книгах Нового Завета. Оно переводится с греческого как «экклесия». Вы знаете, что в латинском языке это греческое слово, если буквально его переводить, означает, я бы сказал, просто собрание или общество. В любом греческом полисе, греческом городе с испокон века существовали различные общества: профессиональные общества — общество горшечников, кузнецов экклесия… как у нас сейчас, например, общество охотников, общество любителей того-то и того-то. Бывают религиозные какие-то общества. Спортивное общество «Зенит» или «Спартак» — это тоже экклесии. Это все общества, экклесии.

Поскольку Рим во многом перенял греческую культуру, то и специфические греческие понятия в латинский язык перешли часто без перевода. Потому что Рим никаких таких обществ не знал. Это чисто греческое явление. Но после того, как Рим воспринял греческую культуру, и в Риме стали появляться многочисленные общества. А назывались они по-гречески – экклесии. То есть слово «экклесия» и по-гречески, и по-латыни звучит одинаково. И в тех европейских языках, которые произошли от латинского – французский, испанский, итальянский, румынский, слово «экклесия» похоже на греческий оригинал. Как по-французски будет церковь? L‘église – то есть экклесия. А у тех народов, которые не зависели лингвистически от латинского языка, все по-другому. Хотя тоже тесно связано с греческими словами.

Возьмите  наше слово «церковь». Откуда оно произошло? Как вы думаете? Оно произошло из германского языка. «Немецкого» языка тогда не было. Скажем, готский, какой-то из германских языков. А почему? Как по-немецки будет церковь? Кirche. К и с [ц] — взаимозаменяемые согласные в древних языках. Kirche, cirche. То так писали, то так. А откуда это кirche? Или в английской интерпретации. Вы знаете, что английский язык очень редуцирован. Это смесь германского, романского и чего угодно. Поэтому там кirche превратилась в сhurch. То же самое, что кirche, только чуть-чуть изменено. Что это такое? Откуда же эта кirche? А тоже из греческого языка, как ни странно. Наша слово «церковь» тоже происходит генетически из греческого языка. Когда варвары, какие-нибудь славяне, готы, аланы, нападали на Римскую империю в ее восточную части, в Греции, скажем, в середине 1-го тысячелетия, и видели христианский храм, красивое здание в городе, то спрашивали, что это такое. И местные жители отвечали им по-гречески: икиа кириаки. Я по-византийски произношу. Икиа или ойкиа означает дом. Слово, вам хорошо известное в некоторой интерпретации. Эко-логия, эко-номика. Это «эко» («ико») – это «дом». А кириаки — от слова Кириос, что означает Господь. «Это дом Господень» — отвечали им. По греческому обычаю слово «дом» часто опускали. Ты куда идешь завтра? А, я иду в Кириаки (имеется в виду «в дом Господень»). И варварам отвечали, что этот красивый дом – это Кириаки, Господень. Вот это Кириаки перешло в кirche, сirche, церковь. Вот отсюда и наше слово «церковь».

Отсюда произошло двойное смешение смыслов. Семантика слова «церковь» в русском языке, не в славянском, а в русском, сильно отличается от новозаветной семантики. В Новом Завете экклесия – это всегда общество, общество людей, собрание. А у нас слово «церковь» означает и общество людей («Православная Церковь…»), и здание – дом Господень. Ты куда завтра идешь? В какую церковь? Да в ту, что за углом. Здесь изначально германский и греческий элементы смешались. Дали двойной смысл слову «церковь». Мы, конечно, с вами будем говорить о церкви не в смысле архитектурном, а в смысле социальном. Что такое экклесия в Новом Завете.

В Новом Завете это технический термин как «общество верующих». Самые ранние свидетельства о Церкви после смерти и воскресения Иисуса Христа, после дня Пятидесятницы, то есть «дня рождения Церкви», это где-то примерно 30-е — 40-е годы 1-го столетия после Рождества Христова – даны нам в Новом Завете. Какие самые древние свидетельства Нового Завета, какие самые древние книги Нового Завета? Ведь Новый Завет писался долго, от конца 40-х годов или от 50-го года 1-го века и, приблизительно, как утверждает современная наука, до 120 года. Те двадцать семь книг Нового Завета объемлют чуть ли не столетие. Так вот, что самое раннее? Кто помнит? Конечно, апостол Павел. А именно его самое раннее, древнее произведение – его 1-е Послание к Фессалоникийцам. Это самое первое христианское свидетельство и о Христе, и о Церкви. Всё остальное уже гораздо позже. Все послания, подлинные послания апостола Павла написаны в 50-е годы, может быть, в самом начале 60-х годов, но не позже. В 64 году апостол Павел мученически скончался. Все остальное написано позже. Конечно, может быть, были какие-то записи и более ранние, но они до нас не дошли. До нас дошло только то, что до нас дошло. То есть Евангелие.

Евангелие от Марка, согласно церковной традиции и согласно мнению всех современных ученых, написано где-то в середине 60-х годов. Примерно во время мученической кончины апостолов Петра и Павла. А Марк был рядом с Петром и прислуживал ему во время заключения под стражей и под судом. Евангелие от Марка самое простое, более или менее непосредственно написанное Евангелие, в котором нет еще никакого «учения Иисуса Христа», а есть просто деяния Иисуса Христа, рассказывается Его жизнь, что Он делал, куда ходил, что с Ним было, какие чудеса Он творил. Вот что рассказывает нам Евангелие от Марка.

Потом появились другие Евангелия. Но это уже 80-е годы, может быть, даже начало 90-х годов. Евангелие от Матфея, Евангелие от Луки, и 2-й том Луки, книга Деяний святых апостолов, это уже более поздние сочинения, которые отражают видение Церкви и состояние Церкви в конце 1-го века. Конечно, они рассказывают нам о жизни Иисуса Христа, а книга Деяний —  о жизни ранней Церкви. Но ведь прошло уже несколько десятилетий, почти два поколения сменились уже, когда была написана книга Деяний. Так что это уже переосмысленная история, передающаяся по Преданию.

Еще более поздние сочинения, такие, как Евангелие от Иоанна. Это уже богословское сочинение, совершенно иной мир, нежели синоптические Евангелия. Тогда же и Апокалипсис. Там тоже можем найти многое о Церкви. Но это переосмысленное. Это уже время гонений. Какая там ранняя Церковь? Нет, это уже времена императора Домициана, того самого императора, который объявил себя богом. И тогда Церковь стала преследоваться. Это мученичества, появление антихриста, всех страшных этих сил, описываемых в Апокалипсисе. То есть в Новом Завете Церковь описывается с разных сторон и довольно многообразно. Но самое первое и самое для нас ценное с исторической точки зрения — это непосредственное свидетельство апостола Павла. Он вошел в раннюю Церковь и он описал ее, как она жила. Конечно, у него не было задачи описывать ее состояние для нас, как у историка. У него была более прозаическая задача – просто отвечать на вопросы, отвечать на запросы ранней Церкви, проповедовать в ней. Но попутно мы находим в его сочинениях те исторические сведения, которые отсутствуют в других книгах раннего средневековья.

Посмотрим, как начинается самое первое из сочинений Нового Завета, то есть 1-е Послание к Фессалоникийцам апостола Павла. Послание простое, не содержащее в себе никаких там богословских глубин, замечательное, личное, исполненное любви, радости, немножечко и учительства. Но вот – начало. Все послания апостола Павла построены по одному и тому же принципу, по какому строились все послания того времени в античном мире. Сначала это адрес, потом приветствие, потом молитва и потом само послание. Итак, адрес. Ведь конвертов не было и сам адрес непосредственно входил в текст послания. Писалось так: кто, кому и приветствие. Например, возьмем какого-нибудь римлянина. Плиний, прокуратор или префект римской провинции Асия, пишет своему дружку Собиниану. Кто? Плиний. Кому? Собиниану. Приветствие какое было у римлян? <…> Нет, у римлян не «радуйся», они не радовались, нет. Вы наверняка смотрели фильмы, где гладиаторы выступают на арене, и вот на трибуне появляется император, может быть, с супругой и с какими-то там сенаторами. Что делает в это время публика? Вся публика вскакивает на трибунах, поднимает правую руку и кричали: Salve Caesar! То есть «приветствуем тебя, Цезарь». Что буквально означает: «спасение тебе, Цезарь». Латинское приветствие salve, произошедшее от латинского глагола salvare, к тому времени уже потеряло свой буквальный смысл, стало простым приветствием. Как мы говорим «спасибо», что значит: «спаси Бог тебя!» Но мы же не думаем при этом так. Мы же просто благодарим и все. Так же и тогда. Потом уже Муссолини в фашистской Италии, строя «новый Рим», заимствовал это выражение salve. Salve Duche – так должны были приветствовать Муссолини итальянцы. А нацисты в Германии обезьянничали и стали тоже поднимать правую руку и кричать при этом Heil Führer, Heil Hitler. А что такое heil по-немецки? Это значит «спасение». То же самое, что и salve. Спасение тебе! Но, конечно, они не думали ни о каком спасении, тем более в христианском смысле. Это стало просто приветствием.

Итак, Плиний Собиниану: Salve! Так начиналось всегда римское послание. Конечно, римляне все это заимствовали от греков. Только греки приветствовали словом «радуйся». Радуйся, Благодатная, Господь с тобою! Радуйся, радость тебе! Это чисто греческое приветствие. А еврейское приветствие какое? Шалом (мир)! И везде, где мы читаем «мир, мир вам», мы понимаем, что это типичное еврейское приветствие. Не только еврейское, семитское –«салам» по-арабски. И апостол Павел, следуя этому принципу, строит свое послание именно так. Читаем первую строчку 1-го Послания к Фессалоникийцам. «Павел и Силуан и Тимофей» (это Кто). Кому?  «Церкви Фессалоникийской». Дальше добавляет «в Боге Отце и Господе Иисусе Христе». И далее приветствие. Какое? Радуйся? Нет. Апостол Павел использует слово похожее на греческое хэрэ (радуйся) и однокоренное ему, но имеющее другой смысл. Он употребляет слово харис – благодать. Павел специально употребляет это слово. Ведь он пишет для фессалоникийцев, Церковь которых состояла из бывших язычников, которые привыкли к приветствию «радуйся». И он использует примерно такое же слово, но заставляет их задуматься, а почему не «радуйся» (хэрэ), а «благодать» (харис)? Похоже, но имеет другой смысл. Слово харис означает благодать, то есть небесный дар. Поток небесного дара по латыни будет как? Gratia. Помните небесные нимфы, грации, которые нисходили к людям и приносили им дары. Как средневековые феи. Все помните сказку «Спящая красавица». Там вместо граций появляются феи, которые приносят новорожденной разные дары. Это все благодать, «поток даров». А каждый отдельный дар, подарок, вот конкретный подарок (в кошелек), называется charisma. Мы говорим сейчас харизма. Это божественный дар, но конкретный, подарок. Значит, общий дар – это благодать, а конкретное распределение – это харизма, подарки разные. Одному дается одно, другому другое, третьему третье.

Но ведь Церковь состояла не только из язычников, но и из бывших иудеев, которые переходили в христианство. А у них не было принято приветствие «радуйся». Чему радоваться-то? Для еврея это не понятно. Они приветствовали совершенно другим словом – «шалом». То, что у нас переводится «мир». Кстати, перевод неправильный, это вовсе не «мир». Перевод случайный. Как и всякий перевод. Переводы всегда ведь очень случайны. Абсолютно адекватных переводов вообще в принципе быть не может. Потому что каждый язык – это целый мир. И другой язык – это другой мир. И когда ты изучаешь какой-то иностранный язык, то входишь в совершенно новый мир. Со своей логикой, со своими представлениями и т.д.

Так вот, «шалом» — это типично семитское приветствие, которое означало полноту всех благ. Это не только мир, то есть покой, но и обильная пища, и вкусное питие, хорошее вино, прекрасное общество – женщин, друзей, красивая музыка. Вообще, счастье, полнота, блаженство и счастье. Все это обозначается «шалом». Именно вот так вот люди желают друг другу… Но соответствующего понятия при переводе с еврейского на греческий нет. Вы знаете, что Библия переводилась на греческий язык довольно долго, приблизительно со 2-го века до Р.Х. и по 2-й век после Р.Х Это только легенда говорит, что собрались семьдесят человек, их посадили в семьдесят комнат, они месяц сидели и переводили эту огромную книгу. И каждый из них перевел Библию за месяц. Потом собрались вместе. Все варианты сравнили и увидели, что все переводы идентичны. О! Это значит божественный дар. Но это только красивая легенда. На самом деле так называемый перевод семидесяти толковников с еврейского на греческий – одно из величайших событий мировой филологии, и очень продолжительное время занял этот перевод. Но суть не в этом. Дело в том, что книги Библии (а слово «Библия» означает «Книги») переводились в совершенно иной мировоззренческий контекст, в иной культурный контекст – в греческий. И очень многих понятий еврейского языка, библейского языка, в греческом языке не было. Греческий язык, конечно, гораздо богаче еврейского. Вот сравните. Хороший греческий словарь содержит приблизительно от ста тысяч слов. Это очень богатый язык, очень культурный язык. Хороший библейский еврейский словарь содержит всего десять тысяч слов. Вот сравните: триста тысяч и десять тысяч. Библия содержит десять тысяч слов. Греческий язык, начиная от Гомера и заканчивая Аристотелем, содержит триста тысяч слов. Сравнивать невозможно. Поэтому перевод всегда представлял большую трудность. Одно и то же еврейское слово можно было перевести в зависимости от контекста разными греческими словами, почти синонимично. А иногда просто не находилось аналога никакого. Вот слову шалом не было аналога в греческом языке. Не было в греческой культуре представления о таком сытом обеде с друзьями, и чтобы все это называлось одним словом — шалом. Чтобы у тебя было много детей, счастья, много денег, много земли, чего еще.. чековых книжек и т.п. Ну не было такого. Это чисто еврейское понятие. Можно было бы подобрать, возможно, греческое слово. Я бы подобрал такое слово — макариос. То, что у нас переводится «блаженный». Макарисмос – блаженство. Но это нельзя было сделать. Да, это очень похоже на «шалом», потому что блаженство – это как раз полнота всех благ, это полное счастье. Но… людям недоступно блаженство. Ведь вот в чем дело. Во всем греческом языке, во всем огромном корпусе греческой литературы слово макариос, макарисмос относится только к богам. Это боги – блаженны. А люди? А у людей никакого блаженства нет.

У Фридриха Гёльдерлина есть такое стихотворение…

Вы блуждаете там в вышине,

В горнем свете, блаженные гении!

…

А нам нет приюта

Никогда и нигде.

Падают люди

В смертном страданье

Капля за каплей,

С камня на камень,

Всегда вслепую

Вниз, в неизвестность.

Что-то вроде этого. То есть люди не могут быть блаженны. Вот после смерти… По воле капризных богов… Богов, некоторые из людей попадают в аид, в ад. А некоторые отправляются на острова блаженных. И там уже они блаженны. Но это после смерти.

Так что словом макариос (блаженный) нельзя было перевести шалом. А как перевести? Вспомним, что перевод делался на Ближнем Востоке, в Александрии, в государстве Птолемеев, наследников Александра Великого. И лозунги Александра Великого господствовали тогда во всех грекоязычных странах Ближнего Востока, в Египте, в Сирии. А какой был основной лозунг Александра Великого в его захватнических войнах? Войны его были захватнические, с одной стороны, но, с другой стороны, они были культуртрегерские. Ведь задача Александра была не просто грабеж. Конечно, во время войн всегда грабили. Но задача основная была другая – нести культуру. Вот этому разрозненному, разорванному, враждующему миру принести культурное единство. Какое? Разумеется, греческое. Ведь самая великая культура – это греческая культура. Это, конечно, наивная точка зрения, потому что где-нибудь в Китае император Ши Хуанди сказал бы, что самая великая культура – это китайская культура. Или американцы скажут сейчас, что самая великая культура – это американская.

И, действительно, Александр ведь принес греческую культуру от своей Македонии и до чуть ли не границ Китая – северной Индии. Одних Александрий было построено около тридцати. И все это объединялось словом «мир». «Миру – мир» — говорил Александр. Это был лозунг империи Александра Великого, лозунг его войны, которая не была захватнической, а культуртрегерской. Миру – мир. Мир  враждует, а культура объединяет, дает мир.

И вот этот лозунг сохранили, при всей  враждебности друг к другу, Селевкиды, Птолемеи, все эти наследники Александра Великого. И переняло Римское государство, и республиканское, и впоследствии империя Римская. Рим продолжал дело Александра Великого. Империя Александра ведь распалась через несколько лет после его смерти – на различные царства. И Рим — маленький город — вдруг начал пухнуть, расширяться, размножаться и объединять вокруг себя разные земли и страны. И получилась огромная Римская империя, подобная империи Александра Великого, объединенная единством – судебной власти, юриспруденции, законов и, отчасти, конечно, культуры. Какой? Греческой, конечно. Поэтому лозунг римской империи, распространявшийся во всех провинциях этой империи, начиная от Македонии, Ахайи, Галатии, Сирии, Палестины и т.д., был «Pax Romana». Что значит «Римский мир». Это трансформация лозунга Александра Великого. Лозунгом Римской империи был «Pax» [пакс] — «мир». Поэтому это было высшее благо империи – распространение этого самого «pax» – мира.

Как мы уже говорили, «шалом» — это высшее благо в понятии еврея. И вот, по смыслу просто, высшее благо еврейское, библейское было переведено на греческий язык как высшее благо, царящее вот в этом пространстве – римском, эллинистическом, как «мир». Об этом не задумывались, конечно. Только переводчики задумывались, а люди, которые жили в то время, об этом не думали. Поэтому такое приветствие: «благодать вам и мир». Итак: Павел церкви Фессалоникийской. Благодать вам и мир…

Но дальше интересно вот что. Церквей-то в любом городе много. «Церкви в Фессалоники»… Какой церкви? Там же ведь экклесий было множество. Какой из них? Поклонников Артемиды? Любителей Диониса? Или поклонников Гефеста, то есть к экклесии молотобойцев? Поэтому Павел всегда уточняет: «Церкви Фессалоникийской в Боге Отце и Господе Иисусе Христе» – это уже точный адрес. Об этом надо задуматься. Потому что это дает нам представление о том, как Церковь понимала себя. А Павел отражает понимание – древнее понимание Церкви себя. Это Церковь в Боге Отце. Мы скажем: но ведь и синагога – она же тоже в Боге Отце. Правда? Поэтому идет добавление еще – «и в Господе Иисусе Христе». Это уже точный адрес христианской общины.

Но здесь возникает вот какой вопрос для нас, читающих все это по-русски, тем более в синодальном переводе. А что это означает – Церковь (то есть общество или община) в Боге, в Господе, в Иисусе Христе? Как это – «в Боге»? Как это понять? Тому, кто изучал греческий язык, понять это просто. А нам, русским, понять не очень просто. Что значит – в Боге, в Господе, в духе? Мы привыкли к этому и не задумываемся. А если задумываемся – то пожимаем плечами. А дело вот в чем. В греческом языке предлог «в» (по-гречески «эн») имеет два основных значения. Это так называемый «эн-локалис» – в-местное (локус – это место, локальный – местный). «Эн»-местное, то есть отвечающее на вопрос «где»: в городе (то есть в каком месте?), в реке, в аудитории, в животе и т.д. А второе значение предлога «эн» — это «эн-инструменталис», «эн» инструментальное. То есть – с помощью чего? Каким инструментом? Чем? Например, я произношу что-либо, я говорю языком и губами. Чем? Языком, губами. А грек скажет: я говорю в языке, в губах. Это и есть инструментальное значение «эн». Мы говорим: эта книга написана стихами. А грек скажет: эта книга написана в стихах. То есть с помощью чего, каким инструментом? К нам это тоже пришло: поэма в стихах. Это «эн»-инструменталис обычно связано с глаголом. Написано чем-то, говорится чем-то, делается чем-то, существует с помощью чего-то. Каким инструментом? В выражении «Церковь в Боге Отце» предлог «эн», конечно, не локалис, а инструменталис. Пропущен глагол. Он подразумевается – глагол «быть». Церковь, которая существует – кем, чем? Богом Отцом. То есть Бог Отец составляет содержание и сущность бытия и жизни этой Церкви. Вот что значит «В Боге Отце и в Господе Иисусе Христе».

Дальше идет приветствие «Благодать вам и мир». И далее – само послание.

Здесь нам следует обратить внимание еще на одно самопонимание Церкви. Она не только в Боге Отце, но и в Господе Иисусе Христе. Об этом мы поговорим после перерыва.

…

СКАЧАТЬ ВИДЕОЗАПИСЬ ЛЕКЦИИ

См. также: