«Бедные даются нам как веревка, брошенная Богом для нашего спасения, чтобы показать путь, куда нам идти». Программа «Служение» о деятельности общины святого Эгидия (передача 2)

Е.Степанова: Здравствуйте, дорогие радиослушатели! В эфире программа «Служение», программа о социальной и благотворительной деятельности Русской Православной Церкви. У микрофона Екатерина Степанова, сестра милосердия из сестричества святой великомученицы Анастасии Узорешительницы. И сегодня мы продолжаем беседу с протоиереем Александром Степановым, председателем Отдела по благотворительности Санкт-Петербургской епархии. Отец Александр делится своими впечатлениями от поездки в Италию на конференцию общины святого Эгидия в Риме, куда он ездил с другими священниками нашей Церкви, в том числе с отцом Аркадием Шатовым, председателем Синодального Отдела по социальному служению Церкви. И вот те впечатления, воспоминания, которыми поделился отец Александр, оказались очень интересными. И мы надеемся, что, может быть, и мы сможем в своем служении чему-то поучиться, что-то перенять, потому что, конечно, этот опыт очень интересен. Чем отличается эта община, община святого Эгидия, от той же организации «Каритас», например?

Прот.А.Степанов: «Каритас» – это большая организация, которая распространяется на всю Католическую Церковь, она создана, конечно, гораздо раньше, не сорок лет назад. Сказать точно мне трудно, в чем отличие. Я думаю, что здесь просто харизматическая личность этого Рикарди, она как-то увлекла. Понимаете, есть вещи, которые мы как бы хорошо знаем и даже с детства об этом слышим, все это есть, все это хорошо – но вдруг какой-то встречается человек, который нам позволяет увидеть как-то это все по-новому. «Каритас» тоже, до некоторой степени, как мне кажется, несколько секуляризованная организация. То есть здесь, в общине святого Эгидия, гораздо больше выведен этот церковный элемент. Там, в «Каритасе», во-первых, работают люди с зарплатой, там огромное количества народа. Могут быть люди в большей или меньшей степени верующие, никто их при поступлении на работу не экзаменует. Понятно, что они не антицерковно настроены, как минимум. Может быть, они и верующие, и благочестивые, но там не устраивается именно общая жизнь, они не чувствуют себя одной общиной, как мне кажется.

Е.Степанова: То есть человек отслужил, отработал – и пошел в другой мир.

Прот.А.Степанов: Да, в другой мир или в Церковь же, но, вот, есть, например, приход, в котором я живу как прихожанин. А есть отдельная работа или даже волонтерская работа – при «Каритасе», конечно, тоже есть волонтеры. Но это не тематизировано так, это не главный способ, если хотите, Богообщения. Как Христос говорит: «Подал чашу холодной воды – сделал это Мне». Или как они приводят замечательные слова Златоуста, которые мы знаем хуже об этих же словах Христа, что «Он подает нам чашу Своей крови, но не требует от тебя крови твоей, а только чашу холодной воды». Они все время пытаются открыть, увидеть Христа через свое служение. И, в общем, это им действительно удается. Это, конечно, производит очень большое впечатление.

Е.Степанова: Да, наверное, действительно, все еще непривычно для нас, что у людей во главе жизни стоит вот такое решение – вся и личная жизнь, и все интересы только вокруг одного…

Прот.А.Степанов: Вот то, что у нас называется личная жизнь – часто так и спрашивают: «А как же личная жизнь? А когда же я буду жить личной жизнью?» Даже если понимать под этим семейную жизнь. Я так понимаю, что им удается достичь какого-то внутреннего единства, какой-то цельности жизни, когда нет разделения на личную жизнь и на жизнь церковную. Семья как-то тоже включается в это дело. Хотя есть все-таки много людей, у которых супруги не члены общины. И даже, может быть, не очень церковные, но вероятно какие-то очень, так сказать, «толерантные».

Е.Степанова: Сочувствующие…

Прот.А.Степанов: Да, сочувствующие. Но это, может быть, уже свойство западной ментальности, когда человек очень много дает возможности другому, своему супругу, например, жить какой-то той жизнью, которой он считает нужной. И они уважительно к этому относятся. У нас все-таки есть такое собственническое отношение, по крайней мере, в гораздо большей степени. И особенно у мужчин: женщина должна вращаться вокруг него, вот и все. И его интересы – важнее всего. И большинство семей так устроено. А там возможно все-таки гораздо большее. И на самом деле это не только не разъединяет людей, но как раз дает им возможность быть и ближе, потому что когда мы с понимаем относимся к тому, что дорого другому – разумеется, здесь речь не идет о грехе или о чем-то ненужном, недостойном. Но когда речь идет о действительно высоком и значимом, очень важно дать возможность свободы. Отчасти это потому, что люди не умеют себя занимать. Если у твоего мужа нет никаких интересов – он выпил, телевизор посмотрел, и ему, конечно, надо, чтобы кто-то елозил тут рядом, чтобы можно было на кого-то поорать или просто поговорить и так далее. Это чаще всего от такой довольно убогой собственной внутренней жизни. На самом деле человек развитый и даже не обязательно верующий и церковный, но просто развитый, он способен себя занимать, он не страдает от того, что он один. Наоборот, чем человек, как мне кажется, более развит, тем больше ему потребно побыть одному. Это не значит, что нужно замыкаться в этом, но просто чувствовать себя вполне самодостаточным – или в молитве, если ты верующий человек, побыть одному, наедине с Богом, или в каком-то культурном занятии.

Е.Степанова: Вот, отец Александр, всегда хорошо перенимать опыт, навыки соседей, друзей, единомышленников. И мне кажется, что, конечно, для нашей страны эти опыты благотворительности, служения ближнему очень важны, потому что мы потеряли то, что было до революции, и только из воспоминаний знаем, что было. А вот какой-то живой сегодняшний опыт очень нужен, потому что все-таки нельзя все копировать с дореволюционных времен, ведь жизнь в корне изменилась. И это нужно всегда учитывать. А итальянцы, хотя, конечно, они живут совсем не так, как мы, но все-таки они живут тоже в мире технологий, больших скоростей – в этом смысле мы с ними похожи. Так вот, насколько мы могли бы для себя полезного извлечь из их опыта? Тут есть над чем задуматься.

Прот.А.Степанов: Они очень серьезно думают о своем служении. Скажем, доклад этого Андреа Рикарди, основателя общины, на конференции был очень интересный и глубокий, потому что он пытался размышлять на тему того, как сегодня эта община, этот путь духовный может быть не просто совмещен, но может быть включен в этот глобальный мир. Название доклада «Глобализация, современный мир и община святого Эгидия», то есть как они себя ощущают в современном мире. И тут, конечно, видно, насколько это человек мощного ума и серьезного видения, именно глубокого, христианского. Он говорил, что с глобализацией бессмысленно бороться, но мы должны ей даже не противопоставить нечто, а жить «глобализацией любви» в этом мире, скорее. Не помню, подробно мне трудно пересказать его доклад. Но, например: с одной стороны, за счет информации, которая поступает мгновенно отовсюду, мы все видим в реальном времени, все, что происходит в любой точке мира и в любой момент; и нам кажется, что мы все знаем. Информация дошла до того, что мы знаем все, что в любом уголке происходит. И вот этот ослепляющий свет, так сказать, информации ослепляет настолько, что люди не знают главного – куда идти и что делать. То есть знание фактов огромно, их очень много, но при этом человек оказывается растерянным и не знает, куда ему двигаться. И вот здесь как раз особенно важной становится христианская любовь, служение, потому что только это дает путеводную линию, это освещает путь. То есть современному миру, как он говорил, не хватает видения. Западный мир утрачивает свою миссию. Если раньше это было понятно, это была миссия в прямом смысле: мы христиане, и мы это несем миру, свет миру, «свет Христов просвещает всех». А сейчас что мы несем в секулярном мире? Общество потребления, качество товара – что мы несем миру? Ведь и товар-то весь делают в Китае теперь. И люди теряются, целые государства, целая цивилизация начинает утрачивать смысл своего существования – зачем мы на земле? И вот эта потеря смысла как раз находит разрешение, какой-то ответ на вопрос о смысле дает, конечно, Церковь и дает конкретный путь служения людям. При том, что да, общество потребления, всего много – но становится и очень много бедных, которым мы должны служить. Неслучайно, эти бедные даются нам как веревка, брошенная Богом для нашего спасения, чтобы показать путь, куда нам идти. Мы хватаемся за нее, и нас Господь выводит. И, действительно, в этом очень глубокий смысл, особенно, когда эти слова подтверждаются тем, что ты видишь этих людей, которые в каком-то смысле знают, куда идти. Они живут какой-то очень уверенной, глубокой, цельной христианской жизнью. И это видеть, конечно, очень удивительно.

Е.Степанова: То есть получается, что уже сорок лет некоторые люди так живут…

Прот.А.Степанов: Да, там было десять примерно человек молодых, студентов, которые тогда, в 60-е годы решили служить бедным, которых тогда было, наверное, очень много в Италии. Это были сами итальянцы, потом это постепенно стали больше иммигранты. А потом присоединялись люди, которые тоже уже в общине по 20-30 лет, и среди них очень много молодежи, студентов.

Е.Степанова: Я думаю, как можно было бы у нас каким-то образом эти вещи реализовать. И не могу найти ответа на этот вопрос. Потому что пусть у нас не так много верующих, как в Италии, пусть все это будет меньшими числами измеряться. Но последние несколько лет уже все люди верующие в городе знают, что существуют какие-то православные благотворительные организации; все знают, что что-то такое существует в Церкви. И, казалось бы, зная заповеди, читая Евангелие, зная, что от нас Господь ждет, можно было ожидать, что толпы должны побежать в сестричества, в другие организации помогать, что-то делать по возможности? Но этого нет. А храмы при этом переполнены.

Прот.А.Степанов: Я думаю, что это связано с тем, что все-таки не так это громко звучит. Много ли у нас говорят священники в проповедях об этом? В собор какой-нибудь зайди… Причем, говорят конкретно – что вот можно пойти туда и сделать то-то и то-то, и нужно помогать, и это очень важно, это очень нужно для вашей духовной жизни и так далее. И о том, что вы встретитесь со Христом, когда вы встретитесь и поможете бомжу или старику брошенному. Нет, об этом не говорится. А там говорится. Вот в Москве, как рассказывал отец Аркадий Шатов, председатель Синодального отдела по благотворительности, у них сейчас в волонтерской службе около тысячи человек. Причем это за последние год-два.

Е.Степанова: Но эта волонтерская служба при отделе или вообще по всей Москве?

Прот.А.Степанов: Нет, это при отделе. То есть специально организуются, разрабатываются такие виды служения, которые не требуют какой-то специальной подготовки – вот с теми же бездомными. Эта служба очень здорово развивается. А у нас в епархии этого нет.

Е.Степанова: Но, с другой стороны, в Москве, насколько мне известно, вообще социальная работа лучше поставлена, чем у нас. И там о тех же бездомных больше заботится государство, чем у нас, в Петербурге. Я это говорю к тому, что когда государственная сфера хоть как-то развита в этом направлении, то, в общем-то, и волонтерам легче туда прийти помогать.

Прот.А.Степанов: Нет, они приходят совершенно самостоятельно, не входят ни в какие государственные учреждения. У них своя служба, у них свой автобус, у них ночлежный дом будет, у них тоже есть столовая и раздача еды – это абсолютно своя автономная служба. Они не приходят, как мы, в больницы, скажем, государственные. Нет, они работают, главным образом, именно в своих структурах, они сами создают структуру и сами в ней работают. Первое и главное, если речь идет именно о христианах – об этом нужно много говорить. В проповедях священник должен об этом говорить, в каких-то собраниях прихожан, если таковые есть. У нас ведь могут о чем угодно говорить – о культуре, о кино и так далее, устраивать встречи для прихожан. Но я не видел такого прихода, включая свой собственный, где бы мы именно собирались после службы с прихожанами не для того, чтобы посмотреть вместе кино какое-нибудь православное или не очень и обсудить что-то, или послушать богословскую лекцию, а именно для того, чтобы поговорить о том, какое место занимает такое служение в духовной жизни христианина. Там это тематизировано, причем, конечно, не только в общине Эгидия, а вообще в западной Церкви гораздо более распространено. И у нас, может быть, это тоже до некоторой степени было до революции, но сегодня утрачено. Хотя тут я на сто процентов не уверен, что это было так именно присуще самой нашей церковной традиции. Это было во времена Златоуста и Василия Великого точно, а вот насчет XIX-XX века в России не уверен.

Е.Степанова: Ну почему же, вот пример Иоанна Кронштадтского. Вот Вы рассказываете, и у меня такое чувство, что я это уже где-то слышала. И я вспомнила, что мы читали книгу митрополита Вениамина (Федченкова) об отце Иоанне Кронштадтском, и меня именно это и удивляло, что такое пламенное горение именно в служении ближним проявлялось.

Прот.А.Степанов: Да, с этим я совершенно согласен. Отец Иоанн Кронштадтский, конечно, был в этом смысле очень этого направления духа человек.

Е.Степанова: И я бы даже сказала, очень современно он на эту тему говорил.

Прот.А.Степанов: Но не будем забывать, что это был, если не единственный, то все-таки очень редкий пример для церковной среды. Скорее, это даже были секулярные люди, и тоже в этом докладе очень интересно звучало о том, что ХХ век и XIX век уже все время пытался – все эти социалистические движения, начиная от Маркса и так далее – они пытались оторвать бедных от Церкви. То есть Церковь на протяжении почти двух тысяч лет жила именно попечением о бедных, и она была единственная сила в мире, которая говорила о несправедливости, о том, что надо помогать, о братолюбии, о нищелюбии и так далее. И, так или иначе, хорошо или плохо, но Церковь это делала всегда. Это всегда была тема, все-таки. С середины XIX века вдруг появились какие-то новые силы, которые сказали: мы будем заботиться о бедных, но мы будем заботиться не так, просто что-то им давая и делясь с ними, а мы перестроим всю систему так, чтобы бедных не было вообще, в принципе. И произошел так, в общем, как говорил Рикарди, трагический разрыв Церкви и бедных, когда государство, скажем, как в Советском Союзе, брало на себя функции попечения о всех бедных людях. Поэтому в предреволюционной России тоже все революционеры заявляли себя борцами за права бедных и за права обездоленных, заявляли о том, что они все им дадут, что они построят такой мир, где бедности не будет. И, конечно, ответ Иоанна Кронштадтского был совершенно адекватный, правильный. Он показывал, что, несмотря на то, что пытаются бедных увести из Церкви, привлечь к каким-то другим идеям, Церковь-то их не оставляет. Но, к сожалению, этот призыв был почти глас вопиющего в пустыне, потому что, все-таки надо отдать этому должное, Церковь об этом заботилась недостаточно. Это не было темой. Конечно, было много церковных благотворительных заведений, но было очень много и светских, где формально, конечно, был батюшка и церковь была, и даже, может быть, очень красивая. Но не было все закручено вокруг этой церкви. Так же, как часто и сестричества. Часто был пафос скорее такого гражданственного служения, которое уже было на грани работы по созданию хорошего, правильного государства. И одновременно с этим мог быть и пафос очень большой самоотверженности, но не по христианским мотивам, а по чисто социальным мотивам. И это тоже надо понимать. Поэтому все-таки мне кажется, что на Западе это было гораздо более в традиции, это сохранилось со времени раннего христианства, по каким-то причинам Церковь была там более активна, и причем, повторяю, не просто социально активна, а именно как-то христиански мотивированно активна в этой области. Поэтому, что же – нам не запрещено чему-то учиться у них. И, конечно, мы должны учиться. И те опыты, которые были в нашей традиции, Иоанн Кронштадтский, которого Вы совершенно справедливо вспомнили, конечно, может быть очень хорошим примером. И вот этот опыт надо действительно очень и очень серьезно изучать, и тот опыт, западный, и пытаться соединять то, что было в России до революции, конечно, оно не может быть воспроизведено, точно так же, как то, что в Италии сегодня, не может быть перенесено в сегодняшнюю Россию, потому что все-таки духовная традиция немножко разная и потому что, конечно, условия жизни разные и люди разные.

Е.Степанова: Да, отец Александр, это все очень интересно. Я под таким большим впечатлением от Вашего рассказа и от нашей беседы. Спасибо Вам большое, я думаю, что на самом деле и слушателям нашим есть над чем задуматься – как и я задумалась сама. Конечно, если, положа руку на сердце, себе сказать, то всегда можно выкроить сколько-то минут в день, а они сложатся в сколько-то часов в неделю, которые, да, действительно, вполне можно еще дополнительно посвятить Богу. Просто, наверное, для этого нужна какая-то решимость, какая-то крепость духа.

Прот.А.Степанов: Да, просто не нужно жить, ублажая себя и потакая своим собственным немощам. То есть мы больше позволяем себе уходить от трудностей жизни в какие-то боковые стороны – не к Богу это все идет, не в молитву претворяется, не в добрые дела, а просто несколько малодушно прятаться. Либо в свои страстишки какие-то, которые нас захватывают, либо в просто ленивое валянье – забыться чем-то, смотреть что-нибудь. Отключиться. А вот они не позволяют себе отключаться. По крайней мере, в меньшей степени. Они постоянно в тонусе, причем духовном – все время в присутствии Бога жить.

Е.Степанова: Спасибо Вам большое, отец Александр. Я напоминаю нашим слушателям, что в этой нашей передаче и в предыдущей у нас в гостях был отец Александр Степанов, председатель Отдела по благотворительности Санкт-Петербургской епархии, и он рассказывал нам о конференции общины святого Эгидия в Риме, на которой он побывал вместе с другими священниками нашей Церкви. И отец Александр поделился с нами своими впечатлениями, которые получил от благотворительной деятельности этой общины. Мы благодарим отца Александра и прощаемся с вами. Если у вас есть какие-то вопросы, вы можете задать их по телефону 328 29 32 или в гостевой книге на нашем сайте. У микрофона была Екатерина Степанова. До свидания.

Прот.А.Степанов: До свидания.