«Мама поняла: всех спасти нельзя»

Программа Людмилы Зотовой

«У нас в гостях»

Прямой эфир 27 января 2020 г.

27 января – этот день помнят не только потомки жителей блокадного Ленинграда. Освобождение города из блокадного кольца стало событием для всей страны. Вместе со взрослыми в умирающем городе находились дети – более 400 тысяч.  У каждого ребенка, пережившего блокаду, своя страшная история детства.

Участником программы «У нас в гостях» 27 января 2020 г. стал Николай Иванович Любшин, автор воспоминаний «Осколки блокадного детства», «Блокадная баллада».

Николай Иванович Любшин, теперь уже пенсионер, по профессии преподаватель истории и основ философии. Его раннее детство совпало с годами войны. Некоторыми воспоминаниями об этих тяжелых годах он поделился со слушателями радио «Град Петров».

Николай Любшин был десятым ребенком в семье, которая проживала на Тележной улице, дом 3, квартира 5 – здесь и застал их июнь 1941 года.

«У нас во дворе размещались конюшни. Извозчики, когда возвращались с работы в мирное время, должны были проехать по двору до конюшни. И мы, ребятишки, всегда ждали: кто-то сажал нас на телегу, кто-то возражал. В этот день (хотя что-то тревожное уже висело в воздухе, но мы еще не понимали этого, маленькие) никто не хотел нас сажать, все куда-то торопились. Это первое. А потом по лицам взрослых мы поняли, что случилось что-то необычное, невероятное. А на обоях одной из двух наших комнат кто-то из старших написал: 22 июня 1941 года, война.

Всю блокаду я ходил в детский сад, который находился на Невском, 154, на втором этаже. Когда мы садились за столики для питания, нам говорили: руки уберите за спинку стула. Это делалось для того, чтобы, когда ставили блюдечко с хлебом, никто преждевременно не брал. Потому что все хотели схватить горбушку.

Мы сидели по четыре человека за столиком. Запомнился мальчик. Когда нам подавали на блюдечке кашу, он свою миску накрывал и так с ложкой сидел, и как кто-то только зазевался – он, раз, у того кашу – и в рот себе. А ребята обижались, начинали плакать, он тогда как-то болезненно говорил: «Ну не плачь, возьми, возьми, возьми у меня».

Воспитатели как-то усадили нас: «Ребята, война кончится, вы пойдете учиться, кем бы вы хотели стать?» И я первым поднял руку и говорю: «А я хочу стать поваром». Воспитательница спрашивает: «Колюшка, а почему ты хочешь стать поваром?» А я отвечаю: «Ну, я возьму огромный-огромный котел, наварю много-много каши и всех буду угощать».

…мы перестали ходить в бомбоубежище. Когда мы были в детском саду, нас водили (но я этого не помню), а из дома мы не ходили уже. Не было силы. У нас стоял дубовый стол, и мы прятались под стол.

Перед мамой был выбор. Она ведь потом поняла, когда голод начался, и стали выдавать по 125 гр. иждивенцам и детям, она поняла, что всех спасти нельзя. Ей предстоял тяжелейший выбор: кого же оставить. И она решила оставить меня. Она из крестьянской семьи, психология такая, что надо последнего мужчину спасать… Видите, какой тяжелый, страшный выбор был перед моей мамой. Я это потом, конечно, понял.

Хлеб, для тех, кто голодал – это святое. Я могу сразу узнать, блокадник это или не блокадник, по тому, как человек ест. Это первое. Святое отношение к еде. Самое страшное для человека – это голод. Можно привыкнуть к бомбежкам, к артобстрелам, а вот к голоду привыкнуть нельзя. И сохранить человеческое что-то голодному человеку – это очень и очень трудно. И, конечно, блокада наложила отпечаток на мое сознание: я очень долго хранил запасы круп, сахарного песку, соли, мыла. Но вот последние только несколько лет не стал. А так у меня все время был запас».

Из большой семьи Николая Любшина после блокадных лет остались лишь трое: он и две его старшие сестры. Воспоминания гостя студии радио «Град Петров» опубликованы в шестом и седьмом сборнике «Блокада глазами очевидцев» издательства «Остров».

См. также:

БЛОКАДА  на Сервисе скачиваний

ВИДЕО