Александр Мраморнов о разукрупнении епархий и издании материалов Поместного собора 1917-1918

Программа Марины Лобановой
«Встреча»

А.И. Мраморнов о создании новых епархий в Русской Православной Церкви
и издании документов Поместного Собора 1917–1918 гг.

АУДИО

29 марта 2014 г. в эфире радиостанции «Град Петров» прозвучала беседа с А.И. Мраморновым, в которой были затронуты вопросы создания новых епархий в Русской Православной Церкви и издания документов Поместного Собора 1917–1918 гг.

Сайт проекта Новоспасского монастыря по изданию документов Поместного Собора 1917–1918 гг. публикует расшифровку интервью.

— Здравствуйте, дорогие друзья. В студии радио «Град Петров» Марина Лобанова. Сегодня гость нашей студии — Александр Игоревич Мраморнов, кандидат исторический наук, церковный историк. Здравствуйте, Александр Игоревич.

— Здравствуйте. Очень рад снова быть на радиостанции «Град Петров».

— Я напомню, что Александр Игоревич — наш гость из Москвы. И в программе «Встреча», и в программе «Книжное обозрение» наши слушатели уже слышали Вас, Александр Игоревич. Вы говорили на очень интересные темы, в том числе о церковной истории. И сегодня мы будем говорить про процесс, который идет в нашей Церкви. Процесс этот можно назвать — разукрупнение епархий, то есть епархии делятся на более мелкие. Это коснулось и нашей митрополии, Санкт-Петербургской. В рамках нашей митрополии появились несколько епархий, которые гораздо меньше, чем вся митрополия в целом. Это Выборгская епархия, Тихвинская и Гатчинская.

Мы, прихожане храмов и даже настоятели храмов, еще, может быть, не очень почувствовали результат. Потому что прошло мало времени. На самом деле, это событие значительное, и хотелось бы его осмыслить, в том числе с точки зрения церковно-исторической. Как бы Вы обозначили смысл этого процесса сегодня? В нашем эфире разные аналитики, священнослужители размышляли на эту тему. Зачитывались, конечно, материалы решений священноначалия по этому поводу, то есть наши слушатели в курсе. Но вот как можно это осмыслить сегодня? Какова актуальность этого процесса именно в сегодняшний день?

— Священноначалие нам поясняет, что это происходит с целью приблизить епископа к пастве, приблизить епископа к духовенству. Для того, чтобы сделать более эффективным управление приходами, управление епархией в целом. И это действительно так. Очевидно, что те меры, которые предпринимаются Синодом и Святейшим Патриархом, будут этому содействовать. Но, на мой взгляд, эти преобразования являются гораздо более далеко идущими. Потому что здесь есть не только некоторый аспект перспективного духовного развития, но есть аспект и материального развития, и культурного. Мне кажется, что создание новых епархий и интенсификация жизни церковной в отдаленных от крупных городских центров районах — это важный фактор развития страны. Не только Церкви, но и страны. Мне доводилось слышать одно из слов на эту тему Святейшего Патриарха, который обозначил процесс создания новых епархий как инвестицию и в духовную жизнь, и в инфраструктуру тех территорий, которые составляют эти новые епархии. И мне кажется, что это очень точное и важное слово. Не в чисто экономическом смысле инвестиции, но все равно — вложения. Это, действительно, вложение в развитие этих территорий. Если мы посмотрим на то, что происходит сейчас в нашей стране и в нашем обществе, мы увидим, что у нас все стремится в центр. У нас убегает все с наших территорий. Мы увидим, что центральная часть и вообще вся Россия убегает в Москву, северо-запад — в Петербург, жители сел и малых городов уезжают в областные центры. Но ведь совершенно очевидно любому человеку, представляющему историю и процессы общественного развития, что это — путь в никуда. Потому что тогда территория страны начинает пустеть. Во всех отношениях: и в чисто физическом, и в духовном смысле. Когда территории опустевают и нет какого-то двигателя там на месте, то это, так сказать, смерть. По-другому не скажешь. Мне кажется, что создание новых епархий — это ответ Церкви на эти пагубные процессы. На процессы закрытия наших территорий, где исконно развивалась общественная и культурная жизнь. Иного ответа, мне кажется, дать на нынешнем этапе невозможно.

— Хочется у Вас уточнить. А как именно возникновение отдельных маленьких епархий может поспособствовать развитию культурной, экономической и общественной, социальной жизни небольшого региона? То есть, как именно Церковь будет стимулировать это и инициировать это развитие?

— На самом деле ведь это же экклезиологический вопрос, а отчасти и философский. Как вообще может христианство, как может Евангелие способствовать развитию? Вот мы можете ответить на этот вопрос? Мне кажется, что напрямую. Потому что слово, которое Спаситель принес нам, которое Он нам сказал, которое зафиксировано в Евангелии – это нам и помогает жить, оно нам помогает уповать и надеяться. И мне кажется, что основной реальной проблемой (эта точка зрения, которую я выскажу, подкреплена исследованием современных социологов) является то, что люди просто не верят в возможность какого-то поступального и успешного развития. Особенно вот в этих удаленных местах. В городах, особенно крупных, другая ситуация. А в глубинке господствует уныние. Мы знаем, что уныние – грех: уныние, безверие и упадничество. Как это преодолеть? Ну что, просто принести туда чемодан денег? Или поставить технику, которой люди уже разучились пользоваться? Или что можно сделать? Прежде всего, это, конечно же, вера, это грамотное объяснение, что ничего еще не потеряно. Имея за собой, во-первых, веру, во-вторых, интеллектуальный колоссальный багаж, который христианство с собой несет, мы можем изменить и социально-экономическое, даже самое грустное, положение. Я бы так сказал. Мне кажется, что эта связка — прямая.

Но здесь, конечно, очень многое зависит от людей. От того, какой епископ придет в эту новую епархию. Будет ли он вообще знать эти территории? Мне кажется, что в последнее время очень хорошая возобладала тенденция, когда на новообразованную епархию назначаются, избираются Синодом те священнослужители, которые знают эту территорию, которые часто уроженцы этих мест. Приведу в пример Пензенскую митрополию, где есть три соответственно новообразованных епархии. И сейчас пензенским митрополитом стал пензенский же уроженец, молодой митрополит владыка Серафим. Из новообразованных епархий там же — Сердобская, там епископ Митрофан, который тоже хорошо знает эти места. Мне кажется, что очень правильно, когда епископ во главе епархии знает то место, в котором Господь ему судил служить и управлять паствой и клиром. Это первый фактор. Но и второй фактор, что если он сам по себе видит, как грамотно выстроить свою работу, то он и привлечет людей. Причем не только из своей епархии, но и из тех центров, куда они убежали. Это второе направление, которое поможет развитию епархии: люди, может быть, будут иметь возможность вернуться в свои родные места и посмотреть, чем же они там могут заняться.

— Приближение епископа к народу — хорошо. Когда какой-то город становится епископской кафедрой, которой он никогда до этого не был, это прекрасно. Но знаете, как люди еще с советских времен говорят: “У нас и так в стране все не очень хорошо. Столько всяких нужд, а вот мы должны здесь еще многое сделать и, грубо говоря, обеспечить епископа. Потом должны быть все эти комитеты..”. Вы знаете, что у нас в Церкви существуют комитеты по разным вопросам. Сейчас у нас появился, кстати, и комитет в помощь семье, и по взаимоотношениям с совершенно разными общественными структурами, и по вопросам благотворительности. Наш главный редактор, кстати, возглавляет отдел по благотворительности. И по работе с молодежью. Много-много всего. То есть теперь в каждом таком центре, где появляется епископ, появляется епархия, еще вот это нужно все создать. Откуда найти силы на это? И материальные ресурсы, и человеческие?

— Ну смотрите, есть два аспекта. Первый аспект — это то, что должен быть епархиальный центр, епархиальное управление. На мой взгляд, это совершенно очевидно, что они должны быть. И часто, я знаю по опыту одной епархии Санкт-Петербургской митрополии, часто под это отдают какое-то совершенно заброшенное здание, в которое надо еще вложить средства, чтобы его привести в нормальный вид. Поэтому в данном случае возникновение в маленьком городке нового хорошего здания, в котором будет административный центр и, может быть, отчасти и культурный центр, мне кажется, является абсолютно позитивным фактором.

Другая сторона, что, действительно, есть некая тенденция к росту штата епархиальных управлений и, может быть, даже иногда и центральных органов церковной власти. Это имеет место. Иногда это вызвано реальными потребностями жизни. У нас растет количество приходов и верующих. Но, с другой стороны, мне кажется, что вслед вот за этими преобразованиями, которые идут, важной стратегической задачей в Церкви является определенное разбюрокрачивание процессов церковного управления, церковной жизни. Потому что подходить чисто формально к решению насущных церковных вопросов по отделам, по комиссиям и т.д. по циркуляру и документу — это путь, конечно, возможный, но мы, если будем исключительно по нему идти, вряд ли достигнем большого успеха. Давайте вспомним синодальный период, когда настолько все забюрократизировали через обер-прокуратуру, что все шло через циркуляры, указы. Тогда, опять же, епископ решал все вопросы на бумаге, через резолюции, не видя людей, не общаясь с ними. Вот что происходило. Мне кажется, что нам важно этого избежать. Конечно, высшая церковная власть требует то, чтобы были профильные отделы внутри епархиального управления. Так и должно быть. Но главное, чтобы это не обросло какими-то безумными штатами. И я верю, что этого и не случится. Потому что любой здравомыслящий епископ, как церковный администратор, едва ли будет искусственно раздувать эти штаты. А содержать людей для дела — это тоже будет хорошо. Если они действительно занимаются делом, если их не очень много и если епархия нашла средства для того, чтобы создать такие отделы.

— Я сейчас две очень важные вещи услышала и для себя их еще раз резюмирую. Действительно, разукурпнение или дробление, как иногда говорят, епархий, крупных митрополий – это процесс, когда Церковь идет в регионы. Все из регионов уходит: и деньги, и, как говорят, утечка мозгов в какие-то крупные городские центры, а Церковь вдруг начинает обратный процесс, она пошла в регионы.

— Да, но нужно обязательно учитывать то, что мы сказали: епархиальное управление не должно быть чисто бюрократическим органом. Это должен быть духовно-интеллектуальный центр Церкви на месте. Если это так, то значит — епископ выполнил на данном этапе свою функцию.

— И второй, как мне показалось, важный, актуальный для современной жизни момент в этом процессе: это то, что когда епархия крупная, митрополия крупная, то очень трудно понять что происходит. Епископ не может быть везде лично, да и его помощники, даже главы каких-то отделов, тоже не могут все охватить. А когда епархия поменьше, то епископ будет больше знать и более неформально подходить к решению вопросов, то есть будет меньше бюрократии, будем надеется.

Возникают такие вопросы из жизни обычной, повседневной. У нас ведь много священников, настоятелей храмов, которые попали теперь в разные епархии. Тоже этот процесс постепенно будет урегулироваться как-то. И потом, все равно во главе большой митрополии остается митрополит, и здесь важно понять, насколько эта структура соответствует историческому опыту Православной Церкви.

— Вы имеете ввиду митрополию?

— Да.

— Я думаю, что это вполне канонично и соответствует историческому опыту. Такое именно объединение митрополии, как координирующий центр, как центр каких-то специфических процессов. Например, как центр, в котором находится учебное заведение, та же семинария. Или, как в Петербурге, академия. Очень важно наличие такого центра. И то, что созданы митрополичьи советы — это тоже хорошо, потому что архиереи новосозданных епархий имеют возможность в совершенно каноничном органе совещаться о своих делах, а не только неформально как-то обсуждать вопросы. Это очень правильно. И я думаю, что это определенный шаг к развитию соборности в Церкви, которая во многом была за советский период утрачена. Это тоже своего рода естественное возвращение к тем заветам, которые нам оставил Поместный Собор 1917-1918 гг. Вот, в частности, материалы, которые сейчас потихонечку издаются.

— Расскажите об издании эти материалов, потому что, наверное, многие слушатели удивятся, столько уже говорили про Собор знаменитый 17-18 гг. Неужели издание материалов только сейчас происходит?

— Да, я надеюсь, что мы еще подробнее с Вами в других программах коснемся этой темы, но для тех, кто не знает, стоит, действительно, сказать, что сейчас по благословению Святейшего Патриарха Кирилла Новоспасский монастырь в Москве осуществляет полное издание документов Поместного Собора 1917-1918 гг. То есть Собора самого большого, длительного и значимого в истории Русской Церкви. Опять же, как Вы справедливо отметили, материалы, которые до сих пор актуальны во многих сферах церковной жизни. Это будет почти 30-ти томное издание, приуроченное к столетию Собора, куда войдут не только прежде издававшиеся Деяния, то есть стенограммы пленарных заседаний Собора, но и материалы отделов Собора, в которых велись иногда даже ключевые дискуссии по тем или иным аспектам устроения Церкви, церковной жизни, куда приглашались эксперты по тем или иным вопросам. Сама дискуссия велась на таком высоком, каноничном и научном уровне, что, я думаю, что очень многим людям и сегодня будет интересно и важно почитать саму эту дискуссию. И ознакомиться с теми документами, которые вырабатывались в отделах.

Своего рода посвящением столетию Собора, так сказать, данью памяти членам Собора, из которых порядка пятидесяти человек причислены к лику святых, является это издание. И, наверное, даже в тех частях, в которых документы в определенной степени утратили свою актуальность, я думаю, важно их опубликовать, потому что памятники публикуются целиком, потому что они памятники. Потому что если часть из них вынуть, то это уже не полноценный памятник. Я думаю, что значение Собора настолько велико в нашей истории, что нам важно иметь в опубликованном виде все сохранившиеся после него материалы.

— Все тридцать томов выйдут к 2018 году?

— Мы не можем предполагать, что будет. Мы может только надеяться на это и трудиться. Я думаю, что с Божией помощью это имеет шанс произойти.

— А сейчас два тома вышли.

— Сейчас вышли два тома. Первый том включил материалы, которые также входят в соборный архив и составляют его естественную часть, но собственно к Собору они непосредственно не относятся, потому что это материалы Предсоборного Совета. Который, кстати, проходил, в отличие от Собора, здесь, в Петрограде. Он готовил в течение июня и июля 1917 года Собор и те документы, которые рассматривались потом на Соборе. Вот этот орган, Предсоборный Совет, в совершенно уникальных условиях проходил. С одной стороны, уже прекратило свое существование самодержавие и монархическая Россия. С другой стороны, не пришли еще к власти большевики. И по всем условиям это была совершенно свободная церковная дискуссия. Церковь действительно чувствовала в это время себя достаточно свободно и очень интересно ознакомиться с этими дискуссиям. Иногда они велись даже в совершенно жестких условиях: когда происходило знаменитое июльское восстание 1917 г. в Петрограде, когда велась стрельба на улицах, под окнами шла стрельба, а члены Предсоборного Совета сидели, заседали, обсуждали будущий документ Поместного Собора.

Второй том, который Вы также упомянули, — это материалы Соборного Совета. Это, фактически, президиум Собора, который предварительно рассматривал все вопросы, впоследствии выносившиеся на пленарное заседание Собора. Материалы впервые публикуются полностью, сто процентов. Они никогда не публиковались. Там было и много второстепенных вопросов, вроде отпусков членов Собора и т.д. Но, в целом, они дают прекрасную хронологическую картину работы Собора.

Далее на очереди у нас, в следующих томах, которые будут выходить: протоколы заседаний Совещания Епископов — органа, который утверждал уже принятые Собором документы. Также протоколы Собора, ну и, конечно, Деяния. А потом уже, конечно, с 11-12 тома пойдут материалы отделов и комиссий Собора. Вот примерно такая концепция сейчас у этого издания.

— Вы сказали, что процесс разукрупнения, деления епархий на более мелкие, который идет сегодня, является в каком-то смысле и историческим, и духовным наследием того процесса, который был как раз на Соборе 1917-1918 годов. А можно пояснить этот момент?

— Да, в общем, решение тогда и было вынесено. Тогда, в отличии от нынешней ситуации, действительно большая часть населения была реально православно верующими, количество приходов было гораздо больше, чем сейчас. Этой всей структурой надо было управлять. А когда епархия составляла почти две тысячи приходов, это было очень трудно сделать. Территории были больше, чем нынешние области. Конечно, епископу было трудно управлять этим. Идея тогда именно возникла и тогда вынашивалась. Предлагалось создать маленькие, уездные или объединявшие несколько уездов епархии. Собор не отменил институт викариатства, наоборот, даже предложил через создание викариатств содействовать образованию вот этих новых епархий. То есть сначала викариатства, а потом — новые епархии. И этот процесс ведь шел, несмотря на трудности и первые гонения периода гражданской войны и 20-х годов. Потому что при Патриархе Тихоне было создано много новых епархий. Впервые и викариатства были новые, и посвящено было много новых архиереев. Несмотря на все трудности, соборный процесс пошел. Это потом уже, после смерти Святейшего Патриарха Тихона, пошло определенное сворачивание, многие кафедры оказывались незамещенными и т.д. Вы знаете дальше, что происходило с церковным управлением уже в 30-е годы. Тем не менее, можно говорить, что определенный опыт в реализации этих соборных решений у Русской Церкви имеется. Кстати, его предстоит еще более подробно изучить: как это осуществлялось в жутких условиях гражданской войны, в условиях изъятия церковных ценностей.

— Кстати, ведь Собор 1917-18 гг. не был завершен. Когда Собор завершается, выходит какой-то итоговый документ, который уже может быть использован Церковью в Ее жизни. Например, можно ссылаться на этот итоговый документ в каких-то ситуациях.

— Но ведь у Собора было много итоговых документов.

— А какие итоговые документы Собора 17-18 гг. реально, канонически, можно сказать, даже как законы, могут влиять на нашу церковную жизнь сегодня?

— Вряд ли они напрямую могут влиять на церковную жизнь сегодня. Но в той теме, которую мы сегодня с Вами обсуждаем, про епархии, конечно, надо назвать знаменитое определение «Об епархиальном управлении», которое окончательно принято на второй сессии Собора, весной 1918 года. Это определение предусматривало создание в епархиях епархиальных советов, в которых, как правило, председательствовал епископ, либо правящий, либо викарный. Постоянным председателем был один из клириков, но в состав епархиального совета входили также и миряне. Я думаю, что вот эта структура, при которой существовал выборный коллегиальный орган, который избирала вся епархия на общем епархиальном собрании, отчасти это преемственно и нынешними епархиальными советами.. Но тогда эти принципы избирательности и принципы соборности реализовывались в полной мере, и мы имеем многие образцы начала работ таких епархиальных советов. Другое дело, что советская власть в 1920-м году запретила существование епархиальных советов. Хотя они себя ставили как некие органы церковного управления, которые содействуют епископу в осуществлении его канонических полномочий, но не могли в полной мере реализоваться из-за исторических условий. Но, я думаю, что ссылаться на этот опыт и брать лучшее из него мы можем. Мне кажется, что наши епархии будут управляться и сегодня с гораздо большим успехом, если такие выбранные епархиальные советы будут при архиереях создаваться и развиваться. Потому что коллегиальное мышление — это всегда хорошо, а в Церкви, которая называется Соборной, это само собой разумеющаяся вещь.

— Как они могут избираться? На епархиальном собрании, где собираются и настоятели, и представители из мирян, представители из приходов? Каким образом?

— Мне кажется, что это, может быть, сейчас не так, но это — неизбежный путь. Потому что только тогда епархия чувствует себя единой, когда мы говорим о единстве Церкви. Уровень иерархии и уровень верующих должны приближаться к тому, чтобы быть едиными в мышлении, в вере. Озвученные механизмы реально способны решить поставленные задачи. У нас есть такая тенденция негативная, мне кажется, особенно часто в нашей публицистики православной, говорить, что если речь идет о выборах, то это либерализм, демократия, это все наносное, западное, и, вообще, Церковь к этому не имеет отношения. Такой взгляд для православного человека просто неприемлем.

— Патриарха же выбирает все-таки Церковь.

— Вот именно. Начнем с того, что Первоиерарх и Предстоятель нашей Церкви избран Поместным Собором. Но именно в новых епархиях, мне кажется, было бы очень правильно отработать такие модели реализации соборности на канонических основаниях, на основаниях и древних канонов, и тех правил, которые приняты последними нашими Архиерейскими соборами. В принципе, это неизбежный путь.

— На Соборе 1917-1918 гг. была идея избираемости епископов в епархии?

— Для начала была практика 1917-го года, когда под маркой такой церковной революции, действительно, шли выборы епископов. Отчасти Собор использовал эту практику, и как раз в упомянутом определении «О епархиальном управлении» эта система повторена. Но, конечно, высшая церковная власть имела право утверждения избранного епархиальным собранием архиерея. В принципе, эта система правильная. Потому что чем лучше епархия знает своего архиерея, тем лучше для Церкви. Потому что он, с одной стороны, конечно, должен соответствовать всем каноническим установлениям, которые предъявляются Церковью и Ее многовековым опытом для этого. С другой стороны, быть идейно и по своему воспитанию совсем оторванным от той земли, где будешь служить — это не способствует успеху дела, на мой взгляд.

— Мне кажется, что из Ваших слов наши слушатели могут сделать вывод, что процесс разукрупнения епархий — это не просто «поделили для более удобного управления, чтобы епископ лучше знал приходы и т.д.», процесс будет иметь еще и экклезиологические последствия, которые повлияют на все сферы церковной жизни: очень важные, животрепещущие. И этот процесс изменения церковной жизни, ее актуализации пойдет для каждого из нас, потому что мы очень часто констатируем, что многие люди мало включены в общецерковный процесс. Развитие будет идти еще много лет, может быть, даже десятилетий, и последствия того, что сейчас идет, мы будем видеть в разных сферах церковной жизни.

— Мне кажется, что так и должно быть. Потому что, с одной стороны, чем ближе, с ближнего расстояния епископ видит проблемы церковной жизни, тем больше шансов, что он, осознав их и отрефлексировав, эти проблемы сможет например на Архиерейском соборе более четко сформулировать в дискуссии, понять эти проблемы. Сопоставление этих проблем с проблемами подобными же, но других епархий, — это очень ценный опыт, который, конечно, Церкви приходится. И в этом отношении то, что Вы в Вашем вопросе только что обозначили, создание новых епархий — это очень правильный путь.

Другое дело, что практическая реализация, Вы знаете, у нас часто отстает от идеальных норм, которые намечаются решениями Соборов, так же как, в принципе, и в государстве. Когда надо принимать даже с виду правильный закон, а потом правоприменительная практика от него сильно отстает и иногда даже закон не выполняется. Но это не означает, что не надо двигаться в этом направлении, потому что направление, конечно, верное.

Опять же, иерархи будут естественно поступать мудро, если они будут опираться на те лучшие силы, которые есть в этих новых епархиях. Недаром я упомянул то, что, мне кажется, было бы правильно, если бы епархиальное управление превращалось бы в духовно-интеллектуальный центр, вокруг себя объединял бы лучшие силы епархии. Не только силы духовенства. Это само собой разумеется, это необходимо во многих таких новых епархиях — кадровый голод отмечается, но и силы всех людей, кому не безразлична православная вера, кому близка Церковь и кто хочет Церкви помогать.

— Такой побочный вопрос. Я знаю, что еще в 90-е годы возникала обеспокоенность, что церковная жизнь замыкается в приходах. Каждый приход живет своей жизнью, то есть нет того чувства Церкви, которое в общем-то нам предписывается вероучением Православной Церкви. Церковь – это единый организм. А когда в каждом приходе свой настоятель и дальше ничего нет, то есть, люди не только не слушают, что пишут и говорят и показывают церковные средства массовой информации, но не читают и не знают ни о каких Соборах и их постановлениях. Не потому, что у них нет возможности почитать, хотя это тоже важный момент. Очень часто документы в печатном виде по финансовым, понятно, соображениям, до приходов просто не доходят. Плюс невозможно напечатать такое количество постановлений последнего Собора и всем раздать в руки. А люди просто не интересуются, потому что им достаточно их собственного отдельного прихода.

Разделение епархий призвано поспобствовать тому, что это мироощущение замкнутости в одном приходе изменится на более широкое внимание в Церкви?

— Замкнутость — это неправильно, конечно. И это, опять же, к вопросу о необходимости дискуссии и соборной дискуссии. И, конечно, к вопросу о том, что мы уже затронули, к вопросу забюрократизированности. Мне кажется, что документы это, конечно, важные вещи. Мы видим даже на примере Великого Московского Поместного Собора 1917-1918 гг., что результатом соборной дискуссии становится документ. Но, с другой стороны, важна и реальная, без документов, работа священников со своими прихожанами. Более опытных прихожан с менее опытными, с теми, кто приходит в храм. Епископа со своими клириками. Знакомство с документами не может подменить этой повседневной работы по усовершенствованию личного опыта. Вот этот опыт должен, конечно, и на каком-то межепархиальном уровне приводить к каким-то рекомендациям. И тогда, наверное, будет это тоже помогать высшей церковной власти готовить те же документы. Естественно, это такой разнонаправленный процесс. То есть, с одной стороны, важно, конечно, чтобы знали на местах и постановления, но с другой стороны важно, чтобы эти постановления становились результатом того, что уже обсуждалось на местах. Чтобы голос с мест был слышен.

— Но ведь этот процесс надо как-то наладить, формализовать, может, тоже слово плохое, потому что подразумевает опять же какие-то бумаги, которые нужно будет заполнять. Но а как это действительно будет происходить, чтобы на местах собрались и обсудили, передали в более крупную инстанцию?

— Вы знаете, формально у нас, на мой взгляд, все отлажено очень хорошо. Информация приходит быстро, с ней знакомятся. Другое дело, что она не всегда убеждает. А чтобы она убеждала, мне кажется, нужна более широкая церковно-общественная поддержка. Вот, например, в этом процесс могли бы большую роль сыграть связанные с Церковью некоммерческие организации. Вы знаете, какое сейчас большое значение некоммерческие организации приобретают в различных государственных проектах, в социальных проектах. В принципе, это правильно. Потому что, например, государство как бюрократическая машина — не эффективный менеджер, как правило, каких-то дел. Особенно когда это касается не чисто управленческих сфер, а более деликатных. Например, какая-то особая помощь каким-то категориям людей. Или поддержка каких-то одаренных людей. То же самое, в принципе, и в Церкви. Одно дело, формальная управленческая структура и формальные документы, другое дело, подойти к каким-то делам неформально. И иногда общественные структуры позволяют выстроить такие связи, которые чисто управленческая вертикаль выстроить ну в принципе не способна по своей сути. Но зато в Церкви есть приход, который может связывать совершенно различных людей, особенно если у нас будет межприходское общение, которому тоже, кстати, может помочь существование некоммерческих организаций, потому что ими могут руководить люди из разных приходов. Эти процессы очень важны. И особенно новоназначенные архиереи поступят мудро, если они будут поддерживать такие организации, тех людей, которые хотят заниматься, например, социальной помощью совместно с Церковью.

— То есть в каком то смысле роль архиерея еще и в том, чтобы выступать таким авторитетом, который видит ситуацию в данном регионе, может быть, это будет даже небольшой регион, знакомится с организациями, скажем, которые уже есть, или призывает создавать какие-то организации. И, понятно, что архиерей, его авторитет позволяют каким-то организациям дать и благословение, дать и поддержку церковную, моральную, что, конечно, умножает их возможность взаимодействовать с обществом и государством.

— Это способно запустить важные общественные процессы, которые просто так не запускаются. Это к вопросу о том, о чем мы говорили в начале беседы, о том, что люди у нас порой пассивны и в унынии даже пребывают, и им нужен какой-то импульс. Мне кажется, что даже слово архиерея, правильно выстроенное и проработанное, в это смысле может быть таким импульсом.

— А вот то, что Вы сейчас говорите, Александр Игоревич, о положительных последствиях разделения крупных епархий на более маленькие и, как мы видим из Ваших слов, они должны быть более эффективными, — это благопожелание к тому, что должно быть? Или есть какая-то церковная программа, которая будет реально способствовать этому? Допустим, Вы упомянули, что многое зависит от личности архиерея. А если, действительно, архиерей немного по-другому видит свои приоритеты. Есть ли какая-то общецерковная программа, которая рекомендует, скажем, архиереям обращать внимание на те же общественные организации.

— Мне неизвестная такая программа, но, понимаете, нам же никто не мешает высказывать благоположелания. Считайте, что это благопожелание. Но я думаю, что его разделяют многие, такое благопожелание. Почему бы ему не реализовываться на практике? Для этого совершенно не обязательно подписывать какой-то циркуляр. Ну просто в нашем современном мире некоммерческие организации могут быть очень эффективными организаторами важных вещей, которые, с точки зрения церковного служения, социального служения, полезны и нужны. Я думаю, что просто поддержка такая будет самому архиерею полезна, и его епархии полезна, его пастве полезна.

— У нас была передача, кстати, где Вы рассказывали о образовании для епископов. Что епископ должен получать образование, чем и занимается Общецерковная аспирантура и докторантура. Это очень важная тема. Должна сказать, что все-таки есть программа подготовки, это важно.

Я знаю, что еще Вы занимаетесь проектами по восстановлению храмов. Допустим, передо мной лежит один такой проект.

— Да, в новообразованных епархиях. Одним из таких храмов является уникальный храм, единственный в России храм святой мученицы Аллы, который находится как раз в новообразованной епархии, в Сердобской епархии Пензенской митрополии.

— Скажите, как Вам, Вашему делу в восстановлении этого уникального храма помогло то, что возникла вот такая отдельная епархия?

— На данном этапе я просто как попечитель этого храма чувствую, что поскольку у Владыки не очень много, в принципе, приходов, он чувствует важность восстановления и этого храма, который был и церковью, и школой, известной на всю Россию до революции. Я думаю, что наличие таких объектов, которые имеют историческую, культурную ценность, а не просто духовную ценность, как святыня, как храм, будет важно для каждого архиерея. И тем более в новообразованной епархии, в которой, может быть, нет каких-то выдающихся, известных на весь мир памятников. Но иметь культурно-исторический памятник и привлекательные вещи — это важно, потому что люди приезжают туда молиться, смотреть, узнавать что-то новое, увидеть что-то уникальное. Это всегда хорошо. И, конечно, в рамках координации деятельности новообразованных епархий важно, чтобы информация о таких проектах где-то собиралась, кем-то собиралась, и чтобы уже имеющийся опыт реализации таких проектов был доступен для, может быть, вновь назначаемых на открываемые кафедры архиереев. Чтобы они не шли какими-то первопроходцами, а использовали бы путь, проложенный их предшественниками как уже давно вступившими на свои кафедры архиереями, так и теми мирянами, волонтерами, которые помогают архиереям новообразованных епархий осуществлять эти важные проекты.

— То есть, когда архиерей получает назначение на кафедру, он не должен думать, а чтобы здесь такого сделать, а уже должны приходить те дела.

— Он обязательно должен думать! Другое дело, что если у него в окружении будут люди и, вообще, у нас в Церкви будет больше активных людей, которые видят и хотят что-то и возродить, и создать новое, — это будет полезно и Церкви в целом, и конкретно архиереям новообразованных епархий.

— Вы знаете, такой вопрос, который меня очень волнует. Все-таки этот храм находится в российской провинции. Его восстановление инициирует приход местный, который заинтересован в этом храме? Или, действительно, несколько энтузиастов, которые видят его историческую и духовную ценность?

— Вы знаете, приход еще не сложился. Его восстановление инициировал я.

— А почему Вы им занялись?

— Я занялся потому, что, во-первых, просто уникальная история с ним связана. Но мы, наверное, сейчас уже в эфире не будем иметь возможность подробнее об этом сказать. Можно об этом в следующий раз поговорить. Сам храм, может быть, не очень большой, но меня поразило то, что с его постройкой связана большая история, и то, что его архитектура достаточно уникальна. Это неорусский стиль. И Вы знаете, до недавнего времени в селе находилась в этом здании пекарня. Он был заброшен многие годы. А буквально за короткий период после того, как мы объявили и по благословению владыки Митрофана начали процесс восстановления храма, люди стали называть это здание уже не пекарней, а церковью. Зимой при 17 градусах мороза там состоялась первая Божественная литургия, так сказать, в таких помещениях, еще без всякого ремонта, мы почувствовали себя как первые христиане в катакомбах. Я думаю, что такой путь важен. Многие, многие его прошли, но в нашей Церкви больше непаханого поля, чем того, что уже сделано, и того, что уже пройдено.

— Если посмотреть на историю этого храма, то до революции там все было прекрасно.

— Конечно, образцовая церковно-приходская школа.

— А сегодня удастся ли приблизиться к тому, что было?

— У нас же все в Церкви совершается с Божией помощью, поэтому я верю в то, что удастся, конечно, сделать. И во многих других новообразованных епархиях будут возрождены прежние исторические храмы, они станут центрами не только духовной жизни, но и хозяйственного, и культурного возрождения нашего села, нашей провинции и, в целом, нашей церковной жизни.

— Об этом бы, конечно, хотелось поговорить подробнее с Вами. Я надеюсь, что Вы в свои приезды в Санкт-Петербург еще раз придете на радио. Очень интересный вопрос мне хочется поднят на примерах и, в том числе, на Вашем личном: как реально, действительно храм, восстановление храма помогает расцветанию той жизни, которая, как мы сегодня знаем, особенно на селе, оставляет желать лучшего.

— Конечно. Придем, расскажем.

— Спасибо, Александр Игоревич! И, мне пришла в голову такая мысль, что, действительно, когда у епископа, у архиепископа, у митрополита огромное количество приходов, то управление такой большой территорией церковной требует большого внимания. Но когда приходят к епископу с идеями каким-то, не говорят «мы восстановили храм», «мы создали организацию», а приходят и просят «помогите нам что-то сделать», ведь совершенно нереально помочь всем. Но когда епископ руководит небольшой территорией, где немного храмов, он лично, просто даже по-человечески заинтересован включиться в какой-то проект. То есть даже с такой практической стороны это, наверное, действительно должно принести нам плоды. Будем следить за этим, обсуждать процесс, как он идет. Потому что я знаю на опыте знакомства с тем, что пишут, что говорят в разных СМИ церковных, даже священники, и то не все понимают, зачем это нужно. Вроде бы чувствуют, что дело хорошее, но реально как в это дело включиться душой и своими собственными силами и усилиями — не все, может быть, понимают. Надеюсь наша программа в этом поможет.

Сегодня в студии радио «Град Петров» был Александр Игоревич Мраморнов, церковный историк и секретарь ученого совета Общецерковной аспирантуры и докторантуры им. свв. равноап. Кирилла и Мефодия, попечитель храма св. мчц. Аллы, который, я надеюсь будет восстановлен, как и наша церковная жизнь, которая восстанавливается. И еще много что нам предстоит сделать.

Передачу вела Марина Лобанова. Всего доброго. До свидания.

Текст: sobor1917.ru