Кто и как брал Зимний в 1917 году

 «Щедрая среда»

Еженедельные встречи в поддержку радио «Град Петров»

Юлия Зораховна Кантор

«Кто и как брал Зимний в 1917 году»

2 ноября 2016 г.

ФОТО – Екатерина Степанова

ВИДЕО – Анастасия Луговкина

В рамках цикла «Щедрая среда» в конференц-зале радио «Град Петров» состоялась встреча с Юлией Кантор, доктором исторических наук, постоянным участником передач на нашем радио. Юлия Зораховна выступила с лекцией на тему «Кто и как брал Зимний в 1917 году», в которой она ответила на ряд важнейших и очень интересных вопросов, связанных с событиями столетней давности. Был ли штурм Зимнего в октябре 1917 года? Почему в Зимнем дворце еще до начала восстания оказалось множество раненых? Кто же палил по Зимнему, если «Аврора» стреляла холостым? Почему отряд Антонова-Овсеенко заблудился ночью во дворце 25 октября 1917 года и что в это время делал Керенский? Куда делись экспонаты Эрмитажа весной — осенью 1917 года? Кто штыками ранил портреты императоров, и где эти портреты находятся ныне?

В ходе лекции слушатели могли ознакомиться с информацией из ранее не публиковавшихся документов из архивов Государственного Эрмитажа, Государственного музея Политической истории России и др.

Юлия Кантор:

Когда в Смольном в ночь на 25 октября не заладился II Всероссийский съезд Советов, в Зимнем дворце заседали все члены Временного правительства, кроме одного – Керенского. Что происходило в Зимнем дворце в ту самую ночь?

Императорская семья ещё в 1915 году покинула Зимний дворец и переселилась в Царское Село, в Александровский дворец. И ровно с этого момента Зимний перестал быть цитаделью русской монархии. Монархия ещё существовала, а цитадель переместилась в Царское Село.

Что же происходило в Зимнем дворце? Прежде всего, всем вам хорошо известная лестница, которая фигурирует в фильме Сергея Эйзенштейна «Октябрь», ничего общего с взятием Зимнего дворца не имеет. Вообще ничего общего. Просто Эйзенштейну было, естественно, удобно снимать такую красоту и текущую по этому прекрасному створу наверх людскую возбуждённую лаву. Это просто очень красиво. Именно поэтому, кстати, то, с какой энергетикой снят этот фильм, безусловно, художественный – сколь пропагандистский, столь и художественный – это воспринимается как хроника. Ещё и потому, что изображение чёрно-белое, это воспринимается как подлинник, как хроникёрские заметки какого-то документалиста. Эта лестница официально называется Посольская, но до революции она имела ещё одно не менее популярное и не менее справедливое для неё название. Кто знает, какое?

Слушатели: Иорданская.

Юлия Кантор: Я думаю, в этой аудитории не надо объяснять, почему она называлась Иорданской. Тогда здесь я об этом умолчу, потому что обычно мне это тоже приходится объяснять.

Лестница, на которой всё и происходило – это лестница в покои Ея Императорского Величества, так называемая Собственная лестница. Если мы будем стоять лицом к главному входу в Зимний дворец, оставим за спиной арку Главного Штаба, то вход в личные покои находится с левой стороны. Самая ближняя часть – это северо-западный ризалит, выходящий к Невскому проспекту, а Антонов-Овсеенко сотоварищи, делегированные Лениным со съезда Советов из Смольного, нашли именно эту дверь. Непонятно по каким причинам, в условиях тотальной неразберихи, царившей в Зимнем дворце, в это время Антонов-Овсеенко открыл эту дверь, попал на эту лестницу. Теперь мы понимаем, что на Дворцовой площади снуёт народ, полупьяный, полутрезвый. Что происходило собственно в городе, можно судить по тем документам, которые, слава Богу, до нашего времени сохранились. Я зачитаю вам фрагмент воспоминаний Александра Зиновьева (не путать  с Григорием Зиновьевым – председателем Петросовета). Александр Зиновьев – главный управляющий Северо-Западного отделения Красного Креста:

«Восстание разразилось 7 ноября нового стиля. Я, как всегда, утром отправился в свое Управление Красного Креста. Там, где мне приходилось проходить, все еще было спокойно и ничего особенного не было заметно. Но около 11 часов утра на Литейной, против окон нашего Управления, вдруг, как-то неожиданно появились вооруженные ружьями рабочие вперемешку с матросами. Началась перестрелка – они стреляли по направлению к Невскому проспекту, но противника их не было видно … В амбулаторию, находившуюся тут же, в здании нашего Управления, стали приносить раненых и убитых… Стрельба эта продолжалась часа два, и потом все затихло, стрелявшие рабочие и матросы куда-то исчезли… Но скоро мы получили сведения, что восстание всюду было успешно, телефонная станция, водопровод, станции железных дорог и другие важные пункты города были уже в руках большевиков, и весь Петербургский гарнизон к ним присоединился… Совет рабочих и солдатских депутатов сидел тише воды и ниже травы. Министры Временного правительства заперлись в Зимнем дворце, где большинство их и жило. Дворец защищался только юнкерами и женским батальоном, недавно сформированным Керенским. Он был окружён большевиками, солдатами и матросами со всех сторон.

Вечером, часов около 6, я шел домой, в той части города, через которую мне надо было возвращаться, все было тихо и спокойно. Больше стрельбы не было. Мы жили недалеко от Зимнего дворца – минут пять ходьбы. Вечером опять же началась оживленная стрельба, сначала только ружейная, потом присоединился треск пулеметов, но вот опять всё стихло…»

Начиная с февраля 1917 года такие события происходили в городе по пять раз на дню, не говоря уже об известном июньском расстреле 1917 года, спровоцировавшем ещё одну волну революционных выступлений. Поэтому ничего особенного вроде бы не происходило. Этот переворот, этот захват власти в столице вообще мало кто заметил. Поэтому, в течение довольно большого отрезка времени после Октябрьского переворота, все считали, что большевики ещё более временные, чем Временное правительство. Тем более что мы помним, что Временное правительство, возглавляемое Керенским, было далеко не первым временным правительством с начала 1917 года.

На встречу с Юлией Кантор пришло рекордное число слушателей – небольшой зал не вмещал всех желающих. Такой интерес к теме революции 1917 года впечатлил и самого лектора.

Юлия Кантор:

Вы знаете, я, на самом деле, ошарашена обилием слушателей. Я не ожидала, что будет так много, но это приятно. Я не могу сказать, мне не с чем сравнить, так всегда здесь происходит, или эта тема, о которой я говорила, о штурме Зимнего, вымышленном и реальном, привлекла такое внимание в преддверии столетия. Мне нравятся вопросы. Они были умные и они не были агрессивные по отношению к истории. Они были иногда оценочные, но при этом не было агрессии, и такой, знаете, глухой убеждённости – «прав только я и никто больше». Это самое неприятное в любой исторической дискуссии. Вот поэтому мне очень интересно, да и вообще, я, когда шла сюда, понимала, что будет интеллигентная аудитория. Это подтвердилось и это хорошо.

АУДИО полностью

ВИДЕО