29 января – день рождения Антона Павловича Чехова

«История благотворительности»

Благотворительная деятельность А.П.Чехова

Программу ведёт Ольга Волынкина

«Желание служить благу должно быть непременно потребностью души, условием личного счастья» – считал Антон Павлович Чехов, замечательный писатель и человек. «Не успокаивайтесь, не давайте усыплять себя. Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро» – призывал он, и сам следовал этому до конца своей жизни. В рамках нашего цикла мы сегодня поговорим лишь о благотворительной деятельности писателя.

На протяжении всей своей жизни Антон Павлович Чехов проявлял искреннюю деятельную доброту к людям, сердечно заботился о помощи разным несчастливцам: голодающим, чахоточным; содействовал учреждениям, которые работали в их пользу. Помогал отдельным лицам, больным и впавшим в нужду, и делал все это так, что левая рука не ведала, что совершала правая.

Дед Антона Павловича Чехова был крепостным. За три с половиной тысячи рублей он выкупил себя и свою семью. Отец был мелким лавочником. Он разорился, после чего вся семья переехала в Москву. Чехов остался один в Таганроге, чтобы закончить гимназию. На жизнь приходилось зарабатывать самому. Окончив гимназию, он тоже перебирается в Москву и поступает в университет.

Свои первые рассказы Чехов начал сочинять, чтобы помочь семье, иначе она бы не выпуталась из унизительной бедности. Он изучает медицину и, окончив Московский Университет, становится помощником уездного лекаря в небольшом провинциальном городе. Здесь он собирает сокровищницу ценнейших наблюдений: врачует крестьян, сталкивается с армейскими офицерами и бесчисленными представителями уездной глуши, которых он позднее воссоздаст в своих коротких рассказах.

Сам Чехов никогда не занимался политической деятельностью, и не потому, что был безразличен к участи простого народа, — он не считал политическую деятельность своим предназначением: он тоже служил народу, но на свой лад.

Антон Павлович немало потрудился на ниве просвещения и благотворительности. Писатель часто переезжал с места на место – и везде находил свободное время для того, чтобы принять несчастных и страждущих. Однако критики стали обвинять его в безыдейности и беспринципности. Да и самому ему казалось временами, что в писании его что-то не то. Хотелось сделать для жизни больше, что он, чистый художник, сделать мог. И вот, Чехов, наперекор толкам о его безыдейности и равнодушии, едет за тридевять земель, к отверженным, в Сибирь — на остров Сахалин. Зачем? Может быть, затем, чтобы иметь право сказать самому себе, что он знает о жизни что-то, что дает ему право о ней писать.

Это событие произошло в 1890 году. Больной писатель, предпринявший исключительно трудную для него поездку на Сахалин, совершил общественный подвиг. Общественность России узнала о тех нечеловеческих условиях, в которых находилось каторжное и вольное население острова. Поистине подвижническая работа была проведена Чеховым на Сахалине. Было собрано огромное количество документальных материалов – о труде, быте сахалинских каторжников и местных жителей, о тюремных начальниках и чиновничьем произволе. Чехов посещал тюрьмы, подробно изучал их техническое и санитарное состояние, встречался и беседовал со множеством людей.

На Сахалине Чехов произвел перепись населения острова, составив около 10 тысяч статистических карточек. Следует напомнить, что перепись населения на острове Сахалине была первой переписью в России, произведенной на научной основе. До этого, со времен Петра I, в России производились только ревизии.

Необходимость произвести перепись населения Чехов обосновывает так: «Чтобы  познакомиться поближе с жизнью ссыльных, я прибегнул к приему, который в моем положении казался мне единственным. Я сделал перепись. Эту работу, — пишет далее Чехов с присущей ему скромностью, — в сущности, нельзя назвать переписью, но, за неимением более серьезных данных, быть может, пригодятся и мои цифры». Перепись всего сахалинского населения (я напомню – около 10000 человек) писатель произвел единолично, в течение трёх месяцев. Он пробирался по тайге, заходил во все избы и говорил с каждым каторжанином и поселенцем. Его рабочий день начинался в 5 часов утра и заканчивался поздно вечером.

Во время жизни на острове Чехову пришлось познакомиться со всеми ужасами сахалинской каторги. Писатель присутствовал при экзекуции, которая после этого долго ему снилась. «Ведь это всё ужасно, поймите… — говорил он с тоской и нервно ломал руки, хрустя пальцами. — Когда розга со свистом впилась в тело наказуемого, во мне что-то оборвалось и застонало тысячью голосов… — рассказывал он тюремному доктору…» .

Тяжелому испытанию подверглась на острове любовь писателя к детям. Сахалинские дети вымирают, — писал Чехов. «Жизнь впроголодь, питание иногда по целым месяцам одною только брюквой… низкая температура и сырость убивают детский организм чаще всего медленно, изнуряющим образом, мало-помалу перерождая все его ткани; если бы не эмиграция, то через два-три поколения, вероятно, пришлось бы иметь дело в колонии со всеми видами болезней, зависящих «от глубокого расстройства питания».

Чехов нашел среди переписанного населения большое количество психических больных. Он искал причины психических заболеваний каторжан не в вырождении или наследственной обреченности, а в постоянных психических травмах, которым в огромной мере подвергались ссыльно-каторжные. «Некоторые приезжают уже больными, — писал Чехов. — Другие же заболевают на острове, где каждый день и каждый час представляется достаточно причин, чтобы человеку некрепкому, с расшатанными нервами, сойти с ума. Например, угрызения совести, тоска по родине, постоянно оскорбляемое самолюбие, одиночество и всякие каторжные дрязги…» Эта точка зрения в период, когда основной причиной психических заболеваний считалась наследственность, была несомненно прогрессивной.

Велика была душевная боль Чехова. Чуткий к чужому страданию, писатель переносил особенно тяжело ту предельную степень унижения человека, которую он видел повсюду на острове каторги.

Покидая Сахалин, он возвращается на пароходе в Петербург. Плывет мимо Японии, Китая, Цейлона, Суэца.

«Хорош Божий свет. Одно только не хорошо: мы. Как мало в нас справедливости и смирения».

После возвращения с Сахалина Чехов систематизировал свои записи и написал книгу «Остров Сахалин». Это произведение вызвало огромный резонанс в России. На Сахалин обратили внимание официальные лица. «Книга о Сахалине ещё не была издана, когда, в декабре 1893 года, меня посетил Чехов, с которым я впервые лично познакомился» — вспоминал Анатолий Фёдорович Кони. «Я был в 1891 году членом Общества попечения о семьях ссыльно-каторжных, во главе которого стояла его учредительница Елизаветой Алексеевна Нарышкина, вносившая в осуществление целей Общества сердечное их понимание и большую энергию. <…> Благодаря последней Общество получило, путем призыва к пожертвованиям, довольно значительные средства… Я предложил Чехову познакомить его с Нарышкиной в уверенности, что она примет горячо к сердцу сообщаемые им факты и возбудит вопрос о расширении на Сахалине деятельности Общества попечения и о предоставлении ему для этого необходимых средств. Чехов встречался с Елизаветой Алексеевной, которая к тому времени уже познакомилась с его книгой о Сахалине. Результатом всего этого было распространение деятельности Общества на Сахалин, где им было открыто отделение Общества, начавшее заведовать призрением детей в трех приютах, рассчитанных на 120 душ. В 1903 году были выстроены новые приют и ясли на восемьдесят человек. Еще ранее на средства Общества был открыт на Сахалине Дом трудолюбия, при деятельном и самоотверженном участии сестры милосердия Мейер. В Доме работали от 50 до 150 человек, и при нем была учреждена вечерняя школа грамотности. Обществом попечения был задуман ряд коренных реформ положения семейств ссыльных на острове, составлены по этому поводу обстоятельные записки, и Нарышкиной было обещано внимательное и сочувственное отношение к намеченным в записке мерам. Внутренне поездка произвела на Чехова огромное действие. Мало об этом прямо он сам распространялся, раскрывать себя не любил. И все же в письмах кое-что есть: «Как Вы были неправы, когда советовали мне не ехать на Сахалин! – пишет он Суворину. — Какой кислятиной я был бы теперь, если бы сидел дома. До поездки «Крейцерова соната» была для меня событием, а теперь она мне смешна и кажется бестолковой. Не то я возмужал от поездки, не то с ума сошел — кто меня знает».

«С ума он не сошел. Можно бы добавить: и вырос, утвердился. Зрелище чужой беды попало на почву благодарную, по-евангельски на «добрую землю». То, что подспудно в нем жило, теперь обосновалось и окрепло» — писал Борис Зайцев в своей книге о Чехове.

В 1891-92 годах часть средней полосы России и Поволжья из-за неурожая и засухи переживала сильнейший голод. У Чехова в это время обострился туберкулезный процесс, но тем не менее, он активно включается в борьбу с голодом. Чехов организует сбор пожертвований в пользу голодающих Нижегородской и Воронежской губерний и сам выезжает на места бедствия.

В записной книжке Чехова можно найти короткие, но по-чеховски точные записи, характеризующие степень голода. «Не едят по 2-5 дней — это зауряд. Муж, жена, мать, 5 детей ели 5 дней похлебку из лебеды». И далее: «Столовых нет; приезжали благотворители, чтобы устроить столовые, но остались недовольны картиной голода».

Сколько сочувствия к народному бедствию и сколько острой иронии по отношению к «благотворителям», для некоторых из которых народное бедствие было поводом для вечеров, банкетов и выспренных тостов.

Чехов же считал народное горе своим горем. «Голод газетами не преувеличен, — пишет он. — Дела плохи». Только этим можно объяснить, что больной туберкулезом писатель в период вспышки процесса, в пургу, по глухому тракту добирался до самых отдаленных и забытых углов.

Вместе с давним своим приятелем Егоровым придумал он особую форму помощи. Мысль такая: осенью крестьяне из-за нужды и неурожая продают лошадей за бесценок. Настанет весна, пахать под яровое будет не на чем, значит и не посеют. Если же осенью заняться покупкой лошадей, то весной можно будет раздавать их безлошадным. И осень 1891 года идет у Чехова под знаком сбора средств на этих лошадей.

Вместе с Сувориным и «Русскими ведомостями» он устроил сборник в пользу голодающих, собирал деньги сам, и писал о голоде. Всё им лично собранное посылалось Егорову. Тот и покупал лошадей.

Много ли или немного сделали Чехов с Егоровым, во всяком случае, для пути Чехова голод 1891-92 гг. оказался важен, усилил в нем линию Сахалина. Тревога вечных вопросов — зачем я живу? Для чего пишу? Каков взгляд мой на мир? Но тут-то вот, рядом, есть несомненное — как говорит христианство: «Бог в своих бедняках» («Dieu dans ses pauvres»). И когда Чехов отдает себя и силы свои Богу «в Его бедных», как на Сахалине отдавал Ему же «в Его погибших», это удается ему. Это выходит хорошо» – пишет Борис Зайцев.

Весной 1892 года Чехов покупает недорогую запущенную усадьбу в селе Мелихове Московской губернии, где поселилась его семья. Ему хотелось тишины и покоя. Но… «зажегши свечу не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме».

Отдыхать, наслаждаясь весной, спокойствием, оседлостью и простором, пришлось недолго. Летом 1892 года вместе с голодом явилась холера. «По случаю холеры, которая еще не дошла до нас, я приглашен в санитарные врачи от земства, дан мне участок, и я теперь разъезжаю по деревням и фабрикам и собираю материал для санитарного съезда. О литературной работе и подумать некогда» — писал Чехов.

Ему дали для надзора 25 деревень, которые он обслуживал один, без помощников. «Все лето и осень огромная работа, непрерывные разъезды. Холеры на участке пока нет, но она надвигается отовсюду, идет и с севера, и с Оки, и вот она уже в Москве». Он живет как бы в осажденной крепости, укрепляет ее, не покладая рук.

Может быть, из-за принятых мер холера до его участка и не дошла. Была в тридцати верстах, но встретиться с ней не довелось. С эпидемиями же тифа, дифтерита, скарлатины приходилось много бороться. С августа по 15 октября он записал 500 больных, а в действительности принял не меньше тысячи. По свидетельству его сестры, Марии Павловны, которая была у него фельдшерицей, он принимал у себя в усадьбе ежегодно свыше 1000 больных крестьян, совершенно бесплатно, да еще снабжал каждого из них лекарствами. В октябре местное земство постановило благодарить его: чеховский участок оказался лучшим.

Годы, проведенные в Мелихове, были счастливейшими в жизни Чехова. Он насладился сполна независимостью и уютом, который сумел создать для своих стареющих родителей, свежим воздухом, работой в саду, приездами многочисленных друзей.

Натура жизнеутверждающая, динамическая, неистощимо активная, он стремился не только описывать жизнь, но и переделывать, строить ее. Он хлопочет об устройстве в Москве первого Народного дома с читальней, библиотекой, аудиторией, театром. Он добивается, чтобы тут же, в Москве, была выстроена клиника кожных болезней. Он хлопочет об устройстве в Крыму первой биологической станции. Собирает книги для всех сахалинских школ и шлет их туда целыми партиями. Строит невдалеке от Москвы одну за другой три школы для крестьянских детей, а заодно и колокольню и пожарный сарай для крестьян. И позже, поселившись в Крыму, строит там четвертую школу. Вообще всякое строительство увлекает его, так как оно, по его представлению, всегда увеличивает сумму человеческого счастья. «Если бы каждый человек на куске земли своей сделал бы всё что он может, как прекрасна была бы земля наша!» – сказал он однажды Горькому.

Часто эта деятельность Чехова требовала от него продолжительной черной работы, и когда он, например, строил школы, то сам ведался с каменщиками, конопатчиками, печниками, землекопами, плотниками, закупал все материалы вплоть до печных изразцов и заслонок и лично наблюдал за постройкой.

Чехов организовал посадку тысячи вишневых деревьев для засева голых лесных участков. Он мечтал, чтобы вся Россия стала одним прекрасным садом.

В эти же годы доктор Чехов избирается гласным земского суда, членом санитарного и учительского советов.

В Мелихове Чехову пришла идея создания общественной библиотеки в родном Таганроге. Он пожертвовал туда более двух тысяч томов книг, среди которых немало уникальных изданий с автографами музейной ценности, а также составил галерею портретов деятелей науки и искусства. Впоследствии постоянно отсылал в библиотеку закупаемые им книги, причем в очень больших количествах.

Благодаря усилиям Антона Павловича в Таганроге появился памятник Петру Первому. В Париже Чехов сумел убедить известного скульптора Павла Антокольского подарить изваяние городу, организовал бронзовую отливку статуи и доставку ее через Марсельский порт в Таганрог.

Мелиховский период – это не только вдохновенный литературный труд Чехова и активная медицинская практика, это колоссальная общественная деятельность писателя. Помимо перечисленного, Чехов участвует в прокладке шоссейной дороги на Лопасню, ходатайствует, чтобы на лопасненской железнодорожной станции стали останавливаться скорые поезда и там же добивается открытия почты и телеграфа. И, повторю ещё,, организует посадку тысячи вишневых деревьев, засевает голые лесные участки лиственницами, вязами, кленами, соснами и дубами.

Здоровье Чехова ухудшается и он, по совету врачей, он продает имение в Мелихове и с матерью и сестрой едет на жительство в Ялту, где уже закончено строительство прекрасного дома.

Здесь Антон Павлович снова начинает активную общественную деятельность: как местный житель, он избирается в члены попечительского совета женской гимназии, жертвует 500 рублей на строительство школы в Мухолатке, хлопочет об устройстве первой биологической станции. В Ялте, будучи сам тяжело болен туберкулезом, работает в Попечительстве о приезжих больных. Он взял на себя такую нагрузку, что в своем лице являл собой чуть ли не все учреждение, все попечительство о приезжих больных. Многие чахоточные приезжали тогда в Ялту без гроша в кармане — из Одессы, из Кишинева, из Харькова — лишь потому, что им было известно, что в Ялте живет Антон Павлович Чехов: Чехов устроит, Чехов обеспечит и койкой и столовой и лечением.

Несмотря на щадящий южный климат, писатель чувствовал себя все хуже и хуже. Туберкулезный процесс усиливается настолько, что в мае 1904 года Чехов покидает Ялту и вместе с женой, Ольгой Леонардовной Книппер, ведущей актрисой Московского Художественного театра, едет в Баденвейлер, знаменитый курорт на юге Германии. Но о выздоровлении не может быть и речи, здесь Чехов только на время облегчил свои страдания.

15 июля во втором часу ночи Чехов скончался.

«Я верю, что ничто не проходит бесследно, и что каждый малейший шаг имеет значение для настоящей и будущей жизни».

«Если в жизни есть смысл и цель, то смысл и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом. Делайте добро!» А.П.Чехов