«Не приумножим – потеряем»

Программа Марины Лобановой

«Книжное обозрение»

Гость: Олег Борисович Давыдов

Тема: книга «Откровение Любви. Тринитарная истина бытия»

Эфир: 20 июня 2021 г.

АУДИО

Олег Давыдов:

Сегодня есть какое-то такое представление, что есть некое дисциплинарное различие между теологией и философией, исторически сложившееся или каким-то иным образом. Но на мой взгляд богослов должен быть философом. Для того, чтобы собственно не отказываться от той миссии, которая ему поручена, которую он берёт. С другой стороны, философия – это то, что достигает своего завершения в богословии, в любом богословии, не только в христианском, те же античные философы – размышляли о богах, и о едином боге, и Платон, и Аристотель, и другие, и поэтому теология совсем не является чем-то инородным для философии, для первой философии, по крайней мере, для метафизики.

…

Моя книга представляет собой, действительно, некий такой шаг в ту область, которая у нас только перспективна, то есть она подразумевается, её существование, но, с другой стороны, многие по разным причинам не вступают в эту область. На протяжении многих лет и даже десятилетий ведутся разговоры о теологии, какой она должна быть, что она из себя представляет, на разных уровнях, и на уровне официальных, и неофициальных. То есть идут какие-то такие процессы околотеологические, но, собственно, вступление в эту область не происходит. И вот с этой точки зрения, конечно, моя работа является новаторской. Это не потому, что я так считаю, а потому что объективно область систематического богословия, или можно ещё назвать конструктивным богословием это направление, требует различных факторов и различных нескольких редко совпадающих качеств от исследователя. С одной стороны, он должен иметь некую базу, некий кругозор в том, что происходит в мире в этой области. К счастью, в нашей стране есть такие издательства как ББИ, другие замечательные структуры, которые на протяжении многих лет издавали переводы лучших западных книг и вводили в курс того, что происходит. И через эти книги мы, находящиеся здесь и читающие на русском языке и пишущие на русском языке, получали возможность открыть для себя вот эти вот огромные миры, которые для нас были закрыты. С другой стороны, есть Интернет, который феноменальным образом расширил возможности и сегодня никто не может сказать, точнее, может, конечно, сказать, что он был не в курсе того, что происходит, но это не оправдание уже его невежества, это значит, что он не хотел познакомиться с тем, что происходит, и если он говорит, что он не знал, то это значит, что он не хотел знать.

…

Всегда, во все эпохи немногим хотелось выходить за какие-то общепринятые рамки и, может быть, для большинства людей это сложно или как-то непонятно, здесь я, конечно, не могу говорить о том, что все обязаны это делать. Но лично мне интересно открывать новое и я совершенно не согласен с тем, что ничего нельзя сказать в дополнение к тому, что уже сказано. Если бы так думали крупнейшие богословы прошлых эпох, то у нас бы не было их великого наследия, всё бы остановилась не начавшись. Но другой вопрос, что здесь примешиваются многие мотивы, так скажем, не богословские, какие-то личные, психологические или субкультурные, даже политические. Желание закрыться и создать для себя уютный мирок, и сказать, что вот всё, что не входит в нашу уютную сферу, то нам совершенно не нужно, а может быть даже и враждебно.

…

Для меня как для автора очень сложный вопрос. С одной стороны, конечно, когда ты пишешь, ты имеешь в виду где-то там на бэкграунде и своего читателя, но с другой стороны, не всегда нужно руководствоваться теми воображаемыми свойствами текста или даже темами, которые ты будешь затрагивать для того, чтобы подстроиться под будущего читателя. Я убеждён, что чтение книг, особенно книг, затрагивающих такие очень глубокие темы, оно должно быть трудом для читателя, но, к сожалению, наша эпоха это эпоха упрощения, эпоха всего короткого, быстрого и не требующего времени для прочтения. Язык превращается просто в автомат по передаче каких-то простых и моментально схватываемых смыслов. Это происходит везде, и в массовой культуре, и в искусстве, и, к сожалению, в христианстве. Но я убеждён, что всё равно всегда будет существовать какая-то ниша, какая-то сфера, в которой простота и сведение языка к тому, что только передать какую-то простую, интуитивно понятную мысль, сведения языка к такой простоте не будет какой-то добродетелью. Всегда культура будет существовать в какой-то форме разнообразия, и в том числе и христианская культура. Поэтому я надеюсь, что моя книга найдёт своего читателя, она его уже нашла, но другой вопрос, что эти читатели, естественно, немногочисленные, и чтение такого рода литературы требует времени.

…

Книги пишутся для того, чтобы возникал диалог, для того, чтобы это было каким-то новым началом для, я не скажу направления, но, по крайней мере, для какого-то обсуждения.

…

К сожалению, у нас сегодня, когда говорят о теологии, очень часто подразумевают историю теологии, пересказ того, что уже было сказано когда-то там, в прошлом веке, пять веков назад, тысячу лет назад. Конечно, это необходимо, для того, чтобы не изобретать велосипед, нужно знать историю, но это вспомогательное дело, оно необходимо для чего-то другого, нельзя останавливаться только на инструменте, а нужно делать шаг, исходя из этого всего огромного наследия, богатства, которое у нас есть, мы обязаны дополнить его, мы обязаны его развить, а не просто сохранить, сказать, что вот оно у нас есть и нам этого достаточно. Если мы его не приумножим, мы его потеряем.

…

Пафос этой книги прочитывается в её названии и состоит в том, что бытие является даром тринитарной любви и оно является мирным. К сожалению, современный мир, да и не только современный мир, а во все эпохи мирность как основа реальности, не конфликтность, не диалектичность, не трагичность, а мирность и радостность, вот этот взгляд он хотя и присутствовал, он подвергался забвению, и даже христиане рассматривали свои отношения с Богом как борьбу, как конфликт, или как осуждение, или какое-то отчуждение. Поэтому вся христианская практика и мысль были пропитаны вот этим вот – ресентиментом, что ли, или отчаянием, или желанием каким-то образом избежать наказания, и так далее. На мой взгляд, и я наследую здесь определённой традиции, восходящей к великим богословам, таким, как Григорий Нисский или Августин, моя богословская позиция состоит в том, что творение есть мирный дар Бога, и конфликт, который находится в творении часто, и насилие – это всё не принадлежит природе творения, это всё то, что нарушает гармоничность, мирность и красоту бытия. И только исходя из этого, основываясь на этом взгляде, на этом чувствовании, христиане могут свидетельствовать о тринитарной истине в мире. Иначе, если они не видят эту мирную тринитарную онтологию, не исходят из неё, не свидетельствуют о ней, они неизбежно превращаются в одну из сторон конфликтов, многочисленных конфликтов в мире, они вступают в борьбу, они становятся апологетами, то есть они начинают заниматься тем, чем не нужно заниматься, то есть они пытаются защитить Бога. Бога не нужно защищать. Бог это Творец и Властитель всего. Когда христиане слишком рьяно впадают вот в этот оборонительный раж такой, консервативный или какой-то другой, то они превращаются в идолопоклонников, они защищают не живого Бога Любви, а какие-то идолы, бесчисленные идолы, они могут быть очень убедительными, они могут быть солидными, респектабельными, древними, но всё это очень мало отношения имеет к откровению Любви и к Истине Бога, дарованных в творении. Вот об этом я писал в своей книге.

…

В современном мире, по крайней мере, в актуальном богословии, есть тематические направления, я бы так сказал, ну, в частности, мне близким представляется направление радикальной ортодоксии, которое возникло в Кембридже, в Британии, несколько десятилетий даже уже назад, почти 30 лет назад, одним из основателей был Джон Милбанк, но также к нему принадлежат такие прекрасные мыслители, богословы и философы как Конор Каннингем, Кэтрин Пиксток и другие. Я для себя нахожу близкими их интенции. Но, в целом, они принадлежат к разным конфессиям, там есть и англикане, и православные, и католики, и протестанты, собственно, протестанты самых разных деноминаций. То есть здесь я бы не сказал, что исключительно только православные богословы меня интересуют. Конечно, есть великие православные богословы нашего времени, такие как Дэвид Бентли Харт, например, но он интересен не только как православный, он интересен всем, потому что это гений. И его интуиции выходят далеко за рамки какой-либо конфессиональной апологетики. Вот я уже говорил об этом, что содержание мысли гораздо больше влияет на богословие, чем её какая-то внешняя идентичность. Об этом можно привести пример, когда мы будем говорить о диалоге, великом богословском диалоге XX века, между богословами, принадлежащими к разным конфессиям, между кальвинистом Карлом Бартом и католиком Хансом Урсом фон Бальтазаром. Они обсуждали очень разные темы. Точнее, между Бартом и Пшиварой, Эрих Пшивара это католический иезуитский богослов, а описал этот диалог Ханс Урс фон Бальтазар в своей книге «Теология Карла Барта». Но вот Пшивара и Барт, хотя они принадлежали к совершенно разным конфессиям, они обсуждали фундаментальный вопрос для христианской мысли, а это вопрос аналогии бытия. Упрощая, можно сказать о том, что это вопрос о том, возможно ли познание божественного исходя из творения, из тварного. Имеется ли какое-то отношение между конечным и бесконечным, которое позволяет нам заключить о наличии какой-то связи аналогической между творением и Творцом. Это крайне важный вопрос, он определяет саму суть христианского мышления, христианской практики и богословия. Но он не имеет конфессиональных границ, он актуален для всех. В этом смысле, конечно, я бы говорил о христианском богословии в современном мире как о каком-то таком универсальном явлении, которое крайне интересно сегодня. Я бы не сказал, что мы живём в эпоху упадка. Есть, конечно, какие-то региональные языковые особенности, ну, в частности, русскоязычная сфера, русскоязычный контекст  несколько выпадает из общих процессов, но в той мере, в какой мы можем, мы обязаны быть включены в эти процессы. Мы увидим, что сегодняшняя наша эпоха она очень, очень богата на большие, действительно серьёзные христианские умы. Мы живём в эпоху расцвета христианской мысли в мире. Нашими современниками являются такие прекрасные мыслители как Харт, Милбанк, Шиндлер, Мольтман, Каннингем… еще десятки. Я считаю, что необходимо, конечно, и на других языках читать, в первую очередь на английском, это просто необходимо каждому, кто хочет на каком-то серьёзном уровне быть вовлеченным в богословский процесс. … Мне нравится писать в жанре «богословие от первого лица». …

Полностью слушайте в АУДИО.

См. также: