Что писали современники о Крымской войне

Совместная программа радио «Град Петров» и Санкт-Петербургского Института истории Российской академии наук

«Архивная история»

Гость: Борис Павлович Миловидов

Тема: Крымская война в документах Научно-исторического архива Санкт-Петербургского Института истории РАН

Эфир: 30 октября 2023 г.

АУДИО

Борис Миловидов:

Наша передача сегодня посвящена Крымской войне, которая началась 170 лет назад, 4 (16) октября 1853 года. Для начала надо сказать несколько слов о самой Крымской войне, чтобы ввести в курс дела, чтобы было понятно слушателям, о каких документах именно пойдёт речь. Крымская война начинается в 1853 году. Это был крупнейший международный конфликт, в котором участвовали, с одной стороны Россия, оказавшаяся практически в полной международной изоляции, без союзников, а с другой – коалиция из крупных держав своего времени: Франции, Англии, Королевства Сардиния и Турции. При этом готова была вступить в войну против России и Австрия, практически, до этого времени, верный союзник России. Почему так получилось? В общем, можно сказать, что это результат ошибочной политики Российского правительства, ошибочной оценки международной обстановки.

Но если Турция – это традиционный противник России в XVII, XVIII, XIX веке, … то в середине XIX века Турция уже считалась «больным человеком Европы», как тогда говорили, то есть государством, которое вот-вот прекратит своё существование. Это оказалось в значительной степени ошибочно…

…

В Научно-историческом архиве Санкт-Петербургского Института истории РАН хранится коллекция автографов российских и иностранных деятелей, собранная академиком Николаем Петровичем Лихачевым. Это одна из жемчужин архива. В ее составе и автографы ряда деятелей эпохи Крымской войны. Мы можем увидеть, а исследователи даже подержать в руках, документы с подписями английской королевы Виктории, императора Франции Наполеона III, министра внутренних дел Англии эпохи Крымской войны лорда Пальмерстона. Они не имеют отношения непосредственно к Крымской войне, но это материальные свидетели жизни тех людей, которые кода-то вершили судьбы Европы.

Лорд Пальмерстон в 1855 году становится премьер-министром, а в 1851 г. он еще министр иностранных дел и он пишет рекомендательное письмо, данное некоему г-ну Лангенфельду, представителю Лондонского общества распространения христианства среди евреев, к графу Уэстморленду, послу в Вене. Королева Виктория подписывает поручение одному из юристов – документ тоже у нас хранится. Наполеон III отвечает на рождественские поздравления кардинала Роберти в 1860 г. Конечно, есть и автографы русского императора Николая I, в частности, ведомость с численностью русской армии в 1853 г.

…

В нашем архиве содержится несколько записок, которые в период своего создания, т.е. в годы Крымской войны, имели хождение в рукописной форме. Изданы они были намного позднее. Такая практика вообще характерна для эпохи цензуры. Эти записки не являются какой-то антиправительственной литературой, но просто это текст, который изначально не предназначался для печати, но тем не менее, записки получали популярность. Вообще, известно, что переписывались и ходили по рукам разные тексты, которые не могли быть напечатаны по разным соображениям: и записки Екатерины II, и оправдательные записки Барклая де Толли эпохи 1812 года, где вот он пытается объяснить свою стратегию отступления, которое привело в итоге к сдаче Москвы, и записки генерала знаменитого кавказского Ермолова Алексея Петровича о посольстве в Персию, некоторые ермоловские письма, которые Ермолов сам, так сказать, и инициировал, чтобы их распространяли, так сказать, чтобы свою точку зрения на какие-то вопросы провести в обществе. Распространялись таким образом и записки или т.н. «политические письма» известного историка, профессора Московского университета Михаила Петровича Погодина. Они были посвящены как раз «восточному вопросу». Имеющаяся в нашем архиве в двух экземплярах записка, озаглавленная  в одном случае «В начале 1854 года» – это список письма, отправленного Антонине Дмитриевне Блудовой, дочери члена Государственного совета Дмитрия Николаевича Блудова, когда-то министра внутренних дел, а сама Антонина Дмитриевна – близкая подруга императрицы Марии Александровны, жены Александра II, то есть это была женщина, вхожая в самые высокие кабинеты власти. Подлинник письма датирован 7 декабря 1853 г. Графиня сама инициировала это письмо. Погодин тогда вернулся из заграничного путешествия. Блудова писала ему: «Напишите, какие доходили до Вас интриги иностранные против нас в тех краях… Оно может пригодиться». Записку Погодина с интересом прочитал император, и она с тех пор стала ходить по рукам и вызывала живой интерес не только в столице, но и в провинции. «Успех отличный… Много рассказов о первом письме, которое читается везде: в Рязани, Орле и т.д.» – записывает сам Погодин в своем дневнике. Текст Погодина отражал патриотические настроения русского общества в первый период войны, полную уверенность в победе. Он подробно пишет о двуличной Европе, обвинявшей Россию в покушении на европейское равновесие. Почему вот французам, например, можно захватывать Алжир, как они это сделали в 1830 году, англичанам можно хозяйничать в Индии, а русским нельзя вводить войска в Дунайские княжества? Автор подробно классифицирует русофобов-европейцев различных мастей. Одни из них ненавидят Россию, потому что не имеют о ней понятия, другие потому, что она препятствует всеобщему прогрессу, к третьей категории принадлежат различные политические эмигранты. Записка полна инвектив и в адрес неблагодарной Австрии, которая непременно исчезнет, если составляющие ее народы, наконец, осознают, что Россия не может вступиться и не будет вступаться за интересы австрийского императора. Более того, Погодин указывает и на противоречия российских и австрийских интересов на Дунае, ибо освобождение Сербии, как он пишет, повесит дамоклов меч над австрийскими славянскими владениями. Настоящие союзники России – это, по мнению Погодина, славяне, и он призывает освободить их всех из-под власти турок и, в сущности, к восстанию против австрийцев. По мнению Погодина, лучше освободить славян с помощью России под русским покровительством, чем дожидаться, когда сделают это англичане и французы и тогда эти славянские народы будут втянуты в орбиту Запада. Вот этот комплекс идей, изложенный Погодиным, он был очень популярен в начале войны.

…

Совершенно другой характер имела записка, написанная во второй половине 1855 г., когда Севастополь героически отбивался от превосходящего противника. Она называлась «Дума русского», тоже ходила по рукам и принадлежала курляндскому губернатору и будущему министру внутренних дел Петру Александровичу Валуеву. Записка была представлена великому князю Константину Николаевичу, стороннику реформ. В ней Валуев задавался другими вопросами. «Что стало с нашими морями? Где громы земные и горняя благодать мысли и слова? Кого поражаем мы? Кто внимает нам? … Друзей и союзников у нас нет. А если и есть еще друзья, то малочисленные, робкие… Везде проповедуется ненависть к нам; все нас злословят, на нас клевещут, над нами издеваются. Чем стяжали мы себе столько врагов? Неужели одним только нашим величием? Но где это величие? Где силы наши? Зачем завязали мы дело, не рассчитав последствия, или заранее не приготовились, из осторожности, к этим последствиям?»

…

В какой-то степени ответы на эти вопросы дает Петр Кононович Меньков в своей записке «О Южной Крымской армии». Она имеет несколько вариантов и тот, который хранится в нашем архиве, датирован 22 февраля 1855 г. Меньков – офицер генерального штаба, явно имел склонность к критическому разбору и анализу военных действий. В 1849 г. он был даже арестован и отправлен в 3-е отделение, поскольку обнаружилась его рукопись с нелицеприятными отзывами о русской армии. Однако все обошлось. И он по поручению Паскевича составил «Описание военных действий русских войск против венгерских мятежников в 1849 году». В 1853 г. он был назначен в распоряжение командующего Южной армией в Дунайских княжествах М.Д. Горчакова. А потом с ним же отправляется в феврале 1855 г. в Севастополь, где принимает участие в обороне города. Позднее, в 1859 г. он становится редактором известного журнала «Военный сборник». В Севастополе он вел официальный журнал боевых действий. Но рукопись, которая у нас хранится, скорее всего, написана для себя, с прицелом на какую-то будущую аналитическую работу. Надо учитывать, что его отзывы подчас очень резки и, возможно, не вполне справедливы. Вот он пишет об осаде Силистрии на Дунае, указывая «на неправильность осадных работ, производимых под руководством сумасшедшего инженера» (имеется в виду известный генерал Шильдер). Сообщает, что «изменчивая и постоянно предательская политика Австрии останавливала движение нашей армии». А «между тем турки вздохнули свободно. Отпраздновав необъяснимое для них снятие осады Силистрии, они большими массами потянулись к Рущуку». Меньков ставил важный вопрос: «Верил ли князь Александр Сергеевич Меншиков в сбыточность высадки союзных войск в Крыму? Допускал ли возможность потерять: Севастополь и Флот». И дает ответ: верил, потому, что еще в первых числах июля он считал себя слабым в Крыму, и одновременно не верил, потому что за два дня до высадки союзных войск в Крыму он писал генерал-адъютанту Анненкову: «Предположения мои совершенно оправдались, неприятель никогда не мог осмелиться сделать высадки; а по настоящему позднему времени высадка невозможна!» Верил, потому что, сознавая невозможность борьбы в открытом море нашего флота с союзным, запер его в Севастопольской бухте, а часть морских орудий перевез в Севастополь, для защиты которого предназначались моряки, и не верил, потому, что в укреплениях Севастополя, весьма сильного со стороны моря и слабого с сухого пути, не было сделано ничего. Более чем за 6 месяцев до высадки союзных войск в Крым генерал-адъютант Корнилов представил проект укрепления Севастополя. Укрепления эти, по единодушной подписке офицеров Черноморского флота и некоторых жителей Севастополя, должны были быть выстроены на счет подписчиков. Князь Александр Сергеевич с негодованием отверг предложения генерал-адъютанта Корнилова. А присланный князем М.Д. Горчаковым в Крым инженер-полковник Тотлебен, осмотрев укрепления Севастополя, представил командующему в Крыму войсками всю слабость защиты крепости со стороны суши, где на бастионах было не более 80 орудий.

Пишет Меньков и о сражении на р. Альме 8 сентября 1854 г., указывая на ошибки в расположении войск. Левый флаг нашей позиции простреливался с моря корабельной артиллерией противника, а на высоте, считавшейся недоступной, в итоге появилась французская батарея, обстреливавшая всю позицию русских. Дело в том, что у князя Меншикова не было сотрудников, «он не нуждается в штабах, ему не нужно канцелярии». «Русский вельможа, стяжавший славу воина, администратора и дипломата, князь Александр Сергеевич, известный всему мыслящему русскому миру своим широким умом, на все учреждения штабов и помощников смотрит с усмешкою!» «Понятно, что войска стали на р. Альме, на местности, предварительно не осмотренной, стали как умели, дрались славно, лихо, по-русски, т.е. не знали и что защищали, и куда идти вперед, и по какому пути следовать назад!» Ни госпиталей, ни перевязочных пунктов, ни даже достаточного количества носилок для раненых не было. Этим объясняется огромное число раненых, увечных, оставленных на поле сражения.

…

Сохранился в архиве и источник, происходящий из окружения Меншикова. Это несколько десятков писем управляющего Военно-походной по флоту канцелярии А.Д. Комовского. Став главнокомандующим, Меншиков специально вытребовал его из Петербурга. Письма адресованы Марии Афанасьевне Татищевой, хорошей знакомой автора. «Льстец и карьерист Камовский» – так академик Тарле оценивает Комовского, учитывая, что в конфликте Меншикова и Нахимова симпатии Комовского были на стороне своего начальника. Комовский был один из тех, кто не верил в возможность высадки союзников в Крыму в 1854 году и «предложил пари сто противу единицы, что серьёзной драки ни морской, ни сухопутной на Севастополь не будет». А чуть позже, в ноябре 1854 г. он выражает надежду, что осады Севастополя не будет и враги зимовать не останутся. Довольно много внимания уделяет Комовский светской стороне жизни штаба. Описывает балы под новый 1854-й год, сообщает, как дешевы и жирны были устрицы, каковы местные актрисы и т.п.

…

Совсем другая сторона войны представлена в письмах Ипполита Матвеевича Дебу к жене Александре Ивановне, урожденной Красильниковой. Ипполит Матвеевич был выпускником юридического факультета Петербургского университета, служил в Азиатском департаменте МИДа. Но он был участником кружка Петрашевского и проходил по т.н. делу петрашевцев. Знаменит кружок и дело в т.ч. и по тому, что в нем участвовал молодой Ф.М. Достоевский. На собраниях в этом кружке обсуждались политические темы, некоторые участники изучали сочинения социалистов-утопистов, это относится и к Дебу. Известно, что петрашевцы были приговорены к смертной казни. Был инсценирован даже обряд публичной смертной казни на Семеновском плацу. Но в последний момент им было объявлено помилование. Все получили разное наказание, Достоевский – 4 года каторги, а Дебу был отправлен в военно-арестантскую роту за «распространение зловредных учений и за хранение у себя в высшей степени возмутительных сочинений». В конце концов, его перевели рядовым в Севастополь, в этом качестве он и участвовал в обороне Севастополя.

Его письма, их около 50, до сих пор не опубликованы. Но их использовал в своей знаменитой книге о Крымской войне академик Евгений Викторович Тарле. Кстати, машинопись книги Тарле (с его авторской правкой) тоже хранится у нас в Архиве СПбИИ РАН. Дебу за оборону Севастополя получил офицерский чин, в 1857 г., он был прощен и прожил долгую жизнь, умер в 1890 г. Занимался переводами произведений Маркса и Энгельса.

…

Автор еще одних писем – Прасковья Ивановна Орлова-Савина, она тоже пишет о пленных турках. «Я видела здесь очень много пленных турок, одеты они бедно, но на вид здоровые, говорят, что они довольно смирны, но который захочет, того заставляют работать, ходят они совершенно свободно, только все партиями, вероятно боятся обиды, наши православные… не перестают на них глазеть».

Сохранились и письма актрисы Прасковьи Ивановны Орловой-Савиной из Крыма к брату. Сама она из семьи крепостных. Когда в 1855 г. по случаю смерти императора Николая закрылись театры, она ездила на три месяца в Симферополь и там ухаживала за ранеными и больными солдатами. Она решила сделать это тайно, уехав под фамилией мужа, однако на месте она встретила своих знакомых и быстро была разоблачена. У нее было особое отделение – это были не раненые, а больные, 57 человек. Она описывает грязь и антисанитарию в госпиталях, отсутствие хороших врачей и медикаментов. «Просто ужас, что делается», – пишет она. В 1859 г. она ушла со сцены, вышла замуж за городского голову города Осташкова, остаток жизни занималась благотворительностью, руководила Осташковским общественным театром, умерла в 1900 году.

…

18 февраля 1855 года умирает император Николай Павлович, на престол вступает его сын Александр Николаевич. В составе Научно-исторического архива СПбИИ РАН сохранилась речь нового императора Александра II, сказанная дипломатическому корпусу 23 февраля 1855 года. Судя по характеру, это частная запись (сделанная на французском языке), которая была передана в Комиссию Русского исторического общества, вероятно, для включения в одну из документальных публикаций. Император, поблагодарив посланников за переданные слова сочувствия от их государей, заявил о своей приверженности тем идеям и принципам, которые исповедовали его отец Николай I и дядя Александр I. При этом государь отмечал, что идеи, положенные в основу Священного союза, которых старался придерживаться его отец, не были поняты некоторыми из государств. Александр II выражал пожелание поскорее завершить войну…

См. также: