«Самое главное – это личные отношения с Богом»

Программа Александра Крупинина

«Неделя»

Гость: иерей Димитрий Симонов

Прямой эфир 18 декабря 2016 г., 16:30

АУДИО + ТЕКСТ

Александр Крупинин: Сегодня у нас в гостях священник Димитрий Симонов. Нам следует начать с такого важного события – это ежегодное Епархиальное собрание, и, в частности, доклад митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия, который прозвучал на этом собрании. В этом докладе многое говорилось о  приходской жизни, ее проблемах и как их можно и нужно разрешать. Вот в вашем приходе, отец Димитрий, как разрешаются вопросы? Бывает, что и некогда с людьми поговорить? И разные у людей интересы, и каклюдей объединить внутри прихода: через общее участие в богослужении или какие-то внебогослужебные мероприятия?

Священник Димитрий Симонов: Бывает и когда нет времени поговорить с людьми, потому что людей очень много, тогда назначаю другой день, потому что человек, как правильно сказал владыка, не должен уйти «с пустотой в душе». Тот вектор движения, который сообщил и на который направил владыка – это очень правильный и единственно верный, потому что Церковь существует для людей. Церковь – это люди. И сказать, что в Церкви нет времени пастырю заниматься людьми – это то же самое, как если отец в семье заявит, что ему некогда заниматься собственными детьми.

Александр Крупинин: Что сплошь и рядом бывает.

Священник Димитрий Симонов: Если не заниматься людьми, то чем заниматься? Уйти лишь только в совершение каких-то обрядов? Но еще а Ветхом Завете неоднократно звучало обличение из уст пророков, в частности, знаменитая цитата «милости хочу, а не жертвы». И то, о чем говорит владыка, очень и очень актуально.

Церковь существует для людей. Церковь – это люди.

Меня вдохновил и порадовал призыв владыки вовлекать людей в богослужение, потому что человек, который не участвует в пении и чтении, не погружается в стихию молитвы, не чувствует себя в единении с общиной – отсюда и появляются люди, которые терпеливо ждут, когда батюшка закончит совершать какой-то обряд. Эта сторона как раз актуализирует для нас богослужение, выводит его за рамки «профессионалов», когда люди становятся участниками – они иначе воспринимают богослужение. Я почему так смело говорю на эту тему, потому что часть моих прихожан – это инвалиды по слуху, они не могут слышать богослужение, они только видят. Но смотреть на переводчика в течение двух часов – это тоже невыносимо. И когда ты видишь и священника, и переводчика, и при этом сам участвуешь – это совсем другое, поэтому глухие какие-то особо важные гимны, торжественные, повторяют вместе с переводчиком на жестах, они вовлечены в богослужение.

Если не заниматься людьми, то чем заниматься?

Александр Крупинин: Я не так давно читал в одном очень консервативном журнале, что это безобразие, когда пытаются петь участники богослужения – миряне, тем самым его портят, мешают хору.

Священник Димитрий Симонов: Надо просто определиться, что для нас является приоритетом. Я видел всенародное пение в больших храмах в области, когда евхаристический канон пел весь приход – это было удивительно, потому что было «едиными усты и единым сердцем», и в этом принцип литургии, ведь хор поет от имени народа. Мы должны определиться: что для нас важнее – сладкогласие или общее участие. Если приход принимает для себя, что сладкогласие важнее – пусть это будет решением этого прихода. Мы должны оставить людям право стоять и не петь, если они этого хотят. Но если у людей есть желание, пусть поют. Например, у нас на приходе, когда мы совершаем раз в месяц литургии для общины ментальных  инвалидов и их семей «Вера и Свет», то некоторые песнопения мы вместе с особенными людьми, которые приходят семьями, мы поем вместе: благодарственный 33-й псалом, евхаристический канон. Пение очень простое, хору хватает сил тянуть за собой всех остальных, но это, по-моему, замечательно! Когда люди поют, люди стремятся петь, они эти слова пропускают через сердце и «погружаются в стихию общей молитвы», как сказал владыка. Это становится их словами, они это произносят от себя, как это и должно быть. Литургия – «общее дело», общее служение и служит вся церковь. В больших соборах такое тоже возможно: раннюю литургию в некоторых храмах поет «народный», любительский хор, а позднюю – профессиональный.

Александр Крупинин: Если хор поет сложное песнопение, то, наверное, сложно за ним угнаться.

Священник Димитрий Симонов: Совершенно верно, но, знаете, я знаком с очень многими, которые говорят, что им на приходе не нужно сложное пение, оно никому не интересно.

Александр Крупинин: Есть такие места, как Филармония, Мариинский театр…

Священник Димитрий Симонов: Но если мы возьмем, например, братию Валаамского монастыря, которые любят знаменное пение и будут его практиковать, то человек, которому нравится знаменное пение, пойдет на подворье Валаамского монастыря, а кому нравится  красивое партесное пение, пойдет в тот собор, где всегда красиво поют, ему это помогает молиться. А если есть храмы, где тебе можно самому петь и петь просто, то ты должен иметь возможность найти и такой приход.

Александр Крупинин: Следующая тема, которой касается владыка Варсонофий, тоже очень важная, о том, что Церковь окружена целой стихией нецерковного мира, который смотрит, как ведут себя христиане, священники, и не только священники, а те, кто себя называют христианами. И он говорит, что если мир в нас не находит святости, то Церковь его не привлекает и она все меньше значит для мира. Мне кажется это необыкновенно важным, и я тоже так понимаю, что сколько бы мы ни занимались проповедью, по телевизору ли, сколько не включали церковных дисциплин в школьную программу, и так далее, но если в самом поведении, в самой жизни христиан мир не будет видеть этой святости, то это все бесполезно.

Священник Димитрий Симонов: Да, об этом еще в свое время писал пророк Иеремия. Эта тема поднималась и в Ветхом Завете: когда святость храма перестает быть актуальной и Бог перестает быть участником, если мы эту святыню попираем разными способами. И как раз Христос цитирует эту мысль пророка Иеремии, когда изгоняет торгующих из храма. Это очень важная мысль: быть не просто постоянно миссионером, а просто быть самим собой. Для человека, для священника это очень актуально. Но каждый человек при этом понимает, что он  хочет стать похожим на Христа. К этому призывает нас Евангелие, апостол Павел говорит «подражайте мне, как я – Христу», и в этом – цель. Митрополит Сурожский Антоний говорил о том, что читая Евангелие постоянно, мы должны добиться того, чтобы наши мысли, наши настроения – все это зазвучало в унисон с Евангелием, то есть, чтобы мы стали думать евангельскими категориями. И вот, владыка говорит, что священнику нельзя быть чересчур строгим, поскольку часто это отвращает людей от храма, но и не оправдан «пастырский либерализм», то есть это будет безразличие к спасению душ. Мне эта мысль очень понравилась, потому что нередко можно услышать идею, что батюшка обязательно должен быть строгим, всех «наставлять», а это противоречит идее Евангелия. Христос как раз предупреждает: не налагать на людей бремена неудобоносимые. А что касается пастырского либерализма – ведь нередко либерализмом у нас называют то, что священник не заставил человека класть тысячу поклонов или стоять все Всенощное бдение на коленях. А владыка говорит, что неоправданный либерализм – это как раз безразличие к душе человека. А когда священник, участвуя в жизни, хочет принять участие, то он не сможет поступить иначе, он понимает, что в его силах, возможностях нет таких ресурсов, чтобы помочь человеку. Он может эту помощь совершить только вместе с Богом, приближаясь к Богу, получив  Его благодать, он может делиться этой благодатью, свидетельствовать о ней, вести к этой благодати, вести ко Христу. И как раз участие в социальных сетях, таким образом, будет показывать не то, что священники бывают разные, одни хуже, другие лучше, а будет некое разнообразие представлено, и священники как личности будут, каждый по-своему, свидетельствовать. Причем необязательно это будет происходить нарочит, как миссия, а просто по факту того, чем живет, чем интересуется человек, что для него актуально. И в этом смысле как раз Церковь будет показывать и всю свою многогранность: и культурную, и социальную, и даже на уровне погружения в какие-то интересы жизненные, но при этом никогда не будут переходиться границы. Если на страничке у священника сплошные проклятия грешникам или наоборот, то люди просто начинают смущаться, это печальное явление.

Александр Крупинин: По поводу «либерализма»  священников мне приходилось слышать такие вещи: человек, допустим, исповедуется, а священник не видит действительного раскаяния, а видит формальный подход, но он считает, что, тем не менее, он не имеет права не допустить человека до причастия, потому что самое главное – чтобы человек причастился, а как он к этому подходит – это уже «десятый вопрос». Или нужно все-таки священнику не допускать до причастия человека, который пришел на исповедь, но недостаточно раскаялся или у него какие-то грехи серьезные?

Священник Димитрий Симонов: Мне кажется, что на этот вопрос не может быть конкретного ответа. Потому что люди приходят совершенно разные. И даже то, что Вы говорите, что человек пришел формально, нужно узнать, что его привело, в чем причина формальности.

Александр Крупинин: Он ходит в храм еженедельно, он постоянный член общины.

Священник Димитрий Симонов: Если человек пришел и просто формально исповедуется, и у него «пустыня» внутренняя, он не чувствует Бога, у него какой-то кризис веры случился – это будет один разговор, если он жаждет Бога, но не чувствует Его, может быть, участие в евхаристии будет как раз таким ливнем, который прольется на эту пустыню. А если у него депрессия какая-нибудь жуткая – ему тем более нужна помощь, нужно лекарство, нужен свет. Индивидуальный подход к каждому человеку – это призвание священника.

Индивидуальный подход к каждому человеку – это призвание священника.

Вопрос слушателя: Я слушала предыдущий вопрос по поводу формальной исповеди. У меня неразрешимый вопрос. Я приходила причащаться в разные храмы, и священникам на исповеди говорила, что я ничего не чувствую, ни грехов, ничего, у меня такая пустота.  И меня допускали к причастию. И в другом храме священник сказал, что ничего страшного, это состояние пройдет. И, в конце концов, я перестала уже в церковь ходить и перестала своих детей водить в церковь и причащать. Произошло расцерковление с моей стороны, но мне не преодолеть этой формальности, поэтому я как бы уже отхожу от церкви. От священника жду какой-то помощи, но от него, наверное, невозможно этого ждать, ведь это в моей душе что-то не налажено. И поэтому я ухожу из церкви.

Священник Димитрий Симонов: Мне кажется, здесь нужно не переоценивать роль священника. Все-таки принципиально важен ваш личный выбор и намерение самого человека, потому что приоритет здесь в личных отношениях между Богом и человеком. И когда происходят состояния, которые в святоотеческой литературе называются «окамененным нечувствием», то причины могут быть совершенно разные. Священник может сказать много красивых слов, но если у Вас не будет внутренней потребности  и желания, эти слова могут ничего не поменять. Самое правильное в таком случае – это помолиться, рассказать об этом Богу, прочитать молитву «Отче наш» и своими словами попросить у Бога вмешаться и изменить эту ситуацию. В свое время на эту тему хорошо написал Клайв Льюис в «Письмах Баламута». В восьмом письме он как раз размышляет о пустыне, которую, подчас, испытывает человек. И дьявол больше всего переживает именно в этот момент, потому что человек в такие минуты, дни, часы, месяцы – ближе всего к Богу. И самое опасное (с точки зрения дьявола), когда человек как раз в период такого нечувствия продолжает сохранять верность Богу. Так получается, что это и есть подлинный путь к святости. Мне кажется, что нужно делать какие-то шаги, и начать, прежде всего, с молитвы, просто сказать Богу, как в свое время апостолы: «Господи, умножь во мне веру». Попросить у Бога вмешаться в эту ситуацию, разбудить ваше сердце. Потому что самое главное – это личные отношения с Богом, понимание важности отношений с Богом, необходимости общения с Ним. Не только домашней молитвы, в бытовых условиях, но и пребывания в церкви. Почему люди в воскресенье, в свой выходной день, встают пораньше, отрывают себя от подушек, едут куда-то на литургию? Просто потому, что хотят быть с Богом. Им очень хочется строить с Ним личные отношения, быть в Его Церкви, войти в эту большую семью.

Но у всех у нас бывают какие-то критические состояния, когда нам очень тяжело, сложно. Здесь еще можно провести аналогию с браком: нередко человеку именно в браке тоже бывает обидно, не хочется, не можется, но мы знаем, что подлинная любовь проявляется тогда, когда вопреки этому человек говорит: «знаешь, ты меня обидел/обидела, но я все равно сделаю усилие, чтобы тебя простить». Это, подчас, укрепляет отношения больше, чем многие правильно сказанные слова или приведенные аргументы. Самое главное – не воспринимайте эту ситуацию как должную, не оставайтесь равнодушной и просите у Бога помощи, и, по возможности, придите к священнику,  которому вы доверяете, который вас знает. Может, он подскажет какие-то еще шаги, которые именно вам помогут.

Самое главное – это личные отношения с Богом, понимание важности отношений с Богом, необходимости общения с Ним.

Вопрос слушателя: У меня практически такая же ситуация. И я хотела спросить: ведь у нас до революции был целый институт духовничества, и человек, приходивший в состоянии «окамененного нечувствия», в каком-то критическом состоянии – он имел возможность прийти к старцу, духовнику, священнику и это состояние каким-то образом поправить. Сейчас у нас в Петербурге храмов много, священников – сколько угодно, но я пыталась у шести священников попроситься в духовные дочери (я исповедаюсь, причащаюсь), и ответ был практически один и тот же: «простите, пожалуйста, у меня нет на это времени».

Священник Димитрий Симонов: Вообще, не стоит очень много уделять внимания каким-то формальным наречениям: именно называться «духовной дочерью» или «духовным сыном» или «духовным отцом». Мне кажется, в большинстве случаев всем людям достаточно хорошего приходского священника, имеющего богословское образование, ведущего благочестивую жизнь, любящего Бога и Церковь. Когда ко мне обращались с подобной просьбой, меня это смущало, я отвечал – давайте попробуем, без громких титулов, но просто чем могу, как священник, я буду в вашем распоряжении, буду помогать вам, и так далее. Чаще отношения складываются по факту: человек регулярно приходит, советуется со священником, священник знает человека и здесь, может быть, нет необходимости произносить: ты моя духовная дочь, а ты подожди в сторонке – ты не моя духовная дочь. Мне кажется, для духовного развития достаточно такого живого отношения на приходе, в каком-то диалоге, в сопровождении, которое совершает священник. Кстати, из опыта священников, которые на меня оказывали большое влияние, воспитательное и нравственное, например, один игумен мне сказал, что те люди, которые просили, чтобы их взяли в духовные дети, через какое-то время исчезали куда-то, а те, кто просто был рядом и вместе с ним созидал церковную жизнь, вот они – надолго. У меня тоже были такие случаи, люди просили, что им это очень важно, а потом они сами терялись из виду. Лучше, чтобы такие отношения – естественные, приходские – просто стали по факту таковыми.

Александр Крупинин: Владыка Пантелеимон, председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, выступал на форуме общественных организаций «Социальный форум России». И такая мысль была у владыки Пантелеимона: что существуют заповеди и человек их призван исполнять, но воспринимать заповеди как указания – этого недостаточно. И мне не раз приходилось сталкиваться в беседах с христианами с вопросом: в Библии же написано, в Евангелии же сказано: так вот не делай, я так и не делаю. Этого достаточно или нет? Достаточно ли для спасения исполнения заповедей (не воруй, не убивай и так далее)?

Священник Димитрий Симонов: Я отчасти ответил на Ваш вопрос, когда приводил цитату митрополита Антония о том, что нужно принять Евангелие как свое и мыслить в этих категориях.

Александр Крупинин: Что значит «нужно»?

Священник Димитрий Симонов: Это старый добрый принцип трех ступеней: сначала в духовной жизни человек как раб – он боится попасть в ад, он исполняет заповеди, который дал Бог, просто потому, чтобы Бог не осудил, не наказал. И в данном случае этот императив, спущенный сверху, работает. Просто Бог сказал «нельзя воровать», я бы с удовольствием украл, но боюсь, что Бог меня накажет. Это же состояние при адекватном развитии человека пройдет достаточно быстро, и человек переходит в состояние «наёмника». Состояние, когда человек не столько и не сколько уже боится ада, а сколько хочет оказаться в Царствии Небесном, его привлекают уже какие-то плоды духовной жизни, поэтому он делает добрые дела, чтобы Бог его наградил – это состояние наёмника, то есть он трудится за награду. И далее только он придет в состояние, которое называют «сыновством», когда человек все это делает просто потому, что он любит Бога и он по-другому просто не может поступить. Потому что его отношения с Богом таковы, что он принял эту парадигму евангельских ценностей, он смотрит, или пытается, или ему дано было в какой-то момент хотя бы ненадолго увидеть, посмотреть на мир сквозь призму библейского взгляда. Например, как можно любить врагов? Это вопреки и сверх возможностей человека, но если человек настолько близок ко Христу, настолько вдохновился Им и вкусил благодатной жизни, то он просто не может поступить по-другому. Мне кажется, владыка Пантелеимон как раз об этом говорил, что человеческая природа – естество падшее, очень склонное грешить, склонное совершать зло, но изначально душа по природе – христианка (как говорил Тертуллиан), это ощущается.

Александр Крупинин: То есть то, что мы начинаем наш путь именно выполняя внешние заповеди, это нормально, это неплохо, этого бояться не надо, и рано или поздно мы придем вот к тому, о чем вы говорили.

Священник Димитрий Симонов: Мне кажется, нельзя воспринимать эту градацию по принципу: я  первые два года церковной жизни был, как раб, потом года три, как наемник, а последние четыре года я живу в состоянии сына. Нет, это могут быть разные состояния, даже то, что мы только что обсуждали: состояние кризиса веры, внутренней пустыни. Человек в какой-то момент жил в одном состоянии, потом что-то случилось в его жизни, что-то не получилось, или просто элементарно заболел, он лежит, ему больно, его все раздражает, ему хочется кинуть в кого-нибудь градусник, душу отвести, но он этого не делает, потому что Бог сказал: любить всех надо. А ведь в таких случаях не то, что враги – ближние страдают. Поэтому в каких-то обстоятельствах буквально, почти как в Ветхом Завете, сказано «не укради» – стиснул зубы и не взял.

Текст: Н.М. Лукьянова