Койранкангас — 2020

Репортаж Марины Лобановой

Панихида в урочище Койранкангас на Ржевском полигоне, месте расстрелов 1920 — 1930-х годов

10 октября 2020 г.

АУДИО + ФОТО

10 октября 2020 г. состоялась ежегодная панихида в месте расстрелов 20-30-х годов в урочище Койранкангас на Ржевском полигоне.

Наши постоянные слушатели знают, что панихида в этом месте служится не так давно, это одно из последних расстрельных мест, открытых поисковиками.

Ретроспективу репортажей об этой уникальной панихиде, которая возможна только один раз в год, вы можете найти на сайте радио «Град Петров».

В первой части репортажа — интервью с протоиереем Вячеславом Хариновым о передвижной выставке найденных в ходе раскопок на Койранкангасе артефактов, вещей расстрелянных там людей, которые были с ними в последние мгновения их жизни.

После панихиды отец Вячеслав, как всегда, сказал большую продуманную проповедь.

«Есть понятие, которое сформировалось относительно недавно в новой исторической науке: не столько важно само событие, сколько его связь с обстановкой, с народом, с этносом, с социумом… Тотальная история требует особого размышления к тому, чего ради мы находимся здесь. Современные историки отмечают этот конфликт — между историей и памятью. Для меня как священника и для всех нас как верующих людей собравшихся здесь, вопрос очень важный, коллизия очень важна. Мы закончили наше богослужение вечной памятью. Так что ж такое память? … Место памяти формирует этническую память. Если мест памяти нет или они становятся другими, то меняется этнос. Изменяется отношение к месту памяти — изменяется и народ, изменяется и страна».

Каждый год во время раскопок, которые проводятся полтора-два часа, открываются новые расстрельные ямы.

Историю Койранкангаса напомнил историк мест репрессий Анатолий Разумов:

«Мы стоим на одном из бывших спецобъектов госбезопасности, таких как хорошо известный вам Левашовский спецобъект в Петербурге, как Бутово и Коммунарка под Москве, Быковня под Киевом, Куропаты под Минском, Зауральная роща в Оренбурге, 12-й километр в Екатеринбурге, Дубовка под Воронежем, Пивовариха под Иркутском, Сандармох под Медвежьегорском и многие другие. Но мы годами уже теперь согреваем это место памятью, оно теперь совсем иное…»

Во второй части репортажа — пояснения участников раскопок, членов поисковых отрядов, не первый год производящих поисковые работы на Койранкангасе, пояснения они дают над раскопами этого года — несколькими расстрельными ямами.

Павел Крюков:

«Как можем — продолжаем дело Юрия Алексеевича Дмитриева. 10 октября сего года мы вновь посетили Койранкангас — расстрельное урочище под Петербургом. Обнаружили четыре расстрельные ямы, в каждой, как минимум, по два человека (эксгумацию не проводили и точное количество человек установить не удалось, возможно, они лежат в несколько слоев). Насколько можно было судить — все мужчины, молодые и средних лет. Из личных вещей обнаружили ключ, по видимости, от дома. На ногах одной жертвы были кожаные ботинки, а поверх — калоши. На калошах четко видны клейма, так что, если есть специалисты по обуви тех лет, просьба высказать свои суждения. Обнаружили несколько гильз от пистолетов «Кольт» и «Браунинг». Под черепом одной жертвы обнаружили пулю от Кольта М1911, запутавшуюся в ткани, видимо, были завязаны глаза».

Владимир Уткин:

«Вы видели еще четыре могилы, видели те артефакты, которые найдены — они как раз и подтверждают, что это все те же репрессированные, те же расстрелы. Я об том месте рассказывал ребятам на работе и один человек сказал такую фразу: «раз расстреливали, значит, было за что, у нас просто так не расстреливали», — вот и попробуйте этому человеку что-то объяснить, а таких очень много. Но если сюда человек приедет и вот это все увидит — есть шанс, что он поймет. Потому что на словах — это трудно понять. А вот если увидеть — вот этих людей убитых, вот эти гильзы… Когда в местах боев копаешь — там совсем другое ощущение, и когда там находишь бойца — какая-то положительная эмоция возникает. И в конце, какая наша цель раскопок по войне — это перезахоронение, точнее, захоронение, т.к. они не были похоронены на поле боя, похоронить их с молитвой священника и с воинскими почестями, а еще лучше — в присутствии родных. В этом году много было родных, которые приезжали на захоронение, и это все радует, это очень светлые переживания. А тут этого нет ничего. Смотрите — вокруг осенний лес, солнышко светит… А на душе тягостно. То есть мы думаем о том — а что здесь происходило? Это люди, которые жили в одной стране, в одном городе, может быть, на соседних улицах, и вот так просто непонятно за что привезти сюда людей и расстрелять вот так — это какая же должна быть страшная идея. Из находок здесь мне больше всего запомнились руки в кандалах — в позапрошлом году. И в прошлом году — тоже очень страшная находка была — пуля во рту, то есть, скорее всего, достреливали уже в яме человека и стреляли в рот. Мы не можем перезахоронить этих людей, не можем искать их родных сегодня, мы оставляем их здесь, как нашли. Но наша цель — чтобы это место не ушло ни под какие другие цели, а сохранялось как место памяти».

Полностью слушайте в трех аудиофайлах.

АУДИО и ФОТО — Марина Лобанова.