«Это очень непростой вопрос»

Программа Александра Крупинина

«Неделя»

Гость: протоиерей Александр Степанов

Прямой эфир 30 мая 2021 г.

ВИДЕО

 

Темы программы:

 

— Межсоборное присутствие

— Церковный суд и прещения для священнослужителей

— священники и политика

Священник не должен заниматься политической деятельностью. А что считается «политической деятельностью»?

— какие деяния священника могут стать причиной лишения священного сана

— как соотносится светское следствие (дознание) до решения светского суда и церковное прещение в отношении священника?

— освящение оружия: история и современность

— противозачаточные препараты, аборты, ЭКО, широкое использование в медицине полученных в результате абортов биологических материалов

 

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Очень остро обсуждался вопрос, с одной стороны, совершенно понятный, то есть то, как было написано в предложениях, оно, в общем, не вызывало ни у кого никаких ни удивлений, ни возражений. Уже давно принято в нашем церковном праве было положение о том, что вступление в политическую партию или пребывание в ней влечет за собой запрещение в священнослужение вплоть до выхода. То есть священники не должны участвовать в политических партиях, не должны избираться в любые органы власти. И дальше, в другом документе (может быть, мы до него доберемся) — вот там говорится о том, что даже муниципальные органы (что мне не кажется совсем правильным, но тем не менее) никуда вообще. И приводится каноны церковные древние, в которых говорится, что «кесарю кесарево, Богу Богово», вот чтобы эти два ремесла не смешивались, вообще священнику туда не соваться. Это давно уже было принято, были прецеденты известные, тем, кто за этим наблюдал в девяностые годы. А тут возникла вот какая дискуссия. Не все же священнослужители вступают в партии, кто, тем не менее, некоторую какую-то такую политику ведут, в политической деятельности участвуют, не вступая ни в какие партии. Например, пишут какие-то письма общие, подписывают. Вот это тоже политическая деятельность…

 

Александр Крупинин:

— Или на проповеди рекомендуют голосовать за какую-нибудь партию.

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Или на проповеди что-нибудь рекомендуют, или вообще на проповеди какие-то затрагивают политические темы. И вот здесь страшно оживилась часть аудитории, что обязательно надо про это в этот документ внести. А как внести? Ну вот здесь сказано про «вступление в политическую партию или пребывание в ней»… А давайте дополним: «а также любое занятие политической деятельностью». Это же страшно неопределенное понятие.

 

Александр Крупинин:

— Да.

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Что под ним понимать?

 

Александр Крупинин:

— Написать, что такое «политическая деятельность», дать определение.

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Например, подписывать письма. Я тоже подписывал коллективное письмо священников, призывающее к милосердию по отношению к тем людям, о которых там говорилось, не более того. Является это политической деятельностью или нет? Вот здесь развернулась очень жаркая дискуссия, в которой звучали, конечно, разные мнения, но главное, что, всё-таки, и это было самое разумное возражение, что это очень плохо определённое понятие, а в законодательные документы нельзя вносить понятия, смысл которых вполне не раскрыт. И, надо сказать, редакционная комиссия в лице епископа Саввы (Тутунова), протоиерея Николая Балашова, Владимира Легойды, вот они выступали дружно, многие другие клирики тоже, я очень хотел на эту тему выступить, но, к счастью, вопрос разрешился до того момента. Говорили о том, что такую норму вводить сложно. Например, есть такой архимандрит Филипп Рябых, он представляет Россию в Совете Европы. Он говорит: ну тогда мне надо свои полномочия прекращать, потому что это политическая организация международная, я в ней участвую. Значит, надо четко оговорить, что конкретно имеется в виду. И они настаивали на том, что эта тема отдельного, может быть, документа, разбирательства: что называть политической деятельностью. То есть предмет сначала надо описать очень точно и чётко, и тогда можно включать в этот документ. А если он не описан… Это отдельная тема исследования, что говорят каноны и так далее… история церкви…

 

Александр Крупинин:

— Каноны – ничего не говорят. История – ну, вот, печалования были…

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Какие-то прецеденты были. Например, митрополит Филипп Ивану Грозному выставил… и это не совсем просто печалование, а было некоторое ультимативное требование, он вторгся в сферу политики, вот святой, пожалуйста, я же не говорю про Гермогена… Это мы сегодня говорим: да, поляки… А тогда это была законная власть. Да, значительной частью элиты российской, боярами, принятая.

 

Александр Крупинин:

— Да.

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Прецеденты были.

 

Александр Крупинин:

— Амвросий Медиоланский.

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Да, который выговаривал Феодосию Великому. Уж не говорю про Златоуста, который обличал власть и за то, и за сё. В общем, короче говоря, это очень непростой вопрос.

И слава Богу, что, в общем, хватило какой-то сдержанности и разумения отстранить это дело. Но, я так понимаю, до времени. Это вопрос, который будет, я так понимаю, в скором времени поставлен на повестку дня. В какой-то комиссии, не знаю, кому это поручат, может быть, и нашей комиссии, может быть, смежной, увидим. Может быть, богословскую комиссию сюда подключат, не знаю. Но, во всяком случае, вот такое, ну, совсем какое-то необдуманное включение сюда такой формулы, которая позволит всё что угодно делать с кем угодно, вот только открой рот по любому поводу, на радио будет уже очень трудно, и так-то уже мы стараемся всё-таки очень, так сказать, воздержанно себя обозначаем, а тут вообще уже надо будет заткнуться и молчать по всем поводам.

 

Главный редактор радио «Град Петров» протоиерей Александр Степанов входит в состав двух комиссий Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви: «Комиссия по вопросам общественной жизни, культуры, науки и информации» и «Комиссия по церковному просвещению и диаконии».

 

Вопрос слушателя:

— Могут ли лишить сана священника, который только находится под следствием, ещё без приговора по светскому праву? Как же презумпция невиновности?

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Нет.

Этот вопрос обсуждался. Вообще как соотносятся светское следствие, дознание и церковные какие-то решения. У Церкви нет своих органов дознания серьёзных. Поэтому у нас нет своего инструментария, для того, чтобы вынести какое-то решение, вот поэтому, как правило, делается следующее: если человек подозревается в чём-то, его, как правило, запрещают в служении на время следствия. Если его невиновность установлена, его распрещают и он продолжает своё служение. Никто его не извергает из сана до того, как установлена вина. А запрет может быть, потому что есть какие-то подозрения относительно этого лица. Поэтому, как правило, просто для профилактики его временно лишают возможности совершать таинства, богослужение, а потом разрешают, если всё в порядке.

Но вообще такая была тенденция, что мы не должны очень жёстко увязывать свои решения с тем, что решает светская власть.

 

Александр Крупинин:

— Не должны?

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Да. Ну, в случае, конечно, уголовных преступлений, вроде как, у нас просто другого выхода нет. При всём, может быть, некоторым недоверии к действию наших судов, которое вот в обращениях многих наших слушателей постоянно проглядывает, когда священнослужитель за что-то осуждён, и на серьезный срок, и обвинения серьёзные, а люди продолжают говорить, что нет, не виновен, и мы этому ничему не верим, он замечательный священник и так далее. Нет никаких у меня средств это проверить. И у них, в общем-то, нет средств. Поэтому остается только доверять тому, что делает наш суд. А хорошо бы, если бы было общее доверие к суду.

 

Александр Крупинин:

— Вот здесь пишет слушательница: моего любимого батюшку осудили совершенно неправильно и незаконно. Любовь – она же не смотрит реально…

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Совершенно верно, да, любовь всё покрывает, да, очень многое. К сожалению, иногда бывает, в чём-то, может быть, хороший человек, в чём-то он, к сожалению, да, ошибся, несть человек иже жив будет и не согрешит.

 

Александр Крупинин:

— Конечно, если человека осудили и он сидит в тюрьме, мы не можем оставлять его священником.

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Да, да, хотя вот…

 

Александр Крупинин:

— …в советские времена…

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Да, вот именно, это был тоже важный аргумент: вот мы доверяем суду, суд обвиняет его в контрреволюции, поджогах колхозных скирд…

 

Александр Крупинин:

— А он тайно служит литургию.

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Да, и его не запрещают, конечно же.

 

Александр Крупинин:

— Его запрещали, на самом деле.

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Иногда запрещали, иногда нет. Здесь, надо сказать, Церковь проявляла некоторую самостоятельность.

 

Александр Крупинин:

— Что еще важного было на пленуме Межсоборного присутствия, где вы приняли участие?

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Касательно медицинских работников, ответственности их за совершение абортов…

 

Александр Крупинин:

— Еще два документа, успеем ли их обсудить?

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Ну вот ещё такой момент, для меня был новый, для всех, по-моему, все прямо даже сильно удивились: фетальная терапия.

 

Александр Крупинин:

— Фетальная?

 

Протоиерей Александр Степанов:

— То есть это использование тканей эмбрионов для создания каких-то лекарств.

 

Александр Крупинин:

— Абортированных?

 

Протоиерей Александр Степанов:

— Да. «Абортированный материал» используют в косметологии, это известно, но говорилось даже не об этом. Выяснилось, что, оказывается… Это всплыло в связи с тем, что вот вакцины, вы слышали, наверное, многие, конечно, слышали, что вот вакцины это используют, и, соответственно, вакцинирование — это каннибализм, вот так прямо и радикально некоторые католические, например, иерархи высказывались. Так вот, выяснилось, что на самом деле при изготовлении любого лекарства… не обязательно используется, но используется для тестирования этого лекарства вот этот материал.

И вот здесь все как-то призадумались. Это во всём мире такая практика. В общем, вот это еще одна серьезная проблема, над которой, может, потом будут как-то думать… или тихонько её немножко отодвинут в сторону.

…

Вот следующий документ, который вызвал тоже некоторые дискуссии, и который не вполне меня удовлетворил, называется «О благословении православных христиан на исполнение воинского долга». В своём первоначальном варианте это был документ об освещении, благословении воинских оружий. Действительно, такая практика в требнике есть. Но дальше исследовали: а что мы освящаем? Ну вот эта ракета полетит, если, не дай Бог, она полетит, она убьёт миллионы людей, абсолютно неизвестно кого, на какой-нибудь большой город грохнется… Причём, интересно, что это ведь каноническая ответственность нашей Церкви, которая распространяется отнюдь не на территорию только Российской Федерации, а ведь и на территорию и ближайших стран, Украина,  Беларуссия, но и в дальнем зарубежье, наши священнослужители служат и в Америке, и в Германии, и во Франции, где угодно. Да. И они, соответственно, должны благословлять и освящать такие штуки?

 

Александр Крупинин:

— Освятить американскую ядерную бомбу.

 

Протоиерей Александр Степанов:

— … которая полетит, прежде всего, по доктрине американской, сюда, как и наша полетит – туда. Одним словом, коллизия, на мой взгляд, есть серьёзная. Во-первых, документ начинался такой фразой: «Церковь признаёт войну злом». Это сразу вызвало некоторое неприятие: нельзя с такого начинать. Почему нельзя? Мне это не очень понятно.

…

В средние века начались какие-то освящения оружия, но освящали прежде всего доспехи. На самом деле, эти чины пришли тоже с Запада к нам. На Западе, тем не менее, освящался доспех, как то, что защищает воина. А со времен Крестовых походов стали освящать, например, меч.  Это оправдывалось тем, что это была религиозная война: мы идём освобождать святыни.

Что перешло к нам? Перешло освящение доспеха, а потом стало распространяться на знаки власти, например, молодой княжич опоясывался мечом – этот меч могли освящать, это был знак его княжеской власти. Знаком его власти княжеской было ношение меча, соответственно, вот этот меч освящался.

Потом эти чины были переосмыслены как освящения личного оружия, то есть, допустим, офицерская сабля освящалась. В основном это холодное оружие.

Так вот, собственно, наш требник на сегодняшний день, на самом деле, фиксирует вот ту практику. И сегодня, если мы начинаем освящать что-то помимо личного оружия, причём ещё и холодного, кортик, допустим, да, который, в основном, символическая штука, он мало пригоден для каких-то боев, то это, в общем, существенное расширение. И вот вокруг этого была некоторая дискуссия.

Причём в тексте, предложенном комиссией, всё-таки было написано, цитирую, «исключена практика освещения и благословения оружий иных, чем личные, включая оружие массового поражения или оружие неизбирательного действия». На мой взгляд, это очень была хорошая фраза. Вот здесь написано, что предложение насчёт массового поражения неизбирательного действия поддерживает часть членов профильной комиссии и редакционной комиссии, другая же часть – против. Так вот, после дискуссии, к сожалению, всё это было оставлено. То есть оружие массового поражения мы тоже освящаем.

 

Полностью слушайте в АУДИО.

Смотрите ВИДЕО.