Псковская православная миссия. Биографии. Протоиерей Иаков и архимандрит Кирилл Начисы (2)

М.Лобанова: Здравствуйте, дорогие друзья! В студии радио «Град Петров» Марина Лобанова и историк Константин Петрович Обозный. Здравствуйте, Константин Петрович!

К.Обозный: Здравствуйте, Марина! Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

М.Лобанова: В цикле программ, посвященных 70-летию основания Псковской православной миссии, Константин Петрович Обозный продолжает рассказ о двух замечательных представителях Псковской православной миссии – братьях Начисах, протоиерее Иакове Начисе и архимандрите Кирилле (Начисе). О протоиерее Иакове, старшем брате архимандрита Кирилла, Вы рассказали в прошлой программе и закончили рассказ о жизни будущего архимандрита Кирилла, а пока еще Леонида Начиса, тем, что он был арестован в 1950 году.

К.Обозный: Да, совершенно верно. 13 октября 1950 года сотрудники МГБ арестовали будущего отца Кирилла, тогда Леонида Владимировича Начиса, за работу в Псковской миссии, за его служение Церкви на оккупированных территориях.

М.Лобанова: Где его арестовали, давайте напомним.

К.Обозный: В это время Леонид Начис работал в Риге, работал в Даугавпилсе, был строителем, и последнее время работал в Риге на судостроительной верфи. Он собирался летом в отпуск, но начальник ему сказал, что сейчас его в отпуск отпустить не могут, и отпуск нужно отложить. И только спустя некоторое время Леонид Начис понял, что это уже было связано с подготавливающимся арестом.

М.Лобанова: А почему же так поздно взялись за это дело? Уже 1950 год, пять лет прошло после окончания войны. Ведь многих членов Псковской миссии арестовывали уже в 1944 году.

К.Обозный: Да, первая волна арестов, которая прошла в 1944-45 годах, касалась прежде всего священников, тех, кто были активными миссионерами, тех, кто руководил деятельностью Псковской миссии, был благочинным, то есть каким-то образом наиболее отличился в своей миссионерской, церковной деятельности. А вторая волна арестов началась в конце 1940-х годов, когда некоторое потепление советского государства в отношении Церкви стало уже проходить, и ситуация вновь стала осложняться. Именно в этот период времени начинают арестовывать членов миссии, которые были не так заметны, и в том числе стали арестовывать мирян. Среди них и Леонид Начис, и Сергей Николаевич Шенрок, о котором мы говорили недавно, Игорь Петрович Булгак, псаломщик и законоучитель Псковской православной миссии. Известно, например, что некоторые члены Псковской миссии, например, Раиса Ионовна Матвеева, она была дважды арестована и получила второй срок. Или, например, Георгий Иванович Радецкий, который в тот период времени действия миссии был переводчиком в управлении миссии, был также псаломщиком, и сначала он получил один срок, а потом после освобождения, спустя три года получил повторный срок. В советском государстве никаких гарантий быть не могло. И даже после тщательных проверок в 1945-46 годах, когда Леонид Начис находился в лагере для проверки, и его в 1946-м году отпустили, но все же вновь в 1950 году арестовывают. И теперь уже приговор был вынесен на десять лет исправительно-трудовых лагерей. Леонид Начис отбывал срок в лагере Минеральный на севере. Поначалу, как он вспоминает, он практически был без дела, и они целыми днями лежали на нарах, и это очень угнетало. И когда пришел прораб и начал выяснять, есть ли среди заключенных те, кто имеет какое-то представление о строительстве, о ремонте, то, конечно, Леонид сразу же откликнулся. И так он попал в бригаду заключенных, которая занималась строительством, фактически возводила городу Инту. Когда я встречался с отцом Кириллом, он не без гордости говорил, что «этот город строил я». И действительно, этот город был построен полностью силами заключенных. И отец Кирилл с благодарностью вспоминал инженеров, с которыми он работал, тех, кто отбывал срок и потом оставался вольнонаемными и продолжал участвовать в этом строительстве; вспоминал о том, что иногда приходилось фактически из ничего делать просто шедевры в очень тяжелых северных условиях, где трудный климат для строительства, где не хватало материалов, инструментов, но однако же дома, которые они ставили, стоят до сих пор. То есть заключенные все делали на совесть и, действительно, отстраивали города, причем не только жилые дома, но и школы, какие-то административные здания. И этот период времени отец Кирилл, что, конечно, удивительно, вспоминает довольно светло. Он не вспоминает каких-то тяжелых моментов; он вспоминает только лучшее – что он приобрел, с какими людьми встречался, что помогло какой-то закалке его характера и, в конце концов, видимо определило выбор жизненного пути. Этот выбор был, с одной стороны, уже сделан, но не хватало какого-то шага – шага, который был сделан уже после освобождения.

М.Лобанова: Будущий отец Кирилл, а пока Леонид Начис, заключенный в ГУЛАГе, все десять лет отбыл в лагере? Ведь 1950 год – начало его срока, и срок должен был закончиться в 1960 году. Но ведь была реабилитация 1955 года?

К.Обозный: Совершенно верно, Марина. Леонид Владимирович Начис был освобожден из лагеря 15 октября 1955 года. 13 октября 1950 года его арестовали, а 15 октября 1955 года, почти ровно через пять лет, он был освобожден. Правда, реабилитирован отец Кирилл был через два года, в 1957 году. Фактически почти сразу же после своего освобождения Леонид поступает в Ленинградскую духовную семинарию, а после ее окончания продолжает обучение в Ленинградской духовной академии. Учеба его закончилась в 1963 году. И, кстати говоря, отец Кирилл написал курсовое сочинение «Русско-сербские церковные отношения в XVIII – XIX веках», которое было признано заслуживающим степени кандидата богословия. И еще во время учебы Леонид был посвящен в диакона, еще будучи семинаристом, в 1958 году, а в 1959 году был посвящен в иерея. Уже после посвящения в иерея, в 1960 году, в Свято-Духовом монастыре в городе Вильнюсе отец Леонид был пострижен в рясофор, а в мантию был пострижен митрополитом Никодимом (Ротовым) в 1965 году. Отец Кирилл становится архимандритом в 1975 году. После окончания отец Кирилл еще два года оставался на преподавательской работе в духовной Академии. Он преподавал церковную историю, древнееврейский язык и выполнял различные поручения, подготавливал богословские статьи к печати. Одна из работ этого периода была опубликована в «Журнале Московской Патриархии». Эта работа была посвящена церковным связям русской и шведской Церквей. Но надолго отец Кирилл, к сожалению, не задержался в Академии – по-видимому, те, кто прошел лагеря, ссылки, скорее всего, не могли занимать высокие должности; их всячески пытались вытеснить на периферию. Отец Кирилл это воспринял со смирением, с послушанием, с терпением, и продолжал свое теперь уже священническое служение в дальних приходах Ленинградской области. Первый такой приход был в Лужском благочинии, в деревне Петрова Горка в храме Воскресения Христова. Отец Кирилл там прослужил с 1965 по 1968 год, и как свой первый приход он эту церковь запомнил очень хорошо. Когда он приехал туда первый раз, то нашел, что не только церковная жизнь, но и сам храм находится в полном запустении. Прихожане очень настороженно поначалу встретили нового священника. Встречались факты недоброжелательства со стороны церковного начальства разных уровней. Кроме того, было давление уполномоченного по делам Русской Православной Церкви, который курировал церковные вопросы на уровне района и области. Конечно, все эти трудности и чисто материального, и духовного плана, и идеологического гнета со стороны советского государства не облегчали служение священника. Но отец Кирилл не опустил руки, не впал в уныние, а наоборот, за эти три года он сумел не только отремонтировать храм, привести его в порядок, отремонтировать церковный домик, но и возродить церковную общину, большинство которой было запугано местным начальством, исполкомом. И, в конце концов, к концу служения, в 1968 году, у отца Кирилла появилась очень крепкая и дружная община. Потом последовало служение в других приходах Ленинградской епархии. Отца Кирилла постоянно переводили – до тех пор, пока во второй половине 1980-х годов отец Кирилл не возвращается в Ленинград, и в 1988 году по благословению правящего архиерея становится духовником Духовной академии. И, как рассказывал сам отец Кирилл, каждая диаконская и священническая хиротония предварялась исповедью у духовника академии. Поэтому можно сказать, что отец Кирилл являлся духовным отцом для всех священников, диаконов, которые начинали свое служение в Ленинградской Духовной академии. Это говорит о том, что отец Кирилл имел заслуженный, непререкаемый духовный авторитет в Ленинградской епархии, потому что на такое место всегда трудно найти человека. Отец Кирилл, с одной стороны, человек, который прошел и знал настоящий, подлинный, евангельский христианский опыт еще свободной церковной жизни в Латвии, благодаря опыту общения с членами РСХД, а с другой стороны, это человек, прошедший служение и испытания в Псковской миссии. Когда отца Кирилла спрашивали, как складывались отношения с немцами, он говорил: «Ну, какие отношения… Мы занимались своим делом, церковным делом, а они занимались своими делами. Мы с ними не пересекались». Хотя отец Кирилл в то же время очень откровенно рассказывал и о тяжелом положении миссионеров, о том, что некоторые церковные деятели, церковные старосты и даже кандидаты в священники, которых должны были рукополагать, погибли от рук партизан. Это он пишет в своих воспоминаниях, которые были опубликованы в «Санкт-Петербургских епархиальных ведомостях» десять лет назад. И это говорит о том, что отец Кирилл ко всем относился ровно, с любовью, вниманием – даже к тем, кого по праву можно назвать врагами и противниками. А с другой стороны, он не приспосабливался ни к кому, все говорил откровенно, свидетельствовал о том, что знал, и не было у него никакого страха. Хотя он был человеком очень скромным, никогда не выпячивал себя. И вот последний период служения отца Кирилла в Ленинградской епархии связан с замечательной страницей возрождения Александро-Невской лавры. В 1994 году был подписан Патриархом Алексием указ о том, что лавра возрождается, вновь в ней начнется монашеская жизнь. И первым наместником Александро-Невской лавры был назначен по благословению Святейшего Патриарха именно архимандрит Кирилл (Начис). Конечно, это очень важный этап в жизни для отца Кирилла. Он уже человек преклонных лет – с одной стороны, опытный, глубоко верующий, но с другой стороны, для чего-то уже сил его может не хватить, не хватит какой-то энергии. Но, видимо, его опыт покрывал все остальное. Потому что первые годы восстановления были, конечно, наиболее сложными – нужно было восстанавливать и материальную, хозяйственную жизнь монастыря, начинать возрождать, ремонтировать храмы, но кроме того нужно было воссоздавать общинную, монашескую жизнь, и это даже, конечно, более важно, чем возрождение хозяйственных функций монастыря.

М.Лобанова: В монастыре всю жизнь определяет устав, и устав лежит в начале деятельности. Возможны потом какие-то изменения, преобразования в ту или иную сторону, но какие-то основания должны быть, в основе должна быть положена какая-то традиция. Не очень долго отец Кирилл побыл на этом почетном месте наместника Александро-Невской лавры, но тем не менее навсегда возрождение Александро-Невской лавры, значительнейшего монастыря Русской Православной Церкви и нашей митрополии, связано с именем архимандрита Кирилла (Начиса). Но более всего имя отца Кирилла связывают с Духовной академией – возможно, кто-то возьмется сделать отдельную передачу с теми, кто мог бы вспомнить об отце Кирилле как о духовном наставнике духовных лиц. Может быть, в этой студии соберутся священники, которые поговорят об отце Кирилле (Начисе), да и не только священники, но и миряне, потому что очень многих мирян он тоже окормлял. Как я себе представляю, роль духовника Духовных школ и духовника митрополии заключается в том, что когда человек принимает решение принять священный сан, а священный сан – это величайшая ответственность, ведь в Церковь приходит еще один пастырь, и тогда ни власть епископа, ни власть ректора Академии, ни власть каких-то церковных деятелей, но только духовник, на этой исповеди, исследует тайны души и находит, возможно ли для этого человека такое служение. И вот можно задуматься над тем, кто сегодня для нас в Церкви может быть духовным авторитетом, это ведь большая проблема. История Церкви нам показывает, что святые признавались таковыми чаще всего после смерти, а при жизни они существовали в какой-то борьбе. Здесь же – практически наш современник. Как же здесь действует церковное сознание? Ведь жизнь отца Кирилла – потрясающая, рядом с ним мало кого можно было бы поставить. Ведь он сформировался вне советской действительности, но важнее то, что в нем самом, внутри не было советской действительности. И такой человек мог бы и здесь появиться. Ведь это факт не столько территориториальный или исторический, сколько сущностный. То, что он пострадал за веру и отбывал срок в ГУЛАГе, – это тоже очень важно. То, что он образование здесь получил… Действительно, здесь на примере отца Кирилла мы видим взгляд Церкви на ценности, которые обычно называют духовными. Отец Кирилл скончался в 2008 году, не так давно. Покоится он на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря.

К.Обозный: Да, назначение отца Кирилла на важное служение духовника Академии, семинарии, то, что именно с него началось возрождение Александро-Невской лавры, – конечно, это было сделано под руководством Духа Божия. Как можно чувствовать Дух? Можно сердцем чувствовать и видеть плоды духовной жизни, которые всегда явны, и явны не только для людей церковных, для христиан, но даже и для безбожной власти. И чем явнее эти плоды, тем больше оказывается давлений, гонений на этого человека. Пример этому – как раз жизнь отца Кирилла. В последние годы жизни он уже был немощный, не мог передвигаться самостоятельно, и он находился при Новодевичьем монастыре, в приюте или, лучше сказать, лечебнице для священников. Я помню, что атмосфера вокруг отца Кирилла, даже когда он был уже совсем слабый, почти умирающий, была очень светлая; вокруг него собирались очень хорошие люди, внимательные. И когда отец Кирилл себя чувствовал хорошо и мог общаться, к нему постоянно приходили люди за советом, даже на исповедь. Даже в последние дни своей жизни отец Кирилл продолжал свое служение. И это говорит о том, что вся жизнь человека и все его помышления направлены на одно – на созидание Церкви Божией. Те дары, которые Господь дает, ими нужно служить. А если ты не будешь ими служить, они отбираются, и человек оказывается в забвении, в раздвоенности и раздробленности, что гибельно для духовной жизни христианина. И вот отец Кирилл – явление этой целостности, духовной целостности, которую он пронес через всю жизнь. И даже лагерную жизнь он вспоминал почти с радостью – сколько они смогли сделать доброго и полезного для людей, столько построили, целый город! И это время жизни на разных приходах, ведь это тоже очень тяжелое время – 1950-60 годы, когда молодежь в храм не ходила, люди взрослые, те, которые в силах, тоже в Церковь не ходили, были одни бабушки, старушки, и в глухих приходах это была фактически голодная жизнь для священника, бесперспективная, безрадостная. И, что греха таить, многие ведь уходили из Церкви, снимали с себя сан, переходили на другую работу, потому что они не видели перспективы, особенно те, у кого были семьи. А отец Кирилл, несмотря ни на что, трудился и достигал даже в безвыходных ситуациях замечательных плодов, которые были явлены миру. Именно жизнь по Евангелию, жизнь по Божиим заповедям не может укрыться. И уже при жизни ты видишь и чувствуешь, что это человек праведной жизни. Мы еще не можем о нем сказать, что это святой человек, но праведность нельзя укрыть, как нельзя укрыть светильник, который горит. И в этом смысле я благодарен Господу, что мне такая была явлена милость – опыт общения с отцом Кириллом. И его воспоминания были использованы в документальных фильмах, посвященных деятельности Псковской миссии. Очень много отец Кирилл помогал в составлении мартиролога, в составлении биографий священнослужителей, которые были репрессированы, которые жили в Прибалтике и были репрессированы советской властью за служение в миссии. Вечная память отцу Кириллу.

М.Лобанова: Мне сейчас пришла в голову такая мысль, можно сказать, даже заметка об отношении Церкви и власти, Церкви и государства. Насколько я знаю, есть все-таки такое правило, что когда решают вопрос о рукоположении священника или диакона, то препятствием для рукоположения является также наличие судимости. И если судимость от лица этого государства Церковь считает препятствием, то можно понять, что Церковь как-то зависит от этого государства. А если судимость от лица этой власти считалась даже чем-то положительным свойством для того, чтобы рукоположить человека, то можно подумать, какое было отношение Церкви к этому государству. И еще одна небольшая ремарка. Вы говорите о плодах, о том светильнике, который всегда виден. Не будем забывать, что отношение к Псковской миссии у людей, даже церковных, неоднозначное. Мы рассказываем биографии, и, поскольку Вы этим занимаетесь, Вы говорите еще и из личного опыта, здесь ничего не отнимешь. Но не будем забывать, что есть другие люди, которые смотрят по-другому, и мы с этим тоже сталкиваемся. И, в частности, говорится, что Псковская миссия была – и нет ее. Ведь нужно было работать с той властью, которая победила. Нужно было правильно делать ставки. Но здесь, конечно, можно сказать и по-другому – человек в своей жизни не делает ставки на земное, но служит чему-то, что выше этого. Но, с другой стороны, на примере отца Кирилла (Начиса) как раз видно, что созидание этой церковности, духовности, прежде всего происходит внутри человека. И если эти люди, которые в Псковской православной миссии работали, окормлялись сами, помогали другим, подвизались, руководили, если они внутри себя созидали церковного человека, то все не напрасно. А посмотрите, для скольких людей отец Кирилл стал светильником во второй части своей жизни, для целой епархии. Ведь он созидал себя как человека Церкви, это действительно так. И последний вопрос, уже в завершение этой передачи. Многие люди, которые проходили через тяжелые испытания в советское время и потом продолжали свое служение в советское время, старались молчать, ничего не рассказывать. И эти испытания, аресты, допросы, тюрьмы, лагеря, жизнь на поселении, жизнь без прав – по-разному людей меняли. И мы должны это помнить, реально смотреть на людей. И вот отец Кирилл, он всем рассказывал о себе – студентам своим, например? Если даже сейчас пойти в Духовную академию и семинарию, мы не встретим никакого единодушия даже просто по поводу истории России в ХХ веке, и по поводу истории Церкви тоже. Есть даже диаметрально противоположные мнения, даже иногда просто шокирующие. Как отец Кирилл вел себя в этих условиях? Ведь в его время это было, наверное, еще жестче?

К.Обозный: С отцом Кириллом я познакомился в конце 1990 годов, когда начал заниматься темой истории Псковской миссии. И для меня было особенно важным познакомиться с живыми участниками миссии. И когда я узнал, что совсем недалеко, в Петербурге, есть живой участник, свидетель этих событий, тот, кто трудился для воссоздания и восстановления церковной жизни, я сразу же поехал. И я удивился, что отец Кирилл меня принял, и принял очень ласково, много со мной общался, много времени мне уделил, хотя тогда уже сил у него было немного. Но несмотря ни на что, он со мной говорил много и очень откровенно, на все вопросы, которые меня интересовали, он отвечал. И было видно, что те, кто желает от него что-то услышать, им отец Кирилл не откажет, не жалея ни сил, ни времени. И говорил он очень откровенно и честно, свидетельствовал об этом времени. Потому что настоящий праведник всегда понимает, что его плоды жизни – это не для какого-то превозношения и гордости, но они должны сохраняться. И не только потому, что мы относимся к отцу Кириллу с уважением, но потому что эти плоды помогут будущему поколению, которое приходит в Церковь. Это свидетельство будет вдохновляющим и замечательным примером, и именно в этом как раз и есть плоды Псковской миссии.

М.Лобанова: А сам отец Кирилл – как он считал, в чем плоды Псковской миссии?

К.Обозный: Прежде всего в том, что люди имели возможность вернуться в Церковь, молиться, вернуться к Богу. Это самые главные плоды. И конечно, для людей, которые жили в условиях советской идеологии, для них это все пустой звук – подумаешь, через какое-то время все равно пришли бы в храм после войны. Но и это не факт, мы не знаем, как вела бы себя советская власть, если бы не было церковного возрождения. Но действительно, и отец Кирилл (Начис), и отец Иаков Начис, и отец Николай Шенрок, и многие другие священники, кто возвращался из лагерей в конце 1950-х, в 1960-е годы, и они возвращались в Церковь, к церковному служению – это был цвет Русской Православной Церкви, я не побоюсь этого слова. Это были лучшие служители Церкви. И поэтому их судимости, их гонения – это были не отрицательные факты их биографий, а это было яркое свидетельство их исповедничества, их верности Господу и Церкви. И отец Кирилл в этом отношении – один из образцов для подражания, для того, чтобы видеть, как человек идет за Христом всю свою жизнь, начиная с самого молодого возраста, с 1930-х годов. И с этого пути он не сворачивает, что бы ни случалось в его жизни. И даже только это может быть важным и бесценным плодом Псковской православной миссии, потому что именно она собрала такой букет ярких пастырей, хотя они были очень разные, все были с каким-то своими очень важными особенностями характера, направления служения. Но собираясь вместе, они создают этот замечательный, благоуханный Духом Божиим букет миссионеров.

М.Лобанова: Очень мало кто оставлял воспоминания – по понятным причинам, находясь в условиях советской страны, это было очень опасно. И мало кто рассказывал о себе. Отец Кирилл рассказывал – может быть, это даже редкость. И это потрясающе, что у него было такое духовное дерзновение это делать. Это уверенность в Боге. Воспоминания оставил отец Кирилл, и где их можно прочитать, увидеть, услышать?

К.Обозный: Да, воспоминания отца Кирилла сохранились и были опубликованы в различных периодических изданиях. Например, одна из первых публикаций – в петербургской газете «Морская газета» от 17 августа 2002 года, и называется эта публикация «Было много боли, и надо было ее преодолеть». Это как раз рассказ о церковной жизни на оккупированных территориях – то есть это боль, от которой страдали и мучились миряне, местное население, и преодолевать ее можно было только через возвращение к Богу и в Церковь. Это довольно объемное интервью. Кроме того, объемные воспоминания были опубликованы в «Санкт-Петербургских епархиальных ведомостях» 2001 года, которые были посвящены 60-летию начала деятельности Псковской православной миссии. Там очень интересные воспоминания отца Кирилла, которые были записаны редактором «Ведомостей» Ильей Васильевичем Поповым. Отдельной книгой в 2001 году были выпущены в Санкт-Петербурге воспоминания отца Кирилла, которые называются «Сохраним лучшее наших отцов». Это книга, которая составлена из нескольких частей. Одна часть посвящена семье, старшему брату, довоенной жизни в Даугавпилсе, в Двинске; потом есть большая часть, посвященная собственно служению в Псковской миссии, потом арест, Инта, лагерь, освобождение, учеба в Ленинградской духовной семинарии и академии, служение в Ленинградской епархии; а последняя часть этой книги воспоминаний посвящена служению отца Кирилла на поприще духовника и наместника возрождающейся Александро-Невской лавры. Это очень хорошая книга, и называется она очень красиво: «Сохраним лучшее наших отцов». Это, на самом деле, был девиз студенческого общества, в которое собирались молодые люди филологического факультета Рижского университета. Они составляли своего рода кружок молодых людей, о чем отец Кирилл тоже подробно рассказывает в этих замечательных воспоминаниях.

М.Лобанова: На этом мы заканчиваем биографический рассказ о участниках Псковской православной миссии братьях протоиерее Иакове Начисе и архимандрите Кирилле (Начисе) в цикле программ, посвященных 70-летию основания Псковской православной миссии. Биографии ее участников рассказывает историк Константин Петрович Обозный. Передачу вела Марина Лобанова. До свидания!

К.Обозный: До свидания, Марина! Всего доброго, дорогие радиослушатели!