«Добрая ссора лучше худого мира»

Программа Людмилы Зотовой

«Семья»

Альфред Александрович Щеголев

АУДИО + ТЕКСТ

 

Гость нашей передачи неизменно пользуется особым вниманием, уважением радиослушателей: психолог, врач-психотерапевт Альфред Александрович Щёголев.

Тема, которую мы выбрали для передачи, очень актуальна для многих. Мы будем говорить о конфликтах. Конфликты –  очень распространенное явление, с конфликтами мы сталкиваемся постоянно. Но найти правильный выход из конфликтной ситуации можно только тогда, когда понятна природа самого конфликта.

Альфред Александрович, я надеюсь, Вы нам сегодня расскажите и о природе конфликтов, и о том, какие чаще всего встречаются в повседневной жизни. Но особо хотелось бы остановиться на проблеме детско-родительских отношений и конфликтах между родителями и их детьми.

 

Объем предлагаемой тематики настолько огромен, что, я думаю, уложить все это в одну передачу не удастся.  Но, тем не менее, начнем.

Если говорить о конфликтах вообще, то, наверно, лучше сказать так: вот, говорят, худой мир лучше доброй ссоры. Но если ссора действительно «добрая», не злая, то, я бы сказал, что она лучше «худого мира». Вообще, думать, что всякая ссора, всякий конфликт – это плохо, значит – не совсем понимать суть конфликта.

Есть такое весьма распространенное представление о том, что счастье, наше счастье, – это абсолютно благостное состояние жизни, в котором нет ни конфликтов, ни каких-то проблем. Все замечательно, все гармонично, все хорошо! На самом деле, проблемы конфликтов нет только разве у мертвого тела. А жизнь души – это непрерывное преодоление проблем, это непрерывное разрешение конфликтов. Причем, конфликтов разного рода.

Эмоционально конфликт может переживаться очень тягостно. И попытка опять же эмоционально преодолеть конфликт чревата, конечно же, неудачей. Дело в том, что конфликт как бы невольно призывает к действию, к какому-то поведенческому отклику. А поведение предполагает не только рациональные, но и иррациональные составляющие. Разрешение конфликта требует не только прилива чувств, но и определенного напряжения ума. Конфликт в отношениях – это, конечно же, всегда известный кризис. Кризис этих отношений. Ну, а всякий кризис (мы сейчас это, по-моему, очень хорошо усваиваем) – это не только тупик, но это и раскрывающиеся новые возможности. Поэтому в конфликте могут быть, образно говоря, «очищающие ветры», разгоняющие застой в атмосфере таких вот уже сложившихся, может быть, не очень удачных взаимоотношений.

Конфликт четко проявляет грани взаимоотношений. И вот это проявление граней может дать, образно говоря, новое дыхание во взаимоотношениях. В конфликте человек может сбросить с себя свои привычные маски, которыми он пользуется для своей социальной адаптации. В конфликте он может раскрыть свое лицо. Вот по тому, как ведет себя человек в ситуации конфликта, можно вообще судить о степени его личностной зрелости. Чем менее зрел человек как личность, тем невозможнее оказывается для него конструктивное и, тем более, плодотворное разрешение конфликта. Стремление, как говорят, «перетянуть на себя одеяло», такой жесткий эгоизм – это неоспоримое свидетельство личностной недостаточности. А порой, кстати, и свидетельство его малоумия, делающего совершенно невозможным разрешение конфликта.

Конфликт между людьми нередко продиктован наличием еще и собственного внутреннего конфликта человека. Психологи называют это внутриличностным конфликтом одной из конфликтующих сторон.  Человек может быть недоволен самим собой. Различные стороны его внутриличностных содержаний могут у него оказаться в конфликте, причем человек даже не всегда может четко осознать эти стороны своего внутреннего конфликта. И тогда он, опять-таки неосознаваемо, проецирует какую-то темную, какую-то неприятную сторону своей личности на другое лицо. То есть другое лицо для него становится носителем каких-то его негативных свойств и качеств. Он наделяет другое лицо тем содержанием, от которого он сам хотел бы освободиться.

 

Хотя в том человеке, на которого проецируется такое содержание, и нет тех самых негативных качеств?

 

Может быть, и нет. При этом другое лицо, то есть другая сторона конфликта, вовсе не согласна с тем, что его наделяют теми качествами, к которым оно никак не причастно. Вот в этом случае конфликт между людьми практически обеспечен. Одна сторона будет искать доказательств правоты своих предположений. А другая сторона будет чувствовать себя оскорбленной и, в первую очередь, будет проецировать на противника уже свои негативные содержания. Это понятно. Поэтому причины конфликта нужно искать, прежде всего и в первую очередь, в самом себе. И надо помнить о том, что уже одно такое эгоистическое самооправдание – это всего лишь защита, это уход, это нежелание разрешить конфликт. Интересно, что чем больше самооправданий выдвигает человек в период конфликта, тем в большей степени он является как бы провокатором, явным или тайным, но провокатором этого возникшего конфликта.

Есть люди, которые, можно сказать, живут конфликтами, постоянно их провоцируют. Они жалуются на то, что судьба окружила их врагами, с которыми они вовлечены во всякого рода тяжбы, дрязги, стычки, ссоры. При этом самих себя они ощущают такими совершенно светлыми существами. И это понятно, потому что темные стороны своей личности они проецируют и связывают со своими врагами, по сути же – вот с этими экранами собственных негативных проекций. От этого совсем не далеко, надо заметить, до того, чтобы самопровозгласить себя чуть ли не  святым. Есть и такие примеры. Они вот такие «мученики», никто их не любит, все их гонят, они вечногонимые, вечноотвергаемые, а у них, якобы, самые лучшие намерения, от них исходит все самое светлое. Но это всего лишь его собственное самовосприятие. Ложное, кстати. Потому что полноценная личность – достаточно самокритична, конечно, в своей самооценке. А если самокритики нет, если нет самоиронии в свой адрес, то это свидетельствует, конечно, о некоторой личностной недоразвитости.

Вполне возможно, что у человека, обладающего самокритикой, есть достаточно много шансов, чтобы разрешить этот конфликт плодотворно, конструктивно и даже выйти из этого конфликта в какой-то степени обогащенным. Потому что трудно представить себе жизнь, совсем лишенную конфликтов. Она, может быть, будет даже в чем-то и не интересной. Знаете, когда говорят «идеальная семья», я всегда немножечко пугаюсь. «Вот, мы прожили столько лет, живем без всяких ссор, у нас никогда никаких конфликтов!» Знаете, скорее всего, они там как-то играют в такой идеал. Потому что живые отношения, непосредственные, так или иначе, всегда приводят нас к какому-то напряжению, может быть к взаимо неудовлетворяющим отношениям. Ведь в реальных отношениях возникает не такая задача, чтобы не иметь конфликта, а задача, как его, конфликт, разрешать.

 

То есть, если между людьми не бывает конфликтов, значит,  их отношения не столь глубоки, да? Они поверхностны?

 

Да, они поверхностны. Они как два шарика: друг друга только касаются, но ничем не задевают друг друга. Поэтому их отношения, скорее, формальные. В них нет, как бы сказать, какой-то изюминки. Вот, посмотрим на реальные отношения мужа и жены: в них есть горечь конфликта, но есть и сладость примирения. Вот эта сладость примирения дает еще новое дополнительное ощущение того, что этот человек твой, что он родной, что он любимый, что он замечательный. Ты как бы прощаешь и самого себя, и этого человека – все замечательно.

А вот почему чаще всего возникают конфликты с ребенком? Как правило, из-за того, что интересы ребенка и интересы воспитателя, в данном случае – родителя, не совпадают. Чаще всего родители считают, что их взгляд на вещи более правильный. Родителям кажется, что они знают, что именно должен делать их ребенок, для чего и как он это должен делать, как он должен себя вести в тех или иных ситуациях. То есть ребенок, вольно или невольно, рассматривается ими как личность, понятно, незрелая, ведомая, несмышленая, нуждающаяся в руководстве. Разумеется, такой взгляд на ребенка вполне адекватен, пока ребенок мал. Это вполне оправдано, когда ребенку, скажем, пять, шесть, семь лет. Но вот дальше – дальше отношение к ребенку надо менять.

На самом деле что происходит? Родители не меняют своего отношения. Их первичная установка в отношении ребенка, нередко также неосознаваемо, остается доминирующей. Это создает в последующем все более и более нарастающие трудности в линии их взаимоотношений. Отношение к ребенку как к некой своей абсолютно неотчуждаемой собственности, как к какому-то предмету, который можно поставить куда хочешь, сделать с ним что хочешь, рано или поздно обязательно обернется негативом в их взаимоотношениях. Это приведет к непрекращающимся конфликтам. Особенно, если ребенок будет пытаться отстаивать, так или иначе, свое право на собственное существование.

Дело в том, что любой ребенок любого возраста имеет одно неоспоримое право: он имеет право быть самим собой. Он имеет вот это неоспоримое право на постепенное, поэтапное, соответствующее периодам его психо-социального развития овладение доступной ему реальностью. Он должен сделать это сам, и не надо делать это за него. Зрелый и умный воспитатель не просто навязывает ребенку какой-то единственно возможный стиль поведения в заданных ситуациях, а он пытается вместе с ребенком проработать ситуацию. Но при этом обязательно учитывает и включенность самого ребенка в эту ситуацию. Он не просто говорит ему: делай так-так и так, вообще не смей рассуждать, делай, как я тебе сказал.

Значит, можно и нужно помогать ребенку в освоении им сложностей окружающего мира. Но не нужно навязывать ему способов своего поведения в предлагаемой и предполагаемой ситуации: я себя поведу здесь так, а он себя может повести совсем иначе. Потом, многое же зависит от состояния самого ребенка, в котором он находится здесь и теперь, от его, скажем, психического тонуса, от его настроения. Это все такие моменты, которые обязательно нужно учитывать.

 

Получается, что ребенок, даже в раннем возрасте, имеет право на свою позицию, не схожую с позицией родителей, так? В каких-то определенных моментах.

 

В каких-то моментах – да. Вот мне очень нравится подход, который обозначила известный французский психолог Франсуаза Дольто. Она говорит о том, что ребенок существует как личность, переживающая пору своего детства. Это личность, которая, по сути, уже есть то, чем будет всегда. То есть, ребенок – это уже личность, а не существо, которое когда-то потом станет личностью. Но эта личность проходит сейчас свой неизбежный этап развития. Поэтому отношение к нему должно быть личностное. А личность – это вообще совокупность всех свойств человека. Это человек в целом, это совокупность всех его свойств и качеств, которые он имеет на данный момент. Если он на данный момент, обладая тем набором, системой качеств, которые у него есть, сумеет преодолеть какой-то конфликт (а мы ему в этом поможем, опираясь на его реальные возможности), тогда он обретает опыт. Он включает этот опыт в свою «опытную копилку». А дальше он будет расти и в приблизительно схожих ситуациях использовать этот опыт. Но он должен это сделать обязательно сам. Мы понимаем, что лучше научить ребенка плавать, чем не подпускать его к воде. «Не смей подходить к воде! Я тебе сказал – не смей! Ты там можешь утонуть». Зачем так говорить? Надо научить его плавать. Понятно, если ребенок маленький. В год-два мы его не отпускаем, мы его держим рядом. А когда ему, например, семь-восемь лет? Лучше научить его плавать, а не держать за ручку. Тогда все спокойно: пошел, поплавал. Конечно, недалеко: это вы можете ему сказать, это ваша рекомендация. А так он осваивает это сам, самостоятельно.

Вот такого принципа следует придерживаться во всех схожих ситуациях, которые нам преподносит жизнь.

В одной древней книге сказано очень хорошо: не обременяй ребенка опытом своей жизни, ибо он рожден для другого времени. И он действительно будет жить в другом времени. Любому воспитателю, конечно, необходимо знать, что человеческое существо, вот это маленькое существо, руководствуется опытом не только своего прошлого, не всегда, возможно, им осознаваемого, но также и некой неосознаваемой интуицией будущего. У ребенка это есть. Дело в том, что интуиция раскрывается в человеке только в том случае, когда он подлинен. Если человек играет социальные роли, если он полностью отождествляет себя с какой-то социальной ролью или, как бы, представительствует собою какую-то социальную роль, он уже не подлинен. Это игра, это маска. Это разыгрывание самого себя, но при этом – ты не подлинен. А когда человек подлинен, когда он отказывается от этого социального театра, когда он наедине может быть самим собой, вот тогда, если у него есть достаточно обозначенная функция интуиции, эта функция будет в нем укрепляться. Она будет расширяться, и человек действительно сможет очень многое интуитивно чувствовать. Так вот, маленький ребенок, поскольку он еще существо, не обремененное этими социальными ролями, ему только предстоит их постепенно осваивать, он подлинный. Поэтому у него интуиция может быть очень сильной. Особенно, если он ею обладает от природы. Есть несколько психических функций: ощущение, мышление, интуиция, чувство. В зависимости от того, какие из этих функций в человеке доминируют, мы и имеет определенные особые качества этого человека.

Ребенок осваивает реальность по-своему, не так, как взрослые. Справедливости ради надо сказать, что это освоение у него нередко идет более успешно, чем у взрослого. Вспомните, сколько лет нужно взрослому для того, чтобы овладеть незнакомым языком? А ребенок этот язык просто конструирует.

 

Могут ли негативные социальные влияния, которые направлены на современную молодежь, приводить к конфликтам?

 

Наверное, в какой-то степени, могут. Ведь если подрастающее поколение ориентировать определенным образом, внушая им, например, такие ценности, как вседозволенность, или «бери от жизни все», «не тормози», куда-то там вливайся, то, понятно, что ребенок, особенно подросток, который все это воспринимает, войдет в конфликт со своими родителями, которые придерживаются других установок. Ведь вся наша история последних двух десятилетий – это большая драма. Я работаю, общаюсь с различными семьями. Так вот, на мой взгляд, эта драма проходит через все семьи. В моей практике встречаются очень приличные и гармоничные семьи, где воспитывающиеся подростки проявляют совершенное отрицание всех социально-нормативных норм, которых придерживаются их родители.

 

 

Получается, что конфликт между поколениями растет в результате некоторых социальных влияний, событий, которые происходят в обществе?

 

Дело в том, что ребенка, так или иначе, надо приобщать к культуре. Это в свое время показал еще Фрейд. Ребенок ведь не рождается культурным. Ребенок рождается дикарем. Его нужно «окультурить», приобщить к культуре. А если мы его приобщаем не к настоящей культуре, а непонятно к чему?…

 

То и получаем соответствующий результат.

 

Да, тогда мы вносим в его сознание что-то опасное, мы разрываем его сознание. И что мы получаем в результате? Мы получаем социального маргинала, «маугли».

 

Сейчас в обществе много говорят о так называемой «ювенальной юстиции». Ваше мнение?

 

Да, я слышал, но специально не интересовался этим вопросом.

 

Есть предположения, что конфликты в семье между родителями и ребенком будут разрешаться с помощью именно этот системы ювенальной юстиции. То есть, ребенок любого возраста сможет подавать на своих родителей в суд, если, по его мнению, с ним обойдутся несправедливо. Это противоречит нашим традиционным взглядам на детско-родительские отношения.

 

Я, повторяю, глубоко в этот вопрос не вникал. Я знаю, что в странах Западной Европы это есть. Я слышал, что там даже можно «развестись» со своими родителями. То есть, подать на них вот в этот суд и получить такой вот результат.

 

Какое Ваше отношение к этому?

 

Я думаю, что юстиция, то есть чисто юридическая структура, если мы берем только этот юридический пласт, в данном случае не может решить самих этих проблем. Потому что здесь очень многое упирается в моральный фактор, в нравственный фактор. Поэтому, если мы будем решать конфликты, исходя только из сухой буквы какого-то закона, по каким-то законодательным пунктам, мы ничего не решим. Более того, мы можем разрушить личность ребенка. Потому что у него возникает неоправданно претенциозное представление, что он, что-то познав, уже прав. А его родители оказались не соответствующими ему. И он может почувствовать какую-то свободу от таких несовершенных родителей.

 

В чем-то и превосходство над ними.

 

В чем-то и превосходство, да. Поэтому, я считаю, надо заниматься сейчас вовсе не ювенальной юстицией. Нам надо очень серьезно заниматься моральной и нравственной атмосферой семьи. Нужно формировать молодежь и развивать в ней соответствующие качества: в мальчиках – будущее отцовство, в девочках – будущее материнство. Нужно очень много уделять внимания молодым родителем. Да, в общем-то, и не только молодым. Сейчас требуется такое вот профессиональное педагогическое, психологическое, может быть и психоаналитическое просвещение людей. Потому что, опять повторяю, этот конфликт, который возникает между ребенком и его родителями, только на юридическом уровне неразрешим. Он ничего не дает, кроме того, что мы формально разрешили какую-то букву закона. Или то, что и у нас, так сказать, уважаются права ребенка.

 

Да, суть конфликта это разрешить не может.

 

У меня бывали случаи, когда приходилось иметь дело с такими вот «подросточками», несколько обнаглевшими в своем поведении. Когда их родители, мамы и папы, призывали к порядку, возможно, несколько авторитарными приемами, эти детки приносили домой вот этот международный кодекс по правам ребенка, они тыкали родителям пальцем в эти пункты и утверждали, что родительская власть, в общем-то, имеет в современном мире очень серьезные ограничения.

Понимаете ли, это настоящая беда современного сознания. Людям кажется, что свобода начинается с малых лет: что захотел – то и закон. Но закон, в первую очередь, для меня! Ну, и для всех окружающих тоже. Ведь любая культура – это всегда система. Система верований, система ценностей, система каких-то социально-нормативных требований. И понятно, что любое социально-нормативное требование всегда репрессивно в отношении, скажем, даже какого-то инстинктивного волеизъявления. Если я живу в обществе, живу среди людей, значит я, так или иначе, в мотивации своего поведения должен учитывать то, что вокруг меня – тоже люди. Такое представление о свободе, как о том, что я могу делать, что хочу – оно абсолютно ложное.

 

Это уже не свобода, а вседозволенность.

 

Да. Моя свобода заканчивается там, где начинаются права другого человека. А свобода другого человека ограничиваются там, где начинаются мои права. Вот если мы это осознаем, тогда у нас будет более или менее сбалансированное представление о социальных нормах поведения. А если этого ничего нет, если я что хочу, то и ворочу, к чему это приведет?

Есть два вида зла: один – это когда ничего нельзя, другой – когда все можно. Так вот, когда «все можно», это гораздо хуже, чем первый вариант зла. В этом случае у человека, как говорят, «сносит крышу». Можно – ну абсолютно все! Захотел – ограбил, захотел – угробил. Сегодня ты кого-то, а завтра тебя кто-то. Ну, что это за жизнь такая будет?

 

Вернемся в семью, к конфликтам между родителями и детьми. Альфред Александрович, все-таки степень конфликтности в отношениях  и глубина этих конфликтов меняется с возрастом ребенка.

 

Конечно.

 

Пока ребенок маленький, им легко управлять.

 

А вот не всегда, кстати. Есть такие детишки, которые очень активно о себе заявляют уже с малых лет.

 

Да, Вы правы. Не всегда. Но все-таки в среднем легче подавить какое-то сопротивление ребенка, пока он маленький.

 

Но уж очень жестко этим пользоваться тоже не нужно. Возьмем, скажем, возраст от четырех до шести лет. Это возраст, когда ребенок активно осваивает опыт инициативы, когда он непременно должен проявлять свою инициативу. Если он не освоит опыт инициативы и не будет включен в интересы к внешнему миру, он, как бы, получит ощущение виноватого человека. Станет таким «без вины виноватым», у него сформируется большой комплекс вины. Он будет ощущать, что он делает все то, что не нужно. Так вот, вспомните ребенка от четырех до шести лет: он же буквально бурлит инициативой. Одно-другое, все в доме у вас начинает двигаться: диван – это уже не диван, а крыло самолета, стул – это танк… Ну,  и все прочее. Причем, он же недолго задерживается на этих своих увлечениях. Он же пять минут занимается чем-то одним, потом заканчивает это в своем воображении, а сам переходит к другому и опять это заканчивает в своем воображении, и так далее. Нередко это все раздражает родителей. Им кажется: ну что же это его бросает из стороны в сторону? Надо бы его приучить, чтобы он начатое до конца доводил! Так вот, с ребенком от четырех до шести лет этого делать не надо. Ни в коем случае. Он должен освоить только опыт инициативы, только начало какой-то деятельности, которую он завершит в воображении. А вот доводить начатое до конца он будет иметь потребность в последующем возрастном периоде. Там у него будет формироваться трудолюбие, там будет формироваться желание какой-то компетентной работы и так далее. Так вот, когда мы у ребенка блокируем опыт инициативы, мы получаем в будущем очень ведомого человека. По сути дела – раба по своему сознанию. Ребенку обязательно нужно дать удовлетворить его инициативу. Поэтому когда он бурлит инициативами, надо в нем это поддерживать. Надо с ним заниматься, надо его вовлекать. Он очень отзывчив на все предложения, он очень легко вступает в игровые сценарии, которые ему предлагают взрослые. Он, конечно, утомителен в своей активности. А что делать! Да, два года «трясет» семью. У ребенка все, что он видит, перерабатывается по-своему, но это совершенно необходимо.

А в следующий период, с семи до десяти или двенадцати лет, он будет пытаться начатое им дело доводить до конца. Но это произойдет лишь в том случае, если он прежде «наелся» опыта инициативы. А если у него этот опыт инициативы заблокировали, тогда он будет стремиться разрушать, подавлять свою трудовую деятельность. Она ему будет очень мешать. Он будет хвататься за все, ничего не доводить до конца – он не «наелся» инициативы. Когда он «наелся», он выбрал из этого предложенного веера занятий что-то для себя важное, он на этом, в конечном итоге, будет базировать весь свой игровой интерес. А если этого не произошло – то все.

 

То искажаются и все последующие периоды развития, да?

 

Да. Он будет и дальше так. Причем эта его потребность уже не будет удовлетворена.

 

Рассмотрим такую ситуацию. В семье несколько детей. Старшая шестилетняя девочка, занимаясь со своими братьями и сестрами, может повысить голос, закричать на них, если ей что-то не нравится. Она раздражается и даже может их ударить. Как родителям следует реагировать на такое поведение? Как разрешить этот конфликт между детьми?

 

Все зависит от того, как сами родители в подобных случаях общаются с детьми. Ведь очень часто ребенок невольно имитирует поведение родителей. Если это не так, если родители не показывают подобного примера поведения, то, конечно, не следует особо заострять на этом внимание девочки. Надо отвести ее в сторону, дать ей другую мотивацию для деятельности, то есть отвлечь ее на что-то другое. Особенно заострять на этом внимания не надо, но надо пытаться сделать так, чтобы она общалась с младшими братиками и сестренками только тогда, когда они более или менее спокойны, когда они не возбуждены, не раздражены. Ведь они младше, поэтому, понятно, могут ее тоже и раздражать. Они ей совсем не подчиняются, они ведь эмоциональные существа. Поэтому надо стараться устроить их общение тогда, когда она сможет удовлетворить свое желание опекать их, руководить ими.

 

Итак, первый этап в разрешении подобных конфликтов – это посмотреть родителям на  свое поведение, не ведут ли они сами подобным образом с детьми.

 

Абсолютно верно, да.

 

И если родители сами нормально относятся к детям, а у девочки это, возможно, просто ее особенность, тогда наказывать ее за это не надо, да?

 

Нет. Знаете, вот есть дисциплина. Очень часто начинают воспитывать ребенка при помощи дисциплины. А дисциплина – это же не средство воспитания. Это цель воспитания. Ведь что такое дисциплина? Это оптимальное поведение человека в какой-то группе лиц, с которой он взаимодействует. Оптимальная для того, чтобы эта группа совместно достигала каких-то поставленных перед ними целей или задач. Так вот, к дисциплине надо ребенка подвести, потому что это – оптимальное поведение для самого ребенка.

Когда мы просто сверху давим и говорим, что надо вести себя так-то, так-то, так-то, а не иначе, такой вот казарменный подход – это взрывает ребенка. Потому что он-то воспринимает это не как помощь, а как какое-то внешнее давление, прессинг, который не учитывает его состояния, его поведения.

Поэтому ребенку нужно показать, что такое поведение, которое мы называем дисциплиной, удобно самому ребенку. Оно обеспечивает ему лучший контакт с окружающими, оно дает ему, если хотите, определенные эмоциональные «поглаживания», он чувствует себя более солидарным с той группой, с которой он входит в контакт. Дисциплина, повторяю, –  это не средство, а цель воспитания. Сделать ребенка дисциплинированным – значит сделать его таким человеком, который может понять мотивы поведения окружающих людей, вплести в их мотивы свои мотивы и вместе, совместно, достигать каких-то поставленных целей.

 

А как это делать – все зависит от творческой активности самих родителей.

 

А все воспитание – это творчество. Воспитание не бывает нетворческим. Мертвое, формальное, скучное воспитание – это не воспитание, а, скорее, дрессура.

 

Поэтому здесь нет прямых ответов на вопросы. Надо смотреть очень конкретно в каждой ситуации.

Нередко старших детей воспитывают более строго. Они могут замыкаться в себе. Может быть, поэтому у шестилетней девочки возникают подобные реакции при игре с младшими? А младшие дети в той же семье бывают мягче, более открытыми. Как исправить родительскую ошибку в воспитании старших детей, что делать? Этот отпечаток останется на всю жизнь?

 

Ну, в какой-то степени, да. Если девочка формировалась в строгих, формальных условиях, ее нужно отогревать. Младшие дети, воспитанные более мягко, конечно же, не такие. А эта девочка своим поведением как бы воспроизводит это и пытается таким образом  отреагировать свои переживания. Когда ее, так сказать, «прессовали», когда жестко требовали от нее чего-то, она ведь внутренне не воспринимала это как благодать великую. Она внутренне сопротивлялась. Это порождало в ней  определенный душевный дискомфорт. И теперь она этим дискомфортом делится с теми, кто меньше ее. Она как бы отдает им это.

 

Но ситуацию нельзя назвать безвыходной?

 

Нет, она не безвыходна. Здесь просто требуется определенная зрелость родителей. Нужно очень внимательно наблюдать за этим старшим ребенком, нужно с ним очень много заниматься, отвлекать его, включать в разные варианты взаимоотношений, чтобы ребенок чувствовал себя включенным в семейную систему.

 

И чувствовал тепло, да?

 

Тепло обязательно. Основа основ – любовь. Да. Но если отец, например, не любит ребенка, он не имеет права его даже пальцем тронуть. Любовь есть основа основ в воспитании. А когда родитель любит ребенка, тогда может и проявить строгость: я ведь не тебя наказываю, а наказываю плохое в тебе. Потому что я тебя люблю.

Знаете, в общем-то, я даже не возражаю в каких-то случаях и против наказания.

 

Физического, да?

 

Да. Бывает и так. Например – дать по рукам. Вот, они не туда лезут – стукнуть им по тыльной стороне ладоней. Или допустима даже угроза самого наказания. Вот, папа сделал, как мне один малыш говорил, «толстый голос». Папа только сделал такой голос – так ребенку уже и нехорошо, неприятно.

 

Альфред Александрович, если говорить о конфликтах, то самый сложный период конфликтов между родителями и детьми, я думаю, наступает в подростковом возрасте.

 

Ну, это отдельная песня.

 

Коротко мы сейчас не сможем об этом поговорить?

 

Нет. Дело в том, что там много таких типично подростковых реакций, и они создают очень большую сложность. У них  и внутри все очень сложно, и в группе у них там все достаточно проблемно. Тем более, у них большие проблемы взаимодействия с родителями, потому что это тот самый возраст, когда они уходят из-под опеки. Подросток себя позиционирует как уже самостоятельную личность. Хотя он уже и вправду не ребенок, но он еще и не взрослый. Поэтому он вот так, по-детски, пытается представить себя как взрослую личность. От этого и происходит некий максимализм, некая истошность в отстаивании собственного облика. Они очень чувствительны, кстати,  к оценке их внешности окружающими. Они предают этому большое значение. Потому что внутри у подростка – там же сплошные проблемы. Внутри у него нет уверенности, он неуверенный, поэтому ему хочется хотя бы иметь такой панцирь впечатляющий: какую-то прическу необычную, или пирсинги жуткие, или одежду необыкновенную. Это все – формы защиты от тревоги.

 

И формы самоутверждения. А родителям это не нравится. Начинается конфликт.

 

Родителям не нравится. Но самое главное, чтобы родители поняли, что это тревога! Необходимо понимать, что внутри у него неспокойно. Кстати, с ним нужно очень много разговаривать. Это надо понимать: с подростками надо говорить! Но не назидая его, а в понимающей манере. И в принимающей манере. Они это очень ценят.

 

Мы закончим нашу передачу на той основной, очень оптимистической мысли, которую Вы, Альфред Александрович, нам сегодня подарили: любовь – это основа в решении любых конфликтов, как семейных, так и, возможно, общественных. Спасибо за беседу.