Эрмитажная точка отсчета «линии Рафаэля»

Программа Екатерины Степановой

«Время Эрмитажа»

Выставка «Линия Рафаэля. 1520-2020»

Эфир 2 и 9 января 2021 года, 14.30

АУДИО 1

…

АУДИО 2

…

10 декабря в залах Невской анфилады Зимнего дворца открылась выставка, приуроченная к 500-летию со дня смерти Рафаэля Санти и посвященная его влиянию на все европейское искусство после Рафаэля. Она называется «Линия Рафаэля. 1520-2020». «Линия Рафаэля» – это связующая нить, которая соединяет произведения художников пяти веков после Рафаэля с творчеством самого известного мастера Нового времени.

Искусством Рафаэля восхищались, изучали до тонкостей, осмысливали и переосмысливали, отвергали, отрицали и снова восхищались. Его копировали, интерпретировали, подражали или перерабатывали, даже пародировали с доброй или не очень иронией.

Творчество Рафаэля стало эталоном в оценке изобразительного искусства, отправной точкой, и в этой системе координат с 16-го по 21-й век рассматривается все искусство вне зависимости от того, как оно само позиционирует себя по отношению к Рафаэлю – развивается в той же линии, развивается в каких-то параллелях или даже категорически отрицает эту систему координат.

Уже сейчас за этой выставкой закрепилось короткое называние «выставка Рафаэля». Но в строгом смысле произведений самого Рафаэля на ней почти нет. Она именно о том, что «после Рафаэля». Тем не менее на экспозиции в некотором смысле впервые представлены фрески школы Рафаэля их собрания Эрмитажа, которые находятся в постоянной экспозиции.

Как же так – «впервые представлены», но «в постоянной экспозиции»?

О том, как возник такой парадокс и о чем же приглашают поразмышлять посетителей создатели выставки, рассказывает один из кураторов и авторов концепции, научный сотрудник Отдела западноевропейского изобразительного искусства Государственного Эрмитажа Василий Успенский:

«Эти фрески особый случай. Они всегда были в постоянной экспозиции. Многие их видели, и никто их не замечал. Они выставлены в зале Микеланджело. Там стоит прекрасная скульптура Микеланджело, которая притягивает к себе все внимание. А эти фрески находились в таком состоянии, что на них смотреть не очень хотелось. Они XVI века, созданы около 1520 года, у них тоже юбилей 500-летний, и в XIX веке они были записаны грубейшим образом. Возможно, это была предпродажная запись, чтобы товарный вид придать, потому что понятно, что эти древние фрески были переведены на холст, и они пострадали неизбежно от времени, от вандализма, судя по всему, от погодных условий и т.д., потому что это фрески открытых лоджий.

И вот пять лет назад началась их реставрация, первые результаты которой мы представляем на выставке. Реставрация еще не завершена, и это, возможно, первый случай в истории музея, когда мы выставляем вещи в процессе реставрации. Более того, какие-то из них еще не проходили реставрацию, какие-то находятся в процессе, и вот несколько вещей уже с завершенной реставрацией. Соответственно, зритель может словно стоять за спиной реставратора и смотреть, как все это совершается, и видеть, насколько это грандиозная метаморфоза. Особенно хорошо это видно на «Венере и Адонисе», где верхняя и нижняя части раскрыты, а средняя еще записана. Разница колоссальная. Две большие законченные фрески – «Венера, раненная Амуром» и «Венера, вынимающая занозу» – они уже отреставрированы, и мы видим, насколько они стали свежее, легче, открылся прекрасный пейзаж, который было совсем не видно. Он был какой-то плотной общей массой закрашен, а теперь это такой легкий, почти импрессионистический, барбизонская школа – что-то такое, очень легкий фресковый пейзаж. Это вообще довольно ранние пейзажи монументальные и редкие соответственно. И мы видим их преображение.

Теперь, когда закончится их реставрация, они вернутся на свое место, хотя, я думаю, это будет только через несколько лет. Но теперь Микеланджело придется соревноваться с ними».

Выставка начинается с Аванзала, где нас встречают произведения самого Рафаэля, точнее его школы, а именно восемь монументальных фресок. А дальше нам предлагается линия времени от XVI до XXI века самых известных живописцев Европы и их диалог с Рафаэлем. Начиная с XVIII века с появлением академической живописи в Российской империи, в эту линию встраиваются и русские художники. Поскольку выставка очень большая и просто невозможно в одну, даже в две передачи вместить пять веков европейской живописи, мы попросили Василия Успенского рассказать о том, какое место в русском изобразительном искусстве занимало и занимает творчество Рафаэля, и как русские художники осмысляли в своих произведениях образы, созданные Рафаэлем:

«Первая картина русских художников представлена уже в зале XVIII века, а зал XIX века по большей части в основном из русских художников состоит, потому что они в почитании Рафаэля в это время обошли всех. Может быть только с немцами можно сравнить это почитание. Да, русские художники у нас включены в общий контекст и в общее развитие. В частности, в России очень развит был культ Сикстинской Мадонны, которая стала вообще главным религиозным образом XIX века. Ее воспроизведения висели в кабинетах Толстого и Достоевского. Хотя Толстой на самом деле относился к ней сложно. Но, тем не менее, это главный религиозный образ XIX века, потому что вообще в XIX веке в Рафаэле стали видеть воплощение духовного в искусстве. Не столько мастерство, не столько композиционное совершенство, не столько художника мастера, виртуоза, сколько именно воплощение духовного в искусстве. Это романтики, они совершили такой поворот, поставив духовное в центр, что художник это не просто человек, который умеет хорошо рисовать, а это некий посредник между Богом и людьми, такой визионер часто, в разные формы это облекалось. И в качестве образца такого художника они избрали себе Рафаэля.

Интересно, до этого его почитали академии художеств и разные институции официального искусства за одно, а потом его же романтики стали почитать за совершенно другое. И иконой романтиков стала Сикстинская Мадонна – особое произведение Рафаэля. В нем миловидность образов, характерная для Рафаэля, контрастно сочетается с драмой во взоре, потому что там и у Младенца Христа такой недетский взгляд, очень напряженный, и у Мадонны трагический взор. Ну, собственно, это неслучайно. Она прозревает крестные муки своего Сына будущие, и, как добавили романтики, вообще судьбу всего человечества. И потому что здесь есть этот зазор между драмой и миловидностью, это произведение и стало главным образом XIX века, потому что это уже век сомнения, век Богоискательства, и просто гармоничные образы его уже не могли удовлетворить. А этот образ многих будоражил, он сводил с ума – это не метафора, и был очень важен, особенно для русских художников.

Вообще в каждой стране свой Рафаэль, своя главная картина Рафаэля. Для итальянцев и французов это те Рафаэли, которые у них хранятся. У нас Рафаэля не так много. И именно потому, что романтизм очень сильно повлиял на Россию – Россия и Германия это две главные страны романтизма – для этих двух стран главным образом Рафаэля была Сикстинская Мадонна. Если вы проведете соцопрос, какая главная картина Рафаэля, в России на первом месте будет Сикстинская Мадонна.

Вообще национальных «Рафаэлей» было очень много. Был британский Рафаэль, американский Рафаэль, немецкий Рафаэль и т.д. В России это был Лосенко – художник XVIII века. Особенно часто это было в тех странах, где только формировалась художественная традиция в XVIII веке, где не было Академии Художеств в XVII веке. Основывается художественная традиция классическая, и в основании этой традиции должен был лежать Рафаэль. Но свой. В основании всегда был «Рафаэль Божественный», но и свой должен был быть, национальные амбиции тоже надо было удовлетворять.

И вот первая картина, которая у нас в зале XVIII века появляется, Антона Павловича Лосенко «Зевс и Фетида». Эта картина написана под явным влиянием Рафаэля. Там есть цитаты из «Преображения» Рафаэля – самой известной картины Рафаэля и вообще самой знаменитой картины всех времен до примерно XIX века. А сейчас эта картина неизвестна почти никому. Т.е. она известна, конечно, но широким слоям нет. А вообще-то это была самая известная картина в мире долгое время. Никакая не «Джоконда».

И вот эта картина Лосенко гораздо живее и обаятельнее других его картин. В ней есть вот это чувство русского художника, который первый раз приехал заграницу – спавший с голоса малороссийский певчий – и который просто ошеломлен этим миром высокой классики, который он видит, и он действительно вдохновлен, при том, что это строгая академическая живопись, которая «в сюртуке» всегда. Но это чувство и эта непосредственность пробиваются через строгую форму.

Надо сказать, что у нас на выставке есть анфилада арок и части экспозиции справа и слева от нее. И они везде очень разные. Это можно даже сравнить с правыми и левыми в политике. Справа у нас консерваторы, слева – либералы. Справа классицизм, академии, все такое строгое, ясное, очень традиционное и часто монументальное. Слева нечто игривое, прихотливое, изобретательное, свободное. Справа одетых фигур намного больше, слева больше обнаженных, ну и т.д. и т.п.

Например у нас есть две картины на один сюжет «Суд Париса». Это картина Карло Маратти – рубеж XVII-XVIII века – это называется барочный классицизм, такое позднее барокко перетекающее в рококо, очень живая работа и чувственная. И холодная монументальная картина Менгса – немецкого Рафаэля – такая классическая, строгая, строгая до безжизненности, но по-своему очень стильная и красивая. Она как раз весьма обнаженная (хоть и на правой стороне), но совершенно антиэротичная. А у Маратти прикрывающих одежд больше (левая сторона), но эффект иной. И таких, кстати, парадоксов у нас много на выставке. Но вы видите, что иконографически это одна и та же сцена, но разные интерпретации, потому что оба они смотрели на гравюру Рафаэля. Так что таких сопоставлений тут много, когда один прототип и разные интерпретации.

И вот зал, посвященный XIX-XX веку. Граница XVIII-XIX века это рубежная эпоха в истории искусств. Как год смерти Рафаэля это рубежная дата – 1520 год, конец Высокого Возрождения – начало маньеризма, – так и здесь, рубеж XVIII-XIX века это новое и новейшее искусство встречаются и Золотой век и Серебряный. И то, что я вам говорил про новый взгляд на Рафаэля в XIX веке тоже здесь проиллюстрировано, и тут же много русских художников. Две Мадонны – Васнецова и Врубеля. Александр Иванов и «Явление Христа народу». Первая мысль у него была на основе интерпретаций «Преображения» Рафаэля. И внизу у нас в витрине три копии фрагментов «Преображения», а сверху эскизы к «Явлению Христа народу» и их запросто можно принять за эскизы к одной картине. Это его, Иванова, собственноручные копии с «Преображения». И вы можете посмотреть, что там даже сама концепция противопоставления Христа и народа – толпы внизу и фигуры Христа в верхней части, она восходит к Рафаэлю и к «Преображению». А Александр Иванов, безусловно, художник круга Гоголя, Жуковского и т.д., и представитель романтизма на русской почве, как и Гоголь, и Жуковский. Наш романтизм отличался от немецкого. Он был более традиционен в форме, т.е. это академическая живопись по форме, а по содержанию духовные искания, и это тоже Богоискательская картина-эпопея. Неслучайно она отняла у него столько времени. И это было характерно для художников той эпохи…».

Вероятно, не будет преувеличением сказать, что выставка – иллюстрированная история европейского изобразительного искусства за последние пятьсот лет. Многим из нас – любителям истории и искусства – порой не хватает знаний, каких-то разъяснений, комментариев для того, чтобы понять те или иные образы, стили, манеры и, соответственно, замыслы в произведениях мастеров. Читать пухлые, глубоко специализированные исследования непрофессионалам, возможно, затруднительно, а простоватые школярские справочники не в состоянии ответить на некоторые вопросы. Такие выставки, как «Линия Рафаэля. 1520-2020», как раз и позволяют нам очень наглядно и объемно взглянуть на искусство последних пятисот лет, проведя при этом и вполне самостоятельную исследовательскую работу. Эту выставку надо смотреть внимательно и изучать предложенные сопоставления.

Эта выставка потребует от посетителя внимательности и интеллектуального напряжения, иначе она не откроет зрителю своих художественных загадок. Но это не значит, что понять представленные параллели творчества Рафаэля и «его линии» сможет не каждый. Вовсе нет. Просто перед посещением надо немного подготовиться, а на самой выставке быть внимательным и читать сопроводительные комментарии. Просто «пробежаться» по ней точно не удастся.

Полностью слушайте в аудио.

Аудио, фото – Екатерина Степанова.