Книга как лекарство

Программа Марины Михайловой

«Культурная реакция»

Гость: Марина Архипова, психолог, преподаватель Русской христианской гуманитарной академии

Прямой эфир 17 августа 2016 г., 19:15

АУДИО + ТЕКСТ

 

М.М.: Сегодня мы будем говорить об очень интересной практике, которая называется «библиотерапия». Расскажите, пожалуйста, что это такое.

 

М.А.: Эта практика именно с таким названием, «библиотерапия», возникла в конце XIX века и в первой половине ХХ века довольно активно использовалась в основном психиатрами. Врач-психиатр, зная о каком-то душевном вопросе своего пациента, предлагал почитать книгу на эту тему, об этой проблеме и потом с пациентом обсуждал эту книгу. Прочтение книги и обсуждение приводило к решению проблемы или к облегчению, снятию эмоционального напряжения, например. Такая практика в первой половине ХХ века была распространена, часто встречалась, потому что врачи в то время были людьми хорошо образованными, они хорошо знали литературу. Кино уже было, но телевидения еще не было, люди читали книги. Эрудиция врача позволяла это делать. Сейчас библиотерапия в практике встречается, но не так часто, и сейчас психологи чаще обращаются к библиотерапии, чем психиатры. Предполагаю, что редкое обращение к библиотерапии связано с тем, что в силу недостаточности образования психологи не могут включать эту практику в свою деятельность.

 

М.М.: Вы учились в хорошие времена в хорошем учебном заведении – на психологическом факультете ЛГУ. Это было довольно серьезно. Когда Вы учились, у вас была литература как учебный курс?

 

М.А.: К сожалению, не было литературы.

 

М.М.: И истории искусства тоже не было? Ничего не было?

 

М.А.: Нет, не было. У нас была история, но это была история советского времени, был курс философии, но это была советская философия. К сожалению, гуманитарные дисциплины не входили в образование, и, насколько я знаю, и сейчас это проблема для психологов. Конечно, среди психологов можно встретить эрудированных, образованных людей, но это не заслуга университетского образования. Это заслуга семьи, заслуга самого человека, который обращен к искусству, культуре, литературе, старается ориентироваться в этой сфере, черпать что-то из этой сферы.

 

М.М.: Да, я знаю психологов, которые прекрасные стихи пишут и рисуют. Очень творческие люди.

 

М.А.: Музицируют, хорошо разбираются в музыке.

 

М.М.: Да. Но ведь библиотерапия, мне кажется, появилась намного раньше. Когда мы с Вами заговорили об этой удивительной отрасли прикладной психологии или, можно сказать, практического литературоведения, потому что эта практика – на стыке, я сразу вспомнила предисловие к замечательной книге Джованни Боккаччо «Декамерон». В предисловии, в посвящении он говорит: «Я посвящаю эту книгу женщинам, страдающим от любви». Эта книга задумана им как утешение для раненых благородных сердец. Дальше он объясняет, почему, и говорит о том, что мужчина свободен. Если сердце его разбито, если он испытывает страдания неразделенной любви, переживает разрыв отношений, то он может отправиться в путешествие, на охоту, пойти в гости к друзьям, в конце концов, выпить вина, заняться каким-либо трудом. Боккаччо говорит, что у мужчины есть десятки разнообразных способов заполнить свою жизнь. У женщины их нет, потому что она по своему социальному статусу существо менее свободное, она живет в ограниченном пространстве. Боккаччо говорит: «Для того, чтобы утешить прекрасных дам, страдающих от несчастной любви, я написал сто историй. Когда женщины будут читать их, они будут утешаться». Что это такое, как не библиотерапия в чистом виде?

 

М.А.: Да, это прекрасная идея. Давно не перечитывала «Декамерон», и, к сожалению, не помню введения, о котором Вы говорите…

 

М.М.: Очень серьезная книга. Обычно про «Декамерон» какие-то легкомысленные вещи вспоминают.

 

М.А.: Да, истории помню, а введение – нет. То, что Вы говорите, мне очень нравится, и, думаю, что это очень терапевтично, потому что это возможность посмотреть на любовь с разных сторон, в том числе иронично, в какой-то момент посочувствовать, в какой-то момент разозлиться, в какой-то момент увидеть низкие стороны, в какой-то момент увидеть высокие стороны. Взглянуть с разных сторон. Несомненно, если читатель сейчас находится в ситуации переживания подобного чувства, то такое чтение может дать мне возможность дистанцироваться от него и иначе взглянуть, иначе увидеть свою ситуацию. Может быть, какая-нибудь из этих историй окажется подобной моей ситуации, это вполне может случиться, потому что истории там очень разные, или хотя бы какой-либо аспект может оказаться подобным моей ситуации. Если это так, то изложенная другим человеком история, подобная моей, поможет мне иначе взглянуть на нее, и действительно, это может быть терапевтично. Для меня эта мысль интересна и нова. Это интересно, да.

 

М.М.: Получается, что библиотерапия может осуществляться по-разному. С одной стороны, мы сказали, что литература может быть зеркалом, в котором человек видит собственный опыт или какую-то из сторон своего опыта. С другой стороны, мы сказали, что книга может быть лекарством, потому что она просто дает утешение и забвение.

 

М.А.: Да, это другая история, это другая жизнь, она дает мне возможность отключиться, отстраниться от своей собственной жизни. Но часто бывает, что в далекой от моей ситуации книге я могу встретить волнующие меня проблемы. Это очень интересно, разные люди, читая одну книгу, прочитывают в ней разное. Это очень простая мысль.

 

М.М.: Да, на самом деле, только так и строится чтение.

 

М.А.: Когда-то давно в юности меня потрясло: мы разговаривали с подругами о «Графе Монте-Кристо». История известная.

 

М.М.: Я почему-то тоже сейчас подумала об этой книге. Приеду домой и буду читать.

 

М.А.: Интересно, что Вас будет захватывать.

 

М. М.: Вы сначала расскажите про свои разговоры с подружкой.

 

М.А.: Нас было несколько человек, это была юношеская компания, мы вспоминали, как в подростковом возрасте читали «Графа Монте-Кристо». Не могу сказать, что это была любимая книга, но несколько раз я ее прочитала. Помню, что меня потрясло, когда одна девушка сказала: «Я не могу читать эту книгу, потому что там так подробно перечисляются богатства, что это невозможно. Я спотыкалась о богатства и не могла читать дальше».

 

М.М.: Почему?

 

М.А.: Для меня это тоже было удивительно. Я читаю внимательно, не пропускаю текст, но я не помнила описания богатств, для меня эти описания пролетели мимо. Другая девушка тоже читала эту книгу несколько раз и сказала: «Это потрясающая книга, потому что там всем воздается по заслугам. Судьба позволила герою наказать всех, кого он обидел». Эта идея завораживала ее. Я дружу с этими девушками, сейчас это уже взрослые женщины. Первую из них нельзя обвинить в жадности. Она выросла в семье среднего достатка, не очень богатой и не самой бедной. Она – щедрый человек, готовый делиться. Совершенно очевидно, что в какой-то момент жизни тема богатства была для нее важна. Ей было важно подумать об этом, поразмышлять. Потом она перечитывала «Графа Монте-Кристо», и мы разговаривали об этом… Для нас было интересно, когда мы обнаружили, что у каждого из нас свои смыслы в одной и той же книге. Было даже такое впечатление, что если бы мы стали пересказывать эту историю, то это были бы разные истории. Они могли бы быть настолько по-разному изложены, что посторонний читатель, возможно, даже не догадался бы, что у них один источник. Настолько разным было наше восприятие. Первая девушка, перечитывая потом эту книгу, говорила, что перечисление несметных богатств было очень важным для нее, она смогла уже через эти страницы пройти, но они всё равно оставались важными. В какой-то момент жизни для нее было актуально поразмышлять, порассуждать о богатстве, о том, какую роль оно играет в жизни человека, что может произойти, если богатство ей будет дано, и как это может произойти. В ее душе был вопрос, и, очевидно, книга спровоцировала ее рассуждения на эту тему. В этом смысле полезно читать книги, потому что каждый из нас видит в книгах что-то свое.

 

М.М.: То есть это инструмент самопознания.

 

М.А.: Совершенно верно.

 

 

М.М.: Книга – это такой инструмент, который позволяет каким-то процессам внутри меня происходить, и я начинаю понимать, кто я такой.

 

М.А.: Лучше осознавать себя.

 

М.М.: Чтение и перечитывание – это интересно. Я тоже читала «Графа Монте-Кристо» в юности и, может быть, тоже не один раз, а потом меня захватили другие тексты. Недавно я размышляла о теме мщения. Конечно, самая прекрасная история на тему мщения – это «Граф Монте-Кристо». Когда я стала писать о графе Монте-Кристо я перелистала книжку и поняла, что не запомнила очень важную вещь: прежде чем мстить своим врагам, гонителям и губителям, он воздает благодарность своему благодетелю, единственному человеку, который пытался заступиться за него, который хотел его спасти – владельцу корабля Морелю. Когда Дантес выходит из тюрьмы, он застает Мореля на грани гибели, разорения и спасает его. Первое, что он делает – благодарит, уже потом начинает мстить. Тогда мне стало интересно, что же такое со мной происходило в пятнадцать лет, если историю о благодарности я забыла, а историю о сладкой мести (вот она, справедливость!) запомнила.

 

М.А.: В этом смысле интересно, как читают книги, одну и ту же книгу, люди разных возрастов.

 

М.М.: И разного жизненного опыта.

 

М.А.: Можно предположить, что для подростков эта история мести как воздаяния справедливости важна.

 

М.М.: Потому что подростки находятся в постоянном кризисе, когда тебя везде немножко шпыняют и понукают, и в школе, и дома, и все, кому не лень. Поэтому, наверное, нет подростка, который хотя бы однажды бы не подумал: «Ну, ребята, подождите!»

Другая история – про «Анну Каренину». Я читала «Анну Каренину» в школе подростком в двенадцать-тринадцать лет, и когда я перечитала ее взрослой женщиной, то меня поразили две вещи. Первая – частная и случайная, но тоже важная. Я вдруг увидела в этой книжке гомосексуалистов. Когда Вронский в Красном Селе окидывает взглядом офицерскую столовую, он видит некую парочку, которая вызывает у него желание отодвинуться. Сейчас-то я вижу и понимаю, в чем дело, как и Вронский, а когда мне было двенадцать лет, я не очень представляла себе, что возможны такие отношения в мужском сообществе, поэтому не увидела этого. Вспоминается евангельское: «Чистому всё чисто». Когда ребенок или молоденькая девушка читает, не видит, а я сейчас уже, к сожалению или к счастью, различаю такие вещи. Вторая вещь, которая поразила меня в самое сердце, это то, что я вдруг полюбила Алексея Александровича Каренина. Я поняла, что когда мне было двенадцать или четырнадцать лет, я на него смотрела глазами Анны и видела только противные уши… Что у него еще не так? Длинные тонкие пальцы, еще что-то. Тогда я идентифицировалась с Анной, потому что все молоденькие девушки мечтают о романтической любви, она для них – ценность. А взрослым человеком я увидела: Боже мой, как хорош Каренин! Сколько в нем милости, христианского прощения, как он трогательно готов принять Анну, как он любит этого ребеночка. Я подумала: вот самый прекрасный человек во всей книжке. Этого я подростком не видела. И если бы я не перечитала «Анну Каренину», может быть, ничего бы и не поняла в этой книге.

 

М.А.: То есть хорошая литература многослойна, объемна, и там можно увидеть многое.

 

М.М.: И роман или стихотворение, которое мы перечитываем, показывает нам наш собственный путь. Это и есть то зеркало, в котором отражается наша душа. И кроме литературы другого такого не знаю. Понятно, что живопись и музыка – это глубокое вхождение в мир и в самого себя, но там все-таки нет этой отчетливости, там не так легко анализировать свои переживания.

 

М.А.: Соглашусь с Вами. Душа отражается в различных социальных ситуациях. Литература хороша тем, что это наблюдения за жизнью, за тем, что происходит с людьми. В этом смысле литература – это еще кладезь различных социальных ситуаций, которые могут произойти, которые происходили в жизни, репертуар ситуаций. Знакомясь с этим репертуаром, я, конечно, обогащаю себя. Если у меня есть вопросы, проблемы, например, неосознаваемые, то включаясь эмоционально в какие-то ситуации, переживая их, я начинаю размышлять, и у меня появляется шанс решить свою проблему.

 

М.М.: В связи с библиотерапией хотелось бы поговорить еще вот о чем. Мне кажется, что есть такие формы опыта, которые мы можем пережить не иначе, как с помощью литературы и искусства в целом. Здесь может быть и кино, и театр, но всё равно это будут нарративные практики, в основе которых лежит некий рассказ. Что я имею в виду? Один мой студент однажды меня подловил и сказал: «О чем бы вы не говорили, вы всегда говорите только о двух вещах: про любовь и про смерть». На это я сказала, что я не виновата, если все нормальные писатели только про это книжки пишут. Что я могу сделать? Это не я, это всё они. Про любовь и про смерть. Действительно, к нам приходит опыт любви, и каким образом мы готовимся противостоять этому шквалу, который обрушивается на человека вместе с любовью? Именно и только вместе с Татьяной Лариной, с Машей Троекуровой, той же Анной Карениной, Изольдой и всякими другими прекрасными Джульеттами, Виолами мы уже ходили по этим путям. Если бы у нас не было никакого литературного опыта, нам бы было очень тяжело, мы бы просто не понимали, что с нами происходит. Литература дает нам формы переживания. Можно сказать, это психологический тренинг. Хорошо, с любовью бы мы еще хоть как-то разобрались. Есть такой трогательный роман «Дафнис и Хлоя», где девочка и мальчик вообще не соображали, что с ними происходит, но как-то с ними любовь случилась. Но есть вещь, которую нельзя пережить прежде, чем она наступит, и переживаем мы ее только один раз – это наша смерть. А к ней тоже надо быть как-то готовым. Когда греки создавали жанр трагедии, они хотели подготовить человека к достойному переживанию страдания и смерти – последних вещей. Получается, что помимо возможности разобраться в личном опыте, понять свои чувства, переживания, найти выходы из сложных жизненных ситуаций, мы через литературу получаем метапсихологический, метафизический опыт.

 

М.А.: Экзистенциальный…

 

М.М.: Опыт предельных ситуаций. Согласна, экзистенциальный. Это же тоже некая библиотерапия?

 

М.А.: Это важный момент. Наша жизнь ограничена количеством примеров того, что вокруг нас происходит. Есть люди, проживающие богатые жизни с невероятным количеством событий, как граф Монте-Кристо, с удивительными поворотами судьбы…

 

М.М.: Нет, можно мы уж лучше тихо посидим, четырнадцать лет в тюрьме не вдохновляет.

 

М.А.: Тогда придется читать литературу.

 

М.М.: Я согласна. Особенно, если где-нибудь в креслице под деревцем, и чтобы солнышко светило. Всем пожелаю такого. Когда-то были хорошие рождественские праздники в музее Ахматовой, и там было много всяких затей. В частности, был коврик с кармашками, на каждом кармашке было написано какое-то желание, и рядом стояла здоровая трехлитровая банка с бобами. И разрешалось (раз уж Рождество!) взять целых три (не один) боба и положить в три кармашка. Так вот, на одном из кармашков, который был полненький, было написано «Хочу лежать на диване и читать Пушкина». Он не был столь наполненным, как «Хочу плавать на лодочке с любимым при луне», это, конечно, был чемпионский карман – все такое хотят, но на диване с Пушкиным тоже многие хотели оказаться.

 

Марина Архипова

 

Звонок: У меня такой вопрос: не может ли терапия перейти наоборот в заболевание? В такое заболевание как зависимость, как уход от реальности? Очень заманчиво: лечиться, лечиться… Спасибо!

 

М.М.: Спасибо. Очень хороший вопрос.

 

М.А.: Всё хорошо в меру. Например, мы едим каждый день, но если кто-то объедается, это будет чревоугодием, а другой человек ничего не ест, и это тоже заболевание. Всё хорошо в меру. Любая деятельность хороша в меру. Правда, последние годы я не слышала, чтобы…

 

М.М.: Дети запойно читали?

 

М.А.: Да, чтобы кто-то обращался к психологам с проблемой зависимости от книг, но в мою молодость в восьмидесятые годы говорили о том, что есть такая категория людей, которые много читают, и это воспринималось окружающими как зависимость, как уход от реальности. Сейчас уход от реальности происходит через интернет и такие средства, как наркотики. А к литературе важно обращаться, потому что это еще и память человечества, человеческой истории. То, что мы помним о нашей истории, о наши прародителях, мы помним через слово. Конечно, можно говорить о материальной культуре, об археологических находках, но опыт передает в большей степени слово. Приобщаясь к слову, приобщаясь к литературе, мы приобщаемся к истории. Это совершенно удивительно, как люди две или три тысячи лет назад переживали те же проблемы, были в подобных сложных ситуациях. Читая книги, можно пережить удивительное тождество с людьми, которые жили столетия назад.

 

М.М.: Да, чувствуешь себя членом человеческой семьи. Возвращаясь к этому очень точному вопросу нашей слушательницы, хочу вспомнить повесть Людмилы Улицкой… Кажется, она называется «Сонечка» по имени главной героини. Героиня этой книжки – девушка, которая живет в послевоенные годы, очень тяжело, и она уходит, просто погружается в русскую литературу. Это действительно мощный уход от реальности: в то время как все строят социализм, Сталина прославляют, еще чем-то заняты, она только читает Тургенева, Пушкина, Толстого… Она, конечно, библиотекарь, ясное дело… В результате она проживает в этом сладостном сне многие годы, но потом, когда жизнь разворачивает ее лицом к очень трудным жизненным ситуациям, к семейным проблемам, к нравственным вопросам, она выходит из всего этого абсолютно достойно. Казалось бы, как она сможет? Она же все пропустила, пока читала свои книжки, не жила реальной жизнью, жила только литературой. И вдруг оказывается, что эта литература, которая только на словах существует, оказывается гораздо более питательной, и она укрепляет, может быть мощнее, чем мир повседневности. Что-то есть убедительное в этой повести Улицкой.

 

М.А.: В начале ХХ века многие писали о том, что литература – это воспитание чувств. Это важный момент, мы сейчас об этом редко говорим. Чувства, которые меня захлестывают, негативные, позитивные, важно осознавать, важно уметь ими управлять. И литература, несомненно, нам предоставляет примеры и внутреннее понимание, как можно с этим обходиться.

 

М.М.: Конечно, без сомнения. Учитесь властвовать собою. У нас еще есть звоночек. Добрый вечер, говорите, пожалуйста.

 

Звонок: Добрый вечер. Я бы хотела задать вопрос: а что бы Вы могли порекомендовать в качестве библиотерапии подростку 15 лет, который имеет частичную форму аутизма, то есть нарушения социального общения? Что лучше читать, художественные книги или психологические, если человек не может влиться в социальное общение?

 

М.М.: Спасибо Вам за вопрос.

 

М.А.: Спасибо, это интересный вопрос. Если позволите, немного отступлю. Вчера в новостях прочитала о том, что в Москве открылся кинотеатр для детей с расстройством РАС – аутического спектра. А по поводу литературы, думаю, лучше советоваться со специалистом, потому что бывают разные ситуации, разные случаи. Трудно порекомендовать что-то общее. Несомненно, это то, что интересует ребенка, что его затрагивает. Это могут быть и детские книжки, и подростковые, и взрослые. Но я бы не стала предлагать книжки по психологии. Может быть, в Вашем случае это и будет интересно, полезно, но мне трудно представить, чтобы такая рефлексия пошла бы для ребенка с расстройством РАС на пользу.

 

Звонок: Здравствуйте! Знаете, я как-то никогда не задумывалась о библиотерапии, но всю жизнь этим занималась. Если у человека была какая-то проблема, я знала, какая книга может посодействовать, помочь выйти из этой проблемы, как-то научить. Всегда рекомендовала такие книги. Совсем недавно произошел смешной случай, если позволите, поделюсь. Одна моя знакомая, пожилой человек, у которой есть внуки, впала в уныние из-за ухудшения болезни, и в том числе она пожаловалась на то, что у нее плохая память. Я сказала ей: «Вам надо читать стихи и пытаться их заучивать. Это очень развивает память». Она спрашивает: «А что читать?» А я знаю, что она человек не очень читающий, и думаю, что же ей посоветовать? – «Пушкин. Пушкина всегда хорошо читать». Она: «А что именно?» И я думаю, что если просто ей скажу «стихи», она не примет этого. Говорю: «Читайте «Сказку о рыбаке и рыбке» каждый день». И она в унынии была, а когда я ей это сказала, то хихикнула, потому что, насколько я поняла, она не знала эту сказку, или, может быть, и знала, но никогда не задумывалась о ней. Она начала читать, и я была потрясена, когда позвонила ей через несколько дней. Она была бодрая, веселая и говорит: «Ой, какой хороший совет Вы мне дали! Когда я прочитала «Сказку о рыбаке и рыбке», то поняла, что старуха – мой прообраз». Представляете? Такой смешной случай! Это известная сказка, и наверняка она ее знала, но не придавала значения. Он говорит: «Спасибо Вам большое, я на себя посмотрела со стороны чужими глазами».

 

М.М.: Спасибо Вам за хорошую историю.

 

М.А.: Спасибо, и удивительным образом Вы ответили на предыдущий вопрос о том, что лучше читать мальчику с особенностями. Думаю, что как раз хорошая поэзия – это то, что может быть интересно, потому что есть ритм, есть определенные образы. Если найти поэта, который ему понравится, то это может стать хорошей терапией.

 

М.М.: Да, и есть поэмы с сюжетом. Пушкин – хороший вариант. Потом я еще подумала в связи с этим молодым человеком про Шекспира. Шекспир – это и стихи, и совершенно захватывающий сюжет, это целый мир, который у себя дома можно разворачивать… Говорят, что люди с аутизмом обладают довольно высоким интеллектом, и им как раз интересны многие подробности.

 

М.А.: Здесь важно понять, что это за ребенок, какие у него особенности.

 

М.М.: Да, в этом случае, конечно, лучше все-таки со специалистом посоветоваться лицом к лицу.

 

М.А.: Или понаблюдать за тем, что нравится ребенку. Например, бывает так, что маленькие дети читают одну и ту же книжку по многу раз.

 

М.М.: Да. Родители входят уже в состояние исступления.

 

М.А.: Считается, что это важно для ребенка, потому что какая-то ситуация из этой книжки переживается им как тождественная ему. Это та самая терапия.

 

М.М.: Хочу Вас расспросить о той программе, которая предполагается в Академии.

 

М.А.: Мы думали на тему объединения литературы и психологии, и возникла идея сделать программу библиотерапии как профессиональный курс. Сейчас в этом есть несомненная необходимость. Учителя русского языка и литературы, библиотекари, те, кто профессионально работает со словом, заинтересованы в том, чтобы овладеть дополнительными ресурсами к раскрытию психологического потенциала того материала, с которым они работают, может быть, получить еще какой-либо инструментарий для работы с этими текстами. А у психологов, несомненно, есть запрос – содержание. Родилась идея такой программы повышения квалификации. И мы пригласили Марину Валентиновну как филолога и очень внимательного читателя преподавать в этом курсе.

 

М.М.: Я смогу в этом курсе давать филологическую и философскую составляющую, потому что мне всегда была интересна литература именно как источник знаний о человеке, с антропологической точки зрения.

 

М.А.: А психологи могут предлагать инструментарий и психологическую информацию о рассматриваемых темах, проблемах, потому что за последние сто лет психологи исследовали и собрали свою информацию по многим жизненным ситуациям, феноменам. Психологи накопили арсенал часто встречающихся проблем и их решений. В этом смысле объединение, соработничество филолога и психолога будет плодотворным. Мне нравится само название – библиотерапия. Слово «терапия» переводится как лечение, забота, исцеление. Исцеление – это возвращение к целостности, и в этом смысле это христианская практика. Всё, что нас возвращает к целостности – это путь христианства.

 

М.М.: Конечно, потому что Господь – Царь мира. Он преодолевает всякую вражду, разделение, расколотость…

 

М.А.: И нашу внутреннюю расколотость…

 

М.М.: И между друг другом, и с Ним самим… Да, исцеление…

 

М.А.: И забота – вполне христианская практика. Забота о себе, забота о других… Терапия – это еще и забота. В этом смысле библиотерапия – это исцеление и забота через литературу, через книгу, через то богатое культурное наследие, которое у нас есть.

 

М.М.: Да, это важно. Я помню, в дневниках отца Александра Шмемана есть такое место, он говорит, что культура необходима для христианина, потому что если в христианстве нет культуры, то оно превращается в сухую и жестокую религию. И дальше он говорит удивительную мысль: ради Пушкина резать, жечь, убивать невозможно, а ради «Типикона» – очень даже возможно. Имеется в виду, что культура – это воздух, насыщающий христианскую жизнь, это возможность проводить связи, мосты строить, восстанавливать целостность метафизики и ткани повседневной жизни. Это терапевтично не только потому, что есть реестр разных ситуаций, любовных, смертельных, таких-сяких, но и потому, что перед нами вдруг открывается совершенно другой горизонт. Если у нас этот курс сложится, если придут какие-то хорошие люди, то мне бы хотелось еще и об этом говорить, о том, что с помощью искусства и с помощью литературы в частности мы совершаем этот метафизический переход, когда перед нами абсолютно другой горизонт бытия раскрывается. Мы не только начинаем лучше разбираться в повседневности, но и с высоты птичьего полета начинаем смотреть на жизнь.

Сергей Сергеевич Аверинцев как-то сказал про «Евгения Онегина», что это очень таинственное произведение. История простецкая: сначала она его полюбила, а он ее – нет, а потом наоборот. Точка. Что же там такого в этом «Онегине»? Нас завораживает, удерживает уже двести лет божественный ритм, пульсирование жизни, космическая музыка сфер, которая вполне незамысловатую историю делает божественной красотой. Исцеляет красота.

 

Марина Михайлова

 

М. А.: Слушала Вас сейчас и радовалась тому, что именно Вы будете преподавать на этом курсе. Дорогие радиослушатели, если Вас интересует библиотерапия, то, пожалуйста, приходите к нам. Курс мы планируем запустить осенью, стартует он в октябре. Это действительно уникальная программа, нигде в России и, думаю, в других странах не готовят по этому направлению. Мы делаем первый шаг, и будем рады этот шаг сделать с Вами вместе. Подробности можно узнать в приемной комиссии Русской христианской гуманитарной академии.

 

М.М.: Спасибо. Я хочу сказать, что мы приглашаем не только специалистов, филологов и психологов, но и вообще людей, которым интересна литература в аспекте изучения человека. Если Вы хотите узнать что-то новое и прекрасное о жизни и о себе, приходите к нам, и мы будем вместе стараться через великие тексты мировой традиции работать…

 

М.А.: Познавать себя, познавать культуру…

 

М.М.: И благодарить Бога за красоту мира и человека. Спасибо, дорогие слушатели, что Вы были сегодня с нами.