Что такое хорошо и что такое плохо в Московской Руси?

Программа «Архивная история»

Тема: фонд Валдайского Иверского монастыря в Архиве Санкт-Петербургского Института истории РАН

Гость: Павел Владимирович Седов, доктор исторических наук, заведующий Отделом древней истории России Санкт-Петербургского института истории Российской академии наук

Часть 2

Эфир: 26 сентября 2022 г.

АУДИО

Что такое хорошо и что такое плохо в Московской Руси XVII века (остаться с носом – плохо, ударить сковородочкой – хорошо). Своя выгода как благословение. Пьянство как проявление христианской любви. Часовая история: tempora mutantur по-русски. И почему на самом деле русские православные были недовольны государственным отабачиванием по велению Петра.

Павел Седов:

Воевода может поступить по закону. Но его просят поступить по правде.

В нашем языковом обиходе есть такое выражение: «остаться с носом». И люди часто не задумываются, как это так. Ведь остаться с носом – то есть оказаться в глупом, смешном положении. Но: оказаться без носа – вот это глупо и смешно. В данном случае имеется в виду совсем другой нос. Нос в смысле принос.

То есть утром на крыльцо приказной избы вышел дьяк… Все челобитчики столпились: в одной руке челобитная, в другой пирожок, рыба, либо что-то в бумажке. И он у всех эти подношения берет. Он берет челобитную, спрашивает: о чём? И берёт. А у одного – не взял. То есть кто-то остался с носом. У него демонстративно не взяли подношение и на него все показывают пальцем, потому что его дело решено не будет. То есть с ним дьяк пойдет по закону. И это, очевидно, челобитчика совершенно не устраивает.

Утром на крыльцо приказной избы вышел дьяк…

И вот если мы переходим к посулам, это уже могли быть очень крупные суммы, когда хотели не платить – давали… Монастырь Иверский очень богатый, платежи его с каждого крестьянского двора на круг выходили в крупные суммы, и чтобы не платить уже давали крупные деньги.

Например. Давали крупные посулы от табачных дел. Табак запрещен был в Московском государстве, пойманного с контрабандным табаком, который возили из-за рубежа, с него надо было брать 25 рублей с каждого. Соответственно, если поймали артель таких контрабандистов, монастырских крестьян, это разорение, поэтому дешевле было дать там 100 рублей самому воеводе и соответствующие суммы дальше по всей приказной иерархии.

Ну вот такой замечательный эпизод: поймали целую большую артель иверских крестьян… И – 50 рублей… Это очень большой посул, но в данном случае вывода рассчитывал на большее. И когда ему стряпчий от этого дела, чтобы его помертвить, как тогда говорили, дал памятцу в 50 рублях, он пишет: он мне эту памятцу в глаза швырнул! «Я велю их пытать, – говорит воевода об этих пойманных контрабандистах, – они оговорят всех своих товарищей, и ты 1000 рублей мне заплатишь!». В общем, короче, дело закончилось: воеводе – 200 рублей, дальше, другим, соответственно, всем по чину, всем полагается что-то дать.

Чтобы не платить надо давать. 

И что вот мы из этой всей картины, из этих сотен и сотен случаев подношений, описаний, диалогов… какой у нас общий вывод получается? Две причины можно назвать укоренения взяточничества в России. Во-первых, русская бюрократия формировалась несколько в других условиях, чем бюрократия в Западной Европе. Поскольку там уже давно перешли на денежное жалованье, а здесь молчаливо разрешалось кормление, то получалось, что российская бюрократия вот вырастала из системы средневекового наместнического кормления, когда подвластное население должно кормить, это нормально. Вот с этим убеждением одно поколение за другим чиновников и росло.

Две причины можно назвать укоренения взяточничества в России.

И здесь можно упомянуть о том, что только в середине XVIII века, при Елизавете Петровне, окончательно было отменено разрешенное сверху кормление приказных. То есть высшие чиновники, конечно, получали жалование, да, а в провинции мелкое чиновничество до середины XVIII века в массе своей кормилось за счет населения. Поэтому герои гоголевского «Ревизора» – это внуки тех, кто еще привык кормиться за счет населения, и там это замечательно, замечательно Николаем Васильевичем Гоголем всё это описано.

Герои гоголевского «Ревизора» – это всего лишь внуки чиновников Московского царства, для которых нормально было кормиться за счет населения.

Это одна составляющая. Но есть и другая, которая более актуальна для современности. Дело в том, что в Западной Европе по определенным причинам объективного характера сложились сословия с развитыми правами, и у них, у представителей сословий, в особенности привилегированных сословий, перед лицом королевской власти, перед лицом начальства были свои права, прописанные в законе. Поэтому произвол в отношении подвластного населения – он был этим ограничен. А в России – сословия существовали в Средневековье, но они не имели прописанных в законе прав и привилегий.

Вот я вам приводил примеры, как мог воевода (должность по типу губернаторской) прикрикнуть на дворянина, не на крестьянина, а на дворянина, чтобы он просто заткнулся и не требовал своего законного. И что же оказывалось? Значит, если перед лицом начальства, приказного начальства, перед лицом воеводы невозможно в законном порядке отстоять свои права, можно услышать: «А я здесь не Москва», – куда ты пойдешь жаловаться?.. – то что это значит? Это значит, что нужно как-то договариваться с начальством… за спиной государства.

И вот эта традиция, когда власть, с одной стороны, имеет, в сущности, неограниченные возможности (увеличивать налоги, накладывать дополнительные повинности, мобилизовывать на строительство Петербурга, где эти крестьяне просто закапывались в братских могилах…), то каким же образом можно было выжить в этих условиях? Только таким образом. Если население не имеет никакой, даже косвенной, возможности влиять на формирование закона, то ничего не остается другого, как «взаимодействовать» с чиновниками за пределами этого закона. Законы в России как столб – его невозможно перепрыгнуть, но можно обойти.

Вот эта, другая причина, она более живучая уже в новое время. Но, вообще-то, я повторю еще раз, коррупция, мы знаем, во всех странах существует. Есть в человеческой природе корысть и стяжание, речь идет именно о масштабах.

Если население не имеет возможности влиять на формирование закона, то ничего не остается другого, как «взаимодействовать» с чиновниками за пределами этого закона.

…

Возникает вопрос: если сверху донизу этот аппарат был построен на почести, на посулах, то как можно было мобилизовать страну (Петру I) для решения грандиознейших задач, которые требуют самоотвержения населения, тнребуют отдать последнее: «нужно для государева дела»? Только грозным окриком сверху. Угрозами смертной казни (Петровские указы часто сопровождаются такой угрозой). Вот отсюда вытекает это самодержавие Петра Великого, который его не придумал, он наследник своего отца, а самодержавие у нас формально существует с 1547 года, со времен Ивана Грозного…

…

Обычно распространение табака в России связывают с Петром…

«Табачных дел» в фонде Иверского монастыря очень много, очень много развернутого нарратива, и мы знаем, как приходилось откупаться, как это всё происходило в Новгородской приказной избе, но мы знаем и как это происходило на земле.

Почему этот сюжет знаково важен? Потому что обычно распространение табака в России связывают с Петром, вот он-де нарушил традицию старомосковскую, запрещающую (что правда), запрещающую употребление табака, который рассматривался как дьявольское дело (дым из ноздрей – это явное указание на то, что это не по-божески, по-дьявольски всё делается). А монастырские документы показывают, что действительность была более сложная. Да, существовали запреты…

Я говорил, что мы смотрим на Россию XVII века, и вообще, и XVIII тоже, в первую очередь глазами царского указа. А вот эта документация, скрытая от глаз начальства, внутримонастырская переписка, она показывает, что, несмотря на категорические запреты, шло широкое распространение табака, в первую очередь, в пограничных территориях. Границы ведь в современном смысле не существовало, заставы стояли только по большим дорогам, и можно было спокойно в тихом месте перейти границу.

В вотчине Иверского монастыря было много выходцев из Финляндии, по национальности карел, и они принесли вот этот обычай в Россию. Но ведь не только они. Как мы себе представляем донского и запорожского казака? Обязательно у него люлька, то есть трубка во рту. То есть курение на пограничных территориях всюду было.

Этот обычай привезли из Нового Света, и во всех европейских странах государи и церковные власти запрещали потребление табака. Римский Папа предал анафеме тех, кто этим занимается. Но на рубеже XVII-XVIII веков эти запреты были сняты. И Петр, в сущности, сделал то, что сделали его западные соседи, он ничего не выдумывал. Он легализовал потребление табака в интересах казны.

А вот как это происходило «на земле»? Я приведу один пример, такой развернутый нарратив, который показывает нам и действия, и, что немаловажно, чувства и мысли тех, кто занимался этим делом.

Челобитная кузнеца, крестьянина Иверского села Прошки Иванова: детально описывает, как на порубежной территории Ладожского уезда продавался и покупался табак.

…

То есть что мы видим? Заядлый курильщик в заклад за табак дал домашнюю икону (закладные створцы), которую не сумел выкупить.

…

Это очень выгодное дело, очень выгодное – за одну ходку за кордон с одной или двумя вьючными лошадями можно было привезти в тюках этот табак, который превышал все частновладельческие, государевы подати с крестьянского двора на несколько лет вперед. Поэтому когда эти контрабандисты попадались, то они со своих прошлых барышей платили вот этот штраф 25 рублей с каждого участника.

И здесь, конечно, мы видим вот этот процесс секуляризации, когда исподволь, изнутри в XVII веке стойкое убеждение в том, что употреблять табак это грех, сопровождалось его массовым распространением. И вот это вот мирское начало, видите, оно не сверху, в данном случае, идет, да, а оно идет снизу. Крестьяне курят, носители традиционной московской культуры.

…

Полностью слушайте в АУДИО.

См. также: