«Это требует покаяния»

Репортаж

День памяти жертв политических репрессий, церемония «Хотелось бы всех поименно назвать» у Соловецкого камня

30 октября 2024 г.

АУДИО

Главная церемония Дня памяти жертв политических репрессий состоялась на Левашовском мемориальном кладбище, где митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий​ совершил Божественную литургию​ в храме Всех святых, в земле Санкт-Петербургской просиявших. Была совершена панихида по жертвам политических репрессий и заупокойная лития у поклонного креста на территории спецобъекта, где осуществлялись массовые захоронения жертв репрессий.

Прозвучали проникновенные слова проповеди правящего архиерея:

«Мы вспоминаем сегодня время, когда на русскую землю пришло безбожие, власть захватили большевики и поставили целью уничтожить всё, что связано с религией, Церковью. Но им мало было уничтожить или закрыть храмы, встал вопрос, что делать с людьми. Они решили их «перевоспитывать», а особо несговорчивых – просто уничтожать. Средствами «перевоспитания» были тюрьмы, лагеря, ссылки. Десятки тысяч верующих прошли через это испытание. … В деревне, где я жил, в 1934 году храм закрыли, арестовали батюшку и псаломщицу. Им дали по 10 лет, отправили в ссылку в Казахстан. Батюшка там скончался, а псаломщица вернулась, и я еще застал ее в живых, она мне подарила икону святителя Николая. Эта женщина была крепкой духом, не испугалась, а остальные селяне струсили и остались «строить коммунизм». Но коммунизм не получился и не мог получиться. … Наши предки, которые жили в те сложные времена и не смалодушествовали, пошли в лагеря и ссылки, – пример для нас. Жизнь без Бога пуста, поэтому надо укреплять веру в себе, в детях, внуках. Времена быстро меняются: то, что сегодня разрешено, завтра, возможно, будет запрещено. Надо пользоваться моментом, раз Господь даровал нам такую возможность: воцерковляться, духовно расти, укрепляться в любви. Любовь – как крест. Крест имеет горизонтальную и вертикальную планки. Вертикальная – любовь к Богу, горизонтальная – к ближнему. Если мы Бога любим, то и ближнего тоже. Если любим ближнего, значит, любим и Бога. Надо помогать друг другу, как это делали первые христиане».

Анатолий Яковлевич Разумов, руководитель Центра «Возвращенные имена» при Российской национальной библиотеке, составитель книг памяти «Ленинградский мартиролог» и «Петроградский мартиролог», член Санкт-Петербургской Комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий, сказал в своем слове на церемонии «Хотелось бы всех поименно назвать» на Левашовском мемориальном кладбище:

«30 октября 1974 года Андрей Дмитриевич Сахаров и Сергей Адамович Ковалев объявили о проведении голодовки политзаключенных в пермских лагерях, мордовских лагеря, во Владимирской тюрьме.

С этого времени отмечался День политзаключенного СССР, который в 1991 году стал Днем памяти жертв политических репрессий в Российской Федерации.

…

Миллионы граждан Советской России погибли, пропали без вести и пострадали от репрессий.

Во время Большого сталинского террора 1937-1938 годов были арестованы полтора миллиона человек, из них более 700 тысяч расстреляны. Их закапывали по ночам в ямы и траншеи на спецобъектах госбезопасности.

Левашовское мемориальное кладбище – один из таких спецобъектов. Сюда возили расстрелянных в ленинградских тюрьмах с 1937 по 1953 год.

…

Мы превратили место сталинских злодеяний в место памяти.

Теперь здесь надо беречь здесь каждый памятник, каждый памятный знак».

Как звучала молитва в другом значимом месте церемонии «Хотелось бы всех поименно назвать» – у Соловецкого камня на Троицкой площади (это первый центр Санкт-Петербурга, здесь появился и первый православный храм города), памятника с надписями по четырем сторонам: «Жертвам коммунистического террора», «Узникам ГУЛАГа», «Борцам за свободу», «Хотелось бы всех поименно назвать», – слушайте в репортаже Елены Абламской.

Корреспондент радио «Град Петров» также поговорила с пришедшими на Троицкую площадь петербуржцами.

Дина:

«У меня двух прадедушек забрали, Петра Филипповича и Трофима Матвеевича, и так они сгинули. Поэтому я тут. Бабушка всегда поминала дедушку.  Советская власть отняла и лавку его, и дом. И где-то, сидя с друзьями, он сказал, что «у меня в лавке мясо было по 20 копеек и хорошее, а сейчас – вон что». И всё, ночью его забрали. За недовольство советской властью».

Анастасия:

«Мой прадед был меньшевиком, а его сын, мой дед – большевиком. … И они ругались, прадед говорил: вы, большевики, друг друга на галстуках перевешаете. А дед верил, что всё делается по правде. Он приехал на Сахалин в 1946 году и был там первым комсоргом. Он искренне во всё это верил. Но он женился на моей бабушке – дочке расстрелянного казака. И он и ей помог, и всем ее братьям и сестрам. Но он скрывал это.

Я считаю, что это то, что требует покаяния. От меня – за моего дедушку, а от нас всех – за то, что мы допустили это на русской земле, что поверили во всё это, что удалось обмануть наш народ».

Анна:

«Среди моих предков тоже есть репрессированные, погибшие в лагерях. Это родственники с разных сторон. Среди них были священники, были крестьяне, люди разных профессий. Мой дедушка был в сибирском колхозе. Ему не нравилась колхозная система, он ее критиковал, рассказывал анекдоты. На него донесли. Его отправили в лагерь и там он умер от тифа».

Использованы материалы сайтов: СПб митрополия, Вода живая, сайт Уполномоченного по правам человека в СПб, Фонтанка.ру

См. также: