«Во многом даже спасение наших душ зависит от того, как мы использовали те материальные блага, которые Господь нам в жизни послал»

Темы передачи:

1. Встреча председателя епархиальной комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, протоиерея Александра Дягилева с методистом-консультантом по сопровождению международного конкурса «Православная инициатива»: как получить «грант» на православный проект? Почему у популярного проекта «Супружеские встречи» нет своего, православного места для выездных мероприятий?
2. В Комиссии по Межсоборному Присутствию готовится документ «Приходская община. Роль мирян в Церкви»: где брать средства для привлечения активных прихожан к работе в общине на штатных должностях?
3. «Круглый стол» в Петербурге по вопросам строительства храмов и церковной архитектуры: какими должны быть православные храмы ХХI века и по какому принципу они должны строиться?
4. Глава Госархива предлагает повторную экспертизу найденных останков царской семьи: почему вопрос о должном почитании семьи царственных страстотерпцев до сих пор не решен?

В программе «Неделя» события прошедшей седмицы Александр Крупинин обсуждает с протоиереем Александром Дягилевым, настоятелем храма во имя святого благоверного князя Александра Невского в Красном Селе.

Прямой эфир: 22 марта 2015

      Александр Крупинин: Мы, как обычно, начинаем с того события, в котором участвовал наш гость на этой неделе. Отец Александр Дягилев встречался с методистом-консультантом по сопровождению международного конкурса «Православная инициатива» Натальей Грохольской. Речь идет о «Супружеских встречах»?

     о.Александр Дягилев: Даже не только о «Супружеских встречах». Поскольку я являюсь председателем епархиальной комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, то под эгидой этой комиссии есть разные проекты: школы для родителей и воспитателей, православная семейная юридическая консультация. И мы думаем, что, возможно, и какие-то другие люди, которые занимаются в нашем городе тематикой семьи, также будут сотрудничать впоследствии с нами, и будут работать под эгидой комиссии. Речь шла о возможности, в принципе, получения грантов для реализации семейных программ. У нас в Церкви очень многие люди думают, что все должно быть даром, раз церковное – значит бесплатно, даже многодневные программы. Недавно у нас был выезд «Супружеских встреч» с двумя ночевками. Мы обеспечиваем участников питанием, проживанием, и участники оплачивают это. Мы сами это делаем бесплатно – это наше служение Богу и ближнему, но из своего кармана оплачивать гостиницу мы не можем. С одной стороны, мы могли бы получить грант на «Супружеские встречи», чтобы для людей это было совсем бесплатно. Однако, как показала практика, совсем не платить неполезно, это развращает во всех смыслах: люди перестают сосредотачиваться, работать: а, пойду-ка я погуляю, займусь чем-нибудь другим, а если я деньги заплатил – я буду сидеть, работать. Но есть случаи, когда причиной семейных конфликтов являются серьезные материальные проблемы. В этом случае у нас есть небольшой фонд «встреч»: люди иногда жертвуют какие-то средства, и мы стараемся таким парам снизить стоимость, но не до нуля (в два раза). Кроме того, сейчас к нам уже обратились люди из Екатеринбурга, Барнаула, Алма-Аты, Калуги с просьбой организовать такие же центры у них в епархиях. Это, часто, инициатива самих священников, но батюшке накладно оплачивать перелет или переезд нескольких человек. С целью распространения опыта в другие места — на это можно было бы получать гранты. Но у грантов очень ограниченная сфера использования грантовых средств. Например, на строительство своего православного комплекса с гостиницей, часовней, залом для собраний, грантов не выдают. Я надеюсь, что такой центр у нас в епархии когда-нибудь будет.

Александр Крупинин: Есть еще одно сообщение на этой неделе, оно тоже касается вопроса финансирования: «Приходская община. Роль мирян в Церкви» — этот документ собираются принимать на Межсоборном Присутствии. И речь идет о том, что нужно укреплять приходы, способствовать увеличению воцерковленных прихожан. И одним священнослужителям эти послушания не реализовать, нужны активнее миряне. И должны быть сотрудники епархии (миряне), и причем они должны работать не на добровольной основе, но профессионально, с получением достойных заработных плат. Откуда деньги?

О. Александр Дягилев: К сожалению, очень сильно в последнее время выросли (многие настоятели жалуются на эту тему) общеепархиальные сборы на общеепархиальные нужды. Это все приходы отчисляют по Уставу Русской Православной Церкви, но их размер в последнее время очень вырос. И это сильно блокировало возможность на местах, на приходах, как раз развитие такой работы. Очень неплохо бы иметь таких помощников-мирян, не из добровольных помощников, но платить им достойную зарплату не из чего.

Александр Крупинин: Зарплата платится из общего котла храма?

о.Александр Дягилев: Да. Если у меня появились какие-то свободные средства (хотя понятие «свободных средств» весьма относительно), то я взял социального работника, на зарплате. Но в идеале должен быть еще сотрудник, отвечающий за работу с молодежью (тоже платно) и сотрудник, отвечающий за образование и катехизацию. Но я понимаю, что сейчас я не могу этого себе позволить, средств моего прихода не хватит.

Александр Крупинин: Не многие задаются вопросами: а откуда вообще деньги в храме?

о.Александр Дягилев: Это то, что Вы даете за свечки, за записки, кладете в церковную кружку. А расходы храма – это на зарплату клирикам, певчим, моющие средства, на электричество, коммунальные расходы… Приход составляет смету доходов и распределения расходов, у прихода есть бухгалтер и соответствующая отчетность. Бухгалтер и настоятель отслеживают ситуацию, чтобы расходы и доходы были сопоставимы.

Александр Крупинин: Как можно стимулировать доходы?

о.Александр Дягилев: Например, улучшение ассортимента книжной лавки, повышение цен (хотя здесь не цена, а пожертвование, человеку свечку мы дадим и бесплатно, и бесплатно записку примем, и помолимся), но это повышение стимулирует людей ходить в соседний храм.

Можно обратиться к богатым, или относительно богатым прихожанам или к фирмам, которые находятся рядом, или к знакомым – но на конкретное мероприятие, с просьбой о разовой оплате. А просить денег каждый месяц на зарплату – это нереально.

Можно обратиться к прихожанам: поднялись коммунальные платежи, или еще что-то, прошу жертвовать больше. Но сейчас кризис, сложная международная обстановка, и в этом году доходы нашего храма стали заметно меньше: люди экономят, у них тоже доходы вряд ли увеличиваются.

Вообще тема «Церковь и деньги» очень важна, хотя кажется, что деньги – это вещь бездуховная, а в Церкви должны говорить о Боге, о Духе Святом, о молитве, посте, покаянии – это духовно. Тем не менее, теме отношения к материальным благам и к деньгам конкретно уделяется очень немалое значение в Священном Писании, и в Ветхом, и в Новом Завете. Во многом даже спасение наших душ напрямую зависит от того, как мы использовали те материальные блага, которые Господь нам в жизни послал. Например, описание Страшного Суда в Евангелии от Матфея: «…голоден был и накормили Меня, жаждал и напоили Меня, наг был и одели Меня». Это говорит о том, что в этой жизни Господь послал нам пищи чуть больше, чем необходимо, чтобы мы насытились, воды чуть больше, одежды чуть больше, чем необходимо. И вот как этим, пусть небольшим, но излишком, вы воспользовались: на себя ли любимого оставили, или объелись, или поделились, когда Господь тут же послал вам человека с нуждой, пусть даже он не просит. Бывает ситуация, когда человек и не просит, но он реально нуждается. Господь каким-то образом дал Вам знать, и в то же самое время послал вам средства. И вот как вы воспользовались этим: на себя любимого истратили, закрыли глаза на нужду ближнего или откликнулись, пришли на помощь – от этого зависит спасение наших душ. Как мы распоряжаемся материальными благами? – прямо от этого будет зависеть наша загробная участь, согласно Евангелию. Поэтому деньги – не такая уж недуховная вещь.

Александр Крупинин: Деньги очень много говорят о человеке.

Теперь об архитектуре храмов. Проходил «круглый стол» в Петербурге, выступал там архимандрит Александр Федоров, который возглавляет архитектурную комиссию. Постоянно возникают какие-то нестроения: светские люди не хотят, чтобы где-то строилась Церковь, а мы хотим. Начинаются какие-то суды. Как бы этого избежать? Наверное, можно, когда создается план города, заранее предусматривать, где будут строиться храмы. Храм – это не парковка и не торговый центр, храм формирует окружающее пространство.

о. Александр Дягилев: Когда-то у нас была Российская империя, и Церковь не была отделена от государства, и государство субсидировало строительство храмов, поэтому и сейчас мы в центре города имеем прекрасные доминанты в виде великолепных соборов. Под них специально выделялось место, на этапе проектирования того или иного района в центральной части города. А сейчас в современных новостройках стоят огромные высотные дома и среди них, как будочки, вкрапления храмиков, которые практически не видны, а архитектура их часто весьма странная. И при этом эти маленькие храмики набиты битком, потому что именно в этих новостройках живет огромное количество людей.

Александр Крупинин: Вы думаете, что надо строить большие соборы? Потому что есть другая тенденция, что нужно строить церкви в «шаговой доступности», ближе к людям, в каждом дворе.

о.Александр Дягилев: Но тут возникает вопрос, сколько должно быть священников в епархии? Если в каждый храм будут приходить по 20-30 человек, потянут ли они этого батюшку, особенно если он с семьей, да еще и многодетной? И в маленьких храмиках по воскресеньям давка, потому что вокруг живет непропорционально больше верующих людей, чем может вместить этот храм. Если грубо посчитать: в нашем городе 2% верующих, многоквартирный дом – это 400 квартир, в которых живут 1600 человек. От них 2% — это 32 человека. Храм, вместимостью 30 человек должен стоять возле каждого такого дома, а если стоят рядом четыре дома, то храм должен быть на 100 человек, и это в каждом дворе. Сколько тогда батюшек должно быть?

Александр Крупинин: Что, нет батюшек?

о.Александр Дягилев: Нет. И, учитывая процентное соотношение верующих людей, то сколько из них пойдут в семинарию, из этих же дворов – очень мало. Поэтому получается, что это должны быть достаточно большие храмы. А насчет того, что «общественность не хочет», чтобы строились новые храмы: на каком-то этапе (я это связываю и с историей с «Pussy Riot») стало выгодно каким-то людям (может, отчасти, и мы дали повод), считать, что Церковь сращивается с государством. Соответственно, если ты борец за свободу, то ты должен быть против Церкви. Очень часто против строительства храмов выступали всевозможные правозащитники, экологи, которые в этом дворе не живут. Но приезжали специально, собирали людей чуть ли не со всего города, чтобы устроить демонстрацию, что «нам не нужен храм, мы хотим парк». Хотя храм мог бы стоять и в парке (например, в парке Малиновка, где тысячи квадратных метров) и храм стал бы наоборот, украшением парка. Я в этой кампании видел не столько борьбу за экологию, сколько желание «поставить Церковь на место». Но все равно не строить храмы не получится: есть огромное количество верующих, для которых храмы нужны. И строить нужно красивые сооружения, которые украшали бы микрорайон и не вызывали эстетического отторжения.

И особый вопрос об архитектуре: какая она должна быть. То, что строится сейчас по принципу «маковка-луковка», дизайн и архитектура – это копирование шаблона, застрявшего в прошлом. Меня смущает сама идея: православная выставка –обязательно какие-то казачьи танцы, балалайки, кокошники – это опасность сделать из веры что-то типа клуба любителей фольклора. То есть вера – это что-то в прошлом, вера – это возвращение к корням, но куда-то туда – в ХIII, ХV век. А как с христианством ХХI века? Могут ли быть и искусство и архитектура ХХI века, но при этом православные? Пока этого не видно.

Александр Крупинин: Очень интересное сообщение было о том, что требуется повторная эксгумация, экспертиза останков семьи императора Николая II. Когда, наконец, этот вопрос решится и что этому мешает?

о.Александр Дягилев: Дело в том, что в свое время, когда были найдены вот те знаменитые екатеринбургские останки, было много людей «за» и «против». Причем много людей, которые их не признали подлинными, были людьми церковными. Но Церковь не говорила, что это 100% не те останки. Церковь говорила о том, что есть определенная политическая ангажированность в этой находке. В тот момент это было нужно государству, чтобы это были мощи Николая II, как некая легитимизация: «мы торжественно похоронили и тем самым признали, что мы не гонители, мы наоборот». С другой стороны, говорилось о том, что при такой ангажированности очень велика вероятность некоего подлога, и что Церковь не может признать эти останки святыми мощами до тех пор, пока данный факт не будет установлен с достаточной степенью достоверности. Поскольку государство торопилось, повторной экспертизы делать никто не хотел, то их достаточно скромно (хотя с участием священнослужителей) погребли в Петропавловском соборе. Известно, что если это действительно те самые останки, то не было останков еще двух людей – Марии и Алексия. В том месте, где следователю Соколову удалось найти шахты, где, видимо, первоначально находились тела, удалось найти фрагмент пальца (предположительно императрицы), и на этом основании считается, что подлинные останки были уничтожены в районе Ганиной Ямы. И над Ганиной Ямой вырос целый комплекс храмов, место почитаемое. А то место, где были найдены екатеринбургские останки (Поросенков лог), несколько километров в сторону, совершенно не почитается – так получилось. Но дальнейшие исследования именно там, вдруг привели к тому, что были найдены еще двое останков, которые четко идентифицируются, как Мария и Алексий. Те же самые сосуды из-под серной кислоты, те же самые пули, и это соответствует версии, что те останки подлинные. Если это все-таки не подлинные останки, если это некий подлог, организованный большевиками, то Церковь должна строго держаться точки зрения, что мы почитаем императора, а это – непонятно что. Но если допустить мысль: а вдруг это подлинные останки? То выходит, что мы, православные, так чтим Николая II: какие чуть ли не демонстрации устраивались, когда был Собор 2000-го года – «надо канонизировать, это будет знаком покаяния». А выходит, что и при жизни не понимали их, в итоге свои же расстреляли, и даже после канонизации останки и мощи их лежат где-то там, в заднем притворе, и не почитаются. Я полностью согласен с тем, что, учитывая нахождение новых останков, необходимо поставить точку в этой истории. И если это подлинные останки Николая II, нужно проверить, перепроверить и установить должное почитание. Если вдруг выяснится, что это не те останки (сейчас этот вопрос можно решить гораздо точнее, используя новые технологии), тогда, соответственно, это неизвестные нам останки (вероятно, тоже неких новомучеников), но им не место в императорской усыпальнице. Я за то, чтобы в данном вопросе была поставлена большая жирная точка, и вопрос был бы решен. Если все-таки это император и его семья, их должно почитать так, как подобает.

  Текст: Н.М. Лукьянова