«Миролюбиво, но настойчиво»

Программа Александра Крупинина

«Неделя»

Гость: протоиерей Владимир Сорокин

Прямой эфир 29 января 2017 г., 16:30

АУДИО + ТЕКСТ

 

Александр Крупинин: На этой неделе мы праздновали, как всегда празднуем 27 января, День снятия блокады, возлагались венки на Пискаревском кладбище, и в связи  с этим Пермь подарила петербуржцам икону святителя Стефана Великопермского, которая была преподнесена, и был крестный ход, молебен. Это к тому, что во время блокады многие ленинградцы были эвакуированы в Пермь, и там они нашли гостеприимный прием, Кировский театр был в Перми и многое другое. Как можно это прокомментировать?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Это радостное событие, приятно слышать о том, что у нас связь времен, помнят об этом пермяки. Там владыка Мефодий, выпускник нашей академии, хороший очень мой знакомый, хороший, душевный человек, чувствительный к этим историческим моментам. Они освятили эту икону, слава Богу, привезли. Я такие моменты ценю и считаю, что чем больше их будет, тем лучше. Все-таки Стефан Великопермский – покровитель Пермского края. Сейчас у нас в городе открыта выставка, недалеко от Пискаревского кладбища, где собрали машины, какие были на войне, во время войны, раритеты, привели их в порядок и устроили выставку – мотоциклы, машины, радиоприемники – чем воевали.

 

Александр Крупинин: Удивительно, что сохранилось все это.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Да, нашли, отреставрировали, на меня это произвело колоссальное впечатление. Я помню войну, и помню эти ЗиСы, полуторки, мотоциклы. Причем там было сделано так, что молодые люди сидели в этих формах. Потом, например, квартира блокадника.

 

Александр Крупинин: Это музей какой-то или прямо на улице выставлено?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Это большущий зал какого-то завода, сотни машин. Я считаю, для молодого поколения, которые хотят прикоснуться к тому времени, это очень ценно. Там есть специально отведенный зал «Церковь во время Великой Отечественной войны», в блокаду. Не только Русская Православная Церковь, другие конфессии. Мы туда из нашего собора пожертвовали священническое облачение, стихарь, в котором служили во время блокады. Оно тоже сохранилось у нас, уже старенькое. Но это производит большое впечатление. Я очень рад, что у нас этот день снятия блокады как-то обогащается новыми проектами, это очень хорошо.

 

Александр Крупинин: У меня родители познакомились в Перми, в 44-м году, поэтому это для меня тоже очень важно. Город  назывался тогда Молотов, и мои родители как раз там познакомились.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Это очень ценное событие, я считаю, что связь поколений, городов всегда идет на пользу.

 

Александр Крупинин: Следующие событие, не можем мы пропустить – это 85-летие настоятеля Казанского собора отца Павла Красноцветова.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я хорошо с ним знаком, я был на этом торжестве. Отцу Павлу 85 лет, а он так удивительно бодро себя чувствует, на богослужении и во время приема, полон сил, энергии и оптимизма. Отец Павел примечателен и дорог нам тем, что он родился в 1932 году – начало «безбожной пятилетки», когда была уже систематическая государственная программа по уничтожению храмов, священников – всего, что связано с Церковью, с религией. И его дедушку, он был священник, расстреляли в 1937 году. Когда готовились праздновать 20-летие Октября, очень многих расстреляли. Моего дедушку-священника расстреляли в 38-м году – Прокопченко Ефим Иванович, священник был. И вот отец Павел является представителем того поколения, он пережил эти «пятилетки», у него есть изданная книга о своем дедушке, он помнит это все. Сейчас, празднуя его 85-летие  (я его поздравлял), я считаю, что это человек – эпоха, 85 лет, это, представляете, какое время: пятилетки, война, послевоенный период, и он везде, и продолжает священнический свой род, свою традицию достойным образом. Достойный очень человек, и таких людей, как отец Павел, осталось очень мало. Это поколение, которое олицетворяет собой советскую эпоху, в которой все было вывернуто, все было направлено на то, чтобы уничтожить и Бога, и Церковь, но Господь сохранил. Дай ему Бог здоровья! Многая лета!

 

Александр Крупинин:  Радио «Град Петров» присоединяется к поздравлениям, отец Павел бывал у нас на радио, так что мы тоже знаем его и поздравляем, конечно.

Раз зашла речь у нас об этих всех событиях, об истории, то у нас начались Рождественские чтения в Москве, которые посвящены как раз анализу событий, которые произошли за эти сто лет (с 1917 по 2017 год), и в своем выступлении Святейший Патриарх говорил о том, что эти события имеют духовные причины. И еще тут совпало: на этой же неделе у нас годовщина, 150 лет, со дня рождения Патриарха Сергия (Страгородского), который был в центре всех этих событий. Какие мысли, отец Владимир, у Вас вызывает все это, как можно подвести итог этого столетия и какие выводы нам нужно сделать из всего этого?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я довольно много на эту тему размышляю, и конкретно занимаемся мы этим делом. Сейчас прошло сто лет и пора нам подходить к конкретике. Потому что одни историки говорят, что в эпоху советских репрессий было уничтожено  300 тысяч священников, другие – 150 тысяч, какой-то разнобой. Когда высылали монахов из города, то одни говорят: 500 человек, другие – 318 человек.

 

Александр Крупинин: Я не вижу большой разницы: 500 человек или 318. Хотя бы даже двух человек убили, какая разница?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Совершенно верно, но сто лет прошло, пора уже пофамильно, по именам, за этих людей надо Богу молиться. Наша задача, хотя архивы еще полностью не открыты, но пойти в архивы, установить и сказать: вот такой-то из такого-то монастыря, из такого-то храма, из такой-то организации – вот он был взят по такому-то принципу (а этот принцип – он ни в какие ворота…), тогда это будет носить конкретный и более принципиальный характер.

 

Вопрос слушателя: Отче, скажите, пожалуйста, Ваше мнение по поводу Исаакиевского собора. Начались уже здесь столкновения, пока словесные, акция была на Марсовом поле. Я считаю, что все должно быть возвращено Церкви, что было построено для богослужений. Но вот недавно говорили о Смольном соборе, что его забрали, выселили оттуда хоровую капеллу, а туда никто не ходит, в будние дни один-два человека, а ведь за все это надо платить – за освещение, содержание храма, это большущие деньги. Противники говорят, что службы в Исаакиевском соборе и так проходят, но вот от экскурсий очень много денег получают, а поскольку храм передается верующим, то вход бесплатный, откуда тогда брать деньги на содержание собора? Возражения резонные, как Вы полагаете?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Позиция епархии сформулирована была в обращении митрополита, месяца два назад, с просьбой возвратить собор. Кроме того, что написано на фронтоне Исаакиевского собора? «Дом Мой домом молитвы наречется». Я восхищаюсь прозорливостью наших строителей: в то время они как будто предвидели, что за этот дом Божий будет постоянная борьба. Храм строился для молитвы в то время, и навсегда. Когда его закрывали, после революции, тоже верующие были возмущены, но, несмотря на это, превратили его в музей. Сейчас ему предполагается вернуть то состояние, для которого он строился, в соответствии с законом. Когда я слышу все эти возмущенные демонстрации, акции по поводу собора, я удивляюсь: мы что, уроков не извлекли из истории? Зачем сейчас устраивать все эти демонстрации, баталии? Там должны быть службы, как во всяком соборе. Вот у нас в Князь-Владимирском соборе мы никому не запрещаем экскурсии: пожалуйста, приходите. Привозят к нам экскурсии, мы с них деньги не имеем права брать. Потому что, если брать деньги, мы должны перерегистрироваться в общество по оказанию услуг. Государство дает нам эти здания и говорит: молитесь, проповедуйте, но не занимайтесь никакой коммерцией. Никто нам не запрещает, и у нас в уставе записано, что мы имеем право организовать самостоятельное экскурсионное или паломническое бюро (которое будет официально зарегистрировано в государстве), заниматься этой коммерческой деятельностью, платить государству налоги, и Исаакиевский собор будет заниматься этой же самой, законной деятельностью. Сам приход заниматься этим не сможет, а продолжать эту деятельность в соответствии с законом, может. Но храм будет, прежде всего, храмом, где будут совершаться богослужения, он строился для молитвы. Я не вижу больших причин, чтобы бунтовать. Почему Казанский собор передали, другие соборы передали, а какое исключение для Исаакиевского собора?

Если мы не извлекли уроков и хотим продолжать Церковь ставить в подчиненное положение общественному мнению, мнению какой-то группы людей… Есть закон, законы у нас соблюдаются. А вот когда его брали в 30-х годах, тогда законы были, но их нарушали. Была же конституция сталинская, которая провозглашала, что это самая лучшая конституция и все права там прописаны. А где эти права?

 

В наши дни Исаакиевский собор передается по закону, а вот когда в 1930-х годах собор отбирали – тогда нарушали закон.

 

Вопрос слушателя: В новостях была затронута тема о защите чувств верующих, прошло сообщение, что были акции протеста внутри храма и они были организованы представителями групп так называемой «нетрадиционной ориентации». Законны ли подобные акции на территории самого собора, в храме?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я слышал, что там пришла группа людей во время богослужения в храм и развернула лозунг «собор вернуть», и вроде там какие-то еще другие группы. Но я знаю, что в 2013 году был принят закон, по которому любая группа, неважно какой ориентации, любой человек, который пришел на богослужение и стал его провоцировать сорвать или устроить какой-то бунт или беспорядок, такой человек по закону должен нести свое наказание. В законе ясно написано, что это оскорбление чувств верующих, и вот они пришли на богослужение, развернули плакат, стали шуметь во время богослужения. Настоятель вышел, просил их утихомириться, а они давай требовать «верните нам собор». Прежде всего – еще вопрос решается, уже на обращение митрополита есть ответ.  Давайте цивилизованным образом. Нужно находить выход, чтобы не пострадала и паломническая, туристическая группа, а выход я уже подсказал: есть законный выход. Мы должны идти цивилизованным путем, не нагнетать и не обострять обстановку. Я не думаю, что это должно служить для нас каким-то раздражителем. Нам желательно с интеллигенцией, с музейными сотрудниками, архивными работниками учиться вести диалог и достигать консенсуса, найти правильное решение. А его можно найти. Там была и остается до сих пор хорошо организованная и туристическая, и миссионерская работа, и работа с детьми. Я очень хотел бы, чтобы все это сохранилось, и думаю, что так оно и будет.

 

Александр Крупинин: То есть, по сути дела, существует там экскурсионная служба, которая относится к музею, к министерству культуры, а теперь она будет относиться к церкви?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Нет, церковь будет получать доходы только от пожертвований.

 

Александр Крупинин: А это вот экскурсионное бюро?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: А это экскурсионное бюро, если оно будет перерегистрировано, как учрежденное общиной Исаакиевского собора, тогда доходы этого бюро будут как раз идти на покрытие содержания собора, вот такая законная линия. Если они правильно организуются, то те же налоги они будут платить в городскую казну и на содержание собора.

 

Александр Крупинин: А что изменяется, в результате?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: А изменяется то, что для верующих бесплатный вход туда.

 

Александр Крупинин: И сейчас на службу тоже бесплатный вход.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Но только когда утром там службы идут, а так целый день, все время, и на праздники.

 

Александр Крупинин: А как отличить верующего от неверующего?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: А зачем? Все пусть бесплатно заходят. В нашем соборе мы не спрашиваем, верующий ты или неверующий, на входе никто не стоит. И даже экскурсии с автобусом приезжают, они свободно входят в собор, даже со своим экскурсоводом, и мы с них ничего не берем. Но люди могут свечки покупать, что-то жертвовать.

 

Александр Крупинин: То есть, у вас нет экскурсионного бюро?

 

протоиерей Владимир Сорокин: У нас нет экскурсионного бюро. Но его можно создать. В Исаакиевском соборе, при наличии такого штата, они могут правильно это организовать, ввести это в норму, и никто не пострадает. Напрасно люди вокруг этого нагнетают страсти.

 

Вопрос слушателя: Отец Владимир, была затронута тема уроков столетия, и я хотела спросить: что у нас в городе сейчас делается для прославления новомучеников, пострадавших в годы гонений?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я работаю в этом направлении. У нас в соборе есть небольшая группа людей, мы работаем по конкретизации каждого репрессированного человека, составляем Санкт-Петербургский мартиролог. Мы включаем туда всех пострадавших: православных, католиков, лютеран, евреев, баптистов, чуриковцев, ассирийцев. И когда перед вами разворачивается конкретная картина с фамилиями, именем, отчеством, где он служил, работал, и его расстреляли – тогда более конкретно все. На сегодняшний день вычислено около 6000 православных, репрессированных из Северо-Западного региона, из них почти половина – расстреляны. И мы их знаем пофамильно.

Другой пример: в 1932 году, когда начиналась «безбожная пятилетка»,  с 17 на 18 февраля собрали бывших в городе и в его округе монахов, по одним сведениям 500 человек, по другим 318 человек, мы установили 220 человек пофамильно. И я обратился к владыке митрополиту с инициативой: чтобы в эту ночь, с 17 на 18 февраля, в монастырях могли отслужить службу с конкретным поминовением этих имен, конкретных людей, помолиться о них, отслужить литургию. Этот день  называет писатель Левитин-Краснов «страстной пятницей русского монашества». Единственно, чего я никак не могу выяснить, добиться в архивах, по чьему распоряжению это было сделано? Это же было распоряжение сверху. И кто дал распоряжение? Собрали в один вечер, погрузили в товарные вагоны и отправили в Казахстан. Если говорить об уроках столетия, то нужно подходить к конкретным событиям. Я считаю, что это – Священная история Русской Церкви. Это же люди, часть которых потом расстреляли, часть выкинули в степь, а что с ними произошло, с каждым? Это же наша забота, забота нынешних монастырей  – установить это. Пока у нас есть возможность и открываются архивы, а завтра – неизвестно, что будет, может, закроют. Сегодня  они открыты, не полностью, но многое можно установить. Да, уроки надо извлекать: у нас, в Петроградском районе, было около пятидесяти храмов, а осталось 5-6 храмов, а все остальные разрушены. У нас на Троицкой площади был прекрасный храм, времен еще Петра Первого, и его уничтожили, знаете, почему? Оказывается, товарищ Киров не переносил вида храма, и поскольку он ездил к себе на дачу по Кировскому проспекту и видел этот храм, то его разрушили. Вот такие детали – они важны.

 

Это же наша забота, забота нынешних монастырей.

 

Вопрос слушателя: В связи с названным Вами именем Кирова и прочих деятелей Октябрьского переворота, Тучкова и прочих, которые конкретно приложили свою руку, и они известны, что они занимались репрессиями против своего народа. Что Церковь планирует делать для того, чтобы убрать топонимические названия с улиц нашего города, и где-то, наоборот, называть улицы именами новомучеников. В этом направлении как Церковь действует, есть ли  какие-то планы? Понятно, что все это решается не в Топонимических комиссиях, а решается личным общением с губернатором, потому что только он решает это. Может быть, у митрополита есть какие-то планы на этот счет, или этот вопрос не стоит и не беспокоит наше священноначалие?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я от лица всей Церкви выступать не могу, это может только Патриарх, но я скажу, в чем я непосредственно принимал участие. Когда праздновали еще 2000-летие христианства, то мы просили очень, обращались, за подписью митрополита Владимира, чтобы переименовать Советские улицы в Рождественские. Но на это нам даже и не ответили. Я всячески поддерживаю инициативы «Града Петрова» по этому вопросу, но вы спрашиваете, какая позиция нашего священноначалия… Было постановление Синода и, кажется, даже Собора, чтобы добиваться переименования улиц, давать им имена новомучеников, вернуть названия каких-то улиц. Пока что мы в этом отношении не очень активны, пассивность в этом отношении есть. Я не знаю, как нужно действовать, как поставить вопрос, чтобы войти в диалог с обществом. Судя по истории с памятной доской Колчаку, наше общество поляризуется, одни хотят, другие не хотят, и чуть ли не до драки доходит, как и сейчас с Исаакиевским собором.

 

Александр Крупинин: Мне кажется, это вполне нормально. Иначе быть не может.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Что же, до драки?

 

Александр Крупинин: Нет, до драки не надо, просто в обществе, в государстве должны действовать определенные  институты, которые решают, что правильно, что неправильно, что соответствует закону, что нет. Должны быть институты государственные, суд.

 

Протоиерей Владимир Сорокин:  Вот суд решил, что надо снять эту памятную доску.

 

Александр Крупинин: Значит, нужно подать апелляцию, как положено это делать в нормальном государстве.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Вот у нас улица рядом с собором была Церковная, а сейчас – Блохина, революционера известного. Ну и что? Может, я, как настоятель, имею право обратиться – давайте вернем. Я сторонник того, чтобы как-то к этой  системе переименования, за которой стоят отдельные энтузиасты, подключить и Церковь. Тем более, у нас есть постановление Собора, Синода, что нужно добиваться переименования улиц. Но мы как-то не очень организованны.

 

Я сторонник того, чтобы как-то к этой  системе переименования, за которой стоят отдельные энтузиасты, подключить и Церковь.

 

Александр Крупинин: А то, что есть люди, которые по-разному на это смотрят, это понятно, по-другому и не может быть.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: А меня это пугает – когда людей разделяет какая-то маленькая деталька, доска Колчаку…

 

Александр Крупинин: Это просто свинство, по-моему, выступать против… ведь сколько досок висит всякого рода коммунистических деятелей, которые расстреливали, убивали, сколько таких досок висит по стране, и вдруг появилась одна доска Колчака… И вот не живется им с ней – это свинство со стороны этих людей, которые против.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Меня это очень удивило и  как-то насторожило: почему это?

 

Александр Крупинин: Говорят о примирении, а какое примирение может быть, если этим доски всем висят, а вот эту одну – и то нельзя? Это не примирение никакое.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я согласен, что вопрос очень правильный, и, мне кажется, мы в этом отношении должны достигать единства и более солидарно со всеми просить.

Звонок слушателя: Мы с вами совершенно согласны, прежде всего, должен быть мир. И правильно, что совершенно разные взгляды существуют. Единственный вопрос, как нам себя вести, не поддаваясь на провокации по поводу переименований и Исаакиевского собора. Я хочу внести предложение всем нашим слушателям, вместо митингов и антимитингов – посещать богослужения в Исаакиевском соборе. Если собор будет наполняться нами, верующими, это будет самая лучшая демонстрация. То же самое и с переименованиями: ясно, что надо действовать снизу, а не сверху, подавать нам, жителям просьбы о переименовании, писать письма постоянно.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Да, мы не должны бунтовать, демонстрации устраивать, а объединяться в молитве и поступать миролюбиво, но настойчиво. У нас есть свое право, есть закон, его надо исполнять и действовать так, чтобы мы были услышаны.

 

Александр Крупинин: Меня, отец Владимир, заинтересовала Ваша мысль: Вы говорите, что уроки всех этих событий столетних извлекаем мы тем, что мы определяем поименно тех, кто пострадал. Это здорово, я искренне рад, это нужно и правильно. Но в чем разница урока между тем, что, допустим, 500 человек мы определили или 200? А в чем урок-то для нас? Вот выслали монахов, уничтожили храмы – почему это произошло и что мы должны сделать, чтобы этого не повторилось?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: До сих пор никто не может определить, что у нас произошло: революция, бунт, переворот, смута – что произошло? Святейший Патриарх во всех документах употребляет слово «событие», это нейтральное слово. Святейший объяснил, что духовные какие-то основы были поколеблены. Я согласен с ним, но я бы еще выразил свои мысли, что это было навязанная нам система насильственного внедрения иных нравственных ориентиров, критериев, это было навязано какой-то идеологией другой.

 

Александр Крупинин: Кем навязано?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Вот этой идеологией, которая пришла вместе с марксизмом  на Русь, еще тогда, в 19 веке стало к нам проникать, это либеральное свободомыслие, критиканство. Критиковать начали еще семинаристы, Добролюбовы.

 

Александр Крупинин: Отец Владимир, все это было и в европейских странах, еще в большей степени, а храмы стоят.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: В европейских странах была Французская революция. Надо было урок извлечь, что не надо позволять такие вещи. В результате революции у нас произошла вот из-за чего: использовали зависть, потому что классовая борьба – это настроить бедных против богатых, и предательство. Почему не оказались до конца верными  военные наши генералы, почему пошел класс на класс – тоже нужно было как-то предвидеть. В результате власть перехватили люди, у которых не было за душой ни веры, ни нравственных ценностей. Они услышали, что «должна быть свобода» – услышали «грабь награбленное» – и пошло. Сколько пострадало людей всех конфессий, сколько разрушено храмов!

 

Александр Крупинин: Были же православные, почему они не встали на защиту своей Церкви? Патриарх Тихон обратился к ним – и где они все? Почему эти миллионы людей не вышли на улицу сказать «нет, мы не дадим»?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Потому что их приучили быть законопослушными, они трудились, молились, верили и надеялись, что их наверху не предадут. А царь отказался, генералы все предали друг друга. А народу нужны пастыри, мы все-таки православная страна, и наши пастыри оказались тоже не на высоте. Недавно вышла книга, не помню автора: оказывается, радовались все, потому что царя свергли, Временное правительство приветствовали. Единственная организация, которая поддержала царя, был «Союз русского народа», все остальные сказали «слава Богу, царя теперь нет». Это что за воспитание было? Нельзя говорить, что Церковь виновата. Священнослужители и те миряне, которые сначала увлеклись этими идеями, и обновленчеством, обновленцы хотели скорее побежать в коммунизм, а в результате запутались.  Уроки состоят в том, чтобы, увидев это, сказать, что не надо в Церковь вносить лишний, свободолюбивый, либеральный дух. В Церкви есть воля Божия, устав, желание быть на хорошем уровне – все.

 

Александр Крупинин: Я не могу с Вами согласиться, потому что «к свободе призваны мы, братья», сказано было апостолом.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: К свободе? От греха или для греха?

 

Александр Крупинин: Апостол сказал: «свобода», без свободы не может быть христианства.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Мы не можем превращать жизнь во что-то, руководствуясь греховными побуждениями. Христианство – это чистота жизни и внутренняя духовная ответственность за исполнение Заповедей Божиих, вот что главное.

 

Звонок слушателя: Вы все очень правильно сказали, а особенно Патриарх, что надо подходить к этому столетию, как следует разобравшись, причем справедливо. А не кажется ли вам, что все началось еще до свержения царя, и никто не защитил Помазанника Божия, и отсюда все это пошло. Священники приняли Думу почему-то…

 

Протоиерей Владимир Сорокин:  Отвергли Помазанника Божия, а приняли совершенно иные идеи. И нашлись люди, которые перехватили все. Мудрость состоит в том, чтобы мы стремились вместе отстаивать наши нравственные ценности, духовные ориентиры. Сегодня как раз время подумать, как жить, чтобы наша деятельность и наша жизнь была поближе к Евангелию. Я прочитал об обновленцах, Александре Введенском, митрополите, он говорил сразу после революции, страстно призывал православных людей: мы должны взять в свои руки инициативу, приветствовать трудящегося человека, страждущего, взять попечение о старых, больных, детях – мы должны это взять. Потому что коммунисты берут из христианства эти вот моменты, ими прикрываются, ими манипулируют, и утверждаются во власти. Ведь и Бердяев говорил, что революцию в России должны были сделать христиане, потому что они знают цену справедливости и критерии подхода к человеку. А коммунисты взяли наши лозунги, соблазнили этим народ, а потом с наганами в руках этих же христиан пересажали, перестреляли, уничтожили, запугали всех. Альтернативу убрали и провозгласили «кодекс строителя коммунизма». И поэтому даже к обновленчеству нужно относиться тоже очень разборчиво. Вот эта наша пассивность привела к этому.

 

Александр Крупинин: Надо обсуждать вот что: в дореволюционной России были зерна всего того, что случилось в 17-м году и после, там была несправедливость, в этой системе, где офицеры могли бить солдат, один человек обращался к другому на «ты». В этом уже было заложено, и эта ненависть классовая ждала, ждала уже своего часа. Когда ей раскрыли двери, она туда рванулась. Над этим надо работать, чтобы этого не было, чтобы человек был в обществе уважаем, каждый человек, чтобы он сам себя мог уважать.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: У меня любимое выражение Ф.М.Достоевского «я не тварь дрожащая, а право имею». Если вы почувствуете, что у вас право есть, то вы и будете его добиваться.

 

Александр Крупинин: Да, старушку – топором.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Сейчас надо ценить человека труда.

 

Александр Крупинин: Любого человека, это тварь Божия, образ Божий.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Если мы будем в нем вот это прежде всего видеть…

 

Александр Крупинин: А у нас сейчас ведь то же самое: человек идет к чиновнику, идет в поликлинику, куда угодно – и он получает  то же самое, и эти зерна зреют и сейчас.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Это называется «минирование поля», очень опасная штука, взорвется.

 

Александр Крупинин: А Церковь что-нибудь делает для того, чтобы этого не было?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Святейший Патриарх обратился к Думе: уничтожьте этих мироедов.

 

Александр Крупинин: А почему их надо уничтожить, надо же чем-то их заменить?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Должна Дума подумать, как это сделать, чтобы простому человеку можно было и кредит какой-то взять, и не попасть в кабалу.

 

Звонок слушателя: Я хотела спросить про современную ситуацию, которая становится вообще революционной. На наших глазах за 25 лет разграбили страну полностью, люди впадают все в большую нищету и бесправие. Последний закон принимают об образовании – главный предмет физкультура и ОБЖ, и язык можешь выбирать любой. И все это под лозунгом «Раб должен быть здоров и знать язык своего хозяина», прямо они так сказали. Общество потребителя они уже воспитали, и теперь общество рабов. Осталось только поднести спичку. А Церковь еще оставили, как при фашистах, ей дали свободу для отвода глаз. И мы смиренно ничего не делаем. В общем-то, никто ничего не делает, и что  должна Дума делать, она не будет делать. Что же делать-то?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я с критикой согласен. Но у нас развито чувство разобщения, нам нужно находить возможности вместе решать какие-то проблемы, объединяться в братства, сестричества, и уметь отстаивать свои предложения, идти в соответствующие органы, добиваться более справедливого распределения государственных средств. Я согласен, что назревает какая-то революционная ситуация, и эти события с Исаакиевским собором – чем дальше, тем больше превращаются в такую раздражающую ситуацию, когда пытаются не столько уже Исаакиевский собор отстоять, но (в интернете написано) и убрать градоначальника, и власть. Боюсь, не стоят ли за этим опять какие-то кукловоды.

 

Александр Крупинин: Да какие кукловоды…

 

Протоиерей Владимир Сорокин: А почему вдруг раз – и давайте губернатора уберем, или прийти в собор и там во время богослужения устроить эту акцию. Это чувство безнаказанности.

 

Александр Крупинин: Легче всего сказать, что стоят какие-то кукловоды, вместо того, чтобы посмотреть на себя и сказать «не мы ли в этом виноваты»? Губернатор ли в этом виноват? Епархия ли в этом виновата?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Епархия настаивает на своем: давайте сделаем так, чтобы храм был храмом, а люди, которые являются профессионалами в туристической области, должны найти правильную форму своему делу. Об этом надо позаботиться и подумать, как это сделать всем вместе: вместе с губернатором, митрополитом, с прихожанами. А сегодня я чувствую, что какая-то ситуация переходит потихоньку из религиозной в политическую плоскость. Посмотрите в интернете, что говорили на этой сходке.

 

Александр Крупинин: Вы сами говорили, отец Владимир, что когда передавали Казанский собор епархии, ни один человек ни одного плохого слова по этому поводу не сказал.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Что Вы, шумели, гремели, но только что этот процесс длился 10 лет, потому что возражали. Но закон гласит: отдайте, но дайте вместо этого здание, — им дали здание, они перешли туда.

 

Александр Крупинин: Возражали сами музейщики?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Нет, возражало общество тогда, я помню это.

 

Александр Крупинин: Я не помню совершенно.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: И тут также: дайте людям при соборе, потому что он сам является музейным экспонатом, найдите правильную форму его существования. И митрополит в письме губернатору написал, что мы хотим сохранить туристическую часть и что мы хотим, чтобы собор был открыт, дайте возможность верующим бесплатно прийти туда и участвовать в богослужении, в любое время.

 

Вопрос слушателя: В связи с тем, что появляются исторические реконструкции, очень популяризируется тема НКВД, люди в синих околышах, тема сталинизма культивируется. А Святейший наш очень дипломатично обо всем этом отзывается, и у меня, как у человека верующего, создается непонимание. У меня дед при Сталине три раза сидел, он священником был. И в связи с Исаакиевским собором: я думаю, что людей больше беспокоит сама форма, в которой это было передано. Например, улицы никогда не переименовывают директивно, а взяли бы и переименовали, убрали бы коммунистов. А тут вопросы решаются вне зависимости от народа, тут взяли и передали.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Святейший осторожно высказывается всегда, он же выступает от лица всех, и все-таки власть она и была власть, что касается ее оценки – Святейший не может давать однозначную оценку. Потому что нельзя совсем списывать со счетов этот столетний период, как будто его не было – он был. У него были свои, очень сильные минусы, цена очень большая заплачена, но все-таки люди жили и, как бы там ни было, но мы получили сонм новомучеников и исповедников Российских…

 

Александр Крупинин: За это спасибо Сталину?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Ну что делать, такая ситуация. Церковь должна молиться за любую власть, потому что Господь к этому призывал, апостол Павел. Обратите внимание: только Церковь ставит вопрос об уроках столетия, я не знаю, есть ли в государстве какие-то программы. Совсем недавно Святейший сказал: давайте открыто, в мирной дискуссии оценим, узнаем, изучим и сделаем какие-то выводы. Как раз Церковь к этому и призывает. Я считаю, что нам нужно углубляться в какие-то детали, потому что некоторые детали проясняют ту или иную ситуацию. Всех подряд ругать и повторять всем известные формулы какие-то… Давайте мы все-таки терпеливо, спокойно будем изучать. Эти сто лет – тоже история нашей страны.

 

Текст: Н.М. Лукьянова