«Хорошее – хрупко. Вот итог. Хочется оградить, спасти его – вот задача». Памяти Анциферова

Программа Марины Лобановой

«Возвращение в Петербург»

Тема: 135-летие Николая Павловича Анцицерова (1889 — 1958)

Гость: Андрей Борисович Рыжков

Эфир: 28 октября 2024 г.

АУДИО + ТЕКСТ

 

«Хорошее – хрупко. Вот итог. Хочется оградить, спасти его – вот задача. Но хорошее бывает не только стекло, которое дробит „тяжкий млат“. Но оно бывает и булат, который под ударами не дробится, а получает четкую форму – согласно своему назначению. Вот на этом булате еще и держится жизнь, и верю – будет держаться».

(Н.П. Анциферов. Из писем)

 

Андрей Рыжков:

 

Наша сегодняшняя передача посвящена человеку, которому принадлежит самая емкая формулировка значения топонимики в культурном ландшафте: «Городские названия – язык города», украшающая ныне Топонимический портал Санкт-Петербурга. Это Николай Павлович Анциферов (1889-1958), автор легендарной книги «Душа Петербурга», которая стала путеводной звездой для многих поколений наших краеведов и петербурговедов. В 2024 году мы отмечаем 135 лет со дня его рождения и петербургские топонимисты не могли пройти мимо этой даты.

 

8 октября 2024 года Институт культурных программ, который в числе прочих задач обеспечивает техническую деятельность Топонимической комиссии, организовал семинар, посвященный Николаю Павловичу Анциферову. Встреча эта носила, пожалуй, не высоконаучный, а скорее камерный характер, звучали личные воспоминания его современников и даже стихи, посвященные ему. Организаторам хотелось высветить удивительное обаяние его личности, которое, надеемся, как и его труды, никогда не будет забыто в Петербурге. Вспоминали и историю петербургских Анциферовских чтений, которые как раз в ноябре 2024 года проводятся вновь после перерыва, но, конечно, обсуждались и различные стороны его научной деятельности, которая интереснейшим образом перекликается с самыми современными подходами и исследованиями «городской географии».

 

 

Николай Павлович Анциферов родился в имении Софиевка близ Умани, по образованию – историк-медиевист, выпускник Петроградского университета 1915 года, при котором оставался в качестве преподавателя. Под руководством профессора Ивана Михайловича Гревса, разработавшего «экскурсионный метод» изучения городской истории, Анциферов изучал особенности развития европейских городов в Средневековье и в эпоху Возрождения, что привело его к мысли об особой роли города в культуре и истории во все времена, а отсюда – к необходимости комплексного изучения города как целостного историко-культурного организма. В этом качестве он может считаться основоположником отечественной урбанистики.

 

В знаменитой триаде трудов «Душа Петербурга», «Быль и миф Петербурга» и «Петербург Достоевского», вышедших в 1920-х годах, раскрылась особенность метода Анциферова: концепция «души местности», изучение формирования образа конкретного города в культуре на основе художественного творчества, в первую очередь литературного.

 

 

Работы Анциферова стали предтечей более поздних понятий «петербургского текста» и «петербургского мифа» и удивительным образом перекликаются  с самыми современными подходами гуманитарного познания («культурная география» и т.п.). В самой широко известной его работе – «Душа Петербурга», обосновывается важность понятий памяти места, genius loci (духа места), которые не являются произвольными умственными построениями, а играют важнейшую роль в формировании культурной идентичности любого городского сообщества, и, конечно, нашего любимого Петербурга.

 

Эта идентичность формирует городских обитателей («от головы до пяток на всех московских есть особый отпечаток») и сама формируется и передается горожанами «по наследству». Конечно, это и «материальный» городской ландшафт, и «язык города» – городские названия, на ценность ансамблей которых практически впервые обратил внимание именно Анциферов. Действительно, нельзя не признать, что в городской культурной среде топонимика играет роль, схожую с ролью языка в культуре в целом – это и средство «сиюминутного» общения, и обеспечение культурной преемственности с предыдущими и последующими поколениями.

 

Не последнюю роль сыграл Анциферов и в закреплении восприятия Петербурга как уникального и особо ценного городского ансамбля, которое нам кажется сейчас само собой разумеющимся… Но только вот после вдохновенных строк Пушкина в «Медном Всаднике» ни русские литераторы, ни другие представители «прогрессивной» творческой интеллигенции в XIX веке не спешили возносить хвалу красотам северной столицы. Прекрасный классический облик, сформированный в первой половине XIX века, ассоциировался с «казарменной» архитектурой. Другими словами, на городской ландшафт смотрели под углом отношения к суровостям правления Николая I, и общее критическое отношение к самовластию выливалось в акцентирование «тёмной» стороны «души Петербурга» (не правда ли, очень похоже на политизированную критику нашего «сталинского ампира»?).

 

Буквально в первые годы XX века Александр Бенуа взял на себя смелость объяснить петербуржцам, в какой архитектурной сокровищнице они живут. Оказывается, Петербургом можно восхищаться! Но это движение «реабилитации» имело и большое практическое значение по сохранению петербургских памятников от развернутого наступления агрессивно-капиталистического подхода, который в начале XX века серьезно угрожал облику Петербурга – также очень актуальная для нас проблематика. Здесь в качестве предшественника Анциферова можно назвать не только Александра Бенуа, но и Владимира Яковлевича Курбатова, и Георгия Лукомского… Однако заслуга Анциферова в том, что он от описания, исследования и защиты петербургских памятников поднялся до научных обобщений, связанных с упоминавшейся культурной идентичностью «места».

 

 

На практике эти идеи при горячем участии Гревса, Анциферова, Курбатова выливались в небывалый расцвет экскурсоведения и краеведения 1920-х (и в Петрограде-Ленинграде, и в стране в целом), когда под патронатом Наркомпроса существовало Центральное бюро краеведения, и по всей стране росли и множились краеведческие сообщества. Идеология тогда еще не захватила полностью культурную сферу, 1920-е годы это удивительное время, «золотой век» советского краеведения, когда при официальной нешуточной борьбе с религией был восстановлен, например, в качестве памятника деревянный Троицкий собор на Петроградской стороне! Что, конечно, не помешало его уничтожению в 1933 году, когда и вся «культурная самодеятельность» была признана вредной и подозрительной.

 

Еще одна важная сторона трудов Анциферова – он обосновывал большую важность краеведения как движения «снизу» для развития и сохранения городской (и любой местной) культурной идентичности.  Но именно «местная идентичность» уже к концу 1920-х годов стала мишенью официальной идеологии.

 

В наше время дискуссия ведётся под другим углом – зачастую искусственно противопоставляются «классические» научные изыскания профессионалов и «местная самодеятельность» любителей, звучат заявления, что дилетантам не место в краеведении. Голос Анциферова – в защиту краеведов-любителей! Они сохраняют и вводят в оборот уникальный материал, объять который не в силах ни один профессионал, а кроме того, живое участие граждан в исследовании истории места – это залог их неравнодушного отношения к месту проживания в современности.

 

Особенностью метода Анциферова была концепция «души местности», изучение формирования образа конкретного города в культуре на основе художественного творчества, в первую очередь литературного. Как отражался образ Петербурга с момента его создания в трудах писателей и поэтов? Работы Анциферова стали предтечей более поздних понятий  «петербургского мифа» и «петербургского текста», блестяще исследованного в 1970-80-е гг. Владимиром Николаевичем Топоровым на высочайшем научном уровне.

 

Мы с полным правом можем сказать, что «петербургский текст» начинается с самого слова Санкт-Петербург и с городских названий – это и есть его основа. Вновь напомним, что Анциферов первым смог обосновать культурную ценность топонимики, то, что до него только чувствовали русские интеллигенты, которых оскорбило скоропалительное решение о переименовании Санкт-Петербурга в Петроград – они чувствовали, что город лишился чего-то очень важного.

 

Выскажу, возможно, парадоксальную мысль: имя Санкт-Петербург не менее русское, чем Петроград. Это имя выражает в русской культуре смысл, который по-другому средствами языка не передается. Город святого Петра – такая форма названия не в нашей топонимической традиции, и выходит, что основатель нашел единственный способ именования с этим смыслом, который, увы, был утрачен в форме «Петроград».

 

Мысль Анциферова: как любой текст и явление словесной культуры, топонимика имеет свои законы. Обратите внимание: даже наплодив огромное количество поселков с названиями в косвенном падеже (имени Свердлова, Дзержинского, Тельмана, Желябова и т.д.) советские власти не называли в такой форме города. Единственное исключение – просуществовавший 8 лет «город имени Л.М. Кагановича», которому при освобождении от фашистов в 1943 году вернули историческое название Попасная (он находится у известной узловой станции).

 

 

Анциферову принадлежит и наблюдение о ценности не только уникальных исторических названий, но и таких, казалось бы, шаблонных, как номерные линии и какая-нибудь Садовая улица, если они сохраняют для нас некий исторический контекст. И особенно ценны ансамбли названий, которые являются следующей ступенью «городского текста». Мы называем улицы, площади и переулки, а потом этими словами с нами говорит уже сам город.

 

«Язык – это незримая связь между душой и телом» – Борис Вахтин, знаменитая телепередача «Литературный вторник«, которой мы посвятили несколько эфиров. Язык города – городские названия – связывает нас с его душой, с душой Петербурга.

 

Возвращаясь к «золотому веку» 1920-х гг. – конец романа советской власти с краеведением настал очень быстро и совпал с периодом общего закручивания гаек в политической и общественной жизни.  С начала 1930 гг. подход, предполагающий культурное разнообразие, стал подозрительным, и Центральное бюро краеведения, существовавшее до конца 1930-х, стало требовать от местных краеведов только «полезной деятельности», выражавшейся в исследовании… исключительно ресурсов родного края, необходимых для индустриализации.

 

 

А для Николая Анциферова первый звоночек прозвенел еще в 1925 году, когда он был впервые арестован и отправлен в ссылку по обвинению в недоносительстве на знакомого.  Дело пересмотрели, он через несколько месяцев вернулся в Ленинград. В 1929 году – новый арест, за участие в религиозно-философском кружке Мейера «Воскресенье», который обозначался как «контрреволюционная монархическая организация». Соловки, новое следствие по «делу академиков», Беломорканал… Анциферов был освобожден осенью 1933 года, и уже в следующем году переехал в Москву, сосредоточившись на литературоведческой деятельности. Оставшись в Ленинграде, он наверняка попал бы в «кировский поток».

 

В сентябре 1937 он был вновь арестован, приговорен к 8 годам лагерей, через два года освобожден благодаря заступничеству В.Д. Бонч-Бруевича, директора Государственного литературного музея, в котором и трудился Анциферов (на этом поприще он внес вклад и в пушкиноведение, но кандидатская диссертация Николая Павловича, которую он защитил в Москве в 1944 году, была посвящена его любимой теме и называлась «Проблемы урбанизма в русской художественной литературе. Опыт построения образа города – Петербурга Достоевского – на основе анализа литературных традиций»).

 

Надо сказать, что страшные жизненные испытания (ссылка и лагерь, гибель маленьких детей от болезни в Петрограде, смерть от туберкулеза любимой жены Татьяны Николаевны в 1929 году) не только не сломили Николая Павловича, но и не ожесточили его сердце. Все, кто сохранил о нем воспоминания, говорят об удивительном обаянии его личности. Дмитрий Сергеевич Лихачев, познакомившийся с Анциферовым еще в Соловецком лагере, говорил о какой-то особой душевной чистоте, которую буквально излучал Николай Павлович и которую он не утратил до конца своих дней. Мы помним, что Дмитрия Сергеевича иногда называли «последним русским интеллигентом», но в свое время так говорили об Анциферове! И так же о Николае Павловиче вспоминал гость нашего семинара Алексей Георгиевич Штерн, театральный режиссер и художник, сын одного из самых близких друзей Анциферова Георгия Александровича Штерна. Их дружба началась еще в Тенишевском училище, где одно время преподавал Анциферов, а Георгий Штерн был его учеником, и продолжалась до конца жизни Николая Павловича. Алексей Георгиевич застал Анциферова в школьном возрасте, и в его воспоминаниях, об экскурсиях по Царскому Селу, на которые его водил Николай Павлович – все тот же ровный свет души, который Николай Анциферов хранил всю жизнь, освещавший путь его друзьям и ученикам…

 

Георгий Штерн

Памяти учителя (к 75-летию со дня рождения)

 

Когда кругом объемлет душу мрак,

Безликое, как хаос без начала,

Небытие вонзает в сердце жало,

И пред судьбой бессилен я и наг.

 

Но не угас зажженный им маяк,

Хоть сердце рано биться перестало.

Для нас, кто дни свои влачит устало,

То — свет надежды, то — спасенья знак.

 

Он проторенных не искал дорог,

Путем утрат и радости, страданья

Он шел, но на пути не изнемог

 

И выполнил свое обетованье:

Для нас открыл любви живой исток

И мысли просветленной обаянье.

 

Новое обращение к  Анциферову как градоведу впервые состоялось в 1988 году, когда в Ленинграде прошли первые Анциферовские чтения. Эта  конференция, посвященная Николаю Павловичу Анциферову, фактически вернула его имя в культурный обиход после долгих лет забвения.  Анциферовские краеведческие чтения возобновились в Петербурге с 2008 года. На сегодня – последние состоялись в 2021 году. Но 30 ноября 2024 в Аничковом дворце пройдут очередные, 14-е по счету.  Аничков дворец – центр краеведения юных петербуржцев, и особенностью чтений является активное участие молодых исследователей Петербурга, многие из которых были членами школьного историко-краеведческого клуба «Петрополь» при Аничковом дворце.

 

Свои Анциферовские чтения проводятся с 2012 года и в Москве, но они носят более академический характер научных конференций. Идеи Анциферова звучат в таких в хорошем смысле модных направлениях, как «культурная география» и урбанистика в целом.

 

Экскурсионная теория Гревса, развитая Анциферовым, состояла в том, что экскурсия это не механический набор достопримечательностей. Она должна иметь сверх-идею, должна помочь проникнуть в душу места, научить чувствовать ее. Экскурсоведение – не просто способ проведения экскурсий, это способ познания места обитания. А познание своего города это не просто удовлетворение человеческого любопытства. Не зная его культурных, исторических, социальных особенностей, не зная его языка, вы не сможете принимать современные решения по городскому развитию – мы снова обращаемся к теме урбанизма, которая отнюдь не сводится к расчету транспортных потоков и количества социальных объектов. И создание новых городских названий – это тоже практическая задача, которую надо решать, чувствуя Петербург.

 

Очень приятно вспомнить, что в свое время петербургские топонимисты были удостоены престижной Анциферовской премии, предназначенной для поощрения лучших современных работ по истории Петербурга. Впервые она была вручена в 1996 году, а последнее вручение премий состоялось в 2019 году.

 

Первым председателем Анциферовского жюри  был избран Сигурд Оттович Шмидт (1922-2013), академик Российской академии образования, председатель Союза краеведов России, председатель Археографической комиссии РАН. После его смерти председателем жюри стал Александр Давидович Марголис, долгие годы возглавлявший Санкт-Петербургское отделение ВООПИиК. До последнего года жизни неизменным членом Анциферовского жюри был академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, который активно участвовал в его работе и всегда был внимательным и строгим читателем поданных на конкурс работ.

 

В 2025 году – 30 летие Анциферовской премии.

 

Уже 5 лет Анциферовская премия не присуждалась, но, быть может, и эту традицию удастся возобновить?

 

 

См. также: