Античная эпиграфика в петербургском архиве

Программа «Архивная история»

Гость: Анастасия Петровна Бехтер, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского Института истории РАН

Тема: античная эпиграфика, Боспорское царство

Эфир: 24 апреля 2023 г.

АУДИО

Анастасия Бехтер:

Я представляю такую своеобразную специальность, а именно эпиграфику, причем античную, и, я думаю, так, навскидку, совершенно неочевидно, как данная область науки может быть связана с архивом Института истории. Прежде всего, что такое эпиграфика. Эпиграфика – это наука, которая изучает тексты, написанные не на мягких носителях, то есть не на бумаге, а на носителях твердых: камень, металл, керамика, дерево. Давайте разбираться, как древнегреческая эпиграфика связана с архивом Института истории.

…

Этот наплыв эпиграфических материалов привел к тому, что стала совершенно очевидна необходимость создания каких-то крупных сборников. В общем, она стала ясна уже на рубеже 19-20 вв.

И один из самых великих эпиграфистов в истории России Василий Васильевич Латышев взял на себя этот труд. Естественно, он работал не один, потому что такая работа в одиночку не делается, у него была довольно большая команда, состоящая из людей, которые осматривали памятники, списывали их как-то, фиксировали, собирали какие-то данные: где это найдено, где хранится. То есть он лично видел, конечно, далеко не всё. По итогам его работ было издано четыре тома.

…

Василий Васильевич Латышев остался в России и после революции, продолжал работу, но в 1922 году он скончался Петрограде от недоедания и отсутствия отопления.

Его работу продолжил академик Сергей Александрович Жебелёв, профессор Ленинградского государственного университета, тоже еще дореволюционный школы историк, филолог-классик, который во второй половине жизни обратился к истории и эпиграфике Северного Причерноморья. Он продолжил работу над трудами Латышева.

Когда началась Великая Отечественная война, он совершенно сознательно остался в блокадном Ленинграде. Дальше история повторяется, в декабре 1941 точно так же он от голода и холода ушел из жизни.

Тем не менее, рукописи все, вот эти вот подготовленные, они уцелели, они не пострадали, не ушли на растопку, и они сейчас вполне доступны. Они хранятся в Центральном архиве Академии наук.

Вот теперь можно, наконец-то, совершить такой переход к нашему архиву, к архиву Института истории. Дело в том, что в послевоенное время, когда институт восстановился и сразу же приступил к работе, собственно говоря, идея была, чтобы вообще была представлена вся всеобщая история.

…

Сразу после войны Великой Отечественной снова приняли эстафету по переизданию тома боспорских надписей. Это, на самом деле, меня всегда поражает, когда я смотрю на даты каких-то работ – вот только что закончилась война, казалось бы, люди голодные, холодные, промышленность разрушена, никаких нет ресурсов, то есть должны были сказать: «Да ну вас с вашими древними греками! Давайте промышленность поднимать, дома восстанавливать!» и т.п. Тем не менее, нашлись ресурсы, и материальные, и, главное, люди, готовые этим заниматься.

Во главе вот этой группы Древнего мира стоял Дмитрий Павлович Каллистов, который принял большое участие в поддержании и проведении этих работ. Но сердцем этого проекта был знаменитый петербургский филолог Аристид Иванович Доватур.

Очень интересный человек, тоже филолог-классик еще с дореволюционным образованием, дважды он был арестован, первый раз отправлен ссылку в Саратов, второй раз он реально попал в места лишения свободы, на лесоповал. В 1955 году был он полностью реабилитирован. И вот он принимал самое деятельное участие в работе этого Античного сектора Института истории. Доватур был профессором ЛГУ… поэтому его никак не могли оформить на какую-то работу, на четверть ставки, на полставки – не положено. В архивах у нас хранятся многочисленные прошения с просьбой устроить как-то Доватура. Потому что он очень много времени посвящал работе здесь совершенно безвозмездно. И вот он стал душой продолжения этого издания.

В основу были положены сохранившиеся материалы Латышева и Жебелева. В чем была специфика? Это было очень важное издание, это было фактически рождение заново российской, советской эпиграфики. Латышев, естественно, писал по латыни. Все-таки рубеж XIX-XX века, классическое образование еще сохраняло во многом свои позиции и латынь сохраняла свои позиции как язык международного научного общения. После длительных обсуждений было решено, что издание будет оформлено на русском языке. На тот момент, наверное, это решение было единственно правильным.

…

Полностью слушайте в АУДИО.