«Минин и Пожарский стоят в одном ряду с Деникиным и Колчаком»

Программа Марины Лобановой

«Встреча»

Гость: историк Андрей Сергеевич Кручинин, заведующий отделом военно-исторического наследия Дома Русского Зарубежья им. А.И.Солженицына (Москва)

Тема: 100-летие 1917 года

Эфир: 4 марта 2017 г., 21:00

АУДИО

Марина Лобанова:

Очень важно получить какие-то ответы на острые вопросы в связи с революцией и гражданской войной именно в год 100-летия. 100 лет прошло – почему это нас так до сих пор волнует? Потому что нет этих ответов. 100-летие – это всего лишь повод открыть остроту этих переживаний. Гражданская война – в принципе «неперевариваемое» обществом событие. Брат идет на брата – как это можно «переварить»? Есть ли какой-то подход к этим темам, который нам поможет?

Андрей Кручинин:

Цельный взгляд создастся сам собой – для человека, который желает знать. Человек, который стремится узнавать и познавать – он и будет приходить к правде. А тот, кому нужна всего одна сентенция, вычитанная в газете – тут ничего не сделаешь, он будет ее только и повторять.

К сожалению, у нас с 90-х годов так повелось и сегодня я с некоторым недоумением это тоже вижу, любая попытка начать разговор о событиях гражданской войны вдруг встречается с потрясающим возражением: «не нужно менять все плюсы на все минусы». Вот это тоже – какое-то страшное заклинание, почти магическое. Наверное, люди, которые его произносят, они считают, что таким образом они просто уничтожают, стирают в порошок – и даже не оппонента, потому что у них нет оппонента, они не спорят. Ни один не то что нормальный историк, а просто честный человек, не поставит перед собой такой совершенно идиотической задачи – «поменять все плюсы на все минусы». Гражданская война – конечно, трагическое время. Люди, которые еще недавно были «добрыми русскими людьми», которые храбро воевали на Первой мировой войне и ощущали себя славными русскими солдатами – оказывались иногда просто силой веще, каким-то странным, дьявольским подталкиванием – в совершенно неожиданном для себя лагере, оказывались на службе у сил, ставивших для себя задачей разрушение страны.

А если мы будем внимательно смотреть на Белое Движение – не скажешь, что это были сплошь праведники и герои. Эту ошибку сделал в свое время Шульгин (его цитату очень любят использовать), который сказал: «Белое Дело начали почти святые, а закончили его почти разбойники». Это двойная ложь. И не святые начинали, и не разбойники заканчивали. Бессмысленна идеализация «почти святых», но и лживо превращение их в «почти разбойников». Понятно, что с самого начала в каждой из воюющих армий, в каждом из воюющих лагерей, конечно, есть самые разные люди.

Если мы будем, изучая Белое Движение, закрывать глаза на реальные грехи – и случаи воинского произвола, и случаи грабежей – конечно, мы совершим тоже ошибку, и ни один честный историк такого делать не может и не должен. Поэтому, если мы говорим честно, то никакой «смены плюсов на минусы» быть не может. А если говорим о жуликах – так жулики могут менять любые знаки на любые и по нескольку раз туда и обратно.

Попытаемся сформулировать смысл Белого Движения. Тактическая задача – понятно – свержение большевиков. Но эта задача на любой войне есть – разбить армию противника. А что означает противопоставление красного – белому, большевиков – русскому национальному движению? Ильин сказал: «Белое Дело древле как Русь». Я бы сказал немного по-другому: Белое Дело является частью того русского, вечного, народного, национального Дела, к которому принадлежит и князь Владимир, и Александр Невский, и Дмитрий Донской, и Минин и Пожарский. Минин и Пожарский стоят в одном ряду с Деникиным и Колчаком.

Что будет противопоставлять Белое Дело, русское Дело – делу большевизма? Большевизм несет разрушение единства народа. Белое Дело всегда апеллирует к народному, национальному единству.

Также в программе:

Почему Белое Движение сделало ставку на казаков, почему решили начинать Белое Дело на Дону, в казачьих областях?

Был ли «белый террор»?

Зачем террор был нужен красным?

Как белые мыслили примирение сторон после окончания гражданской войны?

Возможны ли сегодня мемориальные знаки, памятники белым в России?

Почему Колчак не реабилитирован?

Что означает примирение красных и белых сегодня, через 100 лет после 1917 года?

Как относиться к новому названию событий 1917 года (в школьных учебниках): «Великая русская революция»?

Как относиться к семейным преданиям, которые противоречат «большой истории»?

Если предки участвовали в гражданской войне на разных сторонах – про кого труднее найти сведения, про белых или красных?

Андрей Кручинин:

Часто у нас говорят о национальном примирении, подразумевая, что нужно красным всё простить и с красными примириться. А они при этом ничего делать не должны и не будут. Такое одностороннее «примирение» называется по-другому – капитуляция.

Принять большевизм – значит отречься и отрицать тысячелетнюю историю России. Белые, со своими грехами (не бывает безгрешных людей), со своими недостатками (говорить, что всё в Белом Движении было оптимально, конечно же, не следует), при всем этом – хорошие или плохие белые – это были люди, стремившиеся вернуть Россию после 1917 года на ее прежний исторический путь, которым она шла 1000 лет. Не в смысле механической реставрации – конечно же, белые понимали, что эти страшные раны придется залечивать еще очень-очень долго и залечивать их придется всем вместе. Но для того, чтобы Россия смогла существовать дальше, нужно было, чтобы победили белые.

И человек, который сегодня будет для себя расставлять «симпатии» и «антипатии», он должен смотреть не с точки зрения лозунгов 1917 года («Земля – крестьянам» или «За единую и неделимую Россию»), а он должен понять, что красные – это отрицание России, белые – это продолжение России.

Если говорить о терминах, то можно говорить о смуте 17 года, подразумевая, что в первую очередь смута была в головах, в душах. Слово «великая» применительно к революции в России я бы не стал употреблять, его можно употребить с другим словом – трагедия. Это была великая русская трагедия.