«Единственным наставником сейчас могут быть книги»

Программа Елены Абламской

«Репортаж»

Участники передачи: Вера Григорьевна Подковырова, старший научный сотрудник и главный хранитель Рукописного фонда Библиотеки Академии наук, Петр Борисович Жгун, независимый исследователь

Тема: выставка рукописей преподобного Паисия Величковского в Библиотеке Академии Наук

22 декабря 2022 г.

АУДИО

 

Елена Абламская:

Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

В Библиотеке Академии наук, в Рукописном отделе, представлена выставка рукописей преподобного Паисия Величковского, подвижника, духовного наставника, переводчика святоотеческих творений, возродителя старчества на Руси. Экскурсию провели устроители выставки: Вера Григорьевна Подковырова, старший научный сотрудник, главный хранитель Рукописного фонда Библиотеки Академии наук, и Петр Борисович Жгун, независимый исследователь.

 

Вера Подковырова:

В этом году или в следующем (потому что день рождения старца Паисия 21 декабря по старому стилю) исполняется 300 лет со дня рождения преподобного Паисия Величковского, старца Молдавского, игумена Нямецкого, очень важного в истории нашей духовной жизни человека. Русской духовной жизни и истории русской церкви, и не только церкви, потому что, я думаю, что такие явления, как Серафим Саровский, Оптина пустынь – это шире, чем просто церковь. Они повернули во многом развитие нашей истории.

Мы очень-очень благодарны вам за то, что вы пришли вспомнить этого человека, а человека этого вспомнить надо, потому что его рождение 300 лет назад, в 1722-м году, совпало с принятием печально знаменитого Духовного регламента, который был составлен по приказу Петра I.

Что же сделал этот Регламент? Этот Регламент доделал то, что не доделало введение Синодального управления. Синодальное управление убрало Патриарха и убрало во многом духовную жизнь в ее иерархическом строении. Духовный регламент запретил очень многие вещи, которые раньше были разрешены и составляли часть жизни монаха. Монахам, в частности, было запрещено иметь чернила и бумагу и заниматься писанием, переписыванием рукописей. То, что было связано с духовностью, было интерпретировано как безделие. Что такое молитва? Монахи же ничего не производят, когда молятся. Они молятся, они святоотеческие тексты читают. Для Петра I было необходимо, чтобы было понятно, чем они занимаются. Вот если это хозяйственная деятельность, это понятно! Если это молитва и всё, что связано с духовной жизнью, нужно регламентировать и понять, чем они конкретно занимаются.

 

 

Петр Жгун:

Надо добавить, что в начале XIX века, когда Исаака Сирина издали впервые в Нямце, то его учение характеризовали как нелепую духовность и непонятное уклонение от социального служения. Монастыри должны иметь социальное служение, а тут какой-то уход в скиты, молитва – непонятно, какая польза от этого обществу. И книгу запретили.

 

Вера Подковырова:

Эта тема «Пётр и религия» – она далеко не так проста, в двух словах сказать невозможно. Мы просто должны понять, что сделал преподобный старец. Так вот, старец родился в этот год и он как бы принял эту эстафету, надо было что-то делать, нельзя было оставлять это в таком виде. Духовность ушла вниз, но ее надо было как-то поддерживать. И сохранить подлинную молитву и подлинную монашескую и, в общем-то, всю православную жизнь.

Я, наверное, биографию старца рассказывать не буду, потому что это невозможно, но один факт я расскажу. Он учился в Киевских духовных школах. Вначале он учился в семинарии, а потом он начал учиться в академии. Учился он там непросто и сложно. Он туда попал… в 12 лет он был представлен, в 13-ть он начал, он туда приехал в Киев, а обучение началось в 13 с половиной. 14-ти ему, вроде бы, ещё не было. Дело в том, что духовная жизнь продолжалась, монахи же были, они же молились. И Петр Величковский не мог не видеть разницу между лекциями по античности, которые ему читали в духовной школе, помимо очень полезных обучений языкам, там были вещи, которые пришли с Запада, которые были введены в программу, которые поражали не только Петра, но и его соучеников. И они видели духовную жизнь монахов в лавре и в окружающих монастырях. И у них шел протест. Петр со своими соучениками начинают уходить на летние каникулы в монастыри, он начинает вести эту духовную жизнь, и он хочет уйти. Он уходил из семинарии один раз, а потом из академии один раз, возвращался. И когда мы говорим об обучении Петра в духовных школах, мы должны понимать, что это было не просто так, что он не только молился, он учился. Учебный процесс был все-таки организован и организован неплохо. И его научили языкам: греческому, латыни, и его научили читать тексты и переводить их. И вот это заложенное в него академическое образование сыграло потом очень важную роль. Необразованный человек не мог бы сделать той колоссальной работы, которую удалось провести преподобному Паисию в дальнейшем. Уходит он, потому что понимает, что происходящие реформы всё больше и больше накручивают те негативные тенденции, в том числе, и в образовании, и в церковной жизни, которые его не устраивают. Он видит духовную жизнь, монастырскую жизнь совершенно иначе, и понимает, что в России, в синодальной, он не сможет жить духовно так, как он хотел бы жить. Главное, это не только он понимает. В принципе, его наставники…

 

Петр Жгун:

Все, практически, желающие подвизаться, уходят либо заграницу, либо уходят в леса, не имея связи со штатными монастырями.

 

Вера Подковырова:

Да, ну вот это просто то, что мы знаем. У нас людей, которые уходят в леса, они не уходят заграницу… Это он ушел заграницу, потому что у него были наставники. У него были наставники в монастырях, которые имели связь с Молдавией, с Афоном. И, кстати, большое влияние молдавские монахи оказали на Петра и его соучеников. Получается, что было два пути: либо скрываться, либо просто тайную двойную жизнь вести, принимать то, как ты живешь в монастыре, а на самом деле молиться. Такие люди тоже были, мы не должны думать, что такого не может быть. Но молодой человек не мог так жить. Он ушел, он ушел тяжело.

 

Петр Жгун:

Он хотел жить по книгам, хотел жить правильно, так, как написано, и поэтому искал такой более свободный вариант.

 

Вера Подковырова:

И он понимал, что это неправильно, он ушел искать себе духовного отца и возможности вести ту духовную жизнь, как он ее понимал в соответствии со святоотеческими учениями, которые он начинал постигать еще в детстве.

Потому что известно, что мальчик очень быстро научился читать, очень любил жития святых. Как в житиях святых он всё это уже, действительно, знал. И имел какой-то, видимо, свой определённый духовный опыт. Он знал, чего он ищет. Очень сложно убегал из Украины, потому что его ловили, там всё тоже было очень непросто. В Молдавии он нашел себе старца Василия Поляномерульского, тоже выходца из Украины. Там, может быть, он бы и осел, но были свои проблемы: его наставник очень быстро хотел рукоположить его в пресвитера, сделать его священником. Пётр считал, что он не может еще пока.

 

Петр Жгун:

Он еще не достиг канонического возраста.

 

Вера Подковырова:

Да, во-первых, он не достиг канонического возраста, во-вторых, он себя духовно не считал еще готовым. Но его постригли, постригли в Медведковском монастыре на Украине сначала в рясофор, а в мантию он уже был пострижен на Афоне. И на Афоне происходит очень важное событие: к нему приходит его духовный отец, который как раз его в мантию и постригает, вот Василий Поляномерульский, и он говорит о том, что жить одному нельзя.

А надо сказать, что вся эта подвижническая деятельность Петра была связана с тем, что он пытался жить по книгам, жить правильно, и поскольку его соученики, с которыми он вместе хотел уйти и основывать такую жизнь, они его оставили. И он тяжело очень переживал, два было друга, один отпал, второй отпал. Он остался один, решил, что больше никому не верит, а будет жить один. Он ходил по монастырям Афона и собирал там книги. Собственно говоря, он понимал: единственным наставником сейчас могут быть именно духовные книги.

 

Петр Жгун:

Старца он тоже старался найти.

 

Вера Подковырова:

Да, но это было тяжело.

 

Петр Жгун:

Только с книгами имел бы гордость такую, как может показаться. Нет, он искал старца, но не находил по своим воззрениям, которые из книг почерпнул, святоотеческих. Поэтому, прежде всего, руководился Священным писанием и поучениями святых отцов.

 

Вера Подковырова:

Да, и тогда же он как раз обнаружил, что многие славянские переводы несовершенны и их необходимо выверять по греческим источникам.

Он начинает переводческую деятельность, он обращается к греческим источникам. И самое главное, что он находит в греческих монастырях то же самое – отсутствие старческой жизни, Иисусовой молитвы и той духовной жизни в том виде, в каком он себе ее представляет. И тогда он уже понимает, что необходимо собирать эти тексты, переводить и учиться жить духовно именно по ним. В это время как раз приходит на Афон его духовный наставник отец Василий, он его постригает в мантию и говорит: «Нет, нельзя жить одному».

 

Петр Жгун:

Всё время приходили там молодые монахи и, в конце концов, после этого он берет Виссариона, из румын, монаха. Вместе они живут, друг к другу находясь в послушании, не считая никого старцем и учеником. Потом также точно на братских основаниях принимает ещё ряд монахов славянских и румынского языка.

 

Вера Подковырова:

Очень важным принципиальным отличием братства преподобного Паисия было то, что там изначально были разноязычные монахи. Были потом в монастыре и греки. Греки тоже очень интересовались переводческой деятельностью, которая велась в кружке старца.

Еще буквально два слова. Они собираются, сначала живут в скиту, потом пытаются поселиться в монастыре Симона Петра. Там с турками начинаются столкновения, потому что на монастыре лежит большой долг, они начинают требовать с небольшого братства деньги, они забирают все деньги, которые есть. Вместо того, чтобы нормально жить, братство начинает еще больше бедствовать. И вот тогда принимается решение, что они перемещаются на постоянное…

 

Петр Жгун:

Договариваются с господарем молдавским, с правящим архиереем, пишут справку своего братства, которая проходит благословение правящего архиерея Григория Калемаки Дрогомильня. И поселяются, переезжают в первый монастырь в Дагомирну, монастырь Святого Духа.

 

Вера Подковырова:

Активная переводческая деятельность была начата на Афоне, тексты выверялись по принципу сопоставления, то есть не переписывалось, что-то не переводилось из одного источника, а источников было много. Деятельность была начата на Афоне, а потом очень активно развернулась уже в Молдавии.

Мы имеем счастье хранить много автографов. Для России собрание автографов преподобного старца у нас самое большое.

 

Петр Жгун:

Единственное.

 

Вера Подковырова:

Да, практически единственное.

 

Петр Жгун:

Систематизация Паисьевских тетрадок, Паисьевских рукописей происходила уже после его кончины, в начале XIX века. Известно, что в 1809 году его ученик, будущий митрополит Вениамин, в 1809 году тетрадки эти собрали, сшили и переплели. И когда на них стали иметь уточнения такие, например, «Сия переписыватися может». Либо тут есть записи, кто переписывал именно эту рукопись. Следующая систематизация схимонаха Платона, ученика преподобного Паисия, который пришёл, увидев, что рукописи вот так переплетены по формату, без учета их содержания иногда, он проводит ещё одну систематизацию, присвоив номера. Вот под 20-м номером, например. Снабжает переплёты нумерацией и кратким содержанием того, какие именно святые отцы либо о чём в этой рукописи написано. У нас находится около десятка автографов.

 

Вера Подковырова:

По-моему, одиннадцать.

 

Петр Жгун:

Да, вот всё, как видите, один практически почерк, который не менялся у старца Паисия всю его жизнь. В 94-м году, уже перед самой кончиной, он пишет, например, вот это вот письмо ученикам, там есть указания. Это всё, в основном, черновики, они вот исправлены, имеют указания на полях. Например, какая печатная книга греческая использовалась, какой лист ее, греческие термины на полях даны для того, чтобы будущие читатели могли это подкорректировать. Либо синонимы он указывает на полях. Например, Нила Синайского, все известные под Нилом Синайским, именно под его именем произведения входят в эту рукопись первую. Далее здесь Никиты Стефата «Сотницы», вошедшие в «Добротолюбие» Паисия Величковского.

 

Вера Подковырова:

Нил Синайский – это на самом деле Евагрий Понтийский. Потому что, да, у нас есть такой автор, исключительно важный в аскетическом отношении, который был осуждён на V Соборе и, соответственно, его произведения не могли распространяться. Но он заблуждался только в определенной части, а его аскетические записи были чрезвычайно важны! Поэтому они приписывались другим авторам: Нилу Синайскому, Феодору Едесскому.

 

Елена Абламская:

Рассказ о выставке, посвященной преподобному Паисию Величковскому, в стенах Библиотеки Академии наук, продолжится.