К 120-летию Ксении Николаевны Сербиной

Совместная программа радио «Град Петров» и Санкт-Петербургского Института истории РАН

«Архивная история»

Гость: Елена Константиновна Пиотровская, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского Института истории РАН

Тема: 120-летие Ксении Николаевны Сербиной

Эфир: 25 декабря 2023 г., первая часть

АУДИО

 

Елена Пиотровская:

 

Дорогие петербуржцы, горожане нашего великого города, я постараюсь вам сегодня рассказать о Ксении Николаевне Сербиной. Историки должны отмечать хронологические вехи. 120 лет будет 30 декабря, в канун Нового года, как родилась Ксения Николаевна Сербина. Она была якорем нашего архива и нашего института, и я попытаюсь вам об этом рассказать. Я очень волнуюсь, прошу принять мои извинения.

Ксения Николаевна родилась не в нашем городе, она родилась в городе Скопин Рязанской губернии, она была украинкой и её все близкие называли Оксана, и в своём личном деле, вот я его держу сейчас перед собой, Ксения Николаевна всегда отмечала, что она украинка, и что она владеет русским, украинским и немецким языками. Ксения Николаевна родилась в семье, где отец был учителем географии, а мама никогда не работала, всегда была домашней хозяйкой, воспитывала двух замечательных девочек. К сожалению, младшая сестра Ксении Николаевны умерла незадолго до Великой Отечественной войны от туберкулёза. Переехали Сербины в наш город в начале 1920-х годов, потому что Ксения Николаевна, окончив гимназию, пошла учиться в Винницкий пединститут, но она увлеклась одной из работ нашего известного тоже учёного, который был связан с нашим городом, с нелёгкой судьбой, Михаила Дмитриевича Присёлкова.

 

 

Ксения Николаевна прочла его работу, которая была посвящена становлению древнерусского государства, истокам нашего государства, и настолько была потрясена этой работой, что решила – она поедет учиться обязательно сюда, к нам, в наш город, и будет слушать его лекции. Так и произошло. И Ксения Николаевна настолько была увлечена ранней историей древнерусского государства, что один из своих дней рождения, как раз накануне 1925 года, она, приехав к себе домой в Винницу, не выпускала из рук летописный том издания Лаврентьевской летописи.

 

 

Вы все прекрасно знаете, что Лаврентьевская летопись стоит у истоков древнерусского летописания и хранится она тоже в нашем замечательном городе в Российской национальной библиотеке, её подлинник там хранится. Ксения Николаевна даже в преддверии новогоднего застолья не выпускала из рук, как написали о ней её младшие коллеги – Юрий Георгиевич Алексеев, тоже многолетний сотрудник нашего института и преподаватель университета, создавший целую школу историческую, но уже ушедший из жизни, и Лидия Николаевна Семёнова, которая была дочерью подруги матери Ксении Николаевны, – написали в одной из статей, посвящённых Ксении Николаевне, о том, что вот этот Новый год уже предрешил будущее Ксении Николаевны. И так и получилось, что Ксения Николаевна слушала в университете замечательные лекции Михаила Дмитриевича Присёлкова, Александра Игнатьевича Андреева.

 

 

Сейчас в кабинете, который был служебным кабинетом архива, – портретная галерея: в середине портрет Николая Петровича Лихачёва, хозяина нашего дома на Петрозаводской, 7, где теперь расположен наш институт, а когда-то Николай Петрович мечтал создать здесь такой музей, которого не было во всём мире, который был бы посвящён истории письменности всех времён и народов. У Николая Петровича тоже была очень сложная судьба. Следующий портрет – одного из учителей Ксении Николаевны, Александра Игнатьевича Андреева, он читал в те годы в университете курсы по истории дипломатики. Слева от Николая Петровича – портрет коллеги Ксении Николаевны, Александра Ильича Копанева, который очень много работал с Ксенией Николаевной в нашем институте, в одном секторе, возглавлял тогда Ленинградское отделение Археографической комиссии. А вот начинает эту портретную галерею как раз портрет Ксении Николаевны, но уже как раз в том возрасте, в котором её застали многие из нас. … Эти люди родились задолго до войны, и многие из них оставили воспоминания.

…

Те, с кем я вместе училась – это люди, которые родились или во время Блокады, или сразу же после войны, и вот старшее поколение – и Ксения Николаевна, и её окружение, вот, в частности, моя руководительница Елена Эммануиловна Липшиц, которая очень дружила с Ксенией Николаевной, и Мария Ефимовна Сергеенко, которая учила многих из нас древним языкам, – говорили, что «вы должны себя беречь, потому что ваше поколение родилось после тех времен, когда родители ваши испытали слишком много лишений».

 

 

…

Ксения Николаевна начала работать после окончания университета в Археографической комиссии. Вы знаете, что своими истоками наш институт восходит к Археографической комиссии, Императорской археографической комиссии, её коллекциям и её собраниям, которые мы храним, и к коллекциям Николая Петровича Лихачёва, а также отдельным в дальнейшем поступлениям в наше хранилище. Так вот, Ксения Николаевна, ещё будучи студенткой, захотела посещать лекции Николая Петровича Лихачёва. И она пришла сюда, в этот дом. Как она пишет в воспоминаниях о этих занятиях, собирались они по воскресеньям в 12 часов дня, как раз Николай Петрович встречал их вот на той самой нашей лестнице, когда вы входите в институт. Это 1920-е годы.

 

 

В нашем архиве хранятся не только древние памятники, но у нас есть и так называемый делопроизводственный архив, где сохраняются материалы наших научных заседаний, событий памятных каких-то, и вот в 1982 году, через много-много лет, 30 ноября в нашем институте состоялось заседание, посвящённое 120-летию со дня рождения Николая Петровича Лихачёва. Было очень много докладчиков, 23 или 24, по-моему, здесь были не только сотрудники нашего института, но были наши коллеги из других научных учреждений, были наши коллеги из Москвы, и вот среди этих докладчиков только три человека, и в том числе Ксения Николаевна, застали Николая Петровича живым, они видели его как раз в конце двадцатых годов. У Ксении Николаевны доклад назывался «Занятия Николая Петровича Лихачёва со студентами по сфрагистике в 1925-1926 гг.». Она очень интересно говорит о том, что Николай Петрович был знаком со старыми коллекционерами и антикварами своего времени.

 

 

Очень может быть, что именно эти лекции Николая Петровича повлияли на то, что Ксения Николаевна очень любила путешествовать. Это, кстати, было в традиции нашего института, ещё и я это застала, когда сотрудники ездили во многие исторические центры, там, где происходили знаменитые сражения… А Ксения Николаевна, когда выпала возможность в шестидесятые годы побывать заграницей (это было непросто тогда, она проходила через такое «чистилище» парткома, потом райкома… но ездила она, конечно, по туристическим путёвкам), она посетила Болгарию, Чехию, Венгрию, она была в Ливане, она была в Сирии, последняя поездка была в Швецию. И мне почему-то вспоминается из рассказов, что она была и в Индии.

 

 

Ксения Николаевна всю жизнь хотела посвятить занятиям наукой. Но сложилось так, что ей пришлось испытать всё то, чем только могла судьба «наградить» человека – молодого, полного сил, энергии, – ей пришлось испытать то, что было, к сожалению, трагично в истории нашего государства. Ксения Николаевна, также как и многие из наших старших коллег, также как и в каждой семье есть такие истории в нашем отечестве, – прошла через репрессии. Дело в том, что Ксения Николаевна вышла замуж за одного очень одаренного человека – своего коллегу историка Владимира Николаевича Кашина. Есть книга Рафаила Шоломовича Ганелина ««Что вы делаете со мной!» Как подводили под расстрел. Документы о жизни и гибели Владимира Николаевича Кашина».

 

 

Рафаил Шоломович Ганелин тоже один из величайших историков нашего института и, можно сказать, второй половины XX века, совесть нашего института, который заложил целую школу историков, кто занимался XIX и XX веком. И вот уже во второй половине жизни он написал такую документальную книгу «Что вы делаете со мной!». Эта книга – о судьбе мужа Ксении Николаевны, и говорится в ней о том, как могли вот тогда наши органы репрессий подвести безвинного человека под расстрел. И что должна была переживать его семья, его жена, которая, собственно, и прожила с ним не так много, и осталось ему верна до конца своей жизни.

Ксения Николаевна (это по рассказам известно, и моя руководительница Елена Эммануиловна Липшиц об этом говорила, и другие сотрудники нашего института старшего поколения) не знала, что «10 лет», которые были вменены тогда Владимиру Николаевичу, означают расстрел. И только через много лет была получена справка:

 

«1955 г. 30 сентября

Справка администрации внутренней тюрьмы УКГБ ЛО

Секретно …

Справка

По данным архивного учета внутренней тюрьмы УКГБ ЛО, заключённый Кашин Владимир Николаевич, 1890 года рождения, содержался в тюрьме с 15 апреля 1937 года по 18 февраля 1938 года, приговорён к высшей мере наказания, расстрелу. Личные тюремные дела за 1937 год нас осуждённых к ВМН по акту от 4-УП-1941 г. уничтожены».

 

Вот такую справку Ксения Николаевна получила уже после войны.

 

 

Ксения Николаевна после вот этих печальных событий, которые были связаны с её мужем, в 1938 году была определена к трём годам исправительно-трудовых лагерей. Об этом в работе Рафаила Шоломовича Ганелина подробно написано, это тяжёлые страницы.

 

Марина Лобанова:

Это совершенно потрясающая история, когда очень подробно описано, как же, действительно, «подводили под расстрел».

 

Елена Пиотровская:

 

И вот Ксения Николаевна была приговорена 19 июня 1938 года к 3 годам исправительно-трудовых лагерей. Был произведен у них обыск, то есть такое полное перевёртывание всех книг, бумаг и прочее, прочее. И вот отправившись в исправительно-трудовые лагеря, она должна была быть в знаменитом лагере «АЛЖИР». Узницы «АЛЖИРа» – это заключённые Акмолинского и других отделений Карлага. Есть тоже книга, которая вышла в Москве в 2003 году, и там есть список вот этих женщин, кто отбывал там наказание, и Ксения Николаевна там отмечена на 446 странице. Таких людей было, к сожалению, немало, и мы должны с вами помнить о том, что это никогда не должно повториться. И если мы случайно узнаем, что кто-то вот из людей окружения нашего – потомок вот тех самых женщин, которые вот это всё перенесли, мне кажется, что надо относиться к ним с особенным уважением и, может быть, незаметно, но выказывать им такое своё более, может быть, доброе отношение, потому что это ведь не проходит бесследно.

 

 

По дороге в лагерь Ксения Николаевна писала отцу, и вот её отец, а также Борис Дмитриевич Греков (который в своё время тоже оказал на Ксению Николаевну, в молодые годы, очень большое влияние, благодаря ему она занялась древностями Тихвина) будут хлопотать за неё, и отец и Борис Дмитриевич Греков добились того, чтобы её уже через несколько месяцев освободили. Я помню, как она как-то говорила, вот случайно, она никогда специально об этом не говорила, но как-то случайно это проскользнуло, что, она сказала, как было тяжело уезжать оттуда – ведь её вызволили, а другие ещё остаются, и неизвестно, вызволят их или нет. Ей тогда было 35 лет.

 

 

Но что будет дальше? Будет война, будет Блокада.

…

Ксения Николаевна держала на своих плечах сразу несколько направлений научной деятельности. Первое – это, конечно, летописание. Она участвовала в издании нескольких летописей. Особенно увлекалась летописанием Северо-Запада, это был и Архангелогородский летописец, Двинской летописец, это были и своды определённые летописные. Последняя её работа была связана с Типографской летописью. Фундаментальный труд – реконструкция Троицкой летописи, и Ксения Николаевна дала введение, предисловие к этому изданию, а участвовали в его подготовке и Дмитрий Сергеевич Лихачёв, и Варвара Павловна Адрианова-Перетц.

Вот замечательное её издание, которое называется «Книга Большому чертежу» (описание карты России XVI-XVII веков), это тоже издание, которое вышло в 1950 году. Увлечение исторической географией, по-видимому, восходило ещё к интересам её отца, и то, что она занималась историей промышленности XVI-XVII веков, зарождением промышленности в России, также.

 

 

Ксения Николаевна сама всегда писала, что её область знаний и её специализация – это область вспомогательных исторических дисциплин, об этом она писала во всех своих анкетах, во всех своих служебных записках и так далее. По замыслу вот этого источника, вот этой «Книги Большому чертежу», она должна была служить как бы практическим руководством, инструкцией, можно сказать, для государевой службы посылок (и описывала Россию и соседние государства в основном с точки зрения путей сообщения – по дорогам и рекам). Не только справочное пособие о том, что представляет собой наше государство, но также это побуждало к познанию своей страны.

 

 

Но есть интерес и к познанию других стран. Вот издание в академических памятниках «Хожения за три моря Афанасия Никитина». Если Ксения Николаевна, с одной стороны, очень много сделала для Северо-Запада, для древнерусской книжности и так далее, то вот это издание говорит нам о том, как тверской купец Афанасий Никитин путешествовал на восток. И Ксения Николаевна вместе с Борисом Дмитриевичем Грековым, Варварой Павловной Адриановой-Перетц подготовили это издание, сделали всевозможные примечания, а Ксения Николаевна составила карту «Путь Афанасий Никитина за три моря», причём из этого текста она вынесла, что мог быть и предполагаемый путь, а мог быть тот самый путь, который был в какой-то степени известен.

 

 

…

В архиве Ксении Николаевны, который хранится в нашем институте, есть большая подробная карта дорог Украины первой половины XIX века на украинском языке. Дарственная надпись на карте – Михаилу Дмитриевичу Присёлкову от Одесского института народного хозяйства, 1928 год. Это была тоже традиция, когда учителя дарили очень редкие такие издания своим ученикам, и Михаил Дмитриевич Присёлков передал эту карту Ксении Николаевне Сербиной.

 

А далее мы перейдем к рассказу о Блокаде.

 

См. также: