Могла ли Реформация приблизить Католичество к Православию?

Программа «календарь памятных дат»

Протоиерей Александр Рябков

6 июня 2015 г.

Ян Гус и его связь с православной кирилло-мефодиевской традицией

В 2015 году исполняется 600 лет со дня казни известного чешского религиозного деятеля Яна Гуса, жившего на рубеже XIV-XV веков. Его трагическая судьба тесно связана с разногласиями и идеологическими течениями времен Великого Раскола в Католической Церкви. Вместе с тем на его участь повлияли политические распри европейских монархов того времени. Но не менее интересна связь этого человека и движения его имени с христианскими традициями, заложенными в Чехии святыми Кириллом и Мефодием в раннем средневековье.

Протоиерей Александр Рябков

Королевство Чехия, где протекала жизнь и деятельность Яна Гуса, может быть названа наследницей таких ранних славянских государств в Центральной Европе как Держава Само и Великая Моравия. Разрозненные славянские племена, жившие на землях от Верхней Эльбы до Среднего Дуная, во времена раннего средневековья испытывали одинаковое культурное и политическое влияние как со стороны Империи Франков, так и Византии. Началом византийского влияния на тамошних славян можно считать восстание славян Богемии, Моравии и Словакии в 625 году под предводительством вождя по имени Само против власти аваров. Об этом знаменательном событии мы узнаем из франкской хроники Псевдо-Фредегара. В ней описываются данные события, которые совпали со временем правления короля франков Хлотаря II, а сам полулегендарный вождь славян Само назван франкским купцом.

Британский историк Дмитрий Оболенский считал, что предводитель восставших был фракийским купцом, который вероятно действовал по поручению императора Ираклия, дабы обезопасить Константинополь от набегов аваров. Византийское присутствие еще более упрочилось в середине IX века с приходом в Великую Моравию святых Кирилла и Мефодия. Правитель Великой Моравии князь Ростислав справедливо опасался политического и культурного влияния немецкого духовенства на свой народ. И потому он был вынужден обратиться с просьбой к византийскому императору Михаилу III, чтобы тот прислал ученых мужей для перевода Священного Писания и богослужебных текстов на славянское наречие. Согласно «Легенде Кристиана», литературному памятнику, созданному в конце Х века в Праге, верховный князь чехов Борживой, был крещен святым Мефодием при дворе правителя Великой Моравии князя Святополка. После смерти святого Мефодия в 885 году, и изгнания его учеников из Моравии влияние восточного христианства в этом регионе стало ослабевать. Папа Адриан III передал вдовствующую епископскую кафедру противнику святого Мефодия немецкому епископу Вихингу, предписав, вместе с принятием католического вероучения о Святом Духе, прекратить богослужение на славянском языке. Лишь Сазавский монастырь в Чехии долгое время хранил в своих стенах славянское богослужение. Литургия на славянском языке в Чехии была окончательно запрещена в 1096 году. Но, несмотря на это, римские понтифики вынуждены были идти на уступки чешским королям, сначала совершив в 1204 году канонизацию основателя монастыря на Сазаве святого Прокопия, а в 1347 году разрешив богослужение на славянском языке в Эмаусском монастыре в Праге.

После трехсотлетнего забвения, в середине XIV века, чехи услышали богослужение на славянском языке из уст хорватских монахов, а впоследствии и от вступивших в братию и природных чехов. Посредством этого славянского монастыря познакомился со славянской азбукой и церковно-славянским языком Ян Гус. Этот опыт очень помог ему в его трудах по реформированию чешского языка.

Первоначально Ян Гус преследовал одну только цель – возрождение, если не богослужения, так хотя бы церковной проповеди на славянском чешском языке. Гус не ставил под сомнение догматическое учение Церкви. Он был лишь озабочен духовным ростом своих слушателей, которого он рассчитывал добиться проповедью на понятном им языке. А на свою борьбу со злоупотреблениями, пятнающими непорочные одежды Церкви, он даже имел благословение от священноначалия. Сам Гус, родившийся в Южной Чехии в местечке Гусинец в 1369 или 1371 году, стал священником по его собственному признанию, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь. Закончив обучение в Пражском Университете, и получив магистерскую степень, он впоследствии стал деканом философского факультета. Спустя два года после рукоположения в нем произошел внутренний сдвиг, который заставил его всерьез относиться к своим священническим обязанностям. Талантливый проповедник привлекал людей не только своим ораторским талантом, но и целомудрием, помноженным на примерное бескорыстие.

Имя Яна Гуса во многом искусственно связали с именем Джона Уиклифа, реформатора, имевшего радикальные богословские взгляды, которые чешским проповедником церковного обновления не разделялись вполне. Основа противостояния английского реформатора с Римом была в утверждении независимости королевской власти от власти папы. А уж после этого он стал требовать возвращения к простоте и демократичности древней Церкви. Ян Гус хоть и имел первоначально поддержку короля Вацлава из Люксембургской династии, был побуждаем желанием защитить народ чехов от немецкого религиозного и культурного засилья. Но первоначально он исходил только из желания нести народу Слово Божие на родном языке и призвать католический клир к подлинному благочестию.

Проповедь Яна Гуса пришлась на слишком сложное время в европейской политике. Конечно, имя Джона Уиклифа, было у всех на слуху, и его взгляды разделял скорее не сам Гус, а только некоторые из его сторонников. На тот момент в европейском обществе развернулась дискуссия относительно церковной собственности. Соперничество времен Великого Раскола втянуло в борьбу между папами Рима, Авиньона и Пизы европейских монархов. На волне роста национального самосознания, в Пражском университете были проведены реформы, приведшие к преобладанию в нем чехов над немцами. Немецкие профессора и студенты, покинувшие Прагу, разнесли по всей Европе слух, что Чехия полна еретиками.

Выступление Яна Гуса против индульгенций, которое вызвало народное возмущение и кровопролитие, было решающим в определении его печальной участи. В то время в Европе было уже три первосвященника: Иоанн ХХIII, резиденция которого была в итальянском городе Пиза, Григорий XII, находившийся в Риме и Бенедикт XIII из Авиньона. Констанцский собор, осудивший Гуса на смерть, был созван для низложения всех трех пап и избрания одного раз и навсегда. На соборе основную роль играли даже не кардиналы, а среднее церковное сословие в лице епископов. Для собора был принят регламент, следуя которому каждой нации предоставлялся отдельный голос. Таким образом, собор разделился на следующие четыре нации: германская нация, в которую включались венгры и поляки, английская с включением в нее шотландцев, французская и итальянская. Испанская нация приняла участие в соборе лишь в 1417 году, после низложения Бенедикта XIII. Больше всего на обвинительном приговоре и смертной казни для Гуса настаивал кардинал Отто или Оддоне Колонна, которому предстояло стать новым папой под именем Мартина V.

Таким образом, союзников у Гуса было немного. Он мог рассчитывать только на национальное чешское дворянство, которое требовало отмены симонии, реформы клира и исключения духовенства из светских должностей. У чешской аристократии было еще очень важное требование, такое как свобода университета, а значит и преобладание в нем чешской профессуры и студенчества. Эти пожелания не совпадали с теми силами и интересами, которые преобладали на соборе. Как мы можем видеть, о представительстве чешской нации не было даже упоминания в регламенте. А избранный папой Мартин V, стал единственным римским первосвященником в истории, который был коронован на земле Германии. Во время церемонии интронизации этого понтифика его лошадь вели под уздцы германский император и бранденбургский курфюрст. К тому же будущий папа нуждался в гарантированном сборе средств, добываемых продажей индульгенций, так как ему предстояло вернуться в Рим, разоренный папскими междоусобицами. Материальные и политические интересы большинства епископата, по всей видимости, тоже не совпадали с разумными предложениями чешских реформаторов. Сами реформаторы на самом деле были очень далеки от желания основывать новую церковь, а так называемые их доктринальные ошибки были настолько умеренными, что сегодня не вступают в противоречие с католическим богословием и традицией.

Но была еще одна весомая причина для отцов собора в Констанце, чтобы осудить Яна Гуса и его ближайшего соратника Иеронима Пражского на смерть. В обвинительных актах собора есть показание одного инквизитора, которые обличали Иеронима в симпатиях к восточным схизматикам, приводя свидетельства его участия в 1413 году в Витебске и в Пскове в православном богослужении у русских христиан. После чего якобы Иероним отпустил волосы и бороду, по образцу русских священников, перестал носить католическое облачение и выбривать тонзуру на голове.

Единичные случаи общения последователей Гуса с представителями восточного христианства, по всей видимости, имели место и после казни Яна Гуса и Иеронима Пражского. Но питомцам Пражского университета требовались для диалога равные им по образованию интеллектуалы. Ведь по оценке доктора церковной истории, священника Н. И. Серебрянского, издавшего в 1915 году книгу «Ян Гус, его жизнь и учение», Пражский университет, ставший колыбелью гуситских революционных идей, был в те времена важнейшим центром просвещения для всей Центральной Европы.

В плане академического образования православным тогда нечем было похвастать. Книжная школа в Преславе погибла еще при разграблении болгарской столицы византийским императором Иоанном Цимисхием в 972 году. Школа в Охриде потеряла свою славянскую специфику и стала приходить в упадок после того, как император Василий II разрушил болгарское государство и его церковную самостоятельность в начале XI века. Хотя труды по толкованию Священного Писания греческого архиепископа в Охриде Феофилакта Болгарского впоследствии сумели оказать сильное влияние на строй мыслей западноевропейского мыслителя Эразма Ротердамского. [21] Также необходимо упомянуть и о Константинопольском университете, основанном еще в эпоху Константина Великого и восстановленном при императоре Феофиле в середине IX века. Но золотой век этой академии, видимо, пришелся на время ее возобновления, когда Византия переживала всплеск миссионерской активности. Именно тогда, в 60-е годы IX века, патриарх Фотий направлял миссионерскую деятельность в Моравии, Болгарии и на Руси.

С другой стороны, ко времени осуждения Гуса в византийской интеллектуальной среде определяющим направлением станет консервативное влияние монашества. Исихазм, распространенный в монашеских кругах, станет тем связующим звеном между православными монахами всего «византийского содружества», которое определяло лицо «православной духовности» в течении нескольких столетий. К этому времени было возрождено Болгарское Царство и Болгарская Патриархия. Через святого Евфимия, патриарха Тырновского, писания святого Григория Паламы распространились в славянском мире, что повлекло необычайный расцвет искусства и культуры в православных землях в XIV- XV веках.

Святые Кирилл и Мефодий, учители словенские

Но насколько ум, вскормленный на западноевропейской схоластике, мог воспринять богословие исихазма, которое и родилось в спорах с западным мышлением? Чешский историк Иосиф Первольф приводит свидетельства о переписке поздних последователей Гуса с Константинопольской Патриархией и болгарским митрополитом. Но, видимо, разность философского мышления не позволила войти гуситам с богословское единение с представителями Православия. Тот же историк, ссылаясь на рассказы известных старейшин чешских братьев Яна Благослава и Яна Каменского, описывает встречу представителей Константинополя и пражского епископа гуситов Яна Рокицана. Общий богословский язык им было трудно найти, книжники Запада и мистики Востока с трудом понимали друг друга. Эти встречи с восточным христианством становились все более редкими в связи с усиливающимся турецким завоеванием юго-восточной Европы. И место православных собеседников для гуситов со временем заняли последователи Мартина Лютера.

Впоследствии Балканы были полностью покрыты мраком османского завоевания, а Русь еще не создала своих богословских школ. Но основные постулаты гуситов в целом совпадали с восточной православной традицией, включая богослужение на родном языке и принятие Причастия под обоими видами. Русский церковный историк Е.И.Смирнов в своей «Истории Христианской Церкви», ставшей в конце XIX века семинарским учебником, прямо утверждает, что Ян Гус в отличие от Джона Виклифа, оставался на твердой церковной почве и был поборником древнего православия. Ему в одни голос вторит известный публицист монархического направления начала XX века Н.Д.Тальберг. Оба они утверждают, что основным требованием Яна Гуса и Иеронима Пражского было богослужение на славянском языке и причащение мирян под двумя видами, то есть Телом и Кровью, как у православных, а не только Телом как у католиков того времени.

Первое специальное исследование, посвященное личности Яна Гуса было написано С.Н.Палаузовым, болгарином по происхождению, и опубликовано в журнале «Москвитянин» в 1845 году. С этого времени в России начинается напряженное изучение наследия Яна Гуса и религиозного движения связанного с его именем. Первые и самые значительные исследователи в этой области славянофильской направленности вышли из школы профессора Московского университета О.М.Бодянского. Его ученики В.А.Елагин, Е.П.Новиков, А.С.Клеванов, в 40-х годах XIX века издали ряд работ, посвященных гуситскому движению. Все они почти тождественно видели в деятельности Яна Гуса попытку возрождения древней кирилло-мефодиевской православной традиции. Крупнейший историк славянофильского направления А.Ф.Гильфердинг, однако, оспаривал наличие непрерывной православной традиции от святого Мефодия до Гуса, но признавал, что между православным крещением Чехии в древности и Гусом имеется внутренняя связь. Проблемами гуситского движения интересовались в России также историки церкви А. М. Иванцов-Платонов и А. С. Лебедев, разделявшие мнение светских историков славянофилов. Мнение о первоначально православном характере гуситов поддерживали и другие историки, как светские, так и церковные.
Мнение о глубокой связи Яна Гуса с кирилло-мефодиевской традицией, на которой настаивали русские историки славянофилы, может показаться надуманным. Но факт то, что в своих трудах по реформированию чешской орфографии и модернизации литературного языка чехов Ян Гус опирался на церковно-славянский язык, об этом пишет даже католический священник и известный западный славист и византолог Франтишек Дворник.

Среди отечественных церковных историков несколько особняком стоит труд священника Н.И.Серебрянского, написавшего книгу «Ян Гус, его жизнь и учение», изданную к 500-летию со дня кончины Яна Гуса. Автор выступил против попыток сближения Гуса с православием, хотя и признал расхождения его взглядов и взглядов позднейших европейских религиозных реформаторов в вопросах догматики. Для него поездка Иеронима Пражского на Восток и общение его с православными не являлось весомым доказательством расположенности Яна Гуса и его соратника к восточно-христианской традиции, тем более что, по его словам, Гус в русских летописях квалифицируется как еретик.

Святой Кирилл создает славянскую азбуку
Биажио Биажети. 1912. Сантуарий Дома Пресвятой Богородицы, Лорето

Но насколько весомы были основания у русских летописцев называть Гуса еретиком? Во времена раскола русской церкви в середине XVII века оппоненты называли друг друга еретиками по причине незначительных обрядовых разногласий. Первая богословская школа, которая могла бы дать специалистов в области вероучения, появилась в Москве только в самом конце XVII века. Подозрение в еретических взглядах у московских людей вызывали как православные греки, так и русские выходцы из Литвы, прошедшие курс наук в западноевропейских высших учебных заведениях. Чтобы официально назвать человека еретиком, русским достаточно было того факта, что он бреет бороду и усы. Решения Стоглавого церковного собора, созванного в Москве в 1551 году, прямо об этом и говорят.

Был ли Ян Гус еретиком? Ян Гус был предан на смерть обоими представителями Люксембургской династии. Один из них, король Вацлав, хотел удержать под собой Чешский престол. Другой же из них, то есть император Сигизмунд, хотел в будущем его заполучить. Обстоятельства сложились так, что оба они сумели примириться и Ян Гус стал лишней помехой в дальнейшем успешном дележе титулов и земель. Вскоре и сам Вацлав ушел в мир иной, не оставив после себя наследников, он освободил место для своего соперника на чешском троне. Почти вся Чехия относилась с презрением к Сигизмунду, который, подобно Пилату, старался умыть руки и показать себя непричастным к сожжению Яна Гуса, но решение Констанцского собора, в котором германский император играл решающую роль, являлось достаточным основанием, чтобы гуситы объявили новому королю непримиримую войну.

Кроме того, достоин удивления тот факт, что Яна Гуса приговорил к смерти собор, призванный реформировать Церковь. Чешский реформатор обвинялся в ереси собором, на котором победила церковная партия «консилиаристов». Собор приписывал Яну Гусу еретические мысли о благодати священства, хотя по-настоящему это не было доказано. Сами же «консиалиаристы», выступавшие за соборное управление в Церкви, могут быть подвергнуты обвинению в ереси. Они настаивали на том, что священническая власть папы или любого епископа подавалась ему через избрание, иными словами она основывалась на человеческом назначении и утверждении. С самого начала такой подход на Западе вызывал горячие дискуссии и осуждения, а многие попросту считали его лжеучением. С точки зрения соборных постановлений Первого Ватиканского собора, созванного в 1870 году, соборные постановления Констанцского собора 1415 года были фундаментальным разрывом с католическим правоверием, и могут рассматриваться только как бунт и ересь. При этом католический священник и церковный историк Франтишек Дворник в своем фундаментальном труде «Славяне в европейской истории и цивилизации» делает заключение, что объявлять Яна Гуса еретиком у собора не было достаточных оснований.

Имя Яна Гуса после его казни стало знаменем сопротивления чехов германской гегемонии. Но полностью связывать его с богословскими взглядами и социально-политическими идеями таборитов и моравских братьев было бы неверно. Последовательными продолжателями дела Яна Гуса были утраквисты или чашники, во главе которых встал избранный народом король Йиржи Подебрад. Они, как и Ян Гус, в своих умеренных требованиях о причащении мирян под двумя видами и совершения Литургии на славянском языке опирались на кирилло-мефодиевскую традицию, которая никогда не исчезала в Чехии насовсем. Монахи Эмаусского монастыря, где с 1347 года было возобновлено славянское богослужение, после более чем двухсотлетнего перерыва, присоединились к утраквистам в самый разгар их движения. Эти же самые монахи были друзьями Гуса и сотрудниками в его реформировании чешского языка.

Историк Иосиф Первольф, чех по происхождению, писал: «Чехи, подняв оппозицию против взглядов римско-католической церкви, естественно обратили свое внимание на другую главную церковь христианскую, православную или греческую, к которой принадлежала большая часть славян. Они в особенно важном тогда вопросе причащения под обоими видами, часто указывали на греческую церковь». Историк перечисляет источники, когда умеренные чешские чашники и даже радикальные табориты ссылались на традиции восточной церкви: Письмо пражан к венецианцам 1420 года, Письмо чешских священников 1429 года, Обращение Прокопа Голого к Базельскому Собору в 1433 году, Речь чешских послов в Риме в 1447 году, Письмо Таборитов Энею Сильвию де Пикколомини, будущему папе Пию II, Письмо Пражского Архиепископа Грекам в 1452году. Чешский ученый приводит слова Таборского епископа Николая из Пильгримова, в которых он называет греческую церковь «непосредственной дочерью и ученицей апостолов и учительницею для римской церкви».
Иосиф Первольф считал, что если бы Ян Гус и Иероним Пражский остались в живых и стояли во главе возбужденного ими движения, то, по крайней мере, умеренное крыло гуситов имело все основания сблизится с православной церковью. Этому могло бы способствовать и то, что среди сербов и болгар хорошо знали о движении чехов к православию. Это подтверждается перепиской гуситов с болгарами и отмечено в сербской литературе XVI века. Но, то, что главные чешские реформаторы были казнены, а балканские славяне подпали под османское иго, помешало этому встречному движению. А появление немецкой, французской и швейцарской реформации заставило представителей умеренных чешских реформаторов или присоединиться к учению Мартина Лютера или вернуться в лоно католической церкви.

Текст: протоиерей Александр Рябков

Протоиерей Александр Рябков