«Именно в школе нам впервые открывается словарь как ценность и родной язык как достояние». Филолог и философ В.В.Семенцов в программе «Словарь».

М.Михайлова: Здравствуйте, дорогие братья и сестры. С вами радио «Град Петров», программа «Словарь», ее ведущая Марина Михайлова. И сегодня я снова пригласила человека, который вызвал ваш интерес. Потому что, когда мы в прошлый раз встречались с Василием Васильевичем Семенцовым, то было много вопросов о его школе. И сегодня Василий Васильевич Семенцов, директор школы «Гуманитарий», которая находится в Царском Селе, пришел к нам для того, чтобы обсудить вопрос, очень тесно связанный с нашей программой «Словарь», – преподавание русского языка в школе. Потому что именно в школе нам впервые открывается словарь как ценность и родной язык как наше достояние. Здравствуйте, Василий Васильевич, очень рады вас снова видеть.

В.Семенцов: Здравствуйте! Здравствуйте, возлюбленные во Христе братья и сестры! Я также с большой радостью приступаю к нашей встрече в прямом эфире для беседы о русском языке.

М.Михайлова: Василий Васильевич, вот я вижу перед собой Вашу книгу, которая называется «Отечественный язык как основа воспитания и обучения», и у нее есть подзаголовок: «О корнесловном смысловом методе преподавания школьных учебных дисциплин». Вот сразу же у меня два вопроса. Во-первых, каким образом Вы различаете отечественный язык и родной язык? Потому что обычно в школе говорят «родная речь», «родной язык».

В.Семенцов: И поэты часто особенно в двадцатом веке пишут то о родном языке, то об отечестве, то о патриотизме. Хотя термин «отечественный язык», к сожалению, сейчас является уже хорошо забытым. Это термин, бывший живым еще где-то в середине девятнадцатого века, а сегодня воспринимаемый как архаический. И дело тут все в том, что смешение, ну скажем так, гендерных различий между мужчиной и женщиной в обществе не могло не сказаться на языке. Потому что язык – это не просто зеркало, это живое отражение всего, что происходит в человеческом обществе. Мы ведь до сих пор, слава Богу, не спрашиваем, какая разница между папой и мамой, отцом и матерью человека. Потому что понятно, что разница велика. И в том числе и в воспитании человека. И точно такая же разница между отечественным языком: языком вечным, языком неизреченным, подчеркиваю, неизреченным, «мысль изреченная есть ложь», помните, Тютчева, и родной речью, которая течет как река (кстати, у слов "река" и "речь" один корень этимологически), она одухотворяется, оплодотворяется отечественным языком и порождает те жизненные смыслы, которые мы вкладываем в свои высказывания, в свои предложения. Когда мы предлагаем друг другу воспринять что-то, речь ведь идет не о словах, она идет о чувствах, мыслях, идеях и переживаниях, обозначенных словами в речи. И вот эта большая путаница между языком и речью, которая, к сожалению, сегодня присутствует, несет большие беды не только в школьной программе или в воспитании детей в школе, а в жизни каждого человека.

М.Михайлова: Ну, как я понимаю, в лингвистике все-таки это различение сформулировано достаточно определенно.

В.Семенцов: Вот, в ней то все и дело. Потому что внешняя лингвистика западного толка, которая утвердилась в нашей университетской академической науке, пожалуй, еще в восемнадцатом веке, после петровских реформ, она как раз интересуется только формами внешними и всего, что касается так называемых экстралингвистических вопросов, то есть всего живого, что содержится в слове, она старается чураться. То есть просто отбрасывает как неподлежащее научному исследованию, неподдающееся изучению. Потому что путь изучения здесь тот же самый, как и, скажем, в ботанике. Нужно сначала, поймав бабочку, проколоть ее булавкой, посадить в гербарий, а потом уже ее классифицировать и изучать. Примерно то же самое делается со словом вот в этом формально-грамматическом методе его изучения, который мы привыкли считать единственно возможным.

М.Михайлова: Ну я бы, наверное, сказала, что сейчас все-таки не так все печально. Потому что очень много есть исследований, которые как раз изучают язык в его живом функционировании.

В.Семенцов: Ну, в частности наши встречи свидетельствуют о том, что не все так печально, действительно. Мой учитель в университете, ныне здравствующий профессор Владимир Викторович Колесов как раз довольно давно и плодотворно занимается живым великорусским языком. Его концепции, его книги очень вдохновляют сейчас многих ученых. Я знаю целую поросль молодых исследователей, средних лет, которые сейчас всерьез увлекаются проблемами так называемой внутренней лингвистики, внутренней речи человека и восхождения от речи к языку. Но здесь есть загвоздка. Дело в том, что язык отечественный все-таки исходит не от человека, а от его отца.

М.Михайлова: Да, вот это очень важный момент.

В.Семенцов: От его небесного отечества. Если у человека конфликт с Отцом Небесным… Знаете, как бывает иногда у подростка конфликт с родителями в материальном мире, так и в духовном мире. Если с небесным отечеством существует конфликт, есть два способа его разрешения: это покаяться и попросить, как блудный сын, у своего Отца Небесного, Отца своего духовного попросить прощения и попытаться вернуться хотя бы в качестве раба в Отчий дом. А второй путь – это просто сказать: «Это уже все в прошлом, это старое все. А мы наш, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем!» Присвоить себе то, что принадлежало Отцу и принадлежит до сих пор, и сделать вид, что, убив наследника, как те злые виноградари, можно стать хозяином виноградника, который Отцом насажен. Не получится!

М.Михайлова: Но в случае языка, скорее, речь может идти о забвении. Потому что, к счастью, русский язык настолько силен и жизнеспособен и настолько действительно является даром Божьим…

В.Семенцов: Вы говорите об отечественном языке или о родном? Вот теперь я вам задам этот вопрос.

М.Михайлова: Вы знаете, для меня это большой вопрос. Потому что я думала об этом Вашем различении отечественного языка и родного. Но, а что тогда делать, например, французам, которые говорят la langue maternelle (материнский язык). Mother tongue, говорят англичане, тот же смысл.

В.Семенцов: Mother tongue, совершенно верно. Но немцы говорят Vaterland (отечество). Все-таки отечество еще вспоминают, могут так сказать. Но когда они путают отца с матерью, и путают не просто гендерные роли, а путают главу семьи, кто глава семьи, это в общем не случайная путаница, это очень большое лукавство. Потому что если их перепутать, то тогда и распоряжения главы семьи можно не выполнять. И вы знаете, что все детки очень здорово умеют лукавить. Если отец выдрал, ребенок побежал к маме, нажаловался, мама обязательно приголубит, пожалеет, и еще, может, с отцом поскандалит. Или, наоборот, мать обидела – побежал отцу нажаловался. Если только они встретятся, вот тогда ребенку придется подчиняться культуре семьи, и будет выстроена иерархия: глава семьи – отец, мать и он составляют одно целое. Когда школа отрезана от своего небесного отечества, от отечественного языка, и эта отрезанность воспринимается как единственная правильная норма жизни, конечно, вот такие лукавые явления возникают —  как, скажем, Единый Государственный Экзамен по русскому языку, вроде бы так называется. Хотя языка там и близко нет. Там есть орфография, орфоэпия, какие-то особенности речи…

М.Михайлова: Морфология есть.

В.Семенцов: Да, морфология. То есть очень много таких, как в анатомическом театре, отрезанных частиц, а живой речи-то там нет. Не говоря уже об отечественном языке, неизреченном, и восхождении к истинному смыслу, который передается через речь во внутренний мир человека. И я вам могу просто такие вот примеры привести. Я, естественно, начиная с 2002 года, каждый год пытаюсь как-то детей подготовить к этому очень не безопасному для внутреннего мира испытанию и интересуюсь, что же там происходило. И вот буквально вчера наша преподавательница, которая отвела туда детей, потом позвонила и спросила их, какие у кого были варианты и какие впечатления. Мне она рассказала очень интересную историю, как раз иллюстрирующую, что может человек сделать с краденой собственностью, то есть с тем, что принадлежит его Небесному Отцу, на время присвоив ее; что он может сделать и как и в чем он может извратить истину. Заметьте, я говорю о человеке, потому что фамилию не назвать. Марина, вот с 2002 до сегодняшнего мы дня не знаем ни одного автора ни одного варианта ЕГЭ по русскому языку. Кто это все составляет – тайна за семью печатями для нас.

М.Михайлова: Неизвестный сочинитель… Василий Васильевич, и что же Вы увидели там небезопасного, расскажите.

В.Семенцов: Да, эта небезопасность каждый раз. Вот часть А этого ЕГЭ, так называемый тест множественного выбора. Построен он на американском армейском так называемом "фреймовом методе". Впервые его применили, когда готовили экспедиционный корпус в Корею, во время корейской войны. Суть метода очень проста. Объем оперативной памяти человека – это семь плюс минус две единицы, то есть от пяти до девяти слов. У нас в предложениях, если вы сейчас посчитаете, от пяти до девяти слов. Там берут четыре, сужая внимание. Все-таки солдаты, на войне, не очень образованные. Пусть будет четыре. Из четырех якобы три неверных, а один вариант верный. Хотя, согласитесь, автор может все четыре включить неверных. И наиболее похожий на правду неверный вариант будет воспринят искренне наивным солдатом как верный. Но поскольку солдату перед боем нужно дать четкие указания, чтобы он ни в чем не сомневался и жертвовал жизнью в максимально упрощенном виде, то там вот этот метод. Он, в общем, имеет такой эффект оболванивания. И вчера буквально в одном из вариантов было такое задание: определить слово "пастила". Вроде чего тут? Пастила и пастила.

М.Михайлова: В каком смысле определить?

В.Семенцов: Ну, четыре варианта толкования: что такое пастила.

М.Михайлова: Значение.

В.Семенцов: Ну, назовите это значением.  Сейчас просто смоделируем вариант. Что это может быть? Допустим, продукт питания, восточная сладость. Это может быть желе, там, кстати, был вариант желе, и еще один вариант – конфета. И компьютер почему-то предусмотрел, то есть автор этого теста предусмотрел, что правильный вариант — конфета. Вот здесь-то начинается лукавство.

М.Михайлова: Потому что мы не можем сказать, что это не продукт питания, например. Правда, же?

В.Семенцов: Совершенно верно. И что это не восточная сладость. И больше того, мы не можем сказать, что это конфета. Потому что буквально сегодня я, пользуясь тем, что учебный год еще не кончился, задал вопрос восьмикласснице в нашей школе: «Скажи, пожалуйста, пастила – это конфета?» Она сказала: «Нет, это сладость — так же, как и конфета». То есть у человека языковая личность не повреждена. И так называемые гиперонимические связи, то есть вот эта иерархия связей. То есть сладости есть разные, среди сладостей есть конфеты, есть пастила, восточная сладость. Ну, или прилагательное плюс существительное или особое имя. А когда пастилу называют конфетой в качестве правильного ответа, вот эта иерархия разрушается. Ну, вроде не страшно: подумаешь, перепутал. Зубы не будут болеть, пусть не ест. Страшно то, что человек впадает в состояние транса в результате признания истинными таких ложных суждений. Когда гиперонимические связи разрушаются под влиянием подобных тестов даже на время, человек становится подобным… У него изменяется состояние сознания, он теряет координаты: значит, он всю жизнь был не прав? И в результате получается, что после этого в части Б можно дать такой текст, который этого находящегося в трансе, испуганного экзаменом (а вдруг он не так ответил?), запутавшегося совершенно, бедного подростка можно запросто запрограммировать на любые действия, вплоть до, извините, жертвы жизни ради какого-нибудь странного человека.

М.Михайлова: У нас есть звонок. Здравствуйте, слушаем вас внимательно!

Радиослушатель: Здравствуйте! Это раб Божий Александр.

М.Михайлова: Здравствуйте, Александр!

Радиослушатель: Хотелось бы вот у Василия Васильевича получить ответ на следующий вопрос. Часто приходится сейчас слышать даже от священнослужителей, и в проповедях, и в комментариях, и на исповеди о том, что современный научно-технический прогресс – это вот такая безопасная вещь. То есть, ей можно пользоваться, можно не пользоваться. Ну, если ты ей пользуешься, то ничего в этом страшного нет. И в связи с этим, как, Василий Васильевич, Вы считаете: искусственный интеллект как программный продукт протестантского толка, порой даже иногда сатанисты занимаются программированием и выдают такие программные продукты…

В.Семенцов: Да и профессура в университетах тоже им занимается.

М.Михайлова: Только Александр, я хочу обратить Ваше внимание на то, что мы с Вами сейчас беседуем тоже благодаря научно-техническому прогрессу. Все-таки это тоже надо иметь в виду.

Радиослушатель: Я не собираюсь ни возвышать, ни принижать научно-технический прогресс. Я хотел бы, чтобы у нас была ясность. Так как Василий Васильевич Семенцов очень показателен в части именно культуры языка, культуры общения. Василий Васильевич очень внушает мне уважение, я знаю его много лет по его передачам. Мне бы хотелось, чтобы у нас в терминах и именно в языке не было изъянов, чтобы мы говорили на одном языке.

В.Семенцов: Спаси Господи. Но, Вы знаете, говорить на одном языке могут те люди, которые исповедуют одну веру. Потому что язык, слово яз, кстати, и слово я, вот это личное местоимение – это одного корня. Раньше наши предки так и писали о себе – яз грешный. И того же корня слово связь. То есть, с кем человек связан по роду своему, я имею в виду поколения предков и потомков, коло там есть, одно кольцо за другим, вот ветки спирали, вот с тем общий язык и надо сохранять, прежде всего. И здесь точнее говорить «единый язык», не «общий». Общество устанавливает общий язык, и здесь, конечно, надо говорить о прогрессе и консервации, раз уж мы латинские слова используем. Спасибо большое Александру за комплимент. Вчера как раз я преподавал учителям города основы коммуникативной культуры в Академии постдипломного образования. Этот вопрос там возник. «Что же Вы, Василий Васильевич, против технического прогресса?» – спросили меня две возмущенные студентки второго курса. Я сказал: «Ни в коем случае!» Но если прогресс не основан на консервации – это называется оторвы, оторванные люди. То есть, в чем тут дело? В Евангелии мы читаем: «Аз есмь Альфа и Омега, первый и последний». Понимаете, и: «Аз есмь дверь овцам. Кто Мною войдет и выйдет, тот пажить обрящет, тот спасется». То есть, выйти и войти, альфа и омега, первый и последний…

М.Михайлова: Даже начало и конец в русском языке однокоренные слова. Мы сегодня уже говорили об этом.

В.Семенцов: Начало и конец – однокоренные слова, также как слово кон, кстати говоря, – круг. Вот, и, соответственно, зачатие, чатие и конец, действительно, это все и с жизнью связано. И вот эта оторванность от консервации… Servus – раб. Serve – служить по-английски. Servare – по-латински служить. Con – значит вместе. То есть, кому мы вместе служим? Чьи мы рабы? Если мы рабы Божьи, Отца Небесного, то, естественно, не можем мы от Него оторваться. И, конечно, весь наш прогресс будет к кому вести? В Отчий Дом.

М.Михайлова: Конечно.

В.Семенцов: Возврат с надеждой, что, все-таки, спасаясь на жизненном пути, мы заслужим милости Божией как те рабы, которые приумножили свои таланты. И будем допущены в Отчий Дом. Если же оторваться от этого всего и забыть не только свое небесное отечество и Бога, забыть всех своих предков, увлечься научно-техническим прогрессом, то это будет оторванность, отрыв. Сейчас молодежь так и говорит – давай оторвемся. А что нужно сделать, чтобы оторваться? Принять химические вещества, сойти с ума, озвереть, оскотиниться, и тогда можно отрываться по полной программе, как сейчас любят в молодежном жаргоне это называть.

М.Михайлова: То есть, если я Вас правильно понимаю, важна иерархия.

В.Семенцов: Естественно.

М.Михайлова: Если мы служим Богу, если мы вот  те самые сервиторы, которые консервацию осуществляют, то тогда мы можем пользоваться любыми средствами, ставя их на службу Отцу Небесному.

В.Семенцов: Конечно. И здесь очень важно, что слово "служить" и слово "слушать", "слух", – это просто чередование, это одно слово. Так мы и говорим – послушник, послушный ребенок, а неслух – не слушается. Но чтобы слушать, нужно слышать. И вот этот слух – корнесловный слух, способный воспринять глас Божий и волю Божию в корнях слов отечественного языка, он-то и подвергается насилию в подобных практиках формализации и убийства слова.

М.Михайлова: Давайте мы об этом подробнее поговорим. Василий Васильевич, расскажите, пожалуйста, о корнесловном методе. Вот, как я поняла, Вы пытаетесь с помощью раскрытия вот этой внутренней глубинной формы слова выстроить в сознании детей…

В.Семенцов: Не формы, не формы. Глубинной иконы, спрятанной там, образца. При помощи образца.

М.Михайлова: Хорошо, при помощи обнаружения корня, скажем.

В.Семенцов: Да, образца, сокрытого в корне слова.

М.Михайлова: То есть Вы строите систему мира, которая есть в языке. Собственно говоря, язык он же и дает нам истинную картину, да?

В.Семенцов: Но мы не боги, мы ее не строим, мы ее расчищаем.

М.Михайлова: Раскрываем, потому что Господь нам дал это, и мы можем это увидеть и показать другим.

В.Семенцов: И ждет, чтобы мы это открыли. Совершенно верно. Потому что "слово" и "слава" – это одни корень. И в каждом слове, хотим мы этого или не хотим, мы кого-то славим. И именуя, мы именуем во имя чье-то. Понимаете? И когда мы увлекаемся инославием, и огромным количеством заимствований и слов с затерянными корнями, мутных, замутненных, которые представляют собой просто мертвые знаки, то «дурно пахнут мертвые слова», как сказал поэт. «Как пчелы в улье опустелом, дурно пахнут мертвые слова.» Они начинают разлагаться в душе человека, начинают его изнутри разъедать, и его жизнь теряет смысл. Потому что смысл, он живой. И смысл именно в тех корнях, в тех иконах… Эйкон – в нем, в этом корне греческом, кстати, и в нашем общем корне… Это переводится как образец, образец отношений, заповеданный нам Господом. И вот что мы от себя несем, от сердца своего, согласно это образцам нашего отечественного языка или противоречит ему? В зависимости от этого выстраиваются наши отношения и с предками, и с Отцом Небесным. И мы или богоборствуем и инославствуем, или сослужим, составляем единое сословие и единый язык небесного отечества. То есть, мы тогда уже не язычники, а слуги своего Отца, надеющиеся на возвращение в Отчий Дом. Это очень важно. И без Родины, без родной речи это, кстати говоря, невозможно. Потому что как мы спасаемся? Да через Богородицу и спасаемся. И она единственная из людей рожденных когда-либо на земле удостоена имени, славословия «честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим». То есть, преображенная Фаворским светом и воплощающая в своем образе высшую премудрость, недоступную ни одному из рожденный людей других, понимаете? То есть сочетание отечественного языка с родной речью совершенно необходимо. Но оно необходимо во славу Божью.

М.Михайлова: Хорошо. Вот еще у нас есть звонок. Здравствуйте, слушаем Вас!

Радиослушатель: Здравствуйте! Я коренной петербуржец, в восьмом поколении. Не очень верующий человек. Но как бы хотелось бы им быть… И ношу крест. Иногда хожу в храм. И мне сдается… У меня очень большая печаль о том, что творится с нашим народом сейчас. Вот знаете, я очень ценю и боготворю творчество Федора Михайловича Достоевского. И в его "Дневниках писателя" я услышал такую фразу, увидел ее, услышал и понял, что это правда. «Убери из русского человека Православие – дерьмо человечек будет». Не происходит ли это сейчас? Ответьте мне на этот вопрос, развейте мои сомнения. Я не хочу, чтобы русские были дерьмом. Василий Васильевич, пожалуйста. Зовут меня Вячеслав Юрьевич, фамилия моя Сорокин, я врач.

В.Семенцов: Вячеслав Юрьевич, я искренне Вам соболезную, потому что боль большая. Потому что ведь, знаете, оторваться от того, к чему мы прилипли, прилипла душа, бывает очень трудно. А не освободив свою душу от дольнего, прилепиться-то к горнему очень трудно. Потому что дело ведь не в вере здесь, родной мой, оно в любви. И черти тоже верят, верят и трепещут. Потому что знают, Чью волю они нарушили. Но, вот любовь о Господе действительно сейчас в большом дефиците. И если тот народ, о котором мы с вами говорим, оторвавшись от своего небесного отечества, больше полюбит водку и материальные блага, чем слово своего отечественного языка и Отца Небесного, Отца и Сына и Святого Духа, конечно, он будет в состоянии гумуса. Вот гуманизм, гумус – это, сами знаете как врач, что это такое, это тот самый прах, из которого мы вышли и в который мы войдем. И, в общем-то, перегной даже, подъеденный червячками и дурно пахнущий. Поэтому, здесь, конечно, есть о чем скорбеть. И у меня действительно было четыре передачи в прямом эфире о дневниках Достоевского. Действительно, там есть совершенно боговдохновенные строчки и для сегодняшнего дня. И вот эта боль о блудных сыновьях и дочерях своего небесного отечества, которые пока еще имеют какие-то временные силы для того, чтобы дерзать не возвращаться в свое отечество, а блудить и дальше… Вот эта боль ведь о нас самих. Действительно, блудные мы сегодня. В этом состоянии есть вопрос о том, куда блудный идет и что он больше любит? Понимаете? И здесь, конечно, правота Достоевского несомненна. А что касается слова Православие, то есть такой корень "пра". Вот "правь", "навь" и "явь"  была известна даже славянам, нашим древним предкам, еще до Крещения Руси. И это "пра" – это имя Царства Божия было, то есть небесных сил. Отсюда слово "пращур", кстати вот, сочетание с "пра". И вот когда человек славит высшие небесные силы и стремится вернуться в свое небесное отечество, он соответствующим образом себя ведет. И вот тут и слово "правда", да? Тут можно услышать… И "право", кстати.

М.Михайлова: И "правило".

В.Семенцов: И "правило". И "правый" человек или "левый". Сами знаете, что значит "левый". Кстати, "левый" – это падший, лежащий человек. То есть, все эти образцы корнесловные Православия и правильных поступков в жизни, правильного жизненного выбора, они сохраняются. И это не просто калька с греческого "ортодоксия", как принято писать в светских словарях. Это гораздо более глубокий корень, корень единый – прославление истины. Тем более, что вот мы почему-то о той же самой, если уж о греческом языке говорить, орфографии заботимся, об орфоэпии заботимся, а об ортодоксии почему-то мы на уроках русского языка забываем заботиться. Но, понимаете, свято место пусто не бывает. Если мы не славим при помощи орфографии, орфоэпии, графики, красивого произношения, если мы не славим свое небесное отечество, свою культуру, свою традицию, свой народ, значит, мы прославляем того врага, который нас от них отрывает и отвлекает всеми силами. Тут не бывает так, чтобы человек заботился только о том, как он себя ведет, а не куда себя ведет. Все-таки важно — куда. И видеть это.

М.Михайлова: Василий Васильевич, вот мне кажется очень важным то, что Вы говорите о любви. И вот, сколько я смогла понять из Вашей книги, Вы очень большое внимание уделяете тому, чтобы дети свободно и с любовью соприкасались с языком. Например, у вас там есть дивная фраза, которая мне очень понравилась, что детей (в третьем классе, кажется) надо подготовить к глубокому личностному восприятию стихотворения Пушкина «Пророк». И в скобках написано: «Насильственное заучивание не рекомендуется».

В.Семенцов: Ни в коем случае.

М.Михайлова: Вот, это то, что для меня всегда составляет проблему как для матери и, в общем, филолога по образованию — то, что насильственное обучение языку и литературе вызывает отторжение родного языка. И это преступно перед нашими детьми. Потому что это та питательная среда, это та стихия жизненная, которая способна им дать такую силу, такую радость и такое настоящее живое соединение с Отцом Небесным. И мы своим грубым и очень каким-то неграмотным вторжением в эту сферу нарушаем эту связь. Вот, расскажите, пожалуйста, все-таки, как Вы строите свое обучение? Вот как Вы добиваетесь того, чтобы дети без насилия, без каких-то внешних подталкиваний в спину вошли вот в эту радость языка?

В.Семенцов: Я понимаю Вас. У нас есть девять степеней буквенных оценок личностного роста ребенка. Это буковки, которые ставятся рядом с каждой цифровой оценкой знаний. Потому что, действительно, культ знаний присутствует, и мы должны учитывать этот культ. Потому что мы живем в мире, в миру, и должны готовить детей к возможности поступления в любое учебное заведение. И, по-моему, мы сейчас их неплохо готовим, в том числе и к сдачи этих ЕГЭ.

М.Михайлова: Ну что поделаешь? С волками жить…

В.Семенцов: По крайней мере, это нужно делать. Но важно, чтобы знание использовали как средство. А цель была все-таки истинной и благой – служение с опорой на эти знания, служение истине. И здесь вот эти буквенные оценки личностного роста соответствуют в какой-то мере девяти чинам ангельским, девяти степеням человеческого совершенствования, девяти ступеням лествицы: восхождения человека к Богу на своем жизненном пути. И вот эти степени должны быть зримы для учителя. Потому что если он не увидит неготовности или всего класса, или одного ребенка к восприятию золотого слова, святого слова, то он может впасть вот в ту прелесть и в тот грех, от которого нас предостерегает Господь: «Не мечите бисер перед свиньями». Ведь попрут и втопчут в грязь. Не потому что Господь наших деток любимых свиньями называет. Но каждый из нас хотя бы раз в жизни… Ну может быть не каждый, но уж я-то точно… Ну хотя бы раз в жизни испытывал то свинское состояние, которое имеется в виду. И если люди в свинском состоянии, то нельзя бисер им давать. Нужно сначала их отмыть, восстановить их человеческое достоинство, чтобы они в состоянии восторга и восхищения немножечко приподнялись. И вот в этом неотмирном состоянии вдохновения восприняли золото: слово в его корнесловном смысле. И тогда слово их не только очистит и опалит огнем, оно их преобразит. Будет миг преображения. Он сразу виден по глазам ребенка, по его лицу, по его восторгу. Он скажет: «Вот это стихотворение хочу выучить, Василий Васильевич, можно я это выучу?» И вот тут радость возникает, тут счастье!

М.Михайлова: Да, конечно! Вот еще у нас есть звонок. Здравствуйте, слушаем Вас внимательно!

Радиослушательница: Здравствуйте! Спасибо за интересную передачу! А можно узнать происхождение слова "язычество" и связь его с "языком", если можно. Спасибо!

В.Семенцов: Ну, мы уже договорились, что "яз" и "вязать" – это одно и тоже, правда? И вот, говоря о язычестве, давайте-ка вспомним такие жаргонные слова, к сожалению, как "повязаны круговой порукой", "повязать кровью". Если человек жертвует ради мирского и общественной связи, и слово, угодное начальству, влиятельному другу, слово, продаваемое за деньги… Помните, рукопись-то можно продать вообще, писал Александр Сергеевич Пушкин. Вот, если он это слово ценит больше, и на его основе строит все свои связи, увязывает воедино все, что происходит, в единую картину мира, тогда он становится по духу язычником, который ценит связи свои с материальным миром и с окружающими его людьми больше, чем с Богом. И, естественно, тогда он любит деньги, маммону, золотого тельца, сильных мира сего, карьеру, близких человечков (помните: «Как не порадеть родному человечку?») больше, чем Божие. Тогда он будет все заповеди нарушать и будет, в общем-то, человеческие жертвы приносить, почему бы нет? И вот это и есть язычество. Оно тоже на связи построено, тоже повязаны. Извините, собак вяжут, когда хотят приплод получить. То есть связи бывают не только духовного свойства, возвышающие человека, но и связи, порочащие человека. Поэтому ничего удивительного в том, что есть слово "язычество" и "язычник". То есть люди, впавшие не просто в блуд, а впавшие в порочащие их связи, опорочивающие их человеческое достоинство и поклоняющиеся зверю и дереву. То есть не возводящие себя в ангельское состояние, близкое к Богу, а низводящие себя до состояния зверей и деревьев, которое есть в нас. Вот каждый из нас в ежедневном правиле молитвенном читает: «Семя тли во мне есть». Есть во мне семя тли. Поэтому язычником при желании может стать каждый, в том числе и царь Соломон премудрый.

М.Михайлова: Мне казалось, что "язык" – это же народ в старославянском языке, и в древнерусском?

В.Семенцов: Народ бывает Божий, а бывает народ Сталина. Бывает народ еще кого-нибудь.

М.Михайлова: То есть, язычники – это те, кто живет на уровне человеческих связей и выше не поднимается, да?

В.Семенцов: Человекобожие, совершенно верно. Да ладно бы еще человекобожие, а то еще и зверобожие, а то и древобожие – друидов вспомним. Ведь сколько дубам, елкам или каким-нибудь кошкам, и слонам, и крокодилам принесли в жертву маленьких детей и человеческих жизней в истории человечества. Страшно подумать. А сейчас сколько в жертву деньгам приносят. Вон сейчас детей крадут, чтобы денег заработать, и Бога не боятся. Это и есть язычество.

М.Михайлова: Василий Васильевич, вот у нас еще есть несколько минут. Вот Вы говорите о формировании языковой личности человека. Расскажите, пожалуйста, немножечко об этом. Что это такое?

В.Семенцов: Дело в том, что вот в словаре Даля совершенно четко есть определение, по-моему, самое современное и актуальное определение слова человек – это «живая тварь, наделенная словом». И действительно, ядро нашей языковой личности – это святые слова, которые не просто мы воспринимаем на веру, перед которыми мы благоговеем. Которым мы принадлежим. Хотя они преданы нам, так же как Христос предал себя людям для их спасения, но мы-то Ему принадлежим. И вот вокруг святых слов строятся связи – устойчивые, или менее устойчивые, или полярные связи. И эти связи как раз помогают человеку не просто все запоминать, они помогают ему мыслить и свои мысли и чувства передавать в речь. То есть, не будучи языковой, личность не может состояться. Помните, "я" и "яз" – это один корень. Личность – это тот, кто может про себя сказать "я". То есть это система связей и отношений, она наследуется. И оторвавшись от своих древних корней, личность тоже перестает принадлежать своему языку, и ее начинают привязывать, прилучать к иному, и начинается, в общем-то, насилие над личностью, внутреннее, незаметное. И дальше ее осквернение. Поэтому вот чистота языка – это не чистота речи, это чистота святых слов и связь с небесным отечеством.

М.Михайлова: Вот у нас есть еще вопрос. Здравствуйте, слушаем Вас внимательно!

Радиослушательница: Здравствуйте! Очень счастлива слышать, Василий Васильевич, Вас снова в эфире.

В.Семенцов: Спаси Господи!

Радиослушательница: И очень кратко спрошу Вас – а не беда ли наша в том, что мы оторвались от нашего славянского языка? И продолжаем отрываться.

В.Семенцов: Истина, истина, родная моя! Потому что славяне – люди слова. Помните, у нас еще до сих пор Словения есть, Словакия есть. И адмирал Шишков Александр Семенович, последователем которого я являюсь, он именно создал первый корнеслов славяно-русского языка. И показывал, что наш язык славянский. Как можно, не будучи славянином, понимаете, быть только русским? Тут не получается. Славянство – это наше Небесное Отечество общее. Не случайно столько споров – откуда славяне взялись? Да от крещения они и взялись, от воды и Духа. Это Православие.

М.Михайлова: То есть, славяне – люди слова.

В.Семенцов: Конечно. И Православие – это связано.

М.Михайлова: Спасибо, Василий Васильевич, за очень интересный разговор! К сожалению, время наше подходит к концу. Но, я думаю, что мы еще продолжим наши встречи. Спасибо всем вам, дорогие братья и сестры, за участие в нашем разговоре. И всего вам доброго, до свидания!

В.Семенцов: Всего доброго, до свидания!