Гражданская война в семейной истории: новомученики села Красное

«Беседа пастыря»

Протоиерей Александр Рябков

18 июля 2019 г.

Русская Церковь в середине июля отмечает память Царственных Страстотерпцев и иже с ними пострадавших, а также преподобномученицы Великой княгини Елизаветы, основательницы Марфо-Мариинской обители и ее келейницы инокини Варвары. Вот так начиналось построение «нового мира», где должны были царствовать свобода, равенство и братство… В основание справедливого общества была пролита кровь невинных детей и безропотных монахинь.

И в те времена, и сейчас приходится слышать огульные и безграмотные обвинения императора Николая в его бездарности и безволии. Но можно просто сравнить его успехи в Первой Мировой войне и военные действия, которые вело советское руководство после нападения фашистской Германии. Россия императора Николая не готовилась к войне. Германская Империя под руководством прусских кайзеров готовилась к этой решающей для себя схватки почти два столетия. Союзницей Германии была Австро-Венгрия, которая практически владела всей Центральной и Восточной Европой. Так что на Российскую Империю обрушилась мощь всей Европы. Такие страны как Испания и Италия не играли значительной роли в политическом противостоянии, а Франция была неспособна сама сражаться с Германией и вынуждена была просить помощи у России. При всем этом раскладе царь Николай не пустил немецкие войска дальше Царства Польского, а на австрийском фронте были достигнуты значительные успехи. И только по причине Февральской революции, которую самоубийственно провоцировали и поддержали некоторые представители аристократии, финансисты, политические и интеллектуальные элиты, фронт рухнул, хотя к тому времени пресловутая нехватка снарядов была полностью устранена.

И сравним успехи советского руководства, которое готовилось к войне почти 20 лет. Первые лица советского государства постоянно источали уверенность, что боевых действий никогда не будет на нашей территории. Но, несмотря на все усилия и постоянный поиск и изобличения вредителей, советская армия оказалась неготовой к войне. В отличие от Императора Николая, советскому Комитету обороны не мешали распоясавшиеся парламентарии и журналисты, а все военачальники трепетали перед Верховным Главнокомандующим, как не трепетали царские генералы перед царем. И вот, несмотря на все это, враг дошел до Волги. Половина страны была сожжена и врагом, и отступающими войсками, взрывавшими заводы и электростанции, построенные благодаря беспримерному по безвозмездности труду советских граждан, среди которых было немало и заключенных.

В моем родном поселке Красное на Волге Костромской области, рядом с одним из древнейших храмов костромской земли, церковью Богоявления Господня, в 2019 году воздвигнута часовня во имя Новомучеников и Исповедников Российских. Она сооружена в память всех русских православных христиан, пострадавших в годы безбожного лихолетья, и вместе с ними в память моих земляков и в том числе моего прадеда расстрелянных на этом месте 100 лет назад.

В 1919 году в Ярославле произошло восстание против большевиков. После его подавления карательные отряды ЧК совершали рейды по Верхней Волге, пресекая возможное сопротивление, а также помогали военным комиссарам собирать новобранцев в Красную Армию. 14 июля 1919 года в село Красное вошел вооружённый отряд Ярославской Чрезвычайной Комиссии. Командир отряда утверждал, что он встретил вооруженное сопротивление.

На берегу Волги было застрелено и зарублено около 200 человек крестьян, находившихся на покосе. Первыми жертвами отряда стали двое глухонемых, возвращавшихся из леса с ягодами. Но комиссар Френкель утверждал, что он и его люди в глубоком тылу и далеко от всех фронтов сражались с белогвардейцами.

На самом деле из его подчиненных погиб один сотрудник ЧК по фамилии Щербаков, который пытался в ближайшей деревне поджечь дом крестьянина Красильникова и тем самым спалить всю деревню. Бывший кавалерист Александр Красильников дал отпор, но, не рассчитав силы, обрёк целых две волости на страшную кару.  «Весь контрреволюционный элемент и кулачество с. Красного за убийство т. Щербакова в тот же день беспощадно расстреляно», – записано в заключении следственной комиссии юридического отдела ЯргубЧК. Всего убили около 400 человек. Население обложили контрибуцией в 500 тысяч рублей. Тут же в счёт контрибуции было получено 120 тыс. деньгами, 100 тыс. письменными обязательствами, а остальная сумма – серебряными и золотыми изделиями.

Отряд дотла сжёг три деревни: Даниловское, Ивановское, Конищево. На следующий день в Красное прибыл отряд из Костромы под руководством М.В.Коптева. «Последствия боя предыдущего дня, – вспоминал он, – были видны из того, что целый ряд трупов лежал ещё не убранным… Опасность со стороны зелёных нам в Красном, по моему мнению, была крайне преувеличена».

Поселок Красное на Волге, а в прошлые времена Село Большое Красное Костромского уезда, находившееся в глубине России, почти всегда было вдалеке от многочисленных драматических конфликтов, имевших место в истории нашей многострадальной Родины. Только легенды связывали названия села с кровавыми сражениями периода татаро-монгольского ига. Но 14 июля 1919 года в селе Красное произошла трагедия, ставшая отдельной страницей в истории противостояния Гражданской войны. В наши дни мои земляки уже не раз имели возможность ознакомиться с исторической канвой этого события по публикациям в областной и районной прессе, сюжетам местного телерадиовещания и отдельным главам в исторических монографиях.

Раньше жители села Красное старались не говорить об этих страшных событиях, но благодаря воспоминаниям своих старших родственников и старожилов, многие все-таки узнавали отдельные факты о временах установления советской власти на Красносельской Земле. И сегодня трактовки того, что происходило в начале ХХ века в селе Красном, отличаются у разных историков и краеведов. Одни пишут о спланированном контрреволюционном восстании, подавленном новой властью, другие о спонтанном народном возмущении, вызванном разочарованием или недовольством новыми порядками, другие о бесстыдном грабеже и чудовищной расправе над безоружным крестьянством, которые совершили дорвавшиеся до власти криминальные маргиналы. Истина, как и всегда, где-то посередине.

Ремесленники и земледельцы Красносельской волости, вернувшиеся только что с фронтов Первой Мировой войны и поверившие большевистской агитации, обещавшей конец всех войн и раздачу всей земли, не хотели идти на новую войну. Противники большевиков по всей России питали надежды обратить негодование селян, разочарованных пустыми посулами ленинских декретов, против большевиков. Однако крестьянство было уже равнодушно ко всякой агитации, но это его не спасло от грабительской продразвёрстки, тяжелейшей мобилизации и коллективизации, которые учинили над сельскими жителями новые власти. Жители села Красное тоже не верили уже никаким политическим партиям и революционным пропагандистам. Люди хотели просто трудиться и не желали участвовать в совершении мировой революции. К тому времени в самой России октябрьский переворот в Петрограде был уже третьей по счету революцией, которая ничего хорошего так и не принесла крестьянству.

Вопрос о том, было ли в Красном организованное и сплоченное белогвардейское подполье может, конечно, кем-то и считаться открытым, но ни одного белогвардейца или царского офицера поймано не было, а беспощадной казни без суда и следствия подверглись лишь многочисленные представители простонародья вместе с двумя местными священнослужителями.

Людей арестовывали или прямо на покосе, или брали случайных прохожих на улице. Все они стали заложниками, за освобождение которых община должна была выплатить контрибуцию. Но выплаченная представителям губернской чрезвычайной комиссии дань деньгами, ювелирными изделиями и письменными обязательствами не спасла заложников от беспощадного расстрела. Необходимо отметить, что представителей купечества, монархических активистов или просто зажиточных ремесленников среди жертв тоже не было. К 1919 году не уничтоженные репрессивной машиной так называемые тогда «классовые враги» постарались если не уехать заграницу, так хотя бы максимально раствориться в крупных городах, бросив дома и имущество ради спасения своей жизни и жизней близких родственников. Надо сказать, что советская идеология выставляла русское купечество и зажиточного крестьянина с помощью советского масскульта исключительно в негативном ключе. Но так называемую сельскую буржуазию зачастую составляли трудолюбивые и трезвые люди, созидавшие экономическую мощь российского государства.

Сотни расстрелянных и порубленных – вот итог бандитского рейда интернационального отряда комиссара Френкеля в село Красное. Были расстреляны вместе с прихожанами священник Александр Горицкий и диакон Борис Чижов. Семейные предания сохранили множество печальных историй, когда женам и детям приносили домой растерзанные тела их мужей и отцов. Из поколения в поколение передавались рассказы о том, как убитые горем матери оплакивали молодых сыновей, убитых не на войне, а на пороге отчего дома. Старики долго продолжали делиться воспоминаниями, в которых рисовались мрачные образы латышских стрелков, ходивших по домам и отнимавших последнюю лошадь и скудную домашнюю утварь у людей, еще не успевших похоронить своих убиенных кормильцев.

Север России со своими не слишком плодородными почвами был преимущественно промышленным регионом.  Он кардинально отличался от казачьего юга с традициями зажиточного хуторского хозяйствования, и потому первоначально был оплотом революционных сил, став тылом красногвардейцев. Но это не спасло северян от бесцеремонного, унизительного и насильственного вторжения чужаков в традиционную жизнь русского села. Если юг России настигло бесчеловечное расказачивание только в конце Гражданской войны, то поголовное раскулачивание обрушилось на голову русского мужика в самом начале братоубийственной бойни. Красносельская трагедия июля 1919 года стала прелюдией этого мрачного шабаша, развернувшегося по всей стране и получившего в научно-исторической литературе название военного коммунизма. Пришедшие к власти политические силы показали свое настоящее лицо и вызвали сопротивление вчерашних союзников. Матросы Кронштадта, рабочие Ижевских и Воткинских заводов, тамбовские землепашцы сплачивались в отряды и целые армии, чтобы противостоять бесчинствам разношёрстных по своему национальному составу разбойничьих шаек, называвших себя красной гвардией. Народное сопротивление было, конечно, легко подавлено превосходящими военно-техническими возможностями, которые стали доступны большевикам, захватившим власть в крупных городах с их арсеналами.  Революционные вожди, недавно обещавшие вручить рабочим заводы, а крестьянам вернуть поля и пастбища, обстреливали вставших на защиту своих чести и достоинства рабочих и крестьян артиллерией, бомбили с аэропланов и травили удушающими газами. Это была горькая расплата наших предков за веру лжеучителям, сулившим земной рай, а взамен надевшим тяжелейшее ярмо на человека труда. Подобные бедствия не закончились вместе с годами гражданской междоусобицы. В начале 60-х годов рабочие, уставшие от пустых обещаний, высокомерия номенклатуры и демагогии партийных ораторов вышли на улицы многих городов под красными знаменами с требованием человеческих условий труда и жизни. Но взывать к справедливости было уже подавно поздно, в ответ они получили тоже самое, что получили их предшественники в лице кронштадтских моряков, уральских рабочих и тамбовских крестьян. Рабоче-крестьянская советская армия стреляла в рабочих на улицах Мурома, Краснодара и Новочеркасска. Снова сотни случайных жертв, снова сотни убитых и раненых горожан, среди которых были дети и подростки, снова сотни людей, брошенных в тюрьмы лишь за то, что оказались не в то время и не в том месте. Об этом молчало радио, телевидение и советская пресса. Советские газеты как заведенные шарманки продолжали нудно тянуть лживую басню о «кровавом воскресенье» 1905 года, инспирированном петроградским революционным подпольем. Книги, газеты, журналы были переполнены россказнями о царских застенках и ссылках, куда попадали эти подпольщики, хотя в сравнении с лагерными бараками советского ГУЛАГа они были подобны санаториям или курортам.

Какие же выводы напрашиваются из рассмотрения связанных с революционным движением исторических событий происшедших в целом в России и, в частности, в Красносельской волости? Красносельская земля – лишь малая часть огромного пространства Российской Империи, но в ней проявились все противоречия, характерные для всей страны, которые вылились в последствия, затронувшие каждого человека без различия его происхождения. Революционный пожар опалил всех, а некоторых уничтожил. Самой пострадавшей стороной в этой исторической катастрофе оказался рядовой обыватель. Впоследствии советская историография для объяснения всех беззаконий, творимых чекистами во имя райской жизни на земле, оправдывала эти жертвы величием идеи социальной справедливости. Пословица о том, что «когда рубят лес – должны лететь щепки», была излюбленной метафорой, оправдывающей реки крови, разлившиеся по Русской земле.

Надо понять и раз навсегда уяснить, что социальные противоречия в нашем мире были и будут всегда. Слепая вера, что рабоче-крестьянская власть, в аппарате которой практически не было ни одного крестьянина, устроит на земле царство свободы, равенства и братства разбивалась о реальность на протяжении всего коммунистического периода. Диктатура пролетариата, установившаяся в 1917 году и имевшая в своем центральном комитете лишь считанные единицы людей с пролетарским происхождением, а в исполнительных комитетах на местах зачастую ни одного, положила начало бескомпромиссной войне с простым тружеником. Концентрационные лагеря ГУЛАГа были наполнены крестьянами, названными кулаками; рабочими, обвиненными то в левом то правом уклонизме; работниками умственного труда, вызывавшими недоверие у новых властителей своей способностью независимо мыслить.

Чтобы перечисленные соблазны и искушения больше не вызывали бедственных исторических последствий для нашего Отечества, мы должны помнить о невиннопострадавших наших предках. Нельзя забывать о тех, кто погиб, попав в шестеренки и под колеса исторического паровоза, который, по словам известной революционной песни, летел в коммунизм, но так и не долетел до этой остановки. Молитвенная память о них в храмах, часовнях и у мемориалов, воздвигнутых в их  честь, будет отрезвлять «буйные головы» и настраивать на кропотливый труд, который направлен не только на созидание материального благосостояния, но и на внутреннее духовное благоустройство каждой личности. Не будем ждать, когда остальные исправятся и станут добрыми, хорошими и честными. Пусть каждый с молитвой к Богу сегодня становится добрым, хорошим, честным и способным бескорыстно любить своего современника, искренне сострадать своему ближнему, чистосердечно сопереживать вместе с соседом о его беде и радоваться его успеху.  Да поможет нам в этом Бог и молитва святых и наших предков перед престолом Всевышнего.

Александра Александровна Антонова (Всемирнова) вспоминает:

15 июля 1919 года у пруда в центре села среди прочих заложников взятых карательным отрядом губернской чрезвычайной комиссии был и мой отец Александр Александрович Всемирнов. Ему было тогда 30 лет. У него на тот момент было четверо детей, пятым моя мама Елизавета Григорьевна, в девичестве Токмакова, была беременна, на седьмом месяце. Папа считался сочувствующим новой власти. 14 июля родители были на покосе в деревне Исаковское. Услыхав выстрелы, отец побежал в село Красное на выручку свояку Захарову Александру Осиповичу – председателю волостного исполнительного комитета, который якобы был арестован пришедшими повстанцами. Однако отец мой был схвачен красноармейцами и заключен в качестве заложника в подвал магазина купца Доната Сорокина. Расстрел заложников производил волостной военный комиссар Михаил Иванович Березин. (Это потом нам рассказал наш сосед Василий Логинов. Он единственный кто уцелел после расстрела. Он раненый ночью выполз из под груды мертвых тел.) Березин стрелял в отца трижды. И только на крик отца: «Что, стрелять не научился!?» Он выстрелил в упор ему в голову.

Я помню, как принесли обезображенное тело отца. Помню, как рыдала бабушка и голосила мать. Помню огромную лужу крови на половицах. А еще помню и самих красных карателей. 14 июля 1919 года, когда родители ушли на покос мы дети остались с бабушкой. Дед во дворе возился с лошадью. В это время раздался стук в дверь. Двое верховых кричали, чтобы вышли хозяева и вывели лошадь. Дед вывел со двора лошадь и что-то пошептал ей на ухо (лошадь понимала деда как человек), каратели хлестнули лошадь по крупу, но она даже не повела хвостом. Каратели сказали: «Ты что старик суешь нам такую клячу». Они оставили лошадь и уехали.

Мы с братом Николаем продолжали смотреть на них в окно. Они забарабанили в дверь соседей напротив. Из дома вышел парень, протянул верховому документ, что находится в отпуске из Красной Армии по ранению. Но верховой выхватил шашку и рассек ему голову.

Через семь месяцев родилась моя младшая сестра, и нас стало пять сирот. За убитого отца новая власть выдала нашей маме полтора пуда ржи.

В 1925 году погиб и дедушка. Дед занимался извозом на лошади. Зимой он возил в Кострому по льду Волги разные товары. Один раз он вез врача и его жену и еще одного доктора. Лошадь попала в полынью. Дедушка спас всех троих, помог выбраться и лошади, но самого его сани утащили под лед. Так наша большая семья осиротела еще раз.

Опубликовано в районной газете «Красное Приволжье».

Родители Елизаветы Григорьевны Всемирновой (Токмаковой) – Григорий Степанович Токмаков, год рождения 1859 и Матрона Семеновна Токмакова, в девичестве Чувиляева, год рождения 1863. Семья у них была большая, 21 ребенок, до взрослого возраста дожили 16 человек. Было шесть дочерей, остальные сыновья. Имели свой кирпичный дом, крытый железом, сейчас он до сих пор цел и стоит на улице Лермонтова в поселке Красное-на-Волге Костромской области. Григорий Степанович был ювелир, работал сам и товар сбывал без посредников. Ездил в Петербург, Москву и Нижний Новгород. По тем временам это было очень рискованно ездить самому с таким товаром по большим дорогам. Делал он из серебра образки, серьги, обручальные кольца и все что заказывали торговцы крупных торговых городов.

В семье был строгий распорядок, и слово Григория Степановича было законом для всех. Дети начинали работать с 8 лет, рабочий день продолжался 14 часов. В воскресенье и православные праздники никогда не работали. У семьи были две коровы, лошадь и земля, которая давала хороший урожай. Семья садилась за стол за два раза, так как все не помещались сразу. Новую одежду покупали только старшим, а уже за ними ее донашивали младшие. Семья жила напряженной трудовой жизнью, среди сыновей не было пьяниц, все дочери вышли в свое время замуж и получили в приданое по пуду серебра, так делали все семьи в ювелирном селе Красное, чтобы молодые могли начать свое дело. Во время советской власти несколько сыновей, спасаясь от раскулачивания, уехали в Ленинград и работали там на ювелирных производствах. Кирпичный дом был у семьи отобран, хотя Григорий Степанович имел 62 внука.

Опубликована в книге «Красноселие», автор Кордюков Василий Николаевич, издано в Вологде в 2001 году.