«Михаил Ермолаевич – первый крещеный человек у нас в Перми»

Программа Екатерины Степановой

«Русский Север»

Информационное обозрение. Выпуск 97

Эфир 20 декабря 2019 г., 16.25

Продолжаем знакомиться с особенностями освоения Севера, которые встречались на пути в Прикамье. Оттуда этот путь расходился в три стороны – прямо на север, далее на восток и на юг. Этому посвящена шестая выставка проекта компании «НорНикель» «Освоение Севера. Тысяча лет успеха», которая называется «Предчувствие Севера. Пермский путь». Она создана Пермской художественной галереей в сотрудничестве с уральскими краеведческими и художественными музеями, научно-исследовательскими и образовательными центрами и адресована широкому кругу зрителей, а в дальнейшем и широкому кругу читателей, потому что, как обычно, по итогам выставки выйдет научный каталог.

Рассказ о пермских путях продолжает Павел Анатольевич Корчагин, старший научный сотрудник отдела археологии, истории и этнографии Пермского федерального исследовательского центра Уральского отделения РАН, один из научных консультантов выставки. Как мы и обещали, речь сегодня пойдет о христианизации этих земель.

— Надо сказать, что «Пермей» было много. Стефана Пермского – при всем уважении – его зря называют Великопермским, считая, что он великий, значит, он должен быть Великопермским. Пермь Вычегодская – это среднее течение Вычегды, там, где в нее впадает река Вымь. Вот там свой подвиг осуществлял Стефан Пермский. А в Перми Великой Стефан Пермский не был никогда. У нас есть свои святители – Герасим, Иона и Питирим. Их обычно втроем изображают. И в одном из залов как раз есть их икона. Это крестители Перми Великой.

Крещение происходило в три этапа и было довольно оригинальным. Вот мне понравилось название – не покорение севера, а освоение. Дело в том, что север нашего края в состав Московского государства вошел мирным путем. Хотя вроде бы в летописи под 1472 годом есть абзац о том, что сюда направлялась рать Федора Пестрого и «пермские городские пожгла» и прочее, прочее. Искор, Покча, Чердынь и Урос. Четыре летописных городка. Я как археолог в двух из них копал. Это городки не в том смысле, что это городища, жилые  укрепленные пункты. Это святилища. Они да, огорожены валами, но это символическая сакральная защита. Я уже описывал святилища. Так вот они расположены на высокой горе, и внешне это очень было похоже на укрепленный населенный пункт. У нас называют кар. Огромная масса находок самых разнообразных. Но. На некоторых памятниках посуды нет. Нет и все. Как будто никто ничего не ел. И на всех этих памятниках – точнее, на трех из четырех (четвертый, к сожалению, нельзя выкопать, его Колва в XIX веке смыла) – ни одного жилища. Т.е. на этих местах не жили. Это были святилища.

В 1451 году в Перми Вычегодской в Усть-Выме, там, где был центр Пермской епархии, которую основал Стефан Пермский, были крещены четверо мужчин, принадлежавших к местной племенной знати. Они были крещены, получили христианские имена, и им в качестве подарков как новокрещенным было даровано княжеское достоинство российское, и они были назначены наместниками. Отец, старший в роду, Ермолай, при чем отчества у него нет. Он князь, а отчества нет. Потому что старший в роду и новокрещенный. Только потому, что папа у него был, извините, нехристем, и у него под отчество имени из святец нет. И с него по новой начинается род. Даже два рода. Потому что он остался с младшим сыном (по абсолютно крестьянской традиции, что младший должен оставаться с отцом), а старший должен был отправиться наместником в Пермь Великую.

Почему Пермь Великая. Не потому, что она большая. А потому что вот эта дихотомия малое и великое, старое и великое очень известное в истории деление. Малое и Старое это всегда метрополия, а Великое – это осваиваемая территория, колонизируемая. Ну вот посмотрите. Мы живем в Великоруссии. А где у нас мать-то городов русских?

— А почему тогда Новгород Великий?

— А потому, что он перенесен со Старой Ладоги. Также Великобритания. Ее завоевание началось из французской провинции Бретань. И там где есть малое и великое, старое и великое, мы всегда этот вектор колонизационный наблюдаем.

Пермь Великая всего около ста километром вдоль Колвы и нижнего течения Вишеры. Это очень небольшой район. Все четыре летописных городка попадают в эту территорию. Отец, князь Ермолай, остался в Перми Вычегодской, а старший его сын, князь Михаил Ермолаевич, к отселившимся родственникам, скажем так, уехал. Население Перми Великой и Перми Вычегодской, они помнили о своем родстве, и, видимо, между ними были тесные связи. Михаил Ермолаевич был первым крещеным человеком у нас в Перми Великой.

Через четыре года к нам сюда в Прикамье приехал епископ Пермский Питирим и «княжат Михайловых крести», т.е. детей князя Михаила крестил, отправился назад, но судьба его была печальна. Его сибирские татары, вогулы, которые совершали в то время набег, убили.

В 1462 году новый епископ Пермский Иона снова пришел в Пермь Великую. Но, наученный печальным опытом своего предшественника, приурочил свой пастырский визит как раз к тому времени, когда русская рать проходила по Каме на территорию бывшей Волжской Болгарии, будущего Казанского ханства. Они не конвоировали его специально, но как-то сопровождали. «И крестил Пермь добавье», т.е. дополнительно. И он поставил первый храм, основал там монастырь. Но, видимо, у него не очень дело бойко шло, потому что в 1472 году отправили рать под руководством князя Федора Пестрого, одного из видных деятелей тогда Московского княжества. И вот там в летописи написано, что он взял, пожег и т.д. И долгое время с легкой руки Татищева и Карамзина считалось, что это карательная операция. Но когда мы смотрим, какие городки он пожег, то видим, что пожег-то он святилища. На мой взгляд, он провел гениальную идеологическую и психологическую акцию. Он специально вышел по неудобице, по распутице где-то в конце февраля из Москвы, к 18-му апреля был на севере Пермского края в Усть-Черная, потом на плотах сплавился по Висляне, Каме до Анфаловского города и пришел сюда как раз на весенние русалии, когда местные жители совершали первый в году обряд, посвященный новому сельхозсезону, скажем так. Он их застал с поличным. Специально рассчитал. Там даже дата точная была – Четверток Фоминой Недели. И он, видимо, срубил все березы, сжег все, что можно сжечь на святилищах. Но в это время ни один человек из его рати, ни одного человека из местного населения во время этой «карательной» операции убиты не были. Вы представьте, он сжег четыре святилища у четырех местных родов. Он их идеологически и психологически разоружил. Ну, естественно, у него в обозе были священники, которые сразу же предложили: «А вот у нас Бог сильнее». И что интересно, после этой «карательной» экспедиции нет никаких упоминаний о рецидивах язычества каких-то серьезных. Лет через пятьдесят митрополит Симон писал, что нехорошо попы себя пермские ведут, потому что допускают, что местные охотники белок едят и местные мужчины берут вдов своих братьев себе в жены. Это глубокий первобытный пережиток, который уж с христианством никак не состыковывался. После очередного дополнительного крещения1472 года – четвертого уже не потребовалось. И в каталоге, наверно, будет карта именно этого похода. В эпоху Древней Руси и по сути дела до начала XX века христианизация, крещение автоматически означало и русификацию. Русский, не русский… православный – свой. И не зря к этому времени привязывают ученые окончательное присоединение Перми Великой к Московскому государству. Началось оно с назначением Пермских наместников в 1451 году на начальном этапе и завершилось в 1472 году окончательно.

В наших программах мы стараемся не только изложить какие-то интересные факты, но и показать, каким образом исследователи приходят к тем или иным выводам, как развивается историческая наука. Ведь мало просто изложить русским языком рассказ, приведенный в летописях. Летописи – это очень субъективный источник, и сведения, полученные из него, должны как-то поверяться другими источниками – письменными или археологическими. И тогда многие образы, сюжеты обретают другой, более достоверный смысл. Вот как в случае с городками, которые «пожгла» рать Федора Пестрого, в которых даже никто не жил. А оказывается, речь шла о святилищах, которые напомнили русскому летописцу или источнику, которым он пользовался, городки.

Продолжим рассказ о пермских путях на север в нашем следующем выпуске.

Аудио, фото – Екатерина Степанова.