«И восторг, и ужас»

Программа Екатерины Степановой

«Русский Север»

Информационное обозрение. Выпуск 50

Эфир 10 января 2018 г., 10:45

АУДИО + ТЕКСТ + ФОТО

В течение некоторого времени мы стараемся составить представление о тех образах, которые сложились и в отечественной мемуарной литературе, и в зарубежной. Ведь на основании таких воспоминаний иностранцев создавался и образ России как страны северной. Образам Севера посвящена выставка в Петропавловской крепости, которая проходит в рамках проекта «НорНикеля» «Освоение Севера. Тысяча лет успеха». А мы беседуем с куратором этой выставки, ученым секретарем Музея истории Санкт-Петербурга Ириной Карпенко.

«Для иностранцев мы были, конечно, северной страной. А мы… Мы понимали, что мы северная страна, у нас тут зимы, снег, но мы не воспринимали, что мы живем на каком-то крае земли. Потому что мы же здесь живем, мы здесь выращиваем хлеб, и мы знаем, что где-то там еще за нами действительно находится настоящий север, где живут какие-то непонятные люди, и край земли где-то значительно дальше.

А что касается иностранцев, это, конечно, тема бесконечная, потому что люди были очень разные, они с разными целями приезжали и в Петербург, и в Россию, и оставляли очень разные впечатления о стране. Были книги, которые потом публиковались за границей. Иностранцы чаще всего, возвращаясь к себе домой, публиковали какие-то мемуары или путевые заметки. Были и люди, которые после своих публикаций стали очень нежелательны в России. И их книги с неудовольствием видели в России. Некоторые книги были даже запрещены к продаже здесь или даже просто к чтению. Потому что они содержали в себе какие-то неприятные, чаще всего, конечно, для царского двора, мнения или впечатления.

Например, самый такой известный сюжет связан с книгой Астольфа де Кюстина «Россия в 1839 году». Собственно говоря, там ничего такого ужасного не написано про страну в целом. Там нигде не написано «никогда сюда не приезжайте, здесь ужас, что творится», но он откровенно высказывается как раз о том, что для него невероятно и непонятно, как может существовать крепостное право, которое он называет рабством. Для него нет юридической составляющей, для него есть положение человека. Он приехал из Франции, это уже совершенно другая страна, там действительно крепостного права уже нет очень-очень давно, и юридически все равны, поэтому крепостное право в России для него было потрясением. Потом, он очень нелицеприятно отзывался о самом Николае I, его окружении. Не то, чтобы ему очень не нравился царь, но у него очень язвительные заметки о том, что здесь все подчинено тому, чтобы сделать Николаю I приятное, и люди резко меняются, когда они попадаются на глаза Николаю, меняется их поведение. Но при этом он пишет абсолютно выдержанные заметки о том, что видит. Что-то ему очень нравится в России. В Петербурге ему очень нравятся сады. Астольф де Кюстин пишет, что это практически сказка, когда на этих вот болотах вдруг появляются какие-то потрясающе прекрасные сады. Закат на Неве чудесен, белые ночи он описывает очень поэтически, что «время остановилось», что он увидел этот розовый закат, и это было так красиво, что ничего прекраснее он в жизни своей не видел. Астольф де Кюстин – это отдельная история, которая связана именно с Николаем I.

Бывали очень неожиданные наблюдения, неожиданные заметки. Например, если говорить об иностранных путешественниках, то многие из них удивлялись нашему транспорту. Это если мы говорим о XVIII-XIX веке. Вот эти наши лихачи, которые носились по петербургским улицам и зимой, и летом, и как угодно, вызывали просто и восторг, и ужас. Александр Дюма, который тоже приезжал в Петербург, в своей книге, которую он опубликовал после путешествия, даже отдельную главу посвятил этим самым лихачам. И он пишет, что для того, чтобы иностранцу в Петербурге выжить, ему надо обязательно знать слово «стой!». Потому что когда вот этот вот «ванька» на санях понесется с бешеной скоростью, нужно успеть крикнуть, чтобы он остановился, если тебе очень-очень страшно.

Надо сказать, что очень много литературы, которая была написана о России, искренне доброжелательной. Особенно, как ни странно, это было связано с наполеоновским периодом. Потому что сначала англичане, которые были вынуждены после Тильзитского мира уехать из России, поскольку всех иностранных граждан-англичан нужно было отправить домой, Россия разорвала отношения с Великобританией, вот некоторые из них, вернувшись домой, писали о том, что это за страна, как здесь живут, как живут в Петербурге, кто эти люди. И это сыграло очень на руку, создавая положительный образ Российского государства. Например, был такой художник. Его звали Роберт Кер Портер. Он написал путевые заметки о России, и писал о том, какой это красивый город Санкт-Петербург, какие замечательные храбрые люди здесь живут. Один из моих любимых сюжетов, которые связаны с Петербургом в его путевых заметках, это потрясающая история про открытие памятника Петру I на Сенатской площади, «Медный всадник». Это история, которую он не видел, потому что он-то жил в Петербурге в 1806 году, но ему пересказали. Когда открывали памятник, то к Екатерине II, опять же, чтобы сделать ей приятное, привели ветерана петровских войн (как он дожил до этого времени, непонятно), т.е. человека, который видел Петра I. И он ей вдохновенно рассказывал о том, как он служил с государем-императором. И якобы этот человек был потом просто вхож во дворец, и пока не скончался, его там всячески опекали. Это, конечно, история полуфантастическая, но очень интересная.

А Роберт Кер Портер и сам был очень интересным персонажем. Эта война очень отразилась на его личной жизни. Он приехал сюда создавать батальную живопись для Адмиралтейства, что успешно и сделал. Он был дворянином, и в процессе своей работы над полотнами познакомился с жительницей Петербурга княжной Щербатовой. У них завязался роман, и он собирался на ней жениться. Но, к сожалению, не успел этого сделать до Тильзитского мира, но потом, после победы над Наполеоном, вернулся и, как язвили потом иностранцы, женился на «женщине преклонных лет» — тридцати двух. Это была очень «старая» женщина! У них было все благополучно, родились дети, и есть такая семейная легенда у потомков Роберта Кер Портера, что якобы именно про его дочку Пушкин потом написал: Пью за здравие Мери, милой Мери моей».

Конечно, тема впечатления иностранцев о России бесконечна, потому что материала для изучения – огромное количество. И интересны не только литературные, но и художественные образы, живописные. Об этом мы продолжим беседу с Ириной Карпенко, куратором выставки «Образы Севера», в нашей следующем выпуске.

Аудио, фото – Екатерина Степанова.