«Большая» и «малая» семья владыки Сурожского Антония. Гость программы «Семья» — Наталья Колонна-д-Истрия (урожденная Макаренко) рассказывает о своих замечательных родственниках, среди которых композитор А.Н.Скрябин и митрополит Сурожский Антоний.

Л.Зотова: Уважаемые радиослушатели, в каждом доме, как мне кажется, есть семейные фотографии, семейные альбомы. А есть ли в вашем альбоме фотография, объединяющая всех ваших родственников? Или тех родственников, которых вы знаете? Сколько человек вы можете насчитать на таких фотографиях? Передо мной две фотографии. О людях, которые изображены здесь, мы будем говорить в нашей сегодняшней передаче. Мы находимся в парижской квартире Натальи Колонна-д-Истрия, урожденной Макаренко. Здравствуйте, Наталья.
Н.Колонна-д-Истрия: Здравствуйте.
Л.Зотова: Я смотрю на фотографии, которые Наталья мне сейчас показала. Одна фотография сделана в 1878 году. На ней изображено 12 человек, 12 предков хозяйки этой квартиры. И есть другая фотография, которая сделана уже позже, в 1904 году. Наталья, Вы знаете, сколько здесь Ваших родственников изображено?
Н.Колонна-д-Истрия: Около 25.
Л.Зотова: Я насчитала около 40. А Вы знаете всех родственников, которые здесь изображены?
Н.Колонна-д-Истрия: Почти всех.
Л.Зотова: Одна фотография сделана в Москве, это фотография конца XIX века, а вторая фотография сделана уже где-то загородом, да?
Н.Колонна-д-Истрия: Да, это в селе Оболенское, кажется.
Л.Зотова: Эти люди до революции жили в нашей стране. Затем случилось так, что судьба всех людей, которые запечатлены на этих снимках, сильно изменилась. Началась Первая мировая война, затем революция, и большинство людей, которые так мирно собрались здесь все вместе, ушли из жизни буквально в последующие несколько лет.
Н.Колонна-д-Истрия: Перед нами фотографии родственников со стороны матери, то есть это семья Скрябиных и Майковых. Моя мать родилась уже во Франции, но родители ее, мой дедушка Владимир Владимирович Скрябин и Мария Павловна родились в России и были двоюродными братьями и сестрами. Так что они, конечно, воспитывались в той же семье, можно сказать. Мой дедушка был морским офицером. Он родился в патриархальной московской семье. Но очень скоро они переехали в Петербург, потому что почти все были военными, служили и уже давно устроились в Петербурге. Это видно по фотографии, они почти все были военными, или дипломатами, или артистами. Мой дедушка очень скоро после свадьбы был назначен на службу заграницу, а потом в Севастополь с самого начала Первой Мировой войны. Здесь, на фотографии, отец композитора Николай, он, хотя был моложе моего прадедушки, женился гораздо раньше, так что у него уже сыночек, а все остальные еще не женились.
Л.Зотова: Отец композитора Николай, он кем приходился Вашему дедушке, дядей?
Н.Колонна-д-Истрия: Да, дядя, брат его отца.
Л.Зотова: На этой же фотографии изображен и сам Александр Николаевич Скрябин, будущий композитор, маленьким мальчиком. Итак, Ваши родители поженились, и отца отправили на службу.
Н.Колонна-д-Истрия: Его отправили на службу, у них родилось 5 детей. Старшая, наша тетя Марина, родилась в самом Петербурге, и так как наш прадедушка служил в Адмиралтействе, у него была квартира, так что наша тетя Марина родилась в Петербурге в этой квартире в Адмиралтействе, с правой стороны от адмиралтейской иглы. Потом родились еще 2 дочери, и мой дядя, тоже Владимир, родился уже в Севастополе, а мама родилась уже во Франции.
Л.Зотова: Когда началась Мировая война, когда началась революция, как Ваши родители встретили все это? Они жили довольно спокойной жизнью: Петербург, служба, все определено, все предсказуемо. И вдруг такие события, которые не могли не отразиться на складе семейной жизни и вообще на дальнейшей судьбе всех…
Н.Колонна-д-Истрия: Да, мне кажется, что Первая Мировая война – это был первый очень резкий переход в другую жизнь. Потому что некоторые жили заграницей, они вернулись в Россию. Один дядя со стороны Майковых служил в Константинополе. Они тоже вернулись в Россию, когда началась Первая Мировая война. Но, конечно, все военные были сразу назначены на фронт. И дедушка тоже был назначен в Севастополь. Можно сказать, что семья соединилась сначала и потом совсем разошлась.
Л.Зотова: Чем занимался Ваш дедушка в Севастополе?
Н.Колонна-д-Истрия: Мой дедушка был офицером, специалистом по минированию гаваней Севастополя от немцев.
Л.Зотова: Он был главный специалист, у него была карта?
Н.Колонна-д-Истрия: У него была карта. Когда началась уже революция, он стал заместителем главного.
Л.Зотова: И вот началась революция. Семья – офицеры царской армии. Как они восприняли эту революцию, знаете ли Вы? Остались ли такие воспоминания? И как революционное правительство восприняло их?
Н.Колонна-д-Истрия: Я знаю, что отец моего дедушки Макаренко, он был на Северном фронте, он никак не смог вернуться даже в Петербург. Потом семья соединилась, но уже заграницей. А мой дедушка был уже в Севастополе, там он остался до конца революции, до начала 1921 года, кажется.
Л.Зотова: А как он отнесся к революции, это как свобода или как поражение страны?
Н.Колонна-д-Истрия: Для них это было, конечно, поражение страны, потому что они служили. Для них это был настоящий долг России. Они отдавали жизни очень часто, и это для них было нормально. Они не понимали, почему вдруг война против немцев закончена. Это для них было совсем невозможно. Конечно, они не были ярыми монархистами, я так не думаю. Хотя у Майковых были очень близкие связи с царской семьей, но для них самое важное это была Россия.
Л.Зотова: Как они решили уехать за границу, оставить страну? С желанием вернуться сюда вновь? Или они уже понимали, что уезжают навсегда? Как они покинули свои дома? Что оставили после себя?
Н.Колонна-д-Истрия: Они не решили оставить страну, это самое главное. Они просто уехали. В Севастополе на юге было все организовано, их эвакуировали.
Л.Зотова: Военные подчинялись приказам…
Н.Колонна-д-Истрия: Да. Я знаю, что дедушка остался до последней минуты. Все остальные уже отчалили, а мой дедушка остался с матросами, потому что он должен был передать все, что он знал о расположении мин.
Л.Зотова: Передать кому?
Н.Колонна-д-Истрия: Передать большевикам. Конечно, его сразу арестовали.
Л.Зотова: Когда он передал этот план, карту, вместо того, чтобы поблагодарить…
Н.Колонна-д-Истрия: Просто он остался в городе, так что его сразу арестовали, и матросы его выручили. Сделали вид: вот, мы сейчас арестовали офицера своего и сейчас расстреляем его. И под конвоем они дошли до гавани, собрали все семьи, семью дедушки и сели на тральщик до Константинополя.
Л.Зотова: Его матросы спасли. А матросам был отдан приказ расстрелять только Вашего дедушку или вместе с семьей?
Н.Колонна-д-Истрия: Только дедушку. Матросы его очень уважали.
Л.Зотова: В качестве иллюстрации тех лет может служить письмо, которое Наталья нам предоставила, и мы сейчас текст этого письма зачитаем. Это письмо от двоюродного дедушки Натальи, Леонида Майкова, который погиб, был расстрелян большевиками в 1917 или 18 году (дата под сомнением, точно неизвестно). Письмо, которое написал Леонид Майков своим тете и дяде: «Милые тетя и дядя, давно не имел ни от кого известий, и меня очень беспокоит, как вы перенесли эти тяжелые годы. Вкратце опишу свои приключения. Когда немцы посадили нас под конвоем в поезд для отправки в Совдепию, я выскочил из него недалеко от польской границы, перешел ее пешком и при помощи местных властей поехал в Краков. Там встретил других товарищей, которым тоже удалось удрать. В кармане у меня было 100 марок. Из Кракова в Вену, Будапешт и Бухарест. Там мне помог наш посланник Поклевский. Он выдал немного денег и выхлопотал мне и одному моему другу проезд в Константинополь через Констанцу. В Константинополе меня приютили англичане, кормили и дали платье и белье. Когда я приобрел приличный вид, я разыскал бывшую мадемуазель Жани Меле, которая теперь мадам Контар. И она, и ее муж оказали мне прием такой теплый и сердечный, как будто я был членом семьи. У них я познакомился с многими лицами и встретил старых знакомых Расулата, Толеджио и прочих. Все шлют вам привет. Толеджио был очень мил со мной. Плесков приехал из Одессы, очень богат, сын у него погиб. Вначале я был в русском госпитале – отвратительно. Джованни узнал меня и трогательно, деликатно предложил 10 лир. От него узнали обо мне Акоп и Минас. Твой бывший повар, ничего не говоря, приготовил комнату в доме последнего, и я перебрался. В окончание скажу, что я не ожидал в нем встретить такого такта и благородства, с которым он оказал мне широкую помощь. Итак, один месяц от Германии до Турции, и 4 в Константинополе. Теперь еду на Кавказ, в Чечню организовывать отряд, может быть останусь служить там. У меня много друзей и «братьев», за себя я не беспокоюсь, а только думаю о вас. До свидания. Целую вас и детей крепко. Если увидите моих, передайте им, что я жив и целую их. Любящий вас Леонид Майков». Это письмо написано в конце 1917 года. Потому что это его передали немцам уже на фронте. Он был офицером?
Н.Колонна-д-Истрия: Да, русским офицером.
Л.Зотова: И где его расстреляли, это неизвестно?
Н.Колонна-д-Истрия: Неизвестно. Узнали только, что он вернулся в Россию, чтобы организовать такой отряд и его расстреляли.
Л.Зотова: Вот такая иллюстрация к тому, о чем мы сейчас с Вами говорили. А как их жизнь сложилась во Франции? Офицер царской армии, было какое-то состояние, были дома. И вдруг они через Константинополь сразу во Францию приехали, где нет ничего?
Н.Колонна-д-Истрия: Они не сразу во Францию приехали, они остановились на 2-3 месяца в Константинополе, потом было очень долгое плавание вокруг Италии, потом приехали во Францию. Остановились сначала в Тулоне, потом в Марселе, но им не дали возможности спуститься просто на землю, потому что был и тиф, и холера. Французы боялись. Мама родилась в городе Сет, маленькая гавань. И у нас осталась маленькая открытка, где изображен тральщик моего дедушки. Он сам нарисовал и указал, вот, где мы находимся. Бабушка родила маму, мой дедушка очень плохо говорил по-французски, хотя все остальные члены семьи отлично говорили по-французски. Но бабушка лежала в больнице, он сам поехал в мэрию регистрировать маму. Он нам всегда рассказывал, какая была реакция простой служащей, которая зарегистрировала это экзотическое имя, фамилию Скрябины, – как писать это имя? Владимир, что это за имя? Мы сразу поняли, что мы здесь чужие, иностранцы.
Л.Зотова: Было понятно, что это уже не родина.
Н.Колонна-д-Истрия: Нас приютили сразу русские общины, которые очень-очень помогли. Они сразу нашли себе работу. Дедушка очень хорошо играл на рояле, так что он нашел себе работу в ресторанах. Бабушка шила куклы, или я не помню, что. Этого, конечно, не хватило на всю семью, и они решили устроить двух тетей моих старших в протестантский детский дом. Мои тети оставались там несколько лет. Третья, младшая тетя родилась ненормальной. Ее устроили в больницу, где она очень скоро скончалась. Дедушка и бабушка остались с младшими детьми, то есть с моим дядей Володей и с мамой.
Л.Зотова: Наталья, говорят, что многие наши русские эмигранты увозили с собой часть какого-то своего состояния. Ваши бабушка с дедушкой успели взять что-то из того, что у них было, чтобы продать и хоть как-то жить?
Н.Колонна-д-Истрия: Они взяли с собой фотографии и то, что матросы смогли унести. Так что очень, очень мало. Форму офицерскую, все, что носила наша бабушка, обручальное кольцо.
Л.Зотова: Люди, привыкшие жить довольно комфортно, в комфортных условиях, как они чувствовали себя, зарабатывая таким нелегким трудом? Им было очень тяжело, или они быстро адаптировались к этим условиям?
Н.Колонна-д-Истрия: Не было другого выхода. Они, конечно, адаптировались, но сначала было очень, очень тяжело, конечно. Но они видели, что все остальные русские семьи были в таком же состоянии. Почти все. Можно сказать, что они жили в полной нищете до Второй Мировой войны и во время войны тоже. Потом постепенно начали жить уже приличнее.
Л.Зотова: Тот период, который нужен был, чтобы как-то врасти в эту новую страну и в эти новые условия, он занял где-то более 20 лет, чтобы потом начать нормальную жизнь. Когда-нибудь еще им удалось увидеть Россию?
Н.Колонна-д-Истрия: Нет, никогда не удалось. И они, наверное, от этого ужасно страдали. Они похоронены здесь в Париже на нашем кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.
Л.Зотова: Давайте теперь поговорим о Ваших родителях. Ваша мама, как ее жизнь складывалась?
Н.Колонна-д-Истрия: Она родилась уже во Франции. Моя бабушка отлично по-французски говорила. И мне кажется, что они постарались все-таки жить во Франции не совсем как французы – это было невозможно. Дедушка стал работать в банке. Получили французское гражданство довольно рано, что очень плохо воспринималось со стороны некоторых русских эмигрантов. А со стороны Макаренко это было совсем по-другому. Мой отец, например, умер русским, у него не было никогда французского гражданства. Он долгое время сам не хотел.
Л.Зотова: Как Ваши родители познакомились? Где они друг друга нашли?
Н.Колонна-д-Истрия: У них были общие знакомые, и они оба развелись после встречи. У них были дети от первого брака. Главное для нашей семьи это было, конечно, как нас воспитывали отец и мать. Наши родители нас воспитывали в таком духе, что семейные связи – самые важные. И мы сумели перейти семейные трудности.
Л.Зотова: А сколько у Вас братьев и сестер и поддерживаете ли Вы связь с ними сейчас и со всеми своими родными? Вы говорите, что родители Вам дали понять, что семейные связи, родственные связи – это очень важно в жизни. А как это проявляется в Вашей жизни? Почему эти связи для Вас так важны?
Н.Колонна-д-Истрия: Мне кажется, что наши сводные братья и сестры для нас – наши братья и сестры и все. Мы очень часто и с большим удовольствием собираемся. Со стороны отца у меня 3 сводные сестры, а со стороны матери – сводная сестра и сводный брат. И мы очень часто собираемся.
Л.Зотова: Чем помогают Вам такие встречи, для чего они Вам нужны? Знаете, сейчас такой период в жизни, что очень много работы, много суеты – люди не всегда находят время встретиться с близкими. У Вас эти встречи происходят, почему Вы их сохраняете?
Н.Колонна-д-Истрия: Мы видим с большим удовольствием, что для наших подростков это очень, очень важно. Они очень любят эти семейные встречи. Они с большим удовольствием встречаются с двоюродными братьями и сестрами. И я вижу, что это очень важно, когда подросток уже начинает жить немножко самостоятельно от родителей. И он иногда с собственными родителями больше не общается и очень важно, что бы он мог бы общаться с другими членами семьи.
Л.Зотова: Не общаются, то есть не доверяют мнению своих родителей, да? Уже какая-то переоценка идет, когда человек взрослеет, естественно, он должен как-то немножечко отделиться от своих родителей, да?
Н.Колонна-д-Истрия: Да, он отделяется, он как-то отходит от семьи, он ищет самостоятельный путь, иногда даже маленькая война происходит между родителями и подростками. Очень важную роль могут сыграть и тети, и дяди, и двоюродные братья и сестры. И конечно, старшие братья и сестры тоже. Для нас эти семейные связи – это настоящее сокровище, которое передали нам наши родители, наши дедушки и бабушки. Это почти все, что осталось от России, то есть русский дух, русская культура, вера православная, эти семейные, очень близкие отношения.
Л.Зотова: Наталья, вот еще один момент, который мы не можем не затронуть в нашем разговоре. На Ваших же семейных фотографиях, в числе Ваших родственников – мама Андрея Блюма, будущего владыки Антония, митрополита Сурожского. Я думаю, что всем будет очень важно и очень интересно узнать и услышать то, что Вы знаете об этой линии. Расскажите, пожалуйста.
Н.Колонна-д-Истрия: Александр Николаевич Скрябин, композитор, был двоюродным братом нашего дедушки, Владимира Владимировича Скрябина. Очень рано умерла его мать, ему было 7-8 месяцев приблизительно. Его воспитывала тетя, тетя Люба Скрябина. Очень скоро отец его женился во второй раз, и у них родились трое детей. Одна дочь, Ксения, будущая мать владыки Антония, Андрея Блюма. У нас фотография под названием «я вижу и композитора, и дедушку, и мать будущего владыки Антония».
Л.Зотова: Все Ваши родственники как-то пропитаны духом родственных связей. Владыка Антоний тоже чувствовал вот эту родственность со всеми вами, в том числе с Вашими родителями?
Н.Колонна-д-Истрия: Я знаю, что владыка Антоний очень дружил с моими тетями и с матерью. Они были совсем молодыми. Во время войны, когда мама родила первую дочь, Лену, это было очень тяжело, мама очень боялась, что дочка умрет. Она позвала будущего владыку Антония, и он, конечно, сразу пришел, помолился. Мама знала, что он уже начал путь к Православию, и она попросила, чтобы он стал крестным отцом нашей старшей сестры. Он сказал: «Я должен отказаться, потому что, может быть, ты не знаешь, но я уже монах, так что я не могу». Остались, конечно, очень близкие связи, хотя они все меньше и меньше встречались. Но я знаю, что он крестил нашего двоюродного брата, например. Он уже был в Лондоне, уже давно, и мама его встречала несколько раз, и в нашей семье тоже встречались. Мы его очень, очень глубоко любили и чтили.
Л.Зотова: Каковы Ваши личные впечатления о нем при личных встречах? Что Вам больше всего запомнилось, может быть? Что у Вас сразу встает перед глазами?
Н.Колонна-д-Истрия: Первое – это его глаза, его взгляд, проницающий взгляд, прямо в душу. Кажется, каждый человек, который его встречал, может сказать так же. Я ему часто ставила вопросы так, не по телефону, и он сразу отвечал.
Л.Зотова: Какое-нибудь влияние на Ваш жизненный путь, может быть, он оказывал когда-то, может быть, какие-то решения Вы принимали или переосмысливали свои взгляды на жизнь, было ли такое?
Н.Колонна-д-Истрия: Я помню, когда мама болела, уже очень тяжело, я принесла ей одну из книг владыки Антония «О молитве». Мы ее читали вместе. Это в первый раз с матерью мы читали что-нибудь душеполезное, и это для меня осталось впечатление близкой связи между нами, то есть владыкой Антонием, который присутствовал, матерью и мной – мы вместе молились.
Л.Зотова: Наталья, в числе Ваших родственников такие известные люди, которые сыграли большую роль в культуре и в духовной жизни не только нашей страны, но и мира в целом. Можно это совершенно точно сказать, потому что музыка Скрябина –очень сильная музыка, и имя этого композитора известно и за пределами нашей страны. А владыка Антоний, это говорить даже не приходится, насколько это сильная, яркая и очень важная личность для духовного развития многих людей. Будучи наследницей двух таких сильных личностей, как Вы себя ощущаете? Обязательства, ответственность на Вас лежит ли, от того, что вот такие люди присутствуют в Вашей семье?
Н.Колонна-д-Истрия: Вы знаете, я уверена, что это у каждой семьи. Конечно, в эмиграции много, много семей гордятся такими великими, знаменитыми предками, многие. Но в России тоже, Вы знаете. Мне кажется, что родители, даже если они не знаменитые, они играют огромную роль для каждого из нас. А у кого нет родителей, это может быть или община, или другая семья, или Церковь. Вот Вы ставили вопрос, какие были отношения у владыки Антония с семьей. Конечно, когда он стал монахом, его семьей стала эта огромная семья всех православных людей. Его паства – это его семья, она по-настоящему стала его семьей. Так что его происхождение, его родственники уже стали на втором месте. Конечно, семья – это очень, очень важно, конечно, родственники – это очень, очень важно. Но когда у кого-то нет семьи, он может найти себе другую семью. Мне кажется, что для владыки Антония это было очень важно.
Л.Зотова: Я еще раз возвращаюсь к композитору Александру Николаевичу Скрябину. Среди Ваших родственников есть ли музыканты, продолжатели его дела, можно сказать? И в Москве есть музей Александра Николаевича Скрябина, были ли Вы там?
Н.Колонна-д-Истрия: Есть музыканты, но, конечно, не такого уровня. Вот мой дедушка, например, превосходно играл на рояле. Он играл как дышал просто. Но это совсем не такой уровень, как композитор. Мои братья очень скоро после кончины нашей матери поехали в Москву, и решили посетить музей Скрябина. Там была заведующая музея, которая спросила, откуда вы и так далее. Они объяснили, что у них русские корни и связь с семьей Скрябиных. Она сказала: «Ох, как хорошо, что вы пришли, потому что у меня целая куча фотографий лежит в ящике. Я сама не разбираюсь, не знаю, кто они и так далее». Она открыла этот ящик и первая фотография, которую увидели мои братья, была фотография нашей матери. И они сразу просто зарыдали. Они объяснили, почему они так плачут, что только что наша мама скончалась. Это была фотография нашей матери, первой свадьбы ее в Париже.
Л.Зотова: То есть они помогли сотрудникам музея, объяснили, кто есть кто на этих фотографиях?
Н.Колонна-д-Истрия: Потом объяснили.
Л.Зотова: А Вы сами еще не были там?
Н.Колонна-д-Истрия: Я никогда не была.
Л.Зотова: А кто открыл этот музей? Насколько я помню, Вы говорили, что как раз та тетя Люба, которая здесь изображена на фотографии, да?
Н.Колонна-д-Истрия: Тетя Люба, мне кажется, сразу после революции, ее оставили жить в этом доме, в 1929 году, кажется, она скончалась. Так что она до смерти жила в этом доме-музее.
Л.Зотова: И она хранила все то, что принадлежало Александру Николаевичу?
Н.Колонна-д-Истрия: Конечно. Можно сказать, что она была самым близким человеком композитору.
Л.Зотова: Православная эта линия сохраняется ли в среде Ваших родственников?
Н.Колонна-д-Истрия: Да, она как-то сохраняется. Со стороны Макаренко моя бабушка была глубоко верующим человеком. И она, конечно, имела большое влияние на меня, в особенности, и на младшего брата. Мы смогли выбрать каждый свой личный религиозный путь, духовный путь. Это очень важно. Мне кажется, что каждый человек выбирает снова собственный духовный путь. Но для меня это настоящее сокровище, что нам передали Православие. Для меня это настоящее уже готовое сокровище, к которому можно вернуться или нет.
Л.Зотова: То есть Вы – человек, рожденный во Франции, родители Ваши родились во Франции, и все-таки никогда не было у Вас сомнений относительно того, какая религия Ваша, и Православие Вы считаете, как Вы сказали, сокровищем.
Н.Колонна-д-Истрия: Да, сокровищем. Сразу после моего рождения мы жили в русском обществе в приюте. Этот приют возглавляла Варвара Павловна Кузьмина, которая была очень хорошим педагогом, очень умным человеком, и очень духовным человеком. В этом обществе была не только русская культура, но в особенности Православие. В этом обществе жил когда-то будущий святой, будущий владыка Иоанн Шанхайский. И мы родились в этой подлинно православной атмосфере, подлинно русской.
Л.Зотова: А какие православные традиции в Париже Вы соблюдаете, храните, какие для Вас наиболее ценны. Я имею в виду именно традиции, посещение храма, исполнение Таинств – это само собой.
Н.Колонна-д-Истрия: Конечно, праздники. Пасха для нас – это самый великий праздник. Мы всегда, всегда готовили и пасху, и куличи, красили яйца. Дарили женщинам маленькие яички, такие кулоны на цепочке. У нас целые вереницы даже остались.
Л.Зотова: А откуда вы берете рецепты куличей, пасхи?
Н.Колонна-д-Истрия: У нас есть записки допотопные, можно сказать, передаем от поколения к поколению.
Л.Зотова: А Вы сами лично готовите?
Н.Колонна-д-Истрия: Конечно, да, с большим удовольствием.
Л.Зотова: Наталья, Вы знаете, мы сейчас считаем, что семья у нас в России находится в состоянии кризиса, и говорят, что утеряны семейные традиции, семейные ценности. Что такое вообще семейные ценности, как Вы считаете, какие ценности должны быть сбережены, какие традиции семейные нужно беречь, чтобы семьи сохранялись, на Ваш взгляд?
Н.Колонна-д-Истрия: Наш дядя, тоже Александр Скрябин, дядя Шура каждый раз, когда у нас важное семейное собрание, например, свадьба, он напоминает нам, как это важно для человека, для каждого человека эти семейные связи, эти семейные собрания. Он прав, потому что мы сберегли то, что осталось от нашей семьи. Потому что у нас были очень обширные семьи и уже во Франции кое-как собрались, но это стало очень-очень важно для нас. И мне кажется, что это огромная опора для молодых. Это очень, очень важно. И я настаиваю на том, что у тех, кто беспризорные, у кого нет семьи, – они могут найти себе другую семью. Или настоящую семью, это очень часто в эмиграции было, я об этом напомню, потому что было очень много беспризорников, и их принимали в семьи. Или такие общины, чисто русские. И когда они были православными, это придавало такой дух, который остался навсегда. Такое впечатление, что существует, даже если нет родителей уже, существует другая опора. И эта опора – это не только Церковь, но Православие. Для меня это так воспринимается. Для меня очень важно, чтоб был этот православный дух в этих общинах.
Л.Зотова: Ваша собственная семья, как Вы считаете, – счастливая семья?
Н.Колонна-д-Истрия: Да, конечно, счастливая. Мой муж – француз. Так что у меня часть семьи французская и, надо сказать, что они открыли нам очень широко объятия. Они меня приняли, как настоящую дочку.
Л.Зотова: С Вашими православными русскими традициями?
Н.Колонна-д-Истрия: Да, с православными русскими традициями. Они все это знают, что я к этому очень близка, и мои дети, старшему сыну уже 30 лет, дочери – 27, они, конечно, французские, но, наверное, в них осталось много русского, и по характеру это можно сказать. И они тоже обожают наши русские семейные встречи, но и французские тоже, конечно, но наши русские семейные встречи им очень, очень нравятся, и они с большим уважением, с удовольствием относятся к ним. Но, конечно, наша доля – это жить во Франции. Для наших родителей это была чужая страна, для меня это уже не чужая страна, часть моей семьи – французская. Но это напоминает мне каждый раз, что я – русская и православная, но живу во Франции, и часть моей семьи французская.
Л.Зотова: Все-таки опять возвращаясь к взаимоотношениям внутри семьи, какой труд вкладывали лично Вы, для того чтобы семья благополучно сохранялась, а не разрушалась, Вы, как женщина, как жена, как мать?
Н.Колонна-д-Истрия: Как жена, как мать, мне кажется, что самое главное – это отдавать себя, не ожидая благодарности. Это роль матери. И наша мать этим жила. Я не посмею сказать, что я жила так же, но старалась, и просто видела, что это самое важное.
Л.Зотова: Такая жертвенность?
Н.Колонна-д-Истрия: Это жертвенность, конечно, но у нее была естественная благородность. Хотя они переживали такие очень тяжелые семейные трудности и переживания, мама всегда поднималась выше, можно сказать так.
Л.Зотова: Что бы Вы пожелали нашим радиослушателям, для того чтобы сохранить свои семьи, Вы, как человек, обладающий таким душевным теплом, когда Вы говорите о своей семье. С такой любовью Вы храните все эти фотографии, знание своих родных. Я вижу, что для Вас семья – это очень важно.
Н.Колонна-д-Истрия: Самое главное для всех нас – это сохранить любовь, настоящую любовь, не ожидающую никакой благодарности, просто отдавать себя.
Л.Зотова: Спасибо. Бываете ли Вы в России и пытаетесь ли найти следы тех мест, где жили Ваши родители?
Н.Колонна-д-Истрия: Мне кажется, что самое важное для нас – это была не встреча с местами, где жили наши родители, а с людьми, которые еще остались от нашей семьи в России. Когда мы встретили в первый раз одного нашего родственника, тоже Александра Скрябина, мне показалось и всей нашей семье тоже показалось, что между нами просто не было больше никакой границы. Это был свой человек, несмотря на то, что мы жили в разных странах. Сразу, с первого взгляда – наша родня, наша кровь, наша семья, свой человек.
Л.Зотова: Теперь давайте коснемся такой стороны Вашей жизни, как работа в «Голосе Православия». «Голос Православия» – это то радио, которое дало жизнь нашему радио «Град Петров». Как Вы пришли в эту организацию?
Н.Колонна-д-Истрия: Я в первый раз столкнулась с «Голосом Православия», когда вернулась из провинции. Мы жили с мужем и с семьей довольно далеко от Парижа, и когда мы вернулись в Париж, состоялась такая встреча бывших учениц Института Святой Ольги, где я воспитывалась и где воспитывалась тоже супруга Валентина Анатольевича Корельского. Так что мы были уже знакомы. Я пришла на эту встречу, и Валентин Анатольевич нам объяснил, что такое «Голос Православия». И это сразу меня заинтересовало. Это было в 1988 году. И что-то случилось, я просто подумала, что вот так и надо, вот что надо обязательно делать – это составить радио для русских православных радиослушателей. Потом мы встречались несколько раз, и я сказала: «Если Вы хотите, я могу помочь в «Голосе Православия»». И однажды Валентин Анатольевич попросил, чтобы я помогла крутить кассеты какие-то. Началось с этого, уже был 1990 год, кажется. Потом очень скоро уже составилась группа «Друзей «Голоса Православия», и отец Борис Бобринский просил, чтоб я помогала в этом обществе «Друзей «Голоса Православия» во Франции». И я начала помогать для нашего ежегодного базара, и постепенно я начала помогать и работать в «Голосе Православия».
Л.Зотова: Сейчас Вы какую роль выполняете?
Н.Колонна-д-Истрия: Теперь я работаю просто секретаршей в «Голосе Православия».
Л.Зотова: Что Вам дает эта работа?
Н.Колонна-д-Истрия: Для меня это не обычная работа, конечно. Я ее не воспринимаю, как обычную работу. Я выполняю какой-то долг.
Л.Зотова: Миссию такую, служение?
Н.Колонна-д-Истрия: Не миссию, не служение – просто долг, потому что для меня это великое дело. Не только дело «Голоса Православия», но и дело «Града Петрова» в России и дело Братства Святой Анастасии. Все это, без сомнения, – великое дело. Потому что я должна вернуть как-то то, что я получила в детстве, особенно в этой общине и в семье; то, что принесло мне и семейные отношения, и Православие.
Л.Зотова: Уважаемые радиослушатели, мы прощаемся с Натальей Колонна-д-Истрия, у которой мы сегодня были в гостях. До свидания, Наталья. Спасибо большое за беседу.
Н.Колонна-д-Истрия: Спасибо всем слушающим.