«Мы их крестим, но спасаются ли они?»

Программа Александра Крупинина

«Неделя»

Священники комментируют события прошедшей седмицы

Прямой эфир 23 декабря 2012 г.

Александр Крупинин:
Сегодня наш приглашенный гость – настоятель храма во имя Святого Благоверного князя Александра Невского протоиерей Александр Дягилев.
Прошла конференция, посвященная единоверчеству. Что оно собой представляет и почему в последнее время стали так уделять внимание песнопениям, стилю единоверческого богослужения?

Протоиерей Александр Дягилев:
Единоверие – это течение в старообрядчестве, которое признает нас, и которых признаем мы, поэтому их нельзя назвать раскольниками, это часть Русской Православной Церкви Московского Патриархата. Единоверчество возникло при Павле I, ему удалось примирить с православием значительную часть раскольников, он первый отказался от идеи, что старообрядцев нужно гнать, ссылать, сжигать, и декларировал принцип, что внутри единой Церкви могут быть разные взгляды, в частности, на обряд, и это открыло дорогу к примирению. Старообрядцам было разрешено сохранить старые книги, богослужебные традиции, распевы. В расколе XVII века, с моей точки зрения, были виноваты обе стороны. Проблема здесь не в двое- или троеперстии, а в том, что единство Церкви было нарушено из-за обряда. И это в нашей Церкви не изжито до сих пор. Все наши расколы (и старообрядчество, и обновленчество) – расколы из-за обряда. Однако, важен не столько обряд, а то, что ты этим обрядом пытаешься выразить.

АК: У нас в Москве был съезд судей, к нему обратился Святейший Патриарх Кирилл, подчеркнув, насколько важна справедливость судьи. Как бы Вы прокомментировали место суда в нашей стране и взаимоотношение суда и Церкви?

АД: В Ветхом Завете у священников были три основные функции – служить Богу, учить и судить народ. И Пятикнижие Моисея – это своеобразный Уголовный кодекс с конкретными обвинениями и мерами наказания. В наши дни это ушло. Можно сказать, что отчасти судьи взяли на себя эту тяжкую ношу, которая раньше лежала на духовенстве. Это действительно тяжкий труд, во-первых, потому, что сейчас суды завалены делами, и, в среднем, на ознакомление с делом отводится не более 10 минут. Решения выносятся зачастую не столько на основании фактов, сколько на основании того, у кого язык лучше подвешен – у прокурора или адвоката. О неподкупности наших судей и судов говорить сложно.
Причина такой ситуации – в нравственном состоянии общества, и это вполне коррелирует с теми цифрами, которые привел Левада-центр, и хорошо показывает, что происходит у нас в стране на самом деле. Мы привыкли называть себя православными, но вот по результатам опроса лишь 7% россиян, относящих себя к Православию, ходят в храм, чтобы исповедоваться и причащаться, то есть это около 5% всего населения России. Все остальные являются христианами номинально, при этом 61% никогда не брали в руки Библию – это потрясающе! Не случайно священноначалие и духовенство сейчас бьют тревогу, что нужно проводить обязательную катехизацию. Мы их крестим, но спасаются ли они? Они не живут по заповедям Божиим, и это они, становясь судьями, совершают беззакония. Кто сидит сейчас в наших тюрьмах? Это не только некрещеные, но и люди, называющие себя православными, и они совершают зверские преступления, причем часто – совершено сознательно. Православный – «право славящий Бога», но если он Бога вообще никак не славит, какой же он православный?

Вопрос слушателя: Почему бы нашим христианам сначала не научиться закону Моисея: не врать, не красть, не лжесвидетельствовать, а потом уже обратиться к более высоким духовным истинам?

АД: Этот вопрос встал еще перед апостолами: стоит ли обращать язычников сначала в иудаизм, научив их законам Моисея, рассказав им о том, что говорят Пророки о пришествии Христа (Мессии), открыть им, что Иисус и был тем самым Мессией, чтобы они правильно восприняли Его. Или сразу говорить им о Христе и не учить их соблюдать закон Моисея. И конечным решением Первоапостольского собора было то, что если язычник обращается ко Христу, не нужно его сначала делать иудеем, а потом христианином. Но проблема сейчас есть, значительная часть христиан не знает десяти заповедей. Раньше это обязательно изучалось в церковно-приходских школах, хотя это еще ветхозаветная культура. Суть Ветхого Завета сводится к идее: не делай ближнему зла. Суть же Нового Завета: во всем, как вы хотите, чтобы поступали с вами человеки, так и вы поступайте с ними, – то есть: делай добро. Первый принцип – «не делай зла» – мы обязаны требовать от себя и вправе требовать от других. Принцип «делай добро», высший принцип, мы вправе требовать только от себя самих. Христианство – это качественно иной духовный принцип, нужно не только перестать делать зло, но делать добро и сознательно нести его людям. Проблема в том, что христиане не только добро делать не умеют, но и не научились не сеять зла.

АК: По поводу нового закона об образовании, каково Ваше мнение, отец Александр?

АД: 87-я статья нового закона, еще не принятого, посвящена религиозному образованию, теперь у нас можно будет получать теологическое религиозное образование, причем его можно будет включать в основные образовательные программы и учебные курсы. У нас какая-то паника и боязнь основ православной культуры, изучения Закона Божия в школе. В тех же Польше или Турции все школьники изучают основы религии, а это также светские государства. Культура нынешней России во многом сформирована православием: архитектура, иконопись, древние литературные памятники и многое другое. Невозможно понимать собственную историю, мотивы действий собственных предков, если ты не знаешь основ православия. Изучение основ религии не противоречат законам светскости.

АК: Вопрос, который всю нашу страну будоражит последнюю неделю – об усыновлении. Здесь – разные мнения даже в церковной среде. Епископ Пантелеимон резко выступил против этого закона, а отец Всеволод Чаплин поддержал его.

АД: Я думаю, этот закон не нужно было принимать, потому что тысячи русских детей-сирот в России окажутся лишены шанса быть воспитанными в нормальной семье. Человек, воспитанный вне семьи, в детском доме, все равно вырастает духовным, душевным инвалидом. Потом у этого человека всегда возникают большие сложности с адаптацией в обществе, огромные сложности в вопросе создания собственной семьи. И даже отношения с Богом от этого страдают, потому что по отношению к Богу мы используем понятие «Отец». Но если ты не знаешь, что такое нормальный отец или слово «отец» у тебя ассоциируется с какими-то ужасами, перенесенными в детстве, то молиться Отцу Небесному после этого как-то даже странно. Какие-то ограничения на усыновление детей за границу можно вводить только при условии активного развития системы усыновления в России, чего не происходит.
По-моему, адекватным ответом на акт Магницкого о запрете въезда в США людей, причастных к его смерти, был бы запрет на въезд в Россию лиц, причастных к смерти усыновленных российских детей. В данном же случае ответ совсем уж ассиметричный. Это удар по нашим же собственным детям. Владыка Пантелеимон сказал, что нельзя приносить судьбы конкретных людей, детей в жертву сиюминутным конъюнктурным интересам. Судьбы конкретных людей – важнее, чем даже престиж государства.

Текст: Н.М. Лукьянова

Звук: на странице в Контакте