«Мы друг друга не бережем»

Программа Александра Крупинина

«Неделя»

Гость: протоиерей Александр Рябков

Прямой эфир 24 октября 2021 г.

ВИДЕО

 

Темы программы:

 

— встречи в храме с молодежью

— что такое осенняя пасха

— если в храме отказывают причастить с соблюдением противопандемических мер

— особенности богослужения в период пандемии

— доклад А.В. Петрова об Александре Невском

— Новгородская демократия как альтернативный путь развития российской государственности

— фестиваль «Вера и слово»

— интернет и школьники

— цензура, суверенный интернет

— театр

— почему искусство стало снижать свой уровень, почему из искусства ушла глубина

— кино

— художник и комиссар с нимбом

— главный раввин России о красоте человеческой внешности: Тора против ботокса

— важно ли людское мнение?

 

 

Александр Крупинин:

У нас звонок, слушаем вас.

 

Слушатель:

Здравствуйте. Меня зовут Виктор. Вопрос такой: пандемия, например, пройдет, но болезни-то всевозможные остаются. А сейчас в людей внедрен страх. А страх – это грех, по-моему. И вот человек приходит в церковь – и всё со страхом, да и не только в церкви – везде. А Господь наш говорил: не бойтесь. То есть, я так понимаю, что страх внушаемый – это грех. И если человек поддается страху, то он грешит.

 

Протоиерей Александр Рябков:

По-разному можно оценить. Насколько я понимаю, что, например, наш слушатель Виктор, если я не ошибаюсь, тоже имеет кое-какие страхи, вот этот страх перед прививкой, потому что когда я последний раз проводил «Пастырский час», то, по-моему, я от него реплику получил по этому поводу, поэтому – у всех свои страхи, Виктор, и мы должны снисходить: у вас страх перед прививкой, у другого – страх перед большим скоплением людей. Ну и всё.

 

Александр Крупинин:

Безгрешных нет среди нас.

 

Протоиерей Александр Рябков:

Безгрешных нет. Мы не супермены, у всех есть какие-то свои недостатки, не обязательно нравственные, но – чисто психологические. И почему мы должны…

 

Александр Крупинин:

Вы не зря апостола Павла приводили о том, что надо снисходить… Может быть, это тоже был страх  и это был грех, когда люди боялись есть идоложертвенное.

 

Протоиерей Александр Рябков:

Можно как угодно оценивать человеческие немощи, например, у нас есть традиция причащаться натощак, но, например, есть люди, которые не могут прийти, и не приняв какого-то даже лекарства, у кого-то высокое давление, у кого-то диабет, у кого-то какие-то другие заболевания, и человек, по сути дела, должен принять таблетку или что-то ещё, может быть, даже иногда человеку нужно просто глоток воды сделать. И что с этим делать? Мы скажем: нет, дорогой мой, ты не бойся, ты не упадёшь в обморок в храме, а если упадёшь – значит, воля Божья, вынесем тебя, куда-нибудь на лавочку положим под дождик, полежишь  там, ничего придёшь в себя. Мы же не будем так говорить человеку. Где же наша братская любовь? Где наша братская любовь?

 

Александр Крупинин:

Есть такой подход к церкви, что здесь вот так всё очень строго.

 

Протоиерей Александр Рябков:

Я думаю, это подход такой даже не церковный. Это подход такой, когда мы друг друга…

 

Александр Крупинин:

Фарисейский, я бы сказал.

 

Протоиерей Александр Рябков:

…когда мы друг друга не бережём. Знаете, это даже бывает и в семье: «ну что ты нюни распустил?». А человека нужно пожалеть. Каждому человеку требуется не чтобы там его так: «ты что, боишься? ты грешишь!», – но, мне кажется, любой человек, даже в том числе и Виктор тоже, нуждается в том, чтобы его любили. Его любили, в том числе и с теми слабостями, которые у него есть.

 

Самое главное, что нам требуется всем, это любовь. Любовь, конечно. И если есть подлинная любовь к Богу, то будет подлинная любовь к ближнему своему. Будет снисхождение, будет взаимопонимание, будет благоговейное отношение к человеку, к его личности, и вот в этом-то и суть христианского общения, ведь экклесия это общение.

 

Александр Крупинин:

В актовом зале Санкт-Петербургской духовной академии 19 октября состоялась конференция, посвященная эпохе и наследию святого благоверного великого князя Александра Невского. Уже заканчивается год Александра Невского. Тут дело в том, что здесь даже не столько про Александра Невского был доклад, очень меня заинтересовал, Алексея Владимировича Петрова, преподавателя Санкт-Петербургской духовной академии, там шла речь о контексте деятельности Александра Невского в Великом Новгороде, и там было вече.

 

В своём сообщении «Вечевой Новгород святого благоверного князя Александра Невского как феномен и эпоха» Алексей Владимирович познакомил участников мероприятия с историческим контекстом политической обстановки в Великом Новгороде, где князем был святой благоверный князь. Основным явлением, на которое обратил своё внимание автор, стало вече. Докладчик привёл различные точки зрения учёных, которые интерпретировали данный исторический феномен по-разному: одни видели в нём проявление демократии, а другие – отголосок межродовых усобиц. Однако, по словам Алексея Владимировича, при рассмотрении этого явления нельзя обходить стороной основной принцип «одиначества» («единодушия»), на котором построена вечевая система управления и который выделял и обещал соблюдать ещё князь Ярослав Мудрый. В таком случае вече может быть рассмотрено как проявление нравственного, продиктованного христианским учением, прогресса в сторону выбора добра при формировании и принятии политических решений.

Источник

 

Вот хотел у вас спросить, как вы думаете, вече Новгородское, это, в общем-то, такой какой-то один из вариантов демократии, которая, если бы, допустим, Новгород мог бы, осуществлял бы свою деятельность дальше, не был бы захвачен Москвой, может, это такая какая-то была бы другая форма, другой путь какой-то, не тоталитаризма, не автократии, а такого народовластия.

 

Протоиерей Александр Рябков:

Но, понимаете, это с одной стороны, но я не специалист, конечно, но я предложу и вам для размышлений следующее, вот смотрите, Новгородское вече это, конечно же, не просто плебс  какой-то там что-то выбирал, это знатные, видные люди города участвовали в первую очередь. А не просто какой-то праздношатающийся сброд, который там что-то выбирал. Как раз вот эта демократия сильно отличается от демократии в широком понимании.

Это вече очень похоже на греческие полисы, и когда мы говорим «демократия»… «демократия»… А там за бортом этой демократии оказалось огромное количество людей.

А с другой стороны, Москва, вы говорите. Понятно, в Москве – там во времена Ивана Грозного, конечно, демократией не пахло. Но в принципе, там была так называемая Боярская Дума. Боярская Дума была и у митрополита, это такой совет при ком-то. Также при царе.  То есть это люди, которые советовали и обсуждали. Чем это не вече?

А здесь получается, что это вече это всё-таки как бы олигархат, то есть это люди, которые, в принципе, ориентируются в первую очередь на выгоду, экономическую, материальную. И здесь, конечно, может быть перевес.

Здесь очень много разнообразных подводных камней, которые говорят о том, что, конечно, совершенного народоправства, совершенной демократии не существует, она всегда будет с какими-то определенными изъянами.

 

Александр Крупинин:

Даже Черчилль говорил, что демократия это очень плохой вид управления, но беда в том, что остальные ещё хуже.

 

Протоиерей Александр Рябков:

В той же Англии тоже мы видим – Кромвель. Что уж прямо такой демократ? Не демократ, конечно. Хотя он противник монархии. Противник монархии – да, но это не означает, что он демократ.

 

…

 

«Это уже даже не ремесло. Они уже даже ремеслом не обладают».

 

Протоиерей Александр Рябков:

Включаю телевизор, идёт какой-то фильм современный, и я просто не могу это смотреть, я вижу, что это даже уже не ремесло, это даже уже не ремесло, люди даже ремеслом не обладают. В отличие от той школы, которая была раньше. Они уже даже не напрягаются. Что это? Почему? Я ещё хочу сказать, у меня такая мысль была давно уже, что, мне кажется, это вообще другое поколение, это были глубокие люди. Ну да, вот Первая Мировая война, в Америке – великая депрессия, Вторая мировая война… в России – гражданская война, репрессии, потом Великая Отечественная война… всегда люди вынуждены были делать какой-то выбор. Ошибались, не ошибались, но они за этот выбор отвечали, отдавали себе отчет. Там очень много люди испытали. И это люди, которые испытали много – эти люди и были писатели, драматурги или даже актёры. Это люди, которые прошли очень много, многое прошли, много прочувствовали. И, конечно, они, выходя на подмостки или перед камерой будучи, да, они как бы были более духовно богаты. Более духовно богаты, не были шаблонными, там было много чего в душе. Поэтому и «ремесло» было на высоком уровне – у них был просто очень богатый духовный мир.

 

Александр Крупинин:

На самом-то деле тут причина в следующем: просто гораздо меньше было. То есть когда меньше, то легче что-то сделать. Если снимаешь в год 10 кинофильмов только, конечно, можно найти хороших режиссеров и хороших актеров, а если снимаешь тысячу… и тебе надо показывать на всех каналах какие-то сериалы…

 

Протоиерей Александр Рябков:

Потом ещё, знаете, конечно, были сложные периоды для творчества в советское время. Но вот я люблю, например, Авербаха, я его пересматриваю: «Монолог», «Чужие письма», «Фантазии Фарятьева». Человек снимал… это творчество – выплёскивание внутреннего. Снимал не для фестивалей, не для жюри… Как сейчас кино снимается. Этот человек – нет, этого не делал, он делал «вопль».

Всё это было тоже не просто. Да, «Голос» ещё у Авербаха есть. Многие фильмы ведь клали на полку.

Еще интересно: вот эта скудость художественного… Ну, скажем так, замкнутость… А ведь ужас тогда, когда «я могу и так, и так, и так».

Я поясню свою мысль. В фильме «Единожды солгав», там Юрий Беляев играет художника, и Юрий Кузнецов – художника. У них там такой разговор… герой Беляева «вписался в систему» и нарисовал «Комиссара с нимбом», в герой Кузнецова живёт в деревне, Союз художников не выделяет ему даже кистей и красок, но он пишет что-то своё. И герой Кузнецова говорит: если ты «можешь по-всякому писать», то ты не художник. А ты – «можешь по-всякому».

 

 

Полностью слушайте в АУДИО.

Смотрите ВИДЕО.