История прорыва блокады Ленинграда: «Дивизия теряла 2/3 боевого состава за сутки»

«Уроки истории»

Программа Екатерины Степановой

Прорыв блокады Ленинграда

Передача вторая

Эфир 25 января 2021 г.

АУДИО + ТЕКСТ + ФОТО

 

Синявинские высоты

— официальные мемориалы

— народные мемориалы

— официальная мифология и реальные события

Проблемы сохранения мемориальной зоны в советское время и в наши дни

Немецкое кладбище в Сологубовке

Невский Пятачок

 

Продолжаем поездку с петербургским историком Вячеславом Мосуновым по Южному Приладожью, где на протяжении 1941-1943 годов войска Красной армии практически непрерывно пытались прорвать блокадное кольцо. Осуществить это удалось только в январе 1943 года. И теперь день 18 января в нашем городе вспоминают как День прорыва блокады Ленинграда. Не так помпезно и пышно, как День снятия блокады, но событие это не менее важное, а чем-то, может быть, и более важное.

Поездка состоялась в рамках научной конференции, посвященной истории блокады Ленинграда и организованной Государственным Музеем истории Санкт-Петербурга.

Наша следующая остановка у мемориала на Синявинских высотах.

 

Вячеслав Мосунов продолжает рассказ:

 

«Я не случайно остановился здесь. Вот посмотрите – вот официальная часть мемориала. Большая, помпезная, разная, очень эклектичная, потому что здесь представлен почти весь Советский Союз бывший. Вот это вот, в другую сторону – народное творчество. Точнее здесь мы имеем дело именно с тем, что делали казахи под руководством Кусаинова. Мемориальная зона «Надежда» – это их работа.  И по-настоящему, с точки зрения соответствия реальным историческим событиям, их работа является единственно верной. Официальный мемориал – это просто точка притяжения, к которой есть дорога.

 

А стоим мы сейчас на продолжении Архангельского тракта. Эта дорога, по которой мы частично проехали, это была единственная дорога с твердым покрытием в этом районе. Она так и шла – до речки Черной, за речку Черную, до Путилово и дальше уходила на север и северо-восток. До сих пор кое-где виден булыжник. Проехать по ней мы физически сейчас не сможем. Для этого нужен хороший внедорожник. И вот эти указатели – это очень важная вещь.

 

Что здесь важно отметить – два указателя: Гайтлово и Роща Круглая. Деревня Гайтолово в примерно 20 километрах отсюда находится рядом с электропросекой. Это было достаточно крупное поселение по здешним меркам. Вокруг этой деревни и разворачивались основные события, связанные с попытками прорыва блокады в 1941-1942 годах.

 

Вторая важная точка – Роща Круглая. Прямо 5 километров. Берег речки Черной. Рядом со взорванным мостом через речку Черная. Это немецкий опорный пункт, который в той или иной степени оказывал решающее влияние на ход всех попыток прорыва блокады с 41-го по 43-й год. И если говорить цифрами, то в районе Рощи Круглой погибло от 10 до 30 тысяч человек на маленьком клочке земли. В данный момент эта территория полностью покрыта лесом. Туда практически нет дороги – только Архангельский тракт и несколько электропросек. Там проводилась, как и везде здесь, мелиорация и запашка прямо по полю боя после сплошного разминирования. После того, что собрали и смогли собрать, провели запашку и провели лесопосадку, которая сохранилась до нашего времени. Но систематической работы по захоронению останков здесь не велось никакой. До появления официального еще советского поискового движения еще в 1989 году этим занимались лишь изредка. Хотя по плотности потерь здесь местность конечно впечатляет. И по концентрации и интенсивности боевых действий тоже. Потому что здесь они привязывались к очень узким местам. Если туда идти пешком, то это место обходится за три часа быстрым шагом. Остальное пространство было мертвым, потому что это или топь, или торфяник, который вдобавок в 42-м году горел под огнем почти целиком, и горит он здесь постоянно от самовоспламенения, – или речки, или лес. Вот такое сочетание. Все привязывается к очень небольшим островкам, за которые так или иначе и боролись. А сейчас мы пойдем по центральной аллее мемориала.

 

Вокруг этой деревни и разворачивались основные события, связанные с попытками прорыва блокады в 1941-1942 годах

 

Итак, это центральная часть мемориала, и эта стела, ее гранитная верхняя часть – это первые послевоенные годы. А все остальное это уже 60-70-80-е, в основном 70-80-е. Вы наверно обратили внимание на ряды фамилий на плитах. С ними есть одно «но». Дело в том, что на этой территории существовало большое количество вполне официальных воинских захоронений братских, но с имеющимися списками. Как такового перезахоронения на Синявинские высоты из этих захоронений никто не делал. Так что все фамилии, которые вы здесь видите, это просто фамилии, взятые из списков. Кладбища как были в лесу, так в лесу и остались после брежневского укрупнения воинских захоронений.

 

Реальные современные захоронения рядом. Это братские могилы в основном по итогам вахт памяти. И характерная примета нашего времени – памятник Российского военно-исторического общества. Несколько лет назад поставили. Как говорится, денег на это странное сооружение у них нашлось, а на все остальное – ну… сами понимаете.

 

Все фамилии, которые вы здесь видите, это просто фамилии, взятые из списков. Кладбища как были в лесу, так в лесу и остались

 

Чтобы понять, что здесь происходило, лучше подойти к краю обрыва… Мы стоим в восточной части высоты, которая имеет две отметки. Официальная крупная отметка 43,3 чуть позади, а здесь другая отметка, чуть южнее – 49,9. В основном эту высоту называли «высота 43 и 3». Когда началась операция «Искра», сюда первыми подошли волховчане, и этот кусок они начали штурмовать 15-16 января 43-го года. И вот этот участок – «обрыв» так называемый, немцы так и называли Steilhang (обрыв) – взять не смогли. Взяли часть высоты западнее. Вот этот участок потом будут штурмовать до 15 сентября 1943 года, когда 63-я гвардейская стрелковая дивизия, а точнее один ее полк гвардейский, захватит его за 30-40 минут. Участок, который штурмовали последовательно с 15-16 января на протяжении почти 8 месяцев. Так организовывался бой. Здесь почти все немецкие опорные пункты штурмовали иногда год, иногда полтора, иногда два года.

 

Высота эта господствовала не только над всей низменностью Приладожской, леса вот этого тогда не было, лес был только вдоль дороги-узкоколейки и вдоль дороги, идущей рядом с Ладожскими каналами, и с этой высоты просматривалась железная дорога. Собственно, немцы с участка примерно западнее на километр и пытались обстреливать эту дорогу почти что прямой наводкой – поправка была нужна совсем небольшая для того, чтобы вести огонь. От этого их отучили, но для того, чтобы полностью сорвать артобстрелы, для этого их нужно было выбить полностью с Синявинских высот и взять Мгу, по большому счету. Мга у нас четко на юг.

 

Здесь почти все немецкие опорные пункты штурмовали иногда год, иногда полтора, иногда два года

 

Что было характерно для этого места. А характерно было то, что обе стороны вели ураганный артиллерийский огонь. Но. На каждый советский снаряд немцы отвечали пятью-шестью. Поэтому вся эта территория была не просто усеяна боеприпасами, неразорвавшимися по той или иной причине, а можно сказать, что она была нашпигована железом. Нашпигована так, что когда по участку, на котором шло основное поле боя 1943 года, прошло 6 сплошных разминирований, после этого с небольшого участка можно было собрать 100 взрывоопасных предметов без каких-либо трудностей – от ручной гранаты до снаряда весом в 100 кг. Плотность огня была невероятная.

 

Облагородили этот участок сравнительно недавно. В 60-е годы здесь еще не было леса, были только отдельные памятники, и еще полностью сохранялась траншейная система. Как она была в 43-44 годах брошена, так она здесь обваливалась и засыпалась. Посадки уже позднего времени. Деревьев военного времени не сохранилось в принципе. Здесь все было выжжено.

 

Обе стороны вели ураганный артиллерийский огонь. Но. На каждый советский снаряд немцы отвечали пятью-шестью

 

Часть мемориала на Синявинских высотах народная. Что здесь важно понять. Здесь увековечивались не только те, кто погибал на этом куске, а вообще на всей территории Южного Приладожья. Т.е. это люди, которые могли воевать у Гайтолово, у Тортолово, у Рощи Круглой, где угодно, но увековечивали их именно здесь, потому что здесь стихийно с конца 80-х годов начал формироваться мемориал – памятник совета ветеранов 124-й стрелковой дивизии и памятники советов ветеранов всех остальных дивизий Ленинградского и Волховского фронтов, которые до начала 90-х годов еще были активными.

 

Вот сравнительно недавний памятник как пример, о чем я сказал. 191-я стрелковая дивизия никогда на Синявинских высотах не воевала. Максимум она подошла сюда примерно на три километра восточнее. Родственники увековечили здесь, потому что здесь – место притяжения, а не там, где его нашли. Там вообще ничего нет. Там – болото.

 

Деревьев военного времени не сохранилось в принципе

 

Хочу обратить внимание на этот скромный обелиск. 71-я стрелковая дивизия – это осколок Финской Народной Армии. Это дивизия, сформированная из этнических карел и финнов, проживавших на территории Советского Союза. Дивизия формировалась уже после того, как в 39-40-м году отказались от каких-либо идей оккупации Финляндии. Финскую Народную Армию начали формировать сначала сразу у границ Финляндии в 39-м году, а потом от идеи отказались, и вот ее осколок воевал здесь под Ленинградом с 41-го года. 71-я стрелковая дивизия пришла на Волховский фронт к операции «Искра» и как раз воевала у Рощи Круглой. Сюда она не доходила. Потом она с этого фронта ушла, принимала участие в боях на Курской дуге, и удивительно, но у нее все-таки сохранились ветераны, принимавшие участие здесь в боевых действиях. Почему удивительно, потому что боевые составы дивизий 41-43 годов выбивались на этих участках под корень. Т.е. потери боевых подразделений в 90% – это была норма. Иногда интенсивность боевых действий была такова, что дивизия теряла 2/3 боевого состава за сутки. С 71-й была такая же ситуация. В первый день около трети потеряла людей, а потом добивали все, что осталось.

 

А вот памятник, который периодически обновляется, насколько я понимаю единственный инженерно-саперным войскам Ленинградского и Волховского фронтов. С ним связана следующая история. В составе Ленинградского фронта был 106-й отдельный инженерный батальон. Он выполнял широкий круг задач. В августе 43-го года после того, как все попытки взять Синявинские высоты провалились, точнее взять опорные пункты на них, было решено провести ряд ночных атак. После войны это все трансформировалось в единственную успешную ночную атаку одного батальона, захватившего Синявинскую высоту и удерживавшего ее примерно сутки. Правда не говорилось, что произошло после, и что происходило рядом. Этим единственным батальоном был 106-й. Командовал им Иван Иванович Соломахин, который был награжден Орденом Суворова за этот бой. Он был первым награжденным на Ленинградском фронте Орденом Суворова II степени.

 

Боевые составы дивизий 41-43 годов выбивались на этих участках под корень. Т.е. потери боевых подразделений в 90% – это была норма. Иногда интенсивность боевых действий была такова, что дивизия теряла 2/3 боевого состава за сутки

 

В реальности батальон захватил небольшой участок траншеи как раз на этой высоте. Он действительно смог его удержать, но на следующую ночь их сменщиков немцы выбили, сведя успех батальона к нулю. Все остальные ночные атаки, которые проводились в это же время, но на другом участке, на другой высоте, кончились неудачей. Там даже приблизиться к немецким траншеям не удалось. Саперам Соломахина удалось это по причине тщательной подготовки. Они знали, как действовать ночью, и штурмовали высоту, надеясь только на холодное оружие. Дрались саперными лопатками.

 

Памятник этот появился в 80-е годы. История Соломахина была достаточно широко известна в Ленинграде. Ее выхватили их всей большой истории боев, благодаря и усилиям начальника инженерных войск бывшего Ленинградского фронта Бычевского, который был жив до 67-го года, и сам Соломахин был жив до 80-х годов. Соломахин конечно же знал правду, и в конце 80-х эту правду рассказал, но это слушать уже никто особо не хотел. Легенда живет до сих пор, и наверно будет жить, как это обычно бывает».

 

Они знали, как действовать ночью, и штурмовали высоту, надеясь только на холодное оружие. Дрались саперными лопатками

 

Наверно мемориал было бы правильнее назвать не Синявинские высоты, а Синявинские болота. Этот мемориал очень эклектичен. Есть простые, самодельные, но очень трогательные памятники. Есть откровенно пошлые, вызывающие раздражение своим глупым пафосом, не отражающим истинной трагедии места. Но больше всего удручают искусственные цветы и венки, да еще и полинявшие от долгого пребывания на ветру и солнце. Уж лучше вообще без цветов, чем эти жалкие суррогаты, призванные засвидетельствовать якобы внимание должностных лиц, отметившихся как положено в назначенные дни – здесь был имярек «председатель комитета подотдела комиссии» и проч.

 

Эстетика, а точнее антиэстетика искусственных цветов, получившая такое распространение в советское время, загадочное явление. Может быть, когда-нибудь сделают анализ и дадут объяснение такому пристрастию к неживым цветам…

 

Ну что же, возвращаемся в автобус и двигаемся дальше.

 

«Территория совхоза Мгинского была выкуплена сначала, а потом продана совхозам для хозяйственных нужд. Эта территория являлась основным полем боя примерно с 17-18 января 1943 года по январь 1944 года. Она была полностью застроена с полной утратой ландшафта военного времени. К счастью, перед строительством удалось провести обследование территории на предмет наличия взрывоопасных предметов и эксгумирования останков погибших военнослужащих. Эту работу выполняла сводная поисковая группа. Потребовалось достаточно длительное время. И после этого был утрачен один из основных ландшафтов битвы за Ленинград здесь, в Южном Приладожье. Утрачен почти целиком.

 

Справа от нас сейчас высота 43.3. Вот это плато – видны корпуса птицефабрики – здесь все зачищалось под нулевой горизонт, т.е. снимался верхний слой грунта примерно на глубину 1.5-2 метра. И это обнажало слой 43-го года. Невероятное количество взрывоопасных предметов. Большое количество останков военнослужащих. Достаточно много было эксгумировано, еще больше было утеряно.

 

То же самое могло случиться со всей остальной территорией мемориальной зоны. Но этого к счастью не случилось, хотя все предпосылки к этому были. И создание полигона бытовых отходов – несколько подобных инициатив, и строительство в районе Гайтолово – там строили свинарники, и самый последний и самый большой скандал – это карьер для добычи песка, который разрабатывало одно акционерное общество. За эту территорию шла активная, самая настоящая война. Война идет и по сей день, потому что границы мемориальной зоны до конца не утверждены. Более того, сама идея создания мемориальной зоны была возрождена на уровне Совета Федерации в 2013-2014 году, но как это обычно бывает, она натолкнулась на то, что, например, никакого комплексного исследования военных событий на этой территории люди под рукой не имели. Советские труды все уже устарели, да и большая часть событий освещалась в них широкими мазками.

 

А так… та территория, по которой мы сейчас проезжаем – Синявинского плато от высоты 43.3 до бывшего Рабочего Поселка №6 была открыта для поисковых отрядов сравнительно поздно, только в 2000-е годы после сплошного разминирования очередного. Здесь работа была очень сложная, потому что мелиорации 60-х годов глубина залегания останков и вообще того военного слоя составляла от метра и более.

 

При мелиорации провели восстановительные работы – прокопали канавы, просто разровняли поле без какой-либо работы по эксгумации, только с весьма поверхностным разминированием, и после этого весь военный ландшафт оказался скрыт от глаз наблюдателя. Его можно было бы выявить при желании, если бы тогда были доступны те технологии, которые доступны сейчас для археологов, т.е. съемка с воздуха, сканирование с воздуха с помощью лазера, которые позволяют выявлять такие скрытые формы рельефа. Но тогда таких технологий не было, и здесь даже в сегодняшнее время они не использовались. А так мы имели бы возможность восстановить трехмерный макет этого поля боя, как оно выглядело. Есть аэрофотосъемка военного времени. Больше сохранилось немецких образцов, советских образцов меньше, но они есть. Это лунный ландшафт, где с трудом угадываются очертания застройки самого села Синявино. Село было большое, с большой церковью. Церковь окончательно разрушена была только в 43-м году, когда от нее остался только фундамент.

 

При мелиорации провели восстановительные работы – прокопали канавы, просто разровняли поле без какой-либо работы по эксгумации

 

А мы сейчас двигаемся по направлению ко Мге к Сологубовке. Слева у нас электропросека, т.е. линия электропередач, идущая от Волховской ГЭС к Ленинграду. И эта электропросека была основной дорогой и основным местом, где развертывались бои в ходе попыток прорыва блокады в 1941-1942 годах. И именно здесь еще в начале 90-х казахи одними из первых установили здесь один из первых своих памятников –  «Журавли». И он установлен в весьма символическом месте. Дело в том, что именно в этом месте в августе 1942 года случилось окружение подразделений 4-го гвардейского стрелкового корпуса Волховского фронта во время попытка прорыва блокады, известной как «Синявинская операция 1942 года». Это окружение было почти неизвестно. Оно практически не упоминается в советских документах – большей частью в немецких. И передовые отряды этого корпуса как раз дошли до того места, где находится памятник и озеро Синявинское.

 

Эти события августа-сентября 1942 года решили исход операции. Шанс на прорыв блокады тогда в августе-сентябре был очень велик. 4-й корпус был введен из второго эшелона волховчан. Его ввели в бой неудачно, но даже при всех недостатках у него был реальный шанс дойти до Невы. Если бы они вышли к селу Келколово, которое здесь недалеко находилось, сейчас там массив садоводств, то разгромили бы штаб немецкой дивизии, и, возможно, немцы бы потеряли управление, и достаточно быстро у них бы все развалилось. Этого, к сожалению, не случилось. Ударная группировка была отрезана фланговыми ударами от Келколово, и в этих вот лесах все и решилось.

 

Именно в этом месте в августе 1942 года случилось окружение подразделений 4-го гвардейского стрелкового корпуса Волховского фронта во время попытка прорыва блокады, известной как «Синявинская операция 1942 года». Это окружение практически не упоминается в советских документах

 

Останки погибших здесь оставались до 70-х годов. Потом, после того, как территория была отдана под садоводство, они были утрачены. Сейчас здесь массив садоводств. Отдельная поисковая работа здесь велась и ведется вплоть до нашего времени, но какого-либо комплексного исследования так и не было проведено. Отдельных бойцов 4-го корпуса еще с медальонами находили, но, к сожалению, точной привязки так и не сделали, как и с большинством подобных историй в ходе битвы за Ленинград. А в котел, который образовался в августе-сентябре 1942 года, попало примерно 3-4 тысячи человек, и погибло из них примерно 60-70%, т.е. сами понимаете плотность потерь на территории, которая составляет 2-3 км с запада на восток и столько же примерно с севера на юг.

 

Немцы потом называли этот участок танковое кладбище, потому что здесь последовательно погибли три советские танковые бригады. Первая, которая наступала с 4-м корпусом, частично попала в окружение, а потом еще две в ходе дальнейших попыток наступления. Самые страшные фотографии из Синявино, они как раз с этого участка.

 

Ну а мы подъезжаем к Сологубовке, где расположено немецкое кладбище. Достаточно показательно, как оно устроено. Оно типовое. Такие воинские кладбища есть и в Новгороде, и под Демянском. Сологубовское кладбище едва ли не самое крупное за пределами Германии, если говорить о событиях Второй Мировой. Сюда свозят хоронить всех тех немцев, которых находят поисковые отряды на территории северо-запада здесь под Ленинградом. Кого находят на территории Новгородской области, то там свозят или в Новгород или под Демянск.

 

Сологубовка с 41-го года была захвачена немцами. Она так и оставалась ближним немецким тылом. Самый близкий район боев к ней это район чуть восточнее, откуда прорывались войска Волховского фронта, и в марте 43-го года война подошла достаточно близко. Но Сологубовку немцы оставили только в январе 44-го во время отхода в 20-х числах января».

 

Сологубовское кладбище едва ли не самое крупное за пределами Германии, если говорить о событиях Второй Мировой

 

Следующая остановка на немецком кладбище в Сологубовке. Мы не будем надолго задерживаться с рассказом об этом кладбище, потому что довольно подробно о нем уже говорилось в эфире радио «Град Петров» – протоиерей Вячеслав Харинов, настоятель Успенского храма в Сологубовке, неоднократно подчеркивал, что нужна фиксация имени каждого павшего, что история должна быть персонифицирована, иначе память неизбежно стирается.

 

Поэтому очень больно и обидно слышать и осознавать, до какой степени советской власти было наплевать на своих победителей, что на неисследованных местах боев строились новые корпуса известной в Ленинграде-Петербурге птицефабрики, экскаваторами ровнялся грунт без поиска именных медальонов и перезахоронения останков. Сколько людей так и не знают судьбы своих пропавших без вести. А ведь очевидно, что поисковая работа даже через 60, 70 лет возвращает имена родным. Вот те, кого смели экскаваторные ковши и щитки бульдозеров? Разве их родные не имели права на надежду узнать о своих защитниках хоть что-нибудь?

 

Контраст наших мемориалов с немецким неприятно поражает и не в пользу отечественных гробов. Обидно видеть, с какой впечатляющей стилисткой, с какой строгой, отточенной простотой сделано это кладбище. И очень много имен. Имена, имена, имена… Приходится признать, что культура памяти побежденных находится на неимоверно более высоком уровне по сравнению с цветастыми, украшенными балаганными ленточками мемориалами, являющими собой культуру памяти победителей. Немецкое кладбище напоминает о трагедии. Кроме христианского символа – креста – на нем нет больше никаких символов. И как бы мы до сих пор не относились к тогдашнему врагу, мы не можем не признать, что главное именно это – крест, призыв вспомнить о Христе, о молитве об усопших, о покаянии… Наши военные кладбища напоминают зачастую ярмарочную площадку, где место вспомнить о чем угодно, но не о трагедии, памяти, молитве. Это производит удручающее впечатление.

 

Хочется верить, что когда-нибудь это будет переосмыслено и вместо дегенеративных слоганов «Спасибо деду за Победу!» осознанно прозвучит «Помяни, Господи, усопшего раба Твоего… ».

 

 

Наша последняя остановка – в одном из самых страшным мест, на Невском пятачке. В каком-то смысле этот топоним, как и Дорога Жизни, стали олицетворением битвы за Ленинград. И такая же трагическая примета времени, как и в Синявино – садоводства на месте боевых действий, где земля постоянно преподносит сюрпризы. И кажется, что неразорванный снаряд это еще не самый страшный из подобных сюрпризов. Вероятно, уже никто и никогда не сможет сказать, сколько под грядками с огурцами лежит «пропавших без вести».

 

Мы выходим на берег Невы. Невский Пятачок – это не единственный участок, на котором пытались прорвать блокаду. Таких мест в районе Пятачка было по 4-5 в одну и другую сторону по берегу Невы. Бои там велись не менее героические, солдат полегло также много, но удержаться смогли только на Невском Пятачке. Вопреки общепринятому мнению, во время операции «Искра» форсировать Неву и прорвать оборону противника в этом месте так и не смогли. Это произошло выше по Неве, ближе к Ладожскому озеру и Шлиссельбургу у деревни Марьино.

 

 

«Первый Невский Пятачок, созданный в сентябре 1941 года, просуществовал до последних чисел апреля 1942 года, когда немцы его уничтожили. И второй Невский Пятачок, появившийся в сентябре 1942 года, просуществовал до воссоединения фронтов в феврале 1943 года.

 

Это был не единственный советский плацдарм на Неве, их было много, но удержать смогли только один, как раз в районе деревни Московская Дубровка. От самой деревни, конечно же, ничего не осталось. Современная граница плацдарма установлена достаточно приблизительно. Поэтому значительный кусок северной части плацдарма ушел под застройку так называемой нахаловки – это дачная застройка, которая была проведена прямо по местам боев, как здесь довольно часто делалось. Отличие только в том, что в других местах выделались места под садоводства, а здесь люди захватывали эту территорию сами. Соответственно значительная часть останков и артефактов была так или иначе утрачена, лишь часть сохранилась. Также едва не был утрачен и штабной блиндаж 330 стрелкового полка. Этот полк – та самая воинская часть, которая непосредственно занимала плацдарм в тот самый момент, когда немцы начали операцию по его уничтожению.

 

Обнаружен он был одной и первых поисковых экспедиций в начале 90-х годов. Искали его довольно долгое время и с привлечением уцелевших бойцов и командиров 330 полка. Часть из них была в плену, а часть все-таки смогла спастись. Долгое время не удавалось найти. В конце концов, поисковая группа обнаружила то самое место, и им удалось вскрыть верхний слой грунта, а вскрывать его уже пришлось экскаватором. Глубина непосредственного залегания этого слоя боевого составляла несколько метров. И это была первая и единственная такая поисковая экспедиция, проведенная по всем правилам археологии. В блиндаже были обнаружены останки нескольких человек.

 

Можно сказать, что есть два варианта восприятия истории Невского Пятачка. С одной стороны, это советский героический вариант. С другой стороны – более реальный вариант. К более реальному варианту, к сожалению, мы сейчас только-только подходим. Советский героический – превратился в версию истории и уже живет своей собственной жизнью, потому что в массовом сознании остается мысль о том, что блокаду прорвали прямо на Невском Пятачке, чего в действительности не было. Во время операции «Искра» наступление с Невского Пятачка было неудачным, стоило очень большой крови и сыграло роль в том плане, что удалось отвлечь внимание немцев от основного участка. Отвлечь внимание не на несколько дней, как бы этого хотелось, а на несколько часов, но эти несколько часов оказались кое в чем для операции «Искра» решающими.

 

Примерная граница плацдарма вглубь от уреза воды до переднего края плюс-минус 100-150 метров. В ширину размеры составляли около 4 км после боев ноября 1941 года. Граница сейчас обозначена Рубежными камнями.

 

В массовом сознании остается мысль о том, что блокаду прорвали прямо на Невском Пятачке, чего в действительности не было

 

Мы вышли на берег Невы. Мы в тылу плацдарма. Что здесь важно сказать. Вот этот высокий берег и тогда был высоким, вода стояла еще ниже, и вот эта зона была тыловой. Она была относительно безопасна. Относительная безопасность была в том, что сюда, конечно, залетали мины, но пространство не было открытым. А если человек подымался выше, то оказывался на равнинной части, которая полностью просматривалась сверху с 8-й ГРЭС. Также проблема была с рытьем траншей. Здесь песчаная почва, и без укрепления дополнительного глубокая траншея просто осыпалась. Поэтому более-менее чувствовать себя комфортно, если вообще можно говорить о каком-то комфорте, люди могли только у самого берега Невы. Вода до сих пор вымывает и кости, и боеприпасы, и все, что угодно.

 

Пожарный спуск, на котором мы стоим, здесь не случайно. Он почти посередине плацдарма. Примерно по 1 км в обе стороны установлены Рубежные камни. В реальности в одну сторону, на север, рукав был почти 2, 5 км, в другую сторону чуть меньше.

 

Вода до сих пор вымывает и кости, и боеприпасы, и все, что угодно

 

Мы проезжали так называемый призрачный дом на месте бывшей деревни Арбузово, от которой ничего не осталось. Деревню Арбузово штурмовали непрерывно с сентября 1941 по 22 июля 1943.

 

Рядом с нами есть небольшой овраг. Этот овраг тоже позволял накапливать силы для атаки. Немцы об этом знали, и периметр они постоянно обстреливали, нанося большие потери. В ноябре 1941 года несколько раз обстреливали тяжелыми реактивными минами, т.е. снарядами большого калибра, весом примерно 80 кг, и этим смогли сорвать очередное советское наступление. То расстояние, которое мы прошли от одного из Рубежных камней на шоссе – это средняя глубина плацдарма, плюс-минус 150-200 метров за дорогу. На шоссе вы видели транспарант «Слава героям Невского Пятачка». В 2005 году под этим лозунгом подняли пять бойцов.

 

Вопрос о том, нужен или не нужен был Невский Пятачок, возникает исключительно из-за тотального искажения советской историографией вообще попыток прорыва блокады. Начиная с первого музея Обороны Ленинграда, все привязывалось к Невскому Пятачку. Но, даже когда плацдарм был создан в сентябре 1941 года, Неву форсировали в пяти местах, а удачно форсировали только здесь. И так повторялось месяц за месяцем. И так как к 43-му году получился уже героический символ, к этому героическому символу приковано наибольше внимания. А по большому счету – в одну сторону минимум четыре попытки форсирования, в другую сторону – минимум восемь. Из них половина это осень 1941 года. Еще две-три попытки – декабрь 1941. Плюс десант у Петрушино. Петрушинский плацдарм, который немцы в октябре 1941 года ликвидировали. Это не проблема плацдарма, а проблема искажения взгляда, когда у нас все фиксируется на одном участке территории, который кое-что значил, но значил не настолько много, как это кажется. Его действительно пытались расширить несколько раз, и последний раз в декабре 1941 было крупное наступление.

 

На шоссе вы видели транспарант «Слава героям Невского Пятачка». В 2005 году под этим лозунгом подняли пять бойцов

 

Но почему получалось здесь переправляться, почему не получалось в других местах? В сентябре немцев здесь почти не было – ну взвод сидел один. И плацдарм взяли. И прежде, чем они поняли, что здесь есть плацдарм, прошли сутки. И на том берегу Невы не знали, что плацдарм захвачен. Сутки. С той и другой стороны ничего не знали. Это дало шанс. А дальше – слишком изолированный участок. И самой большой проблемой в форсировании было то, что и в октябре, и в ноябре, и дальше просто нечем было подавлять огневые точки. Расстрелять то, что на урезе воды, можно, а дальше все. Если вы не видите, куда надо стрелять, вы ничего с этим не сделаете. Ну и еще – все-таки в этом месте из-за характера течения Невы (немцы так и называли этот участок «колено Невы») переправы, которые были наведены на этом отрезке, были относительно прикрыты берегом. Не то, чтобы они были безопасные. Но на них хотя бы как-то можно было работать. При попытке форсировать севернее, т.е. вверх по течению, или вниз по течению – все открыто. А для того, чтобы удачно форсировать, нужен какой-то более-менее безопасный коридор, который не простреливается. На Неве таких коридоров уже не было кроме этого участка».

 

 

Невский Пятачок стал символом. Символ – это хорошо, но также надо понимать и знать правду, помнить о ней. Например, чуть ниже по Неве, у впадения реки Тосна в Неву у Ивановских порогов был менее известный, но не менее страшный и кровопролитный Ивановский Пятачок, на котором воевали моряки Балтийского флота. Те из них, кто пережил Таллиннский переход, но остался на Ивановских порогах. Ивановский Пятачок – это также одна из попыток прорвать блокаду еще в августе 1942 года в ходе Синявинской операции. Там также есть мемориал, входящий в Зеленый пояс славы.

 

На этом наша поездка по местам прорыва блокады завершена. О ходе боевых действий, мемориализации и культуре памяти рассказывал петербургский историк Вячеслав Мосунов.

 

Чуть ниже по Неве, у впадения реки Тосна в Неву у Ивановских порогов был менее известный, но не менее страшный и кровопролитный Ивановский Пятачок, на котором воевали моряки Балтийского флота. Те из них, кто пережил Таллиннский переход…

…

Аудио, фото — Екатерина Степанова

См. также:

…

ФОТО