Эрика – красивая, читает самиздат

Программа Марины Лобановой

«Встреча»

Гость: Жанна Телевицкая

Тема: выставка «Эрика берет четыре копии» в музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме

Часть 1

Эфир: 26 ноября 2022 г.

АУДИО + ФОТО

 

Марина Лобанова:

Я нахожусь в музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме, здесь проходит выставка, которая, к моему огромному сожалению, скоро закроется, но не рассказать о ней я не могу, и сегодня мой собеседник Жанна Телевицкая, заведующая отделом выставок и проектов музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме.

 

Жанна Телевицкая:

Выставка до 11 декабря работает, но, действительно, если кто-то не сможет прийти, хотя бы нас послушает.

 

Марина Лобанова:

Здесь красиво. Начнём с идеи. Как вообще пришла идея сделать выставку, которая называется «Эрика берёт четыре копии». Я вошла в зал и вижу лицо девушки…

 

Жанна Телевицкая:

Бывает так, что мы предлагаем тему художнику или идею, а здесь получилось ровно наоборот. Один из наших любимых художников, с которым мы очень много работаем, театральный художник Эмиль Капелюш пришёл с идеей сделать выставку о самиздате. И, конечно, поначалу это была именно только идея, даже вот не потрогать, не увидеть, не понюхать было никак невозможно. Начали вместе работать, потому что тема нам тоже очень близкая, она нам показалась и сложной, и заманчивой одновременно, и вот то, что получилось, можно увидеть. Теперь если вернуться к лицу девушки… Капелюш ещё и очень умный художник и он очень тонко чувствует тот материал, с которым мы вместе начинаем работать. И он сказал, что если уж возникло название «Эрика берёт четыре копии», для тех, кто об этом знает, это будет сразу такой вот культурный код, они сразу поймут, что это строчка из стихотворения, из песни Галича, а для тех, кто не знает ни имя Галича, ни, тем более, этой песни или этого стиха, это должно звучать как загадка. И мы своей волей убрали кавычки в названии вокруг Эрики как названии печатной машинки. И сделали загадочный женский образ, за которым захочется следовать по выставке.

 

Марина Лобанова:

Эта девушка читает самиздат. Вот какое выражение глаз у человека, который читал самиздат.

 

 

Жанна Телевицкая:

В чем фокус самиздата? В том, что он практически не имеет границ, он сам себя организует, сам себя каким-то образом обустраивает вот в тех предлагаемых обстоятельствах, которые его окружают, и его уже практически ничем не сдержать.

 

Марина Лобанова:

Мне кажется, что в лице этой девушки есть еще и понимание, за что она готова рисковать. Выставка сделана так, что здесь можно пожить.

 

Жанна Телевицкая:

Чем выставка от книги отличается – это визуальные образы. Вот они, нам кажется, очень художнику удались. … Разделы мы специально никак не структурировали. Когда материал начал собираться, они более или менее стали как-то прям вот сами выстраиваться. И мы поняли, что без поэзии Серебряного века, которая в самиздате была невероятно популярна… (ведь самиздат – это удовлетворение какого-то интеллектуального голода, голода читательского, голода информационного, и поскольку Серебряный век где-то в своей эпохе и остался и естественным образом, в книгах, не перешёл к читателю следующего поколения, чем-то эту лакуну надо было заполнять). Вот мы с вами посмотрим, Серебряный век мог выглядеть в самиздате в таких вот небольших, руками сшитых, книжечках, даже без переплёта. Все равно очень симпатично, красиво, красными нитками сшитые маленькие тетрадки, это так называемый японский переплёт, это потом уже нам подсказали специалисты. Обложка книги Марины Цветаевой сделана профессионально, переплетена, но там ни единой буквы не напечатано типографски, не на машинке, это холст и очень красивая надпись, сделанная цветной тушью, чёрной и красной. Невозможно обойти книжки, сделанные фотографическим способом, их сложно делать и также было сложно читать, но, тем не менее, это был один из способов, очень важный, один из самых доступных, и тоже мимо него пройти невозможно. Это – «Воспоминания» Надежды Мандельштам, вторая книга, в издательстве имени Чехова вышла. То есть «тамиздат» и самиздат – это такие вот два практически близнеца, они друг без друга не могут. Книга, сделанная «там», изданная заграницей и попавшая всякими невероятными способами сюда, она становилась и самиздатом, потому что она множилась всеми мыслимыми способами, какие только были доступны.

 

 

Название выставке дала строчка из песни Александра Галича, написанной в 1966 году. Кто эта таинственная «Эрика» и почему она берёт четыре копии? «Эрика» – звезда самиздата. Лёгкая и красивая печатная машинка. Это её обессмертил Галич в песне о героях неподцензурной культуры «Мы не хуже Горация». Самиздат – территория свободы в обстоятельствах, предлагаемых эпохой цензуры и репрессий – интеллектуальной свободы, свободы выбора и взглядов в советском государстве 1950-х–1980-х. Предлагаемые обстоятельства меняются, но потребность в территории свободы остаётся. И каждое поколение ищет и находит для неё свою форму. Особый жанр экспозиции провоцирует говорить о явлении «самиздат» не только языком экспонатов, сведений, фактов, но и целым рядом художественных образов, передающих атмосферу времени: радио из утюга, фотолаборатория в ванной, музыка «на костях».

Пространство выставки даёт возможность «спрятаться» и попробовать себя в роли изготовителя самиздата – постучать на пишущей машинке и сделать несколько экземпляров под копирку. Выставка посвящена всем, кто создавал, распространял, читал самиздат и тамиздат, рискуя иногда свободой, иногда карьерой и благополучием. А также тем, кто сохранил артефакты и исследовал этот феномен. Проект «Эрика берёт четыре копии» сопровождают еще две выставки. В мемориальной квартире Пуниных – Ахматовой можно посмотреть экспозицию «Такие вещи допускать нельзя» о публикации стихов Николая Гумилёва в апрельском номере журнала «Огонёк» за 1986 год. В пространстве «Иосиф Бродский. Натюрморт» на выставке «Избегайте статуса жертвы» представлены документы, письма, рисунки, легендарный «марамзинский сборник» стихов Иосифа Бродского, изданный в самиздате в 1970-е.

 

 

У «Реквиема» Ахматовой первое издание – в 1963 году в Мюнхене. У «Реквиема» такая судьба… он около 20 лет существовал только в памяти автора… и самых ближайших друзей Ахматовой… действительно, просто существовал в памяти, он был выучиваем наизусть и в очень ограниченном числе голов вот этих друзей хранился.

…

У нас есть примеры, прямо вот рукотворные, когда люди, находящиеся в заключении, чтобы не сойти с ума, они на память писали стихи Ахматовой, которые они помнили, и создавали такие крошечные рукописные книги, на чём это было возможно. Одна из них сделана прямо на листочках бересты в 1937 году. Музей эту книгу хранит, она в экспозиции. Это крошечная берестяная книжка.

 

 

Марина Лобанова:

В каком лагере она сделана?

 

Жанна Телевицкая:

Это был лагерь жен изменников Родины. Мы знаем, кто сделал – это Дора Гусман. И потом ее сестра, уже тоже не сама, а через Александра Глезера, передала эту книжечку сначала семье Ахматовой… То есть Ахматова ее увидела! Да, это невероятная такая история. Притом, действительно, это же удивительный такой случай… для этого же нужно, чтобы выжило большое количество людей, которые могут вот эту цепочку такую завершить – отдать автору то, что спасло кого-то морально и духовно в лагере.

…

 

 

Марина Лобанова:

Как люди того времени определяли: кому можно дать самиздат, который есть у меня, а кому нельзя?

 

Жанна Телевицкая:

Выставка, конечно, посвящена времени «оттепели» и пост-«оттепели», и мы записали 15 маленьких интервью – и с нашими коллегами, и с друзьями музея, и с теми, кто помогал нам делать выставку…. и придумывали для каждого свои вопросы. И, действительно, у нас был такой вопрос: как вы узнавали тех, кому… с кем можно поделиться вот этими вот самиздатскими книжками или плёнками. И одна наша коллега невероятно экспрессивно сказала: «Ну, как узнавали… по глазам!». Но мы понимаем, что это, конечно же, не совсем точно. Действительно, чем шире был круг распространения, тем больше был риск.

…

 

Тот, кто занимался этим серьёзно, безусловно, должен был быть очень осторожен. И это был такой ряд правил… было не принято спрашивать «откуда у тебя это»… иногда появлялся даже такой тайный язык…

Было такое понятие – «пирог». Пирогом называлась та литература, которую передавали друг другу: «Я тебе передам пирог, а ты мне вернёшь потом тарелку. И твоя жена этот пирог тоже может попробовать».

Художник попросил нас написать такой небольшой словарь самиздата, и нам пришлось это сделать. Красивыми большими листами на стенах у нас присутствует этот словарь, где есть понятие «пирог» и другие подобные термины. Это именно такой глоссарий, такой словарик самиздата, очень красиво сделанный графическим дизайнером…

 

 

Марина Лобанова:

Здесь есть такой магнитофон и такие бобины с пленкой, на какие, наверное, и Анну Ахматову записывали? И мы можем послушать сегодня, как Анна Андреевна читает свой «Реквием»?

 

Жанна Телевицкая:

Да, конечно. И мы знаем, кто записывал, это был Лев Шилов, который писал голос Ахматовой… И он до сих пор звучит.

 

Полностью слушайте в АУДИО.

 

АУДИО, ФОТО – Марина Лобанова.

 

 

См. также: