Архимандрит Иоаким (Парр). Часть 3

Протоиерей Александр Степанов:
Здравствуйте, дорогие братья и сестры! У микрофона протоиерей Александр Степанов. Сегодня в гостях нашей студии схиархимандрит Иоаким (Парр), настоятель монастыря преподобной Марии Египетской в Нью-Йорке. И в нашей беседе нам будет помогать иеромонах Савватий, поскольку отец Иоаким говорит только по-английски, а мы понимаем только по-русски, поэтому благодаря отцу Савватию мы, надеюсь, хорошо найдем общий язык.
И сегодняшняя наша беседа будет беседой о миссии Церкви, об апостольском служении Церкви. Мы знаем, что Христос всех Своих учеников послал идти и научить все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа. Поэтому эта миссия в какой-то степени лежит на каждом из нас. Миссия Церкви сегодня заявлена как одна из главных задач, и если когда-то нужно было идти в другие страны, проповедовать там, то теперь наша миссия сосредоточена прежде всего на нашем собственном народе, в котором много людей считает себя православными, но по факту, по жизни, даже по внешним признакам таковыми совсем не является.
Отец Иоаким, Вы известны также как миссионер. И в то же время Вы являетесь схиархимандритом. Обычно схимник в представлении людей, и даже просто монах – это не человек, который идет во внешний мир, а который, скорее, старается изолировать себя от внешнего мира. Как сочетаются эти две формы служения? Или, наоборот, это так и должно быть в наше время?

Схиархимандрит Иоаким (Парр):
Я не думаю, что в Церкви у нас есть такое деление – белое и черное, как нам бы хотелось. Если вы посмотрите на историю монашества, то только в русской практике великая схима изолирована от всего внешнего мира, и схима дается только некоторым. В традиции Восточной Церкви, а особенно отцов-пустынников в Египетской пустыне, в пустынях Палестина и Синая каждый монах получал великую схиму. Если ты был монахом, то ты был схимником – именно тем, кем был монах. Это была не форма какого-то выпуска и достижения, это была не форма награды. Схима – это ангельское благословение исполнять жизнь монашескую. А монах этот тот, который один с Богом. И ты можешь быть одним в центре Санкт-Петербурга – и ты можешь находиться в сердце пустыни и не быть в одиночестве. Быть одним – это означает, что ты проводишь время исключительно с Богом, не отвлекаясь на себя, не отвлекаясь на других, чтобы вообще не отвлекаться на идеи падшего мира. Даже если получается, что что-то, может быть, и выглядит необычным, я думаю, что это вовсе не растяжение понятия жизни монашеской.
Призыв к миссии, что является великим поручением Господа научить все народы, принадлежит в равной степени всей Церкви. Прежде чем Господь дал это поручение апостолам, Он сначала сказал: «Следуйте за Мною». И следуя за Господом, до того, как они начали учить о Господе, они все прошли через гонения, распятие и воскресение – прежде чем им поручили идти и учить. И мы очень часто имеем людей, которые озабочены тем, чтобы всех учить, но они не знают, кого чему они учат. И очень часто мы с собой приносим социальный, культурный багаж – и вместо того, чтобы освобождать человека, мы его порабощаем еще больше. Очень важно, что осознанная борьба за личную святость должна быть частью вашей жизни, если вы собираетесь стать миссионером. В противном случае вы будете приносить больше вреда, чем пользы.
Господь есть именно Тот, Кто дает людям веру. И Он может это делать любым путем, каким Он пожелает; и Он может дать любому, кому Он пожелает. Но люди, для того, чтобы понять, что такое эта вера, они смотрят на Его учеников. Это мы. Если мы это не примем на свой счет, если мы это не будем представлять правильно, они впадут в расстройство и отпадут. Очень важно, чтобы мы были внимательными к тому, чему мы учим, и кому дается поручение в обучении. Каждому христианину поручено учить, но – примером. Мы должны быть серьезным поручением Церкви тем, кто может от имени Церкви пойти и научить. Это не должно быть персональным выбором, и я считаю, что это должно происходить от Церкви, это поручение руководства. Конечно, мы это имеем и через рукоположение, и через другие вещи. Но главное – нужно работать над личным примером. Всегда.
Я думаю, что, может быть, нет таких людей в России, которые бы не слышали о Православной Церкви. Я думаю, что большинство из нас просто впадет в ужас, слушая, как люди говорят, что такое Церковь Православная. Они могут сказать и с хорошими намерениями, но другие могут сказать и с нехорошими намерениями. И те, и другие заявляют о том, чем Церковь не является. И совершенно очевидно то, как Церковь не должна быть понимаема. Как мы решим эту проблему? Общиной. Если вы живете в ответственной общине; если вы живете в общине, которая отвечает за вашу жизнь; если вы живете в общине, за которую вы отвечаете, за жизнь в этой общине – эти взаимодействия защитят, сформируют и гарантируют правильную духовную жизнь. Жизнь, которая будет здоровой. И там будет провозглашаться то, о чем говорит Церковь. И миссионеры как часть этой общины должны выходить в мир для того, чтобы поделиться полнотой Церкви, а не своими собственными идеями, не своими «нравится – не нравится». Им будет дан авторитет от общины верных. Мы не пятидесятники, которые говорят: «Я получил веру». Нам вера дается через Церковь.
Я думаю, что миссия жизненно важна, и мы должны быть более ориентированы на эту миссию. Но без молитвы, без общины, без послушания этого не произойдет.

Протоиерей Александр Степанов:
То есть я понял, что миссия возможна только в том случае, если в основе жизни миссионера лежит жизнь в реальной общине. Он живет в этой общине как в семье, и эта семья поручает ему какую-то ответственность.

Схиархимандрит Иоаким (Парр):
Церковь – это община, и самая высшая цель общины – это Евхаристия. Святая Троица через Иисуса Христа делится с нами. Без общины не существует любовь. Ты не можешь любить себя – ты должен любить кого-то. Поэтому мы должны научить людей, что мир и люди – это не собственность, это не груз. Они средства вашей жизни, и они – цель вашего существования,
для того, чтобы быть едиными друг с другом. Потому что мы являемся едиными в Боге. Если ты видишь каждого как своего ближнего или брата, ты не можешь ненавидеть его. Ты будешь о них заботиться, ты будешь желать их спасения. И это то, чему мы должны научиться. Каждый в Церкви, от Патриарха до самого молодого мирянина, мы все имеем позиции, которые нужно держать серьезно. И мы все имеем совершенно одинаковую ответственность для того, чтобы стать святыми, для того, чтобы служить ближнему и для того, чтобы проповедовать Евангелие. Если мы этого не делаем, это просто провал, наш проигрыш.

Протоиерей Александр Степанов:
Есть разница между просвещением и миссией. Можно осуществлять просвещение людей – тех, которые сами приходят с вопросами, с желанием понять и войти в эту жизнь. Я думаю, у нас есть гораздо больше понимания, что с ними делать, особенно, если есть община и если есть такой институт катехумената. Но самая трудная задача – как достучаться до тех людей, которые вовсе не интересуются Церковью, Богом. Они интересуются автомобилями, бизнесом, хорошими вещами, в общем, живут в мире сем. С чем можно обратиться к ним? Что, можно сказать, является керигмой сегодняшнего дня?

Схиархимандрит Иоаким (Парр):
Каждый хочет любви, знает он об этом или нет. Каждый хочет быть реализованным, даже если он об этом и не знает. У человека постоянно есть желание связи. До Адамова грехопадения человек имел прямые взаимоотношения с Богом, и он имел желание своего бытия только для Бога. И это желание было реализовано, потому что не было греха, который отнимал эту возможность. После грехопадения это желание никуда не ушло, это внутреннее желание Бога и связи с Ним, но человек перестал осознавать, что это внутренне желание у него именно Бога. У него просто было это желание, но он не знал, для чего оно. Человек больше не знал, что только Господь Бог исполняет все вещи, все человеческие желания и стремления. Он начал искать творение вместо Творца, и он готов был принять удовольствие и удовлетворение вместо общения и настоящей реализации себя, настоящего исполнения своего предназначения. И в этом действии он все более затвердевал, окостеневал к своему ближнему, к Богу. И все у него стало работать только для того, чтобы исполнять свои желания к своему удовольствию. Вместо того, чтобы иметь взаимоотношения с Богом – то, что является краеугольным камнем для того, чтобы быть человеком – все перешло в удовлетворение себя. То есть у нас эгоистичный мир, и люди не могут остановиться в приобретении вещей – потому что все становится снова скучным, как только ты приобрел то, что хотел; и всегда можно получить большее и лучшее. Единственный путь для того, чтобы освободить от этого человека – это достучаться до подлинной цели его бытия, что есть общение с Богом.
Как можно что-то сказать человеку, который построил вокруг себя столько стен для защиты от этого знания? Вы им показываете, принимая тот мир, который вы получаете от Бога, который человек распознает в своем желании. У него даже нет никакой идеи, как этот мир приобрести. Вот вы видите молодого человека, или старую женщину, или человека среднего возраста, которые имеют реализацию мира в себе от Бога. Это вас шокирует – и это вас привлекает. И это вас очень удивляет, но также это вас волнует – потому что у этого человека есть такое качество, которым ты не владеешь. И оно является более великим, чем все то, чем владеешь ты. Когда человек делает что-то кому-то с любовью, на человеческом уровне это не гарантировано. В том случае если он враг тому, кто любит, но его все равно любят – это является причиной шока человека: «Ты что, сумасшедший? Что-то с тобой не так?» И ты можешь им сказать, что с тобой не так.
Много лет назад я был в Бразилии. И меня повезли в Манаос, это место на Амазонке. Я проехал примерно тысячу миль на лодке по Амазонке, по океану. И меня спросили: «Не хотел бы ты посмотреть на местных жителей, которые живут в лесах?» Но ведь я уже здесь, поэтому я уже могу увидеть. Было очень жарко и очень некомфортно. И мы по прорытым каналам примерно полтора часа добирались до деревни. Мы добрались туда и увидели общину католических сестер, у которых была больница. Эти сестры заботились о прокаженных в очень трудных условиях. Они показали нам, что у них есть. И я увидел монахиню, которая была одета в монашеское облачение. Она стояла к нам спиной и, наверное, как раз обрабатывала открытые раны на ноге человека. Был очень неприятный запах, и влажность, и жара. Когда она ко мне повернулась, я даже замер. Ей было лет двадцать-двадцать пять, она была француженка, очень молодая, чистая и красивая. И я сказал ей: «Сестра, я бы такую работу и за миллион долларов не смог делать». Она улыбнулась и сказала: «Я бы тоже не смогла делать за миллион долларов». Это меня удивило, но это правда. Она делала это по любви, ничего не получая за это. Но она отдавала. И такую правду Евангелия можно только показать. О ней говорить невозможно – ты должен ее видеть. И есть такие действия любви, есть такие действия милосердия везде. И они никогда не вещают о себе – «вот я здесь, придите, посмотрите на меня, как я работаю». Если мы пойдет и будем любить, если мы будем лечить этот раненый мир через служение любви и милосердия – не делая работу, за которую ты получаешь зарплату и при этом говоришь, что ты христианин; если так будет с нами – мы поменяем мир. Потому что Господь Бог поменяет мир через нас.
Миссионер должен возжелать послужить миру. Это очень трудно. «А как насчет моей карьеры, как насчет моей жизни?» Я вспоминаю, что в нашем городе Нью-ЙОРке к нам приходят люди, к нашим дверям, и часто просят поесть. Один из моих послушников несколько лет назад открыл дверь, и человек сказал ему: «Я хочу что-нибудь поесть». «Вы подождите одну минуту, я Вам принесу». И когда послушник снова открыл дверь, вместо одного человека стояло трое, потому что двое услышали, что дают поесть, и тоже подошли. Послушник отдал пищу одному и пошел за едой для тех двоих. Когда он вернулся с едой, появилось еще больше людей. Он мне говорит: «Что мне делать?» Я говорю: «Давай им продукты». И я отправил с ним второго монаха. И когда они закончили, они пять или шесть человек накормили. И у последнего человека, который подошел к дверям, это был шестой, послушник спросил: «Ну что, еще есть?» И тот ему сказал: «А ты что, горд собою? Ты же говорил, что твоя жизнь для этого. И ты злишься, когда тебе говорят, кто ты?» И послушник был просто раздавлен, разрушен.

Протоиерей Александр Степанов:
То есть он спросил, я немножко не понял. Когда подошел последний, то послушнику, видимо, уже надоело? Мол, давайте уж все там разом, а то ходите по-одному…

Схиархимандрит Иоаким (Парр):
Да, он просто уже не хотел это делать. Он просто устал ходить по ступенькам. И тот, шестой человек, сказал ему: «Как ты горд собою, когда ты меня кормишь. Но ты должен кормить людей». И послушник был шокирован, что этот человек так ему сказал. Но это правда. Мы думаем, что мы делаем что-то благородное, когда при этом мы получаем награду. Мы должны быть смиренными, если мы собираемся стать миссионерами. Это очень трудно. Мы не против делать то, то мы хотим делать. Но мы всегда против того, когда от нас чего-то хотят.
Говоря о призыве быть миссионером, мы говорим о призыве ко всей Церкви. Этот призыв означает разные обязанности и обязательства для разных людей. Мы не должны действовать так, как, например, мормоны, которые просто прыгают на тебя и дают тебе совершенно не имеющие под собой основания какие-то высказывания. Господь Бог сказал: «Иди и не кричи никому в лицо». Он сказал: «Станьте закваской, которая незаметно поднимет весь хлеб». Но мы должны быть сами живыми для того, чтобы стать этой закваской. Живыми в Боге. Молитва, послушание, пост, причастие, таинства, любовь, Церковь. Эти вещи сделают это возможным.

Протоиерей Александр Степанов:
Да, это, конечно, во многом объясняет, почему миссия не слишком удачна в нашей Церкви на сегодня. Мы плохие свидетели. Действительно, проблема не в том, что плохо научены, но в том, что мы все время что-то рассказываем, но мало показываем.

Схиархимандрит Иоаким (Парр):
Каждый может прочитать, что такое христианство. Но это не чтение, а видение, как что-то реально меняет тебя. Если вы доктор, и работаете в больнице, и человек приходит и говорит: «Мне нужно видеть доктора», а вы ему говорите: «Закатайте рукав». И вы достаете иголку. Он спрашивает вас: «Что вы делаете?!» «Я хочу сделать вам укол адреналина». «Но мне не нужен адреналин?! Я пришел к вам, потому что я не могу дышать, у меня астма». Настоящий доктор всегда сначала определяет проблему, чтобы назначить лечение. И мы должны сначала пойти и узнать, кто наши братья, прежде, чем им начать проповедовать. И мы должны понять, почему он такой, каким образом он стал таким – чтобы мы могли ему дать понять, как можно стать другим.
Посмотри на этого ужасного материалиста, он ездит на машине за миллион долларов, и его проблема в том, что он материалист. Но у него совсем не в этом проблема. Его проблема в том, что он не знает, что такое жизнь. Его проблема в том, что он наполнен одиночеством и пытается это чем-то заполнить. И мы должны сказать ему, почему и как это можно изменить, а не проклинать его и его от себя отрезать. Если бы мы хотели иметь то, что он имеет, но мы этого не имеем, и мы не живем из радости евангельской жизни – он нас не услышит, и у нас не найдутся нужные слова, чтобы ему сказать. Мы должны сами жить этим – вот почему община является настолько важной. Мы не можем жить сами по себе. Поэтому у нас должны быть приходы, которые являются свидетельством Евангелия. Поэтому в Церкви должны быть люди жаждущие святой Евхаристии, люди, которые ведут апостольскую работу. А апостольская работа – это ответ на их духовную жизнь. Это означает, что наши священники должны стать людьми молитвы.
Много лет у меня был очень мудрый духовный отец. Я жаловался ему на то, что есть люди на приходе, которые не совершают молитвы. И он мне сказал: «Ты оставайся ночью и молись за них. Если ты чувствуешь, что твой приход не молится, выбери один день недели и не спи. Проведи всю ночь в молитве за тех, кто не молится. И тогда они начнут молиться». Но у нас нет такой сильной веры. Мы не любим настолько наших людей, наших ближних. А мы должны серьезно понять, что прежде чем мы получим призыв к миссионерству, мы должны услышать призыв к покаянию, мы должны услышать призыв к святости, и они должны быть выражены в служении нашему ближнему. Если мы этого не услышим, то миссия не может быть удачной. Нам не нужно никого судить. Ведь никто не останавливает тебя от твоей собственной молитвы. Никто не может остановить ни одного священника, ни одного монаха от проповеди Евангелия на своем приходе. Никто не может запретить священнику совершать бдения. И я говорю моим духовным сыновьям, священникам, которые имеют борения на приходах: «Не ждите людей, которые придут в храм на богослужение. Вы служите – и люди придут». «А если там нет никого?» Я отвечаю: «Ангелы всегда там. Служите в любом случае. Даже если только один человек –служите. И вы увидите людей приходящих». Если вы любите Бога и любите алтарь, любите своих людей – вы будете служить и вы будете молиться. И вы поменяете людей.
Если мы хотим евангелизировать, мы должны серьезно жить по Евангелию сами.

Протоиерей Александр Степанов:
Вы живете в Америке, но часто приезжаете в Россию. Есть ли какая-то разница в ситуации, в духовной ситуации в России и Америке – с точки зрения миссии? Или это абсолютно одно и то же, это вещи общие для любого человека в любой стране?

Схиархимандрит Иоаким (Парр):
Существует большое сходство между двумя странами. Люди в России, очень многие, достаточно индифферентны к Церкви, потому что они услышали весь этот церковный словарь, они увидели повсюду церкви, которые теперь есть повсеместно, они услышали о Церкви по телевидению, в журналах. Они видят Церковь, и это для них не нечто чуждое, чужое. Это просто что-то непонятное. А некоторые имеют неправильное понимание, что такое Церковь. В России большое количество людей, которые совершенно закрыли глаза на мысль о том, чтобы быть частью Церкви. И у нас происходит та же самая вещь. Это не только ситуация с Православием, это происходит с каждой религией. У нас есть все религии, которые есть под солнцем. Они не видят, что это вера или Церковь, они не понимают, что это означает. Они видят это только как религию. И для них религия – это дополнительный груз, лишнее усилие для поиска какой-то цели. «Для вас это работает – вот и хорошо. Но это ничего не дает мне, ничего не делает для меня». Для них это, скорее, принадлежность к какому-то клубу.
Гораздо легче приходить тому, кто вообще ничего не знает о религии и о Церкви, нежели тому, кто немножечко знает, и чаще всего неправильно знает. Гораздо легче построить новый дом, чем ремонтировать старый. Поэтому когда я приезжаю в Россию, мне печально видеть эти сокровища Православия, этих людей святой жизни. В России всегда были те, кто верит, и те, кто не верит – потому что так было со времен Христа. Каждый человек должен лично обратиться – в противном случае ты не христианин. И то, что меня печалит – это индифферентность к Церкви, и индифферентность Церкви по отношению к людям. Это меня очень печалит. Я не пытаюсь быть критиком, я не встречал еще священников, которые горят огнем Святого Писания; которые не могут спать, потому что так много людей не знает Христа; которые проводят свою жизнь, не думая о зарплате, не думая о жилье. Очень часто это просто становится бизнесом. Очень часто это становится карьерой. Но это не трогает никого, кроме человека, который эту карьеру делает. Когда ты встречаешь священника, который любит Бога, любит своих людей, это как будто липкая бумага для мух – все к ней прилипают. И уже их не оторвать от него.
В Америке все примерно так же, исключая то, что Америка такая богатая и такая материалистичная, она настолько сама себя кормящая, и этой стране жизнь уже настолько скучна, она уже пресытилась всем, потому что есть уже все удобства и все удовольствия, и они уже все их попробовали, и все они уже наскучили. Ты говоришь им: «Христос». А они вздыхают в ответ. Я не говорю, что так везде. Но они видели такое неправильное использование, можно сказать, изнасилование Церкви и Христа, что они не хотят иметь с этим ничего общего. Для них это еще одна структура, которая никуда не ведет. Очень трудно до них достучаться.

Протоиерей Александр Степанов:
И это касается всех конфессий?

Схиархимандрит Иоаким (Парр):
Да. Всегда легче говорить с тем, кто находится в твоей семье, о самых глубоких вещах в твоей жизни. Потому что кто-то новый, кто-то другой – это сложнее.
Я говорю то же самое и в Америке. Когда я приехал в Россию для того, чтобы поехать в монастырь с двумя из моих монахов, мне хотелось приехать в Россию, потому что именно Россия принесла Православие в Америку. И я хотел попасть в более великую Церковь, чем наша маленькая «организация», и научиться у монашествующих здесь. Я приехал совсем не для того, чтобы учить, чтобы говорить. Но люди начали меня просить говорить с ними. Я им сказал: «Я пришел учиться у вас». «А мы хотели услышать от Вас, что Вы делаете. Мы хотим, чтобы Вы сказали нам». Когда я обсудил это со своим духовником, он сказал: «Никогда не проси и никогда не будь добровольцем. Если тебя попросят приехать, тогда поезжай и служи им». И я приезжаю по приглашению, а не по своему собственному желанию.
Россия дала нам, в Америке, веру. Мы не можем сказать своей матери: «Тебе не нужно помогать». Это было бы неблагодарностью. Поэтому я говорю.

Протоиерей Александр Степанов:
Спасибо. Здесь не так часто можно услышать такое глубокое, серьезное слово.
Но если говорить, все-таки, об Америке. Я никогда не был в Америке, но те мои знакомые, которые бывали там, все-таки говорили, что Америка – очень христианская страна, в том отношении, что, может быть, не все практикуют веру, но как-то именно любви, солидарности между людьми больше, чем здесь. Больше людей, которые готовы пойти и служить в старческий дом, например. Здесь все считают себя несчастными: «Это мне надо помогать! Я никому не могу помочь. Что я могу дать? Вот есть богатые, пусть они и дают деньги». Когда я объясняю, что от тебя не требуется, чтобы ты дал миллион, ты можешь дать совсем немного, но хотя бы что-то – это очень часто не встречает понимания. Мне кажется, Америка в этом отношении страна, в которой христианство проросло вглубь, и это проявляется в секулярной форме. Но по сути то, о чем Вы все время говорите, о любви, этого в Америке немножко больше. Может быть, я ошибаюсь. Я сам не видел, но так кажется многим, которые туда ездят из России. Может быть, когда американцы приезжают сюда, им кажется все наоборот. Не знаю, не уверен.

Схиархимандрит Иоаким (Парр):
От лица Нового Иерусалима я приглашаю Вас в Нью-Йорк. Америка – это страна, которую не так просто определить. В 1964 году, я помню это очень хорошо, потому что в это время было сто пятьдесят семь газет на ста пятидесяти семи языках в Нью-Йорке. Некоторые выходили ежедневно, некоторые еженедельно, некоторые ежемесячно. И это только те языки, на которых публиковались официальные издания. Там находятся люди со всего мира. Это не Россия, которая более-менее однородна. И Америке как стране только двести лет. Эту страну очень трудно определить, но я согласен с Вами, что очень многое неправильно в нашем обществе.
Однако я могу сказать, что американцы – это особенно щедрые люди. Американцы, для справки, дают на благотворительность и внутри страны, и за ее пределами по статистике такую сумму, что это номер семнадцатый в списке бюджетов стран всего мира, то есть только шестнадцать стран будут по бюджету выше бюджета, который американцы собирают на благотворительность. Конечно, те люди, которые находятся в оппозиции к стране, могут сказать, что все это делается для того, чтобы влиять на других людей, ставить их в зависимость; или потому, что американцы у всех эти деньги украли, а теперь чувствуют себя виновными и откупаются. Но правда в том, что основные принципы, на котором строится нация – это были фундаментальные христианские принципы. Осознают люди или не осознают, но эти принципы все еще влияют на страну и на людей. И есть большая часть американцев, у которых есть духовный голод. Я не знаю статистики, к сожалению, но большая часть американцев ходит по воскресеньям в церковь. А у нас уже триста восемьдесят миллионов проживает, и как говорит статистика, из них примерно пять миллионов православных, примерно семьдесят восемь миллионов католиков, примерно сто миллионов протестантов различного толка; из этих трехсот восьмидесяти миллионов человек половина заявляет, что они принадлежат какой-то религиозной организации. Очень много людей вовлечено в какие-то религиозные вещи.
Но в Америке у нас есть такое выражение: «Положи деньги туда, где твой язык». Мы хотим не слышать о твоем деле, а видеть, как ты его делаешь. Если ты хочешь что-то сделать – ты положи сюда деньги, и я тебе поверю. Когда говоришь о Церкви, то тебе в ответ говорят: «Покажи мне, докажи, что Христос такой, как ты говоришь. Покажи, как это меняет твою жизнь». И в России то же самое – только в России это не так агрессивно. В России тебе в ответ просто могут ухмыльнуться и уйти, потому что они не верят ни одному твоему слову, и это потому, что ты не тот, о чем ты говоришь. Если бы половина российского населения решила бы пойти во воскресенье в храм, у нас бы не было достаточно храмов, чтобы их разместить. Если бы одна десятая российского населения решила бы пойти в храм в воскресенье – у нас тоже недостаточно храмов, чтобы их разместить. Что же не так с этой картинкой? Что мы делаем не так? Или – что мы не делаем? Как много еще работы нужно сделать – и это не печатание еще большего количества книг, это не строительство большего количества храмов, хотя , конечно, эти вещи помогают. Но главное – это проживание веры, это свидетельство Евангелия. Не просто говорить об этом, а показать, и потому нужны общины. Город Ваш достаточно большой, а не знаю, сколько в нем населения, но он достаточно большой.

Протоиерей Александр Степанов:
Четыре миллиона.

Схиархимандрит Иоаким (Парр):
Вы можете пройти в одну из больших церквей в центре города в воскресенье, и храм заполнен людьми. Можешь выйти из храма – и никто не узнает, что ты там был. Никто с тобой не поговорил, никто тебя в этой церкви не приветствовал, никто тебя в этой церкви не спросил, нуждаешься ли ты в чем-то. И если ты к ним не подойдешь, для тебя ничего и не сделают. Что же это за община? Если бы ты был дома, в своем собственном доме, и зашел бы тот человек, которого ты не знаешь, ты бы не продолжал делать то, что ты делал, игнорируя его. Ты бы его встретил, спросил бы его – кто он, чего он хочет, в чем он нуждается, для чего он пришел. Что же с нами не так? И что же тут удивляться, почему они зашли – и ушли, и никогда не вернулись снова. Потому что мы не любим; мы очень заняты тем, чем заняты все. Как мы можем заботиться о том, что ты делаешь, что нужно тебе?

Протоиерей Александр Степанов:
Ну что же, я думаю, ответы на все вопросы получены. Я сердечно благодарю отца Иоакима (Парра), настоятеля монастыря преподобной Марии Египетской в Нью-Йорке за то, что при такой невероятной занятости во время его приездов в Россию он нашел время для того, чтобы побеседовать с нами у нас на радио «Град Петров». Благодарю также отца Савватия, который помог нам донести слово отца Иоакима до русских слушателей. И надеюсь, что все мы, действительно, прояснили горизонты, цели своей духовной жизни.
Еще раз большое спасибо. Программу вел протоиерей Александр Степанов. Храни вас Господь!
 

Текст: Ольга Суровегина

Фото: Станислав Марченко