«Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек»

Программа Марины Михайловой

«Жили-были дети»

Тема: книга «451 градус по Фаренгейту»

Передача 1

АУДИО + ТЕКСТ

 

М.Михайлова:

Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами радио «Град Петров», программа «Жили-были дети». И сегодня у нас в гостях Маша и Ксюша. Здравствуйте!

 

И сегодня мы хотим поговорить о книге, которая, наверное, всем известна, но, с другой стороны, перечитать ее мне лично было очень интересно. Эта книга называется «451 градус по Фаренгейту».

Скажите мне, пожалуйста, а почему вы любите эту книжку? Вы ведь ее читали не однажды, наверное? Что вы в ней такого находите, что вас или вдохновляет, или пугает, или радует?

 

Маша:

Мне очень нравится тема и сюжет, они всегда актуальны. В любое время.

 

Ксюша:

Раз речь там идет о будущем, таком смутном и нехорошем, то читаешь и задумываешься о том, что, действительно, ведь все к этому и идет. Это очень близко к нашей обыденной жизни. И в то же время интересно.

 

М.Михайлова:

В этой книге есть упоминание о том, что с 1960-го года Америка начала и выиграла несколько атомных войн. Я не помню, когда точно была эта книжка написана, но мне кажется, что это какие-нибудь 50-е годы – по отношению к которым 60-й год является будущим. Значит, примерно пятьдесят лет отделяют эту книгу от нас сегодняшних. И это будущее, которое Брэдбери видел как будущее, для нас оно во многом уже, наверное, наступило. Как вам кажется?

Давайте мы поговорим о том, какие черты этого будущего для нас уже становятся таким страшноватым настоящим. В этой книге Брэдбери удалось это показать.

 

Маша:

Вымирание книг. Сейчас ведь книги заменяются интернетом, компьютером, и все больше и больше с каждым днем.

 

М.Михайлова:

А еще что там есть такого, что кажется нам современным?

 

Ксюша:

Любовь к сериалам.

 

Маша:

И то, что эта пара живет вроде бы в браке, но в то же время они вообще друг другу не родные люди.

 

М.Михайлова:

А подруги жены, помните? Они там тоже обсуждают кое-какие интересные темы. У одной женщины вовсе нет детей. А у другой есть дети, но она с ними не общается.

 

Ксюша:

Какая-то незаинтересованность людей друг в друге. Каждый сам по себе.

 

Маша:

Да, каждый сам для себя существует.

 

М.Михайлова:

И все это, все эти страшные вещи, которые вы перечислили – какой-то распад дружбы, любви, семейных отношений, отказ людей иметь детей, отказ от реальности, потому что эти страшные сериалы… Помните, жена главного героя просит его, чтобы он купил четвертую телевизорную стену. Пока они накопили только на три, и эта другая реальность обступает их только с трех сторон. А ей нужна четвертая, чтобы она была полностью замкнута. И это все то, что происходит и сейчас. Потому что уже сейчас можно в какой-нибудь плей-стейшн войти и отказаться от реальности, не видеть и не замечать ее.

И все это Брэдбери связывает с отношением к книге. Почему-то в этой его работе главный вопрос – это вопрос о печатной книге. Кстати, помните, почему книжка так называется – «451 градус по Фаренгейту»?

 

Маша:

Это температура, при которой горит бумага.

 

М.Михайлова:

Да, это температура, при которой горит бумага. И тут, конечно, любой русский читатель вспомнит замечательный роман «Мастер и Маргарита», и эту фразу про то, что рукописи не горят. Так говорит Воланд, когда он приносит Мастеру его роман, помните? Там Мастер однажды в порыве отчаяния сжег свою книгу, но вот эта книга снова оказывается у него на столе.

Но мы-то понимаем, что еще как горят и рукописи, и книги. И в ХХ веке люди видели, как горят книги. Как можно запрещать книги, как можно ограничивать доступ к книге? Вам, наверное, трудно будет в это поверить, но еще когда я была студенткой, то существовал так называемый «спецхран». Это были такие отделы в библиотеках, где хранились книги, которые нельзя было читать всем. Как правило, это были сочинения религиозных философов или какая-то литература, которая считалась вредной для коммунистического духа. И если человек хотел прочитать эту книгу, то ему нужно было написать заявление, доказать, что она ему нужна для научной работы или еще для чего-то. И тогда тебя пускали в этот «спецхран». Эту книгу даже не выдавали, просто была такая комната, в которой можно было посидеть, почитать, а потом книгу сдать обратно. И, конечно, для людей старшего поколения, моего возраста, это был такой шок, когда эти книги, которые мы не могли читать – вдруг эти книги издали и положили на полки во всех книжных магазинах. То есть книга действительно может оказываться таким предметом преследования. Ее можно сжечь, ее можно запретить, ее можно уничтожать всеми способами.

И эпиграф к этому роману Брэдбери выбирает из испанского автора Хуана Рамона Хименеса: «Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек». Как вам кажется, почему ему так важен именно такой эпиграф? За что он полюбил эти слова Хуана Рамона Хименеса?

 

Маша:

Общество предлагает герою уже все готовое. Вот тебе шаблон – и живи так. Вот сериалы, это твои «родственники», как они там называются, вот твоя реальность. У тебя такое-то время отведено для работы, отдых у тебя именно такой – и ты не можешь как-то по-другому проводить свободное время. Но главный герой пошел против всего этого, потому что ему чего-то не хватало. И он понял, что кроме этого шаблона существует что-то еще для души. То, что нужно для души, а не только для жизни в стаде.

 

М.Михайлова:

Да, то есть, «если тебе дали линованную бумагу, пиши поперек». Нам действительно все время общество предлагает разлинованную бумагу. И тогда возникает такой вопрос: а как именно структурируется наше сознание, как внедряются эти стереотипы внутрь человека?

 

Ксюша:

Реклама.

 

М.Михайлова:

Да, реклама прежде всего. Помните, есть в романе такой чудесный эпизод, когда герой, уже совершенно усталый и почти безумный, едет в метро и читает Библию, что запрещено. И, кстати, тоже у меня в жизни был ровно такой же эпизод. Когда я училась в Университете, Библии еще не было в свободном доступе. Она где-то была, в Духовной академии, например, продавалось десяток экземпляров на пять миллионов людей. А мне привезли из Финляндии Библию, и я стояла в метро и читала, пока ждала своего друга или подружку. Рядом со мной стоял молодой человек. И он косился, смотрел, что же человек читает. И он понял, что я читаю. Он дождался свою барышню, и когда эта девушка подошла, он ей сказал – он даже мне ничего не говорил, а ей сказал: «Вот стоит рядом с нами девушка и читает Библию. И не знает эта девушка, что если сейчас подойдет милиционер, то ей будет очень плохо». И я тогда захлопнула книжку, положила в сумку и ушла. Подождала, пока эта пара уйдет, а потом вернулась. Мне вдруг стало страшно. Я подумала, что ведь действительно сейчас начнется масса вопросов: «А где вы взяли? Почему это у вас книжка, изданная не в России? А вы знаете, что нельзя вступать в отношения с иностранцами?»

Так вот, герой этой книги едет в метро и читает Библию, чего делать категорически нельзя. Потому что вообще нельзя иметь книги. И он пытается читать какие-то прекрасные слова – он там читает Нагорную проповедь: «Посмотрите на лилии… Царь Соломон не одевался так прекрасно, как они…» А в это время начинается реклама зубной пасты или чего-то такого. И эта реклама – по слогам, она как какие-то иголки, как гвозди вонзается в мозг.

На самом деле, когда я эту книгу перечитывала вчера, я вспомнила свою езду в метро. Ведь приходишь в метро, и хочется побыть в тишине несколько минут, прежде чем вернешься домой и будешь снова занят каким-то делом. Но тебе не дают побыть в тишине. Пока ты едешь по эскалатору, тебе двадцать пять раз расскажут, что ты должен купить, куда ты должен пойти, какие самые лучшие товары и услуги… А мы ведь не просили этого. И когда мы идем по улице, мы на каждом шагу видим такие рекламные плакаты. А мы-то не хотели их видеть, мы просто хотели бы на дома посмотреть, на деревья… То есть, Ксюша права, реклама – это первый мощный инструмент форматировании сознания. Потому что, как известно, реклама вовсе не дает информацию о товаре. Она создает такую магию притяжения товара, она объясняет нам, почему без этого мы не можем жить.

Но еще, что там происходит в этом романе? Вот уже вы сказали про сериалы. Помните, какие именно так сериалы и как они устроены?

 

Ксюша:

Там «родственники» участвуют. И когда я читала, я вообще не поняла, о чем эти сериалы. Они вообще не о чем, в принципе.

 

Маша:

И эти сериалы устроены так, чтобы те, кто смотрит, общались с теми, кто участвует в сериале.

 

М.Михайлова:

Да, там еще был момент, когда диктор, когда читает новости, он время от времени вставляет имя человека, который смотрит эти новости, обращается к нему. Он говорит: «Миссис Монтэг, сегодня произошло то-то и се-то…»

 

Маша:

Там был момент, где описывался кусок этого сериала – как герои разговаривают между собой: «давайте что-нибудь делать, ну давайте уже что-нибудь начнем делать…» И я так понимаю, что этот сериал с бессчетным количеством серий, который просто ни о чем. Можно тупо просидеть перед ним два часа, а на следующий день в то же время сесть и смотреть – просто чтобы забить чем-то пустую голову.

 

Ксюша:

Да, у меня бабушка тоже смотрит сериалы бесконечно, и говорит, что они абсолютно ни о чем, но она их смотрит почему-то. Видимо, ее сознание как-то они захватывают, и она уже не может оторваться. Хотя и говорит, что одно и то же.

 

М.Михайлова:

Да, одно и то же. Но тем не менее человек в это погружается, в это «одно и то же». Но чем отличается сериал от какого-то хорошего авторского фильма? Именно тем, что если мы смотрим какое-то хорошее кино, нам придется думать для того, чтобы его понять. Чтобы понять авторский замысел, какую-то логику развития персонажей, сюжета, вообще понять, о чем это кино. А когда мы смотрим сериал, мы можем – как твоя бабушка – занять такую позицию немножко свысока: «Что за глупость, что за идиотизм? Они перемалывают одно и то же в течение двух часов каждый день!» Но, как ни странно, именно это нас и захватывает, потому что эти сериалы удваивают видимую поверхность жизни, и каждый из нас может выступать как знающий и понимающий по отношению к этому. Нам не приходится делать какое-то усилие, а наоборот, мы как какие-то цари и боги, как будто с вершины горы смотрим на эту мелкую человеческую суету.

То есть, во-первых, эти сериалы как бы удерживают сознание человека на уровне поверхности жизни. Что-то происходит – но на самом деле ничего не происходит. Просто какая-то суета и рябь на воде. А, во-вторых, помните, там сериалы идут просто круглосуточно – а если не сериалы, то какое-то смеховое шоу. И ведь сейчас народ тоже беспрерывно смотрит каких-то замечательных смехачей. Когда нам показывают эти передачи, нам все время показывают еще смех в зале – то есть сигнализируют, где надо смеяться. На случай, если мы сами как-то не очень поймем, что это смешно. А нам показывают – вот оно, все смеются, это смешно. И мы должны тоже начать хохотать. По крайней мере, это предполагается.

Но там речь еще идет и о том, что люди, когда прекращается это мелькание, они начинают нервничать. Когда Монтэг ссорится с женой, он выключает телевизор. Он хочет с ней поговорить, а там орут эти «родственники». И когда он выключает телевизор, он видит, что ей плохо, она начинает ерзать на стуле, просто подпрыгивает – потому что разговаривать с живым человеком ей уже и неинтересно, и даже просто невыносимо. И это тоже такой момент, который очень важен для нас. Потому что оказывается, что механизм действия этого бесконечного сериала и механизм действия книги – они совершенно разные.

И давайте мы с вами попробуем поразмышлять, опираясь, конечно, на Брэбдери, но и сами тоже подумаем: почему книга так опасна для общества, которое хочет погрузить нас в этот мир стереотипов? Почему книга – это враг для такой цивилизации?

 

Ксюша:

Когда ты читаешь книгу, ты сам себе представляешь, твое воображение работает. А если это какой-то сериал, ты уже все это видишь и не можешь сам себе картину представить.

 

М.Михайлова:

То есть, это как бы активный и пассивный модус сознания. Потому что если я читаю книгу, то я должен представить себе. Когда мы читали с вами эту книгу Брэдбери «451 по Фаренгейту», то мы представляли себе, какой этот Монтэг, какая его жена, какая это Кларисса, как выглядит профессор Фабер и так далее. Мы должны были себе это представить. Улицы этого города… Хотя, конечно, автор нам много дает материала, он нам очень помогает. Но все равно мы должны это сами построить – и нам даже хочется, нам интересно это достраивать. Когда мы смотрим кино – я всегда это сравниваю с чужим сновидением. Как будто это не мой сон, а кто-то мне кассету какую-то поставил в голову, нажал кнопочку – и я начинаю видеть чужой сон. И я не хочу его даже смотреть – а приходится. Значит, нет свободы у человека, который погружен в этот непрерывный сериал.

 

Маша:

Человек, смотрящий сериалы, в принципе, думать ни о чем не должен. А человек, читающий книгу, начинает думать. А человек думающий может оглядеться по сторонам и увидеть, как все плохо. И может подумать – надо же что-то менять!  И если таких наберется толпа, то они ведь могут начать все менять. И будут считать, что это к лучшему. И начнутся все эти революции… И есть же кто-то, кто придумал все эти сериалы, чтобы люди не думали о том, как все плохо – и чтобы все было спокойно, и чтобы можно было спокойно вершить свое зло, и никто не будет мешать.

 

М.Михайлова:

Да, получается, что книга дает человеку свободу. Поскольку книга позволяет человеку мыслить, не только воображать и представлять – но она еще дает ему возможность мыслить.

В книге Брэдбери есть момент, когда герой Гай Монтэг и его жена начинают читать книги. И он верит в то, что это поможет ему спасти ее. Потому что он видит, что с женой дело плохо. Она уже настолько выпала из реальности, что она, например, может принять целый флакон снотворных таблеток. И она тогда чуть не умерла, когда съела столько таблеток. Нам непонятно, как читателям, что это было – то ли, действительно, ее душа человеческая, живая, тоскует, мучается и подсознательно стремится к смерти, потому что такая жизнь с этими «родственниками» невыносима. То ли, может быть, она уже просто не понимает, что она делает. Она приняла две таблетки, потом еще две через три минуты… Может быть, у нее уже идет просто распад сознания. И это уже не трагическая ситуация, а маразматическая.

Так вот, когда они начинают читать книжки, то герою кажется, что эти прекрасные мысли сделают их другими людьми. И с ним именно так и происходит. Но с женой происходит совершенно по-другому. Она предает его, она вызывает полицию, сообщает, что у них в доме есть книги – а это страшное преступление в том мире, который описан в романе. И это приводит к тому, что их дом сгорел, Монтэг объявлен преступником и должен скрываться. А сама она погибает, потому что начинается война.

То есть Брэдбери дает нам понять, что книга – это школа мысли, и в этом смысле это школа свободы. И поэтому, конечно, книга никогда не будет нужна тем людям, которые хотят управлять. Потому что читающий человек – это свободно мыслящий человек. И, кстати сказать, именно поэтому, как мне кажется, сейчас в школах процветают ЕГЭ, ГИА и другие удивительные вещи с вопросами и готовыми ответами. Потому что для того, чтобы ставить галочки, не нужно думать. Нужно просто знать какие-то нехитрые правила: в какой ситуации где эту галочку поставить. А для того, чтобы давать развернутые ответы на вопросы – неважно, по литературе или по биологии – нужно думать, нужно понимать, нужно как-то тему представлять себе в целом. То есть не очень хочет современная цивилизация, чтобы мы с вами думали независимо и свободно. Проще, когда люди сериалы про «родственников» смотрят.

А еще чем опасна книга? Помните, когда герой уже в конце романа попадает в такую «шайку» скитающейся профессуры, и они ему говорят: «мы – это память человечества». Каждый из этих людей выучил наизусть свою любимую книгу, и он носит ее в своем сердце. И они говорят: «мы – это память человечества». То есть, если у человека есть память, то его невозможно обмануть и сбить с толку. Если люди твердо помнят, что написано в Библии, то они знают, кто такой Бог. Если же у них отнять все книжки, то им можно просто сказать: жить надо вот так и так. И они могут поверить, потому что им будет не на что опираться и не с чем сравнивать. То есть книга – это еще и память.

И еще одну вещь хотелось бы вспомнить по поводу этого романа: помните, там есть момент, когда герой читает стихотворение?

 

Ксюша:

Когда он читает стихотворение жене и ее подругам?

 

М.Михайлова:

Да. Он читает стихотворение жене и ее подругам. И вдруг одна из женщин начинает плакать, просто рыдать.

 

Ксюша:

Да, я подумала, что она поняла смысл стихотворения. Или она просто от страха зарыдала? Сначала я, наоборот, подумала, что она, видимо, наконец-то прониклась чем-то настоящим, что она еще не совсем такая мертвая внутри.

 

Маша:

Мне тоже кажется, что когда она заплакала, она поняла, о чем это стихотворение, и почувствовала: «со мной что-то не то происходит», а потом: «я не хочу ничего понимать»…

 

М.Михайлова:

То есть она плакала от страха?

 

Ксюша:

Я сначала подумала, что она плачет от страха – что сейчас придут полицейские и увидят, что он тут им книги читает, и всех их запрут в психушку или в тюрьму.

 

Маша:

Но, может быть, это был страх от того, что она поняла, что она не такая, как все? Что она понимает, о чем это стихотворение? От страха, что она вдруг станет нормальной? Ведь она настолько уже привыкла жить в этом болоте, что когда ее стали вытаскивать из этого болота, она испугалась и стала проситься обратно.

 

М.Михайлова:

Но тогда давайте мы подумаем, а что в этих стихах может вызвать слезы? Вот, одна версия такая, что, в принципе, стихи могут вызывать слезы у людей, которые привыкли к сериалам. Потому что это настолько странно и это настолько дико – ведь они так отвыкли от этого, что они просто начинают плакать. Но, с другой стороны, тогда непонятно: а почему человек не может просто не слушать эти стихи, выйти из комнаты?

Вот это стихотворение Мэтью Арнольда «Берег Дувра»:

 

Доверья океан
Когда-то полон был и, брег земли обвив,
Как пояс радужный, в спокойствии лежал.
Но нынче слышу я
Лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив
Гонимый сквозь туман
Порывом бурь, разбитый о края
Житейских голых скал.
Дозволь нам, о любовь,
Друг другу верным быть. Ведь этот мир, что рос
Пред нами, как страна исполнившихся грез,
Так многолик, прекрасен он и нов,
Не знает, в сущности, ни света, ни страстей,
Ни мира, ни тепла, ни чувств, ни состраданья,
И в нем мы бродим, как по полю брани,
Хранящему следы смятенья, бегств, смертей,
Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей.

 

Почему же эта женщина плачет? Что же такое она услышала здесь?

 

Маша:

Она услышала о реальности их жизни?

 

М.Михайлова:

Как слепцы, которые бьются друг с другом?

 

Ксюша:

Но там была и строчка, что мир все-таки прекрасен. И она поняла, может быть, что они пропустили всю эту красоту за своими дурацкими сериалами, и этот мир нов для них в самом нехорошем смысле, и что вернуть она этого уже не сможет. И будет она как слепец сама с собой бродить по полю брани…

 

М.Михайлова:

То есть, с одной стороны, этот образ финальный, очень сильный – что мы бродим как полчища слепцов на поле брани, которые бьются друг с другом. И, действительно, ведь одна из проблем этого мира, в котором они живут, заключается в том, что люди не видят друг друга. И когда мы читаем у Брэдбери про ракушки, которые они вставляют себе в уши – а у нас у всех они вставлены в уши, потому что все слушают плееры, телефоны, все ходят с этими штучками в ушах. То есть все это наступило уже в полный рост. И очень часто бывает так, что люди живут в одном доме, но у каждого свой экран и у каждого свои наушники. И вроде бы люди вместе, и это еще пока называется семьей, но они не разговаривают друг с другом. Потому что у одного сериал, у другого футбол, а у третьего – какая-нибудь игра в компьютере. И все на этом заканчивается.

Возможно, эта женщина плачет и рыдает из-за того, что она вдруг увидела свою жизнь, как Маша справедливо сказала. И это страшное зрелище битвы слепых людей, которые наносят удары жестоко, просто не видя друг друга.

А, с другой стороны, я согласна совершенно с Ксюшей в том, что так больно вдруг понять, что мир прошел мимо тебя. А этот мир, оказывается, так многолик, так прекрасен. И в этом мире море дышит, там такая невероятная красота, приливы, отливы, скалы… А вместо этого у тебя только телевизор. И ведь, помните, там история изменения главного героя начинается с того, что появляется такая странная девушка, соседка, какая-то почти полусумасшедшая. Она ему показывает: вот звезда, вот одуванчик, а вот – осенние листья… Она возвращает его взгляд к жизни, которую он перестал видеть, потому что у него все время либо какой-то экран перед глазами, либо он у себя на работе, и у него такая страшная работа – бушующий огонь, и эти пожарные машины, которые сжигают книги.

То есть книга, как ни странно, возвращает нас к реальности. И вот эта мысль, которую Брэдбери прописал еще пятьдесят лет назад, но к этой мысли и современная философия тоже приходит. Один современный философ ставит вопрос: а почему мы перечитываем любимые книги? Ведь мы уже точно знаем, что там будет? То есть по большому счету нам неинтересно – не должно быть интересно? Вот, мне уже неинтересна «Барышня-крестьянка», потому что я знаю, что в конце они поженятся. Или «Капитанская дочка», зачем мне ее читать? Ведь я могу сама пересказать весь сюжет. Так зачем я ее перечитываю в десятый раз? И вот этот замечательный философ говорит, что самое главное – это чувство реальности, потому что любимая книга каким-то удивительным образом дает нам настроение. Она позволяет нам пережить какое-то чудесное состояние, которое мы пережили когда-то благодаря этому тексту. И мы можем возвращаться в эту жизнь.

Так что, как ни странно, книга, в которой все придумано, вызывает в нас чувство непридуманной радости или печали, или какой-то загадочности жизни, или еще чего-то. И это мы очень ценим, потому что книга, как ни странно, это путь к реальности. В отличие от экрана, который оставляет какую-то пустоту и неудовлетворенность, и эту пустоту можно заглушить только тем, что ты снова включаешь экран и продолжаешь погружаться в тот же самый сериал.

Что же, пожалуй, мы не сможем сегодня завершить разговор об этой книге – она оказалась слишком интересной, и слишком много здесь разных тем для обсуждения. Поэтому сегодня на этом остановимся, а продолжим мы разговор о повести Рея Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» в следующий раз. И мы надеемся, дорогие слушатели и читатели, что, может быть, за это время вы прочтете эту книжку и сможете к нам присоединиться.

Спасибо, Маша, спасибо, Ксюша, и спасибо всем, кто нас сегодня слушал!