Джамбул

М.Лобанова: Здравствуйте, дорогие друзья! В студии радио «Град Петров» Марина Лобанова. И сегодня мы вместе с доктором филологических наук, профессором университета природы, общества и человека «Дубна» Светланой Всеволодовной Шешуновой будем возвращаться в Петербург с переулка Джамбула. Светлана Всеволодовна, здравствуйте!

С.Шешунова: Здравствуйте!

М.Лобанова: Я напомню, что это уже третья передача, которая посвящена именам литераторов, поэтов, писателей в топонимии Петербурга. И вот переулок с таким названием: переулок Джамбула, в общем-то, никаких особых впечатлений не вызывает. Как у многих людей не вызывают ничего отторгающего имена Демьяна Бедного, Маяковского. Но честно говоря, прослушав передачу о Демьяне Бедном, о Маяковском, у меня возникает такое гражданское желание, чтобы не только не было таких улиц, но и вообще запретить этих писателей, потому что есть критерии. И честно говоря, по этим критериям эти пропагандисты массовых убийств и совершенно безжалостного отношения к человеческой жизни, презрительного, мне кажется, мало чем отличаются от книги Майн Кампф, которая все-таки запрещена.
Итак, переулок Джамбула. Этот переулок находится в исторической части Петербурга, соединяет набережную рек Фонтанки, Загородный проспект. И свою историю начинает с 18-го века. А сегодня, начиная с 1952 года, он носит имя в честь казахского поэта Джамбула Джабаева. Годы жизни похожи на годы жизни Демьяна Бедного. Похоже ли творчество?

С.Шешунова: Отчасти да. Но, конечно, Джамбул Джабаев намного меньше известен русскому читателю, по крайне мере, современному читателю, чем Демьян Бедный и тем более чем Маяковский. Творчество Маяковского обязательно знать любому школьнику, много часов в школьной программе отводится на этого поэта. По крайне мере, отводилось в течение многих десятилетий. Демьяна Бедного хотя бы отчасти знают по стихотворению «Проводы»: «Как в солдаты меня мать провожала…». Я даже слышала песню, которую некий современный ансамбль, исполняющий народные песни, исполнял по радио несколько раз, только опуская строки «Что с попом, что с кулаком вся беседа – в брюхо толстое штыком мироеда». Вряд ли кто-то может сейчас из наших слушателей назвать по памяти какие-то стихи Джамбул Джабаева, ну разве что кроме строчек «Ленинградцы, дети мои, ленинградцы, гордость моя!», которые выбиты на памятнике, стоящем в переулке его имени. Мы об этом немножко попозже поговорим.
Действительно, годы его жизни, мне кажется, значимы для упоминания. Родился в 1846 году, умер он в 1945 году. Что о нем сообщают энциклопедии? Что это казахский народный поэт-акын, то есть это поэт, который исполнял песни собственного сочинения, аккомпанируя себе на народном музыкальном инструменте – на домбре. Он родился в семье бедняка кочевника, неоднократно побеждал в соревнованиях таких народных певцов-акынов в конце 19-го века. А ко времени революции это был уже 70-летний старик, давно не бравший в руки музыкального инструмента. Но революция, – как говорится в его официальных биографиях, – принесла ему творческий подъем. И не просто революция. Согласно, опять же, официальным биографиям этот древний годами народный певец говорил такие слова: «Все великое и прекрасное в нашу эпоху раскрывается через образ Сталина». Но вот говорил ли это в реальности 90-летний человек по имени Джамбул Джабаев, или, как в Казахстане его называют, Жамбыл Жабаев, это не очень ясно.
Дело в том, что я тут не случайно выделяла слова: «в официальных биографиях», «согласно официальным биографам». Есть такая проблема – реально ли Джамбул является автором тех текстов, за которые он почитался в СССР. Существует версия, что за него писали другие поэты: казахские и русские – и те и другие, специально к нему приставленные. Что они писали стихи на все нужные партийной политике темы и стилизовали эти стихи под казахскую народную песню, то есть попросту вставляли в стихотворение такого же типа, какие писал Демьян Бедный или Маяковский слова типа «батыр» или «джайлау», которые создавали бы местный казахский колорит. Я не буду утверждать, что эта версия сто процентов истинна, я не берусь об этом судить, потому что никогда специально этой проблемой не занималась досконально. Но все-таки, в пользу такой версии говорит следующий факт: до 1936 года никаких известий о том, что живет такой великий народный поэт в Казахстане, не встречается. Джамбулу уже 90 в это время, и как же так – если он действительно такой выдающийся народный певец, каким образом никто о нем не знал в течение 90 лет его жизни?
В своих мемуарах разные советские литераторы утверждали, что именно они создали Джамбула, нашли в его лице подходящего человека, от имени которого можно было издавать нужные партии тексты. Но тут тоже странно – трое разных людей утверждают, что это сделали именно они, фамилии, по крайней мере, назову: Павел Кузнецов, Алдан-Семенов и Тажибаев – такой казахский поэт. Каждый из них оставил мемуары, где утверждает, что именно он помог партийной номенклатуре отыскать какую-то наглядную фигуру, которую можно было бы выдвинуть и сказать: Вот, в СССР расцветает дружба народов, и народное творчество расцветает, и вот у нас есть такие истинно народные национальные певцы, которые славят новую советскую жизнь. И если верить версии Алдан-Семенова, его мемуарам, то Джамбул был им избран по рекомендации председателя его колхоза. Критерием выбора была бедность этого человека и множество детей и внуков – его сочли подходящей фигурой.
Другой вариант этой истории излагает Тажибаев. В 1936 году нарком народного просвещения Казахстана Темирбек Жургенов вызвал к себе поэта Абдильду Тажибаева и сказал, что ему звонил из Парижа первый секретарь ЦК компартии Казахстана Мирзоян и сказал: «У казахов много акынов. Давайте найдем к первой декаде Казахстана в Москве такого же старого, как Сулейман Стальский, акына». Сулейман Стальский – это дагестанский поэт был такого же плана, тоже избран был как представитель одного из народов многонационального советского содружества, с национальными корнями, с местной окраской экзотической, славящий новую советскую жизнь. И вот в Казахстане было решено свою такую же фигуру выдвинуть, причем к декаде Казахстана в Москве. То есть это по заказу Тажибаев подыскал – согласно его версии, это я все пересказываю его мемуары – отыскал Джамбула, привез к себе в Алма-Ату и представил в ЦК. И он же стал у Джамбула вот этим первым по времени секретарем, к нему, повторяю, много было приставлено секретарями именно поэтов и переводчиков. И он опубликовал под его именем стихи «Моя Родина», которые были переведены на русский язык Павлом Кузнецовым – Кузнецов потом несколько лет переводил Джамбула – и опубликованы были сразу же эти стихи в газете «Правда», центральной газете советского времени. Стихи эти в ЦК понравились. И вот после того и стали к Джамбулу прикреплять таких поэтов-секретарей, в обязанности которых входило записывать его творения, поскольку сам он ничего не писал – это устное народное творчество, это поэт-акын, он должен был играть на домбре, петь, а они должны были записывать его творения и переводить на русский. Вряд ли нам сейчас нужны фамилии всех этих секретарей, они были разные в разные годы.
Но вот такова ситуация, она какая-то, мне кажется, очень сомнительная. И очень трудно понять, что в реальности произносил этот старенький человек из колхоза и что туда привносили все эти секретари – это не подлежит уже сейчас никакой проверке. Но главное, наверное, не кто писал эти стихи, а какие это стихи. Я приведу одно, с Вашего позволения, одно из самых известных творений Джамбула, написано в 1937 году, называется оно «Песня о батыре Ежове». Для сравнения – Анна Андреевна Ахматова в предисловии к поэме «Реквием» говорит о «страшных годах ежовщины», помните, там есть такие строки прозаические, предваряющие поэму «Реквием», как в страшных годах ежовщины она провела столько-то времени в тюремных очередях и как обещала одной из женщин, измученных этими очередями, написать об этом. А Джамбул Ежову посвящает такую оду:

Кочуй по джайляу, лети по аулам —
Степная, гортанная песня Джамбула, —
О верном и преданном сталинском друге,
Враги пред которым трепещут в испуге.

Любви своей к Родине он не изменит.
Как лучшего сына страна его ценит.
Он снится шпионам, злодеям заклятым,
Всегда — обнаженным разящим булатом.

Нас солнечный Сталин повел за собою,
И Родина стала страной героев,
Каких не рождалось в замученных странах
При белом царе, при султанах и ханах.

Я полностью не буду читать, финал прочитаю:

Я славлю батыра Ежова, который,
Разрыв, уничтожил змеиные норы,
Кто встал, недобитым врагам угрожая,
На страже страны и ее урожая.

Будь орденом Ленина вечно украшен,
Наш зоркий хранитель заводов и пашен,
И пусть моя песня разносит по миру
Всесветную славу родному батыру.

Ну вот, согласно официальной версии, народный казахский поэт сложил эту песню по-казахски, исполнил на домбре, а его секретарь записал, перевел с казахского на русский, и в этом варианте опубликовал. Конечно, сразу композитор был приставлен, который написал музыку для это песни. Только исполнялась эта песня очень недолго, потому что Ежов вскоре, как мы знаем, был объявлен сам врагом народа и расстрелян.
Множество других стихов такого же рода принадлежит, уж не знаю, Джамбулу или кому принадлежит, ну, во всяком случае, под именем Джамбула напечатано «Гимн Октябрю», «Песня о братстве народов», «Ленин и Сталин», «Я избираю Сталина» – это акая песня о сталинской конституции о том, какая мудрая конституция создана в советском государстве, как он идет на выборы и голосует за Сталина. В какой мере верить тому, что это писал древний-древний человек, которому уже за 90, оставляю каждому судить.
Началась война, и он писал на военные темы стихи: «В час, когда зовет Сталин», «Москве», «Приказ Родины» и вот то самое, благодаря которому он почитается тут, в городе на Неве, «Ленинградцы, дети мои».
Он был депутатом Верховного Совета Казахской ССР с 1938 года, получил Государственную премию СССР в 41-м году, награжден был орденом Ленина и двумя другими орденами. И как в Большой советской энциклопедии о нем написано, о его творчестве: «Поэт создал произведения, проникнутые советским патриотизмом и пафосом коммунистических идей». Вот это и есть причина, по которой его имя увековечивалось, причем в СССР множество раз оно было увековечено. Он даже мавзолея удостоился, как воспетый им Ленин и Сталин. По-моему, никакой другой поэт, по крайне мере на территории нашей страны, после смерти не помещался в мавзолей. А в саду дома, где он жил, под Алма-Атой, в 1946 году, после его смерти был воздвигнут мавзолей Джамбула, причем русский архитектор Иван Белоцерковский этот мавзолей строил. А улицы Джамбула по сей день есть в Ижевске, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Иркутске, Хабаровске, в Липецке есть переулок Джамбула. И есть переулок Джамбула в исторической части Петербурга, с чего мы и начали нашу передачу.
Давайте, может быть, теперь сравним, что стоит за историческим названием этого переулка, и какая картина мира стоит за названием Переулок Джамбула. Вы уже упомянули о том, что с 18 века ведет свою историю этот переулок, и назывался он раньше – Лештуков переулок. Лештуков. И какая история этого названия? В 1745 году лейб-медику императрицы Елизаветы Петровны был пожалован земельный участок на левом берегу Фонтанки. А звали этого лейб-медика, этого хирурга, врача, который служил в императорской семье Жан-Арман Лесток или Лесток. Знаете, это немножко сложно, иногда его называли Жан-Арман де Лесток, иногда его называли Иоганн Герман Лесток, потому что он французского происхождения, давайте, будем называть Лесток, я не против. Но он родился в Германии, потому что его предки переселились из Франции из-за своего протестантизма – когда были гонения на протестантов в католической Франции, они в 16 веке бежали из своей родной Шампани в Германию. В Россию он приехал при Петре Первом и стал его придворным медиком. Потом так или иначе был вовлечен в жизнь императорской семьи, а когда Елизавета Петровна взошла на престол, Лесток стал одним из самых близких к ней лиц и пользовался большим влиянием на дела, а может быть, не большим, но все-таки влиянием на дела. Были всякие придворные интриги, были у него конфликты с вице-канцлером Бестужевым, поскольку Бестужев уличал Лестока в пристрастии к Франции, – действительно, там дело такое темное – от Франции получал Лесток пенсию. И к Пруссии тоже Бестужев его изобличал. Бестужев перехватил тайную переписку Лестока, в которой были компрометирующие его обстоятельства, и тот лишился прежнего влияния на императрицу и был сослан в 1750 году в город Углич. Том он три года содержался. Потом в Великом Устюге отбывал тоже ссылку. И Петр III его освободил в 1762 году. Образ Лестока мы встретим, например, в фильме, таком популярном в свое время, «Гардемарины, вперед!» – известный такой фильм, где его роль исполняет актер Владислав Стржельчик. Мы видим, таким образом, перед собой человека, наверное, не с самыми идеальными устремлениями, трудно судить. Может быть, какая-то доля авантюризма была… Я не буду как-то анализировать заслуги Лестока перед русским государством или нравственные какие-то его принципы, но я что хотела бы подчеркнуть: в любом случае, Лесток – это реальная личность, сыгравшая какую-то свою роль в русской истории. И за названием Лештуков переулок – а Лештуков переулок стали называть вот это переулок, проложенный по его земле, просто потому, что он был владельцем этой земли, этого участка на левом берегу Фонтанки – простым людям сложно было его фамилию произносить, и называли этот переулок Лештуковым, иногда Лещуковым. Официально это название – Лештуков переулок – появилось в 1851 году. И мост через Фонтанку, построенный в 1907 году, получил такое же название.
Так вот, мне хотелось бы подчеркнуть, что, во-первых, это не в честь Лестока дано было имя переулку, не за какие-то его заслуги, а потому что переулок прошел по владениям Лестока. То есть это название не идеологическое, а историческое название. И второе, я хотела бы всячески как-то отметить, что за этим названием стоит реальность нашей истории. Это не совершенная реальность, это не идеальная реальность, но это – реальность. Это некая твердая почва под ногами. А за именем Джамбула даже непонятно, что и стоит. В 2002 году в переулке этом был поставлен бронзовый памятник – подарок казахского государства к 300-летию Санкт-Петербурга. Стоит эта 4-х метровая статуя Джамбула в национальном костюме, с домброй в руке, и рядом фонтан, на каменных ступенях которого выбиты строчки «Ленинградцы, дети мои, ленинградцы, гордость моя!» Считается, что это особая заслуга Джамбула перед городом, что он во время блокады писал стихи в поддержку ленинградцев. Именно этими строчками объясняют наличие в городе этого памятника и этого названия. Известно, что штатным переводчиком и русским секретарем Джамбула с 1941 по 1943 год был Марк Тарловский – скорее всего, ему и принадлежат эти строчки.
То есть за именем Джамбула стоит какой-то симулякр, мир мнимых отношений, который существовал только в советской пропаганде. Тут даже непонятно, у нас нет почвы, мы в каком-то тумане. Непонятно, кто это писал, каким образом? Мне это напоминает то, как мы в школе в 10 классе проходили книги Брежнева «Малая земля» и «Целина». Мы их всерьез изучали. Вот так учителя детей как-то ориентировали: вот в прошлом году, в 9-м классе, мы проходили романы Достоевского и Толстого, мы проходили «Войну и мир» о войне с Наполеоном. А теперь мы проходим Брежнева, книгу о войне с Гитлером. Давайте сопоставим. И надо было с цитатами отвечать на уроке, как раскрывается у Брежнева тема Великой Отечественной войны и все такое, хотя, я думаю, всем понятно, что «Брежнев» это просто имя на обложке. Другой вопрос, что там написано – писали-то даже не те, чьи имена стоят на обложке, а какие-то безвестные литературные поденщики, которым тоже партия приказала. Так и с Джамбулом. Вот это отметим. И то, что нарисованная картина войны и мира, как в книгах Брежнева – продукт коммунистической пропаганды, это не имеет отношения ни к искусству, ни к реальному облику событий. Мне кажется, что в мире каких-то симулякров мы живем такого рода. Если мы задумаемся о месте этой истории в истории литературы как таковой, были в разные годы, в разные века какие-то литературные мистификации. Например, в английской литературе 18 века был такой человек по фамилии Макферсон, который некоторое время мистифицировал читателей тем, что издавал свои сочинения под именем древнего поэта, легендарного поэта Оссиана, точнее было бы назвать Ойсин, он издал эти «Песни Оссиана», якобы переведенные им с гэльского языка, так же как стихи Джамбула с казахского, с гэльского языка. Через какое-то время его мистификация была раскрыта таким филологом, доктором Джонсоном, но это имело большой резонанс в разных литературах, у Лермонтова есть стихотворение «Могила Оссиана». У Мандельштама есть стихотворение, которое начинается словами: «Я не читал рассказов Оссиана, не пробовал старинного вина. Зачем же мне мерещится поляна, Шотландии кровавая луна» и т.д. Вот такая литературная мистификация. Но, мне кажется. это нельзя сравнить с тем, что мы имеем в случае с Джамбулом, с переулком Джамбула. Это совсем другого рода мистификация, такой идеологический симулякр. Мне вообще непонятно, каким образом считается, что несколько вот этих строчек «Ленинградцы, дети мои» и т.д. служат основанием для прославления этого поэта, пусть даже он сам написал эти стихи. Я не буду настаивать на предыдущей версии, пусть он сам эти стихи написал. Но вот для сравнения, у Ахматовой разве мало стихов о блокаде. Давайте сравним, допустим, у Ахматовой стихотворение, посвященное статуе «Ночь», статуе «Ночь» в Летнем саду, тоже военного времени стихотворение:

Ноченька!
В звездном покрывале,
В траурных маках, с бессонной совой.
Доченька!
Как мы тебя укрывали
Свежей садовой землей.
Пусты теперь Дионисовы чаши,
Заплаканы взоры любви…
Это проходят над городом нашим
Страшные сестры твои.

Неужели не видно, что это живое стихотворение, тут стоит какое-то реальное чувство, даже упоминание о том, что она сама участвовала в спасении этой статуи, когда статуи Летнего сада для сохранения зарывали в землю.
Топонимическая комиссия давным-давно предлагает, неоднократно предлагала вернуть переулку его историческое имя, и при губернаторе Яковлеве даже было ему возвращено историческое название, но очень недолго продержалось, вскоре вернулось советское название: переулок Джамбула. Почему? Потому что казахская диаспора города изъявила свой протест и обвинила руководство Петербурга в том, что решение вернуть название: Лештуков переулок вредит русско-казахской дружбе. Причем что интересно, в самом Казахстане город, который носил имя Джамбула с 1938 года, то есть еще при его жизни было дано его имя городу – так вот, этот город Джамбул в 1997 году вернул себе свое историческое имя – Тараз, древнее имя. Правда, область вокруг него оставалась называться Джамбульской.

М.Лобанова: Как у нас.

С.Шешунова: Да. Ну вот, улицы Джамбула в Казахстане тоже есть, но город историческое имя вернул. А петербургскому переулку казахи вернуть историческое имя запрещают, и в этом губернатор пошел им навстречу.

М.Лобанова: Причем сам Джамбул никогда в нашем городе не был.

С.Шешунова: А Маркс разве был в русских городах? А в каждом городе есть улица Маркса.
Вот такая история. Причем много ведь в современной России таких городов, которые свои старые, укорененные в веках, исторические имена поменяли в угоду каким-то местным национальным настроениям. То есть города, которые стали столицами разных республик в составе Российской Федерации. Например, город Петровск – он носит ныне название Махачкала, Верхнеудинск именуется Улан-Удэ, Усть-Сысольск – на карте Сыктывкар (даже сложно произнести), а имя Усть-Сысольск очень вошедшее в язык и даже в культуру: в литературе вспоминаются сразу Николая Клюева стихи, они такие стилизованные под народную словесность «Порато баско зимой в Сиговце! Снега, как шапка на усть-сысольце». Усть-Сысольск, усть-сысольцы – жители этой местности вот даже в поэзии есть, но это название сменилось на Сыктывкар. Город Обдорск именуется Салехард. Белоцарск это Кызыл. То есть, пожалуйста, такие традиционные русские наименования менять на какие-то наименования, присущие другим языкам в национальных республиках – это принято. А в городе Петербурге, пожалуйста, пример, когда русское название нельзя вернуть, потому что против казахская диаспора. Но тоже это, мне кажется, какое-то неуважение к нашему языку. Почему так происходит?

М.Лобанова: Да, это вообще какая-то нелепость, конечно. Это просто цепляние за волосок, когда у тебя пропадает целый воз дров и т.д. Это же смешно, просто не сопоставимые по весу и по значимости реалии. Просто несопоставимые исторически! Почему-то нам предлагают смотреть на маленькую точку, но не видеть огромного еще пространства. Это, конечно, все переворачивает, и имеет негативный оттенок такое отношение, потому что нельзя, имея такое сокровище историческое, которое имеет наш город и наша страна, все выбросить ради двух строк. Это же невероятно! Представим фантастическую ситуацию, когда вы оказываетесь перед выбором: вот сейчас этот город затопит, все, конец света. Но все равно еще будет дан один шанс человечеству. И русские люди, живущие в Петербурге, получат небольшой островок, и вы должны взять несколько каких-то фактов, которые расскажут вашим потомкам, какие были предки, чтобы обратиться к их наследию, понять – да, мы шли вот таким путем, создавали великую культуру, великую страну, мы были великой нацией. Ну, вот такие-то были у нас особенности, такие стояли здания, такие были написаны произведения. И дадут на выбор несколько строк. Мы говорим о поэтах, давайте несколько стихотворений. Вы берете две строчки поэта, который воспевал ежовщину, который воспевал Сталина – возьмем это и пойдем с этим в будущее. При этом мы не возьмем ни стихи о русской природе, не возьмем ни стихи о русской истории, ни произведения, которые, действительно, могли бы обогатить нас. То же самое мы делаем с этой улицей. Самые главные периоды становления Петербурга как столицы Российской империи это, конечно, 18-19 век. Почему мы берем этого человека? Конечно, здесь, когда вполне достойная казахская нация говорит: нет, давайте Джамбула, – сами-то они его убрали. Зачем им поэт, который воспевал Сталина и Ежова, а нам он почему-то навязан. Это совершено нелепо!

С.Шешунова: Его не везде убрали – об этом мы тоже говорили – местами убрали. Кажется, да, это важно, что мы выбираем из нашей многовековой истории, из толщи нашей культуры. Почему мы делаем это выбор? Здесь другая тоже сторона есть медали, к которой я тоже хотела бы привлечь внимание все-таки: почему в угоду хорошему делу – дружбе между народами – мы убиваем собственную историю, собственный язык? Эти наименования (я произносила список этих наименований) – можно бы прибавить к этому, что у нас, если Вы заметили, Киргизия именуется непроизносимым для русского языка Кыргызстан. Это противоестественно, это противоречит нормам нашего языка. Одно время требовалось, чтобы Таллин писали с двумя «л», с двумя «н» – это тоже неестественно для русского языка. Почему? Ведь англичане не требуют, чтобы мы произносили Ландон. Французы не требуют, чтобы мы называли их столицу словом Пари. И американцы не требуют, чтобы город Вашингтон именовали, как они: Вошингтон. А вот казахи требуют, чтобы наш древний переулок, говорящий об истории 18 века, именовался словом Джамбул.

М.Лобанова: Причем не просто он несет память о выдающемся государственном деятеле Российской империи, тут никуда не денешься. Не просто он является конкретной привязкой к месту – можно рассказать историю, действительно, это владения этого человека, подаренные императрицей. Но еще интересно и важно то, что это, действительно, народное название, а не спущенное сверху. Так называли люди. Недаром не сразу он стал называться так, как он назывался, были вариации, люди произносили. Это народное название, и это очень важно.

С.Шешунова: Даже эта неправильность: не Лесток, а немножко так искаженно – это жизнь, это реальность. Христианство, мне кажется, имеет дело с реальностью, оно не имеет дело с какими-то концепциями, существующими только где-то в голове. И когда мы уходим в мир каких-то выдумок, мифов, удаляясь от реальности, мы удаляемся и от христианского взгляда на мир. Потому что он от нас требует прямого взгляда на то, что реально есть в человеке, в его истории.

М.Лобанова: Да, это очень важно. Я скажу, менее важное, но все-таки тоже важное. Важно знать и любить историю своей страны. А вот, допустим, что мы сможем рассказать следующему поколению о том, почему этот переулок Джамбула, рассказать о себе самих. Мы от себя самих, людей русских, от петербуржцев отказались. Мы отказались от себя, здесь рассказать-то нечего, три слова – все. Возникает такая дурацкая ситуация, как в советское время, когда нужно было рассказывать историю Петербурга, сейчас краеведение в каждой школе. Ну что можно рассказать, вот такие-то события происходили в 18-19 веке на переулке Джамбула? Это же нелепо, это сумасшедший дом.

С.Шешунова: А сколько интересного можно рассказать про Лештуков переулок, про Петра Великого, про Елизавету. И все это так красочно, сочно, интересно. Тут есть что обсуждать, есть, что представить в виде картинок каких-то зримых, что важно для детей. особенно ребенку важно какая-то живая, зримая картина прошлого страны, прошлого своего города. Что мы представим при имени Джамбула?

М.Лобанова: И важно, что такие рассказы об истории получаются бессмысленными. Получается, что Ломоносов родился в Ломоносове, а Пушкин учился в Пушкине. Вот не надо таких маленьких идиотиков воспитывать. Давайте все-таки знать свою историю, историю России, возвращаться к ней, тогда у нашей страны будет не только великое прошлое, но и великое будущее.
На этом мы передачу о переулке Джамбула заканчиваем, и, наверное, тоже с надеждой, что все вернется на какой-то закономерный, правильный, нормальный путь развития. Передачу вела Марина Лобанова. О Джамбуле и об этом переулке мы беседовали с доктором филологических наук Светланой Всеволодовной Шешуновой.