Новые подробности в истории вскрытия мощей Александра Невского в XX веке

Программа Марины Лобановой

«Книжное обозрение»

Гость: Роман Александрович Соколов, доктор исторических  наук, директор Института истории и социальных наук РГПУ им. А.И. Герцена

Тема: «Реликварий Александра Невского», книга-альбом, вышедшая в рамках проекта «Александр Невский. Великий Северный путь»

Передача вторая

Эфир: 26 декабря 2021 г.

АУДИО + ТЕКСТ

 

Марина Лобанова:

Дорогие друзья, здравствуйте, в эфире программа «Книжное обозрение», у микрофона Марина Лобанова, и это вторая часть беседы, посвященной книге «Реликварий Александра Невского». Мой собеседник – доктор исторических наук, профессор Роман Александрович Соколов, директор Института истории и социальных наук Российского государственного педагогического университета имени Герцена, один из авторов этого издания, этого труда, где представлены несколько статей, посвященных реликвариям Александра Невского. Роман Александрович, здравствуйте.

 

Роман Соколов:

Здравствуйте.

 

Марина Лобанова:

В прошлой программе вы рассказывали о вашей статье, посвященной шлиссельбургскому периоду пребывания мощей Александра Невского во время их торжественного перенесения по указанию императора Петра Первого в Петербург. И здесь также мы имеем несколько научных открытий, которые сделаны буквально вот только-только в этот юбилейный год. Вот эта книга, которая является таким итогом, но, может быть, даже не итогом, а просто последним таким пунктом, очень красивым и таким подарочным, всего проекта «Александр Невский. Великий Северный путь». Мы рассказывали об этом большом проекте, который включал и выставки в разных городах, и конференции, а вот сейчас издание этой книги «Реликварий Александра Невского». Проект осуществляется при поддержке компании «Норникель», издательство РОССПЭН здесь участвует и, конечно, такое главное научное руководство осуществляет Санкт-Петербургский Институт истории Российской академии наук. Но вклад в эту работу сделали, наверное, лучше ученые, которые занимаются темой Александра Невского. Книга «Реликварий Александра Невского» посвящена истории почитания мощей, прежде всего. И если в прошлой передаче больше говорили об истории мощей Александра Невского, об истории почитания Александра Невского в тот период, который можно назвать «дореволюционный», то сегодня поговорим о статье, которая завершает эту книгу, у нее несколько авторов, она посвящена вскрытию открытие мощей. И вскрытие мощей Александра Невского в самом начале советской власти в этой статье описывается довольно подробно. Открытия, которые были сделаны в ходе работы научной как раз в этом юбилейном году Александра Невского, насколько они изменяют представления о том, как это происходило, расскажите, пожалуйста, об этом.

 

Роман Соколов:

Статья (авторы – Костромин К.А., Крипатова Ю.И., Пономарев Д.А., Соколов Р.А., тема – «Рака и мощи Александра Невского в XVIII–XX вв.») посвящена не только вскрытию мощей. Наверное, будет правильно сказать, что судьбе мощей Александра Невского в двадцатом столетии, это была очень непростая история, и судьба мощей Александра Невского могла сложиться по-разному, в принципе, не исключён был вариант, что они могли бы и быть безвозвратно утрачены, как бывало с останками других подвижников. Но, естественно, что вскрытию мощей особое внимание уделено в статье, введены в оборот новые документы, и вот эти документы, которые рассмотрены и проанализированы нашими общими усилиями, они позволяют полнее и  достаточно четко представить, как осуществлялось вскрытие мощей, как проводилось их медицинское освидетельствование, и какую роль с точки зрения советской власти этот акт должен был вообще сыграть в общественной жизни, и сыграл ли он эту роль.

На самом деле вскрытие мощей Александра Невского в XX столетии впервые было проведено в 1917 году, еще в июне месяце, проведено это было по инициативе церковных властей, главным побудительным мотивом здесь была возможность того, что мощи придётся эвакуировать из Петрограда. Шла Первая мировая война, развивались революционные события, шла борьба за власть между Временным Правительством и Советами, большевиками, но чем в итоге закончилась борьба, мы помним, так что, в общем, небезосновательно беспокоились иерархи, что может возникнуть ситуация, когда нужно будет мощи эвакуировать. И нужно было просто понять, вообще физически это возможно или нет, потому что даже высшие иерархи не знали, в каком состоянии мощи находятся и как вот внутри гробницы это всё выглядит. В ходе вскрытия выяснилось, что в гробнице есть ряд посторонних предметов, которые были удалены оттуда, оставлены в раке только мощи, составлен был акт переоблачения мощей, который подписали высшие иерархи, в их числе, кстати говоря, архиепископ (на тот момент еще архиепископ) архиепископ Петроградский Вениамин (Казанский), в 1922 году он будет расстрелян, как мы помним. Но ещё был найден документ, небольшая записка, датированная 1681 годом, то есть это XVII век, на которой сообщалось, что в этом 1681 году, после очередного пожара, во Владимире произошедшего, мощи были собраны, они костные останки собой представляли, и помещены обратно в раку. А сами мощи Александра Невского вместе вот с этой запиской XVII века и актом, о котором я сказал, были помещены в деревянный ковчег кипарисового дерева, который, в свою очередь, уже был поставлен внутрь вот этой елизаветинской серебряной раки, что в настоящее время хранится в Государственном Эрмитаже.

После революции 1917 года, Октябрьской, сразу же начались известные события, связанные с религиозными гонениями. В 1918 году набирала обороты так называемая «мощейная эпопея», вскрытия мощей святых, которые проводились в различных городах и весях России. Но мощей Александра Невского это долгое время не касалось. И, кстати говоря, иерархи, в том числе митрополит уже к тому времени Вениамин (Казанский), обращаясь к советским властям говорил о том, что зачем вскрывать мощи, вы хотите доказать, что они тленны? Так мы этого не отрицаем. Действительно, мощи представляют собой остатки обгорелых костей, говорил митрополит Вениамин. Но для православных это всё равно святыня. Нужно ли вскрывать гробницу, чтобы показать, что и так известно – что мощи не сохранились в нетленном состоянии.

И вот до 1922 года удавалось свою позицию ему отстаивать, но к маю 1922 года это стало уже совершенно невозможно, потому что началась кампания по изъятию церковных ценностей и у власти очень чесались руки отобрать раку серебряную. Первоначально ее предполагалось перевезти в Эрмитаж, что и было сделано, но я, конечно, уверен, что более далеко идущие планы были в этот период, которые, к счастью, не были осуществлены.

12 мая рака была разобрана в Троицком соборе, там присутствовало большое количество приглашенного народа, и вскрыты были мощи. Мощей, кстати, касались только представители духовенства. В этот же день была проведена экспертиза, осмотр мощей, осуществленный медиками, которые составили соответствующее заключение. Возглавлял  эту группу профессор Первого медицинского института Г.В.Шор. По результатам этого осмотра было составлено и подписано заключение, в котором не содержалось каких-либо даже намеков на возможные факты, которые говорили бы о подложности мощей Александра Невского, не было ни слова сказано, например, о том, что эти костные останки могут принадлежать не одному скелету, а двум, ничего этого нет в заключении экспертизы профессора Г.В.Шора. Но, тем не менее, само вскрытие мощей дало основание для заведения уголовного дела: «по факту векового обмана» простых верующих. Следователь Кузьмин, с которым мы еще встретимся не однажды, следователь Кузьмин начал «копать», что называется. Ну а в какую сторону он копал? В ту, что представители духовенства выдавали мощи за нетленные и тем самым получали какие-то материальные выгоды. Обвинение, конечно же, сразу же рассыпалось, потому что, действительно, через печать, как я уже говорил, митрополит Вениамин заявлял совершенно обратное, нежели считал нужным инкриминировать ему следователь. Да, митрополит Вениамин не говорил о том, что мощи Александра Ярославича нетленны. Более того, представители духовенства, которых вызывали на допросы, в один голос твердили следующее: в трудах Голубинского, в трудах Карамзина не однажды указывалось на то, что мощи не однажды страдали от пожаров, поэтому никто никогда не делал утверждений, из них, из иерархов, что мощи сохранились в нетленном состоянии.

 

Записка о пожаре 20 мая 1681 г., извлеченная из раки Александра Невского.
XVII в. ЛОГАВ. Ф. Р-2205. Оп. 2. № 29. Л. 135/1.
Иллюстрация публикуется с любезного разрешения Ю.И. Крипатовой и Р.А. Соколова

 

В ходе вскрытия, кстати говоря, обнаружили вот эту записку XVII века, о которой я упомянул, естественно, и обнаружили акт 1917 года. И на основании этого акта следователю стало понятно, кто же в семнадцатом году непосредственно участвовал в переоблачении мощей. Впрочем, на самом деле, это уже всё имело малое значение, потому что 12 мая 1922 года вскрыли мощи, а, если не ошибаюсь, 31 мая был арестован митрополит Вениамин, которого очень быстро осудили по делу о сопротивлении изъятию церковных ценностей, беззаконно, нужно сказать, осудили, и столь же беззаконно расстреляли, опять же, не откладывая дело в долгий ящик. И в этой связи актуальность вот этого уголовного дела, которое вёл следователь Кузьмин, вообще представлялась почти нулевой. Но проблема для следователя заключалась в том, что медицинская экспертиза, о которой я говорил, совершенно не удовлетворяла его пожеланиям.

Помимо прочего, он, Кузьмин, назначил ещё экспертизу записки XVII века, предполагая, что, может быть, хоть она окажется поддельной на его радость. Экспертиза была проведена ведущим специалистом, экспертом того времени, который выступал ещё в качестве эксперта в царском судопроизводстве, анализируя состояние документов, которые фигурировали в качестве доказательств на судебных процессах, фамилия этого человека Захарьин. Так вот вывод Александра Александровича Захарьина был однозначен: записка вполне может быть датирована семнадцатым веком и абсолютно ничто не противоречит её датировке 1681 года.

Но прежде чем дело закрыть, следователю Кузьмину нужно было что-то предпринять. И поэтому была назначена еще одна экспертиза, под руководством профессора Петроградского медицинского института, фамилия его была Чистович. Эта экспертиза выявила-таки, условно говоря, «подлог», указав его в тексте заключения так: «В числе костей имеются обломки малой берцовой кости другого человека».  Причем не указано, на основании чего делается вывод, какая нога, правая или левая, вообще нет никакого объяснения, обоснования такой позиции. Но следователь был удовлетворён совершенно полностью.

Надо отметить, что в данном случае, конечно, были и те, кто отказался участвовать в этом фарсе. Профессор Военно-медицинской академии В.Н.Тонков сказался занятым, уехал в отпуск, о чем даже не посчитал нужным следователя известить. Прозектор Мариинской больницы, она тогда называлась больница Памяти жертв революции, Ф.Ф.Сысоев сказался больным, заявив, что не может исполнять эти обязанности.

Вот с этого момента дело можно было и закрывать. Из-за разных проволочек закрыли его не сразу. В конце, осенью, вернее, 1922 года мощи, уже мощи изъяли у церкви, до этого они ещё в Троицком соборе хранились. Ну, и в принципе, дело можно было считать завершённым.

 

Марина Лобанова:

Куда попали потом документы этого дела и как вы их нашли?

 

Роман Соколов:

Дело можно было закрывать, поскольку в распоряжении следователя имелось столь желаемое им заключение о том, что есть какие-то основания для вывода о подложности мощей. Документы вместе с делом были переданы на хранение в архив. В общем, это дело до определённого момента историков мало интересовало. Более того, едва ли будет преувеличением сказать, что вообще забыли о его существовании.

Ну в девяностых годах, с конца девяностых годов, в двухтысячных годах встал вопрос о записке XVII века. Были известны фотокопии, которые сделаны были в 1922 году во время экспертизы документа, эти фотокопии издавались, не однажды издавались, но оригинал находился неизвестно где. И даже высказывались среди исследовательского сообщества мнения о том, что записка эта на самом деле была подложный. Об экспертизе Захарьина уже вовсе никто не вспоминал, не знал даже – рискну высказаться вот таким образом. В общем, записку искали, но заинтересованные, конечно, люди. В частности, мне она тоже покоя не давала.

И вот в 2021 году, то есть в текущем юбилейном году, эта записка была обнаружена в уголовном деле, которое когда-то завёл следователь Кузьмин. Обнаружена она была благодаря директору Ленинградского областного архива в городе Выборг Юлии Игоревне Крипатовой, которая, кстати говоря, тоже является соавтором соответствующего раздела в издании «Реликварий Александра Невского», мы с ней совместными усилиями ввели этот документ в оборот. Юлия Игоревна здесь очень важную роль, безусловно, сыграла, даже ведущую роль.

Ну а вместе с запиской были обнаружены и другие документы, в частности, заключения экспертов, которые также будут публиковаться в том издании, о котором мы сегодня говорим, и с этими документами читатели смогут познакомиться. Это очень важно, на мой взгляд, потому что в настоящее время высказываются разные мысли относительно того, что якобы мощи Александра Невского не сохранились, якобы можно говорить о том, что они подложные и так далее. Но вот документы свидетельствуют явно об ином. И это обязательно надо учитывать. И мне кажется, что в этом, в том числе, заключается значение вот этих публикаций в нашем издании «Реликварий Александра Невского».

Конечно, нахождение вот этой записки, её обнаружение, введения в научный оборот – стало таким небольшим, но всё же событием в научном мире в текущем году. И, на мой взгляд, очень знаменательно то, что произошло это именно в 2021 году, в год 800-летия Александра Ярославича.

 

Марина Лобанова:

Да это вообще потрясающие открытия. А вот содержание этой записки?

 

Роман Соколов:

Знаете, по моему убеждению, это акт, на самом деле, в современном понимании значения этого слова. Вот в 1917 году, как я уже сказал, церковные иерархи, переоблачив мощи Александра Невского, составили акт по правилам делопроизводства начала XX века, писали некий текст, который засвидетельствовал их действия, и внизу поставили подписи. Вот в 1681 году был составлен такой же акт, но только не по правилам делопроизводства начала XX века, а так, как это считал нужным тот представитель духовенства, который вот эту бумагу и написал. Ещё раз повторяю, её аутентичность, то есть подлинность, не подлежит никакому сомнению, она была подтверждена экспертизой начала XX века, она подтверждена экспертизой Алексея Владимировича Сиренова. То есть это документ о том, что даже после того как мощи пострадали очередной раз от пожара, они были собраны, и то, что от них осталось, то, что не сгорело в огне, и помещены в раку. Понятно, для православных людей очевидно, что любые останки святого всё равно святыня, всё равно мощи.

 

Марина Лобанова:

А сейчас эта записка будет продолжать хранится вот в том уголовном деле, которое следователь Кузьмин вёл, или ее можно переместить куда-то?

 

Роман Соколов:

Я уверен в том, что ее не нужно никуда перемещать. Документам следует храниться в архиве, на то они и документы. Сейчас эта записка, естественно, хранится в том уголовном деле, о котором я упомянул, вместе с другими документами. Ну и, надеюсь, что там они и будут находиться.

 

Марина Лобанова:

В издании «Реликварий Александра Невского» будет опубликована эта записка? И что ещё из этого дела будет опубликовано?

 

Роман Соколов:

Да, конечно. И будут опубликованы материалы экспертиз, вот эти заключения, о которых я упомянул, будет опубликован акт, составленный в 1917 году. Это очень важные публикации, и, на мой взгляд, они должны снять ряд вопросов, которые возникают у тех, кто этой темой интересуется.

 

Марина Лобанова:

Вот вы держали в руках это дело 1922 года. А как вы считаете, всё-таки для чего вскрытие мощей производилось? Понятно, мы все знаем, что был провозглашен лозунг, что церковь обманывала народ, «опиум для народа» и так далее, и вот нужно как-то это доказать, либо были какие-то другие реальные мотивы. Вроде бы хотели раку серебряную переплавить в помощь голодающим, и не переплавили. Может быть даже просто хотели расстрелять митрополита Вениамина, но в итоге в том же 1922 году его расстреляют всё-таки, но дело Кузьмин закрывает параллельно этому, получается, так что вроде бы можно предположить, что сначала хотели в связи с мощами Александра Невского расстрелять митрополита Вениамина, но не получилось, потому что вот те эксперты героически подтвердили чистоплотность церкви в этом вопросе. Есть ли в этом уголовном деле, вот действительно, какое-то идеологическое обоснование, зачем это вообще всё делается?

 

 

Роман Соколов:

Здесь я разделил бы на две, наверное, части свой ответ. Первое, о чем хочу сказать, конечно, к 1922 году стало понятно, что вскрытие мощей само по себе народ от церкви не отодвигает. Поэтому я уверен в том, что вскрытие мощей Александра Невского, конкретно, имело своей главной целью прежде всего изъятие раки. Это было первым, это было основным и, собственно, тогда же, 12 мая, это было проведено. Раку переместили в Эрмитаж, это, как я полагаю, было первым шагом к дальнейшей ее утилизации. Но в данном случае большое значение сыграла позиция, которую заняли сотрудники Эрмитажа, отдельные сотрудники Эрмитажа, не побоявшиеся свою карьеру поставить, а, может быть, даже и отчасти жизнью рисковавшие.

В 1930 году в Эрмитаже была организована антирелигиозная выставка, на которой были выставлены мощи Александра Невского, и опять началась кампания, направленная на то, чтобы раку переплавить, что-то с ней сделать, но, ещё раз повторяю, это сотрудники Эрмитажа, люди, которым принадлежит честь спасения этой раки, в частности, Тройницкий, Бенуа, это, конечно, нужно помнить обязательно.

Вот по поводу дела. Когда Кузьмин это дело заводил, он не рассчитывал на расстрел митрополита Вениамина по этому обвинению, которое могло быть ему инкриминировано. События-то очень быстро развивались: 12 мая вскрывают раку Александра Невского и 12 мая депутация известная приходит к Святейшему Патриарху Тихону в Донской монастырь и начинается обновленческий раскол. Далее, изъятие церковных ценностей, волнения в Петрограде, и всё это становится уже неактуально, уже появляется другая история, появляется другое дело. А по этому делу об изъятии церковных ценностей речь шла теперь о расстреле.

Большое значение сыграла и позиция, которую митрополит Вениамин занял по отношению к обновленцам. Может быть, предполагалось, что с помощью вот этого уголовного дела можно будет повлиять на его позицию. Но митрополит Вениамин занял чётко непримиримую позицию, так что понадобилась уже более тяжелая «артиллерия», другое обвинение – и начали дело о сопротивлении изъятию церковных ценностей, по которому он и его ближайшие соратники столь серьезно пострадали.

Я хотел бы еще об одном сюжете очень кратко сказать, на мой взгляд, весьма примечательном. Дело уголовное, которое возбудил следователь Кузьмин, закрывали очень долго, оно не двигалась с места, но в силу бюрократических проволочек его закрыли буквально через несколько лет после этого. Определенную роль здесь должно было сыграть ещё следующее. В 1923 году, в конце 1923 года, следователь Кузьмин сам оказался под следствием. Его обвиняли в многочисленных злоупотреблениях. В ходе ведения  уголовных дел они выбивают деньги и, наоборот, за деньги могли закрыть уголовные дела. В общем, всё это завершилось судебным процессом в 1924 году  и расстрельными приговорами для двух десятков человек, среди которых был и Кузьмин. Это, кстати говоря, характеризует методы введения дел. Интересно, что этот процесс 1924 года начался 12 мая, то есть в день вскрытия мощей… А главным обвинителем на этом процессе был Вышинский.

 

Марина Лобанова:

Как вы считаете, вот это дело в общем-то прошло впустую или, может быть, какие-то выводы из него были сделаны властью?

 

Роман Соколов:

Здесь я хотел бы обратить внимание на один момент, о котором я не упомянул. Дело в том, что к концу лета 1922 года на повестку дня встал вопрос об изъятии мощей Александра Невского у церкви, и вот интересно, что в храмах Петрограда собрано было полторы тысячи подписей, с именами и адресами проживания тех людей, которые поставили свои подписи под просьбой оставить мощи в храме, и эти подписи приложены к делу. Власть предписала позже разобраться с тем, как эти подписи собирались, но судя по тем материалам, которые в деле хранятся, это решение так и не было выполнено, видимо, не захотели следователи возиться.

А значение этого дела в целом, на мой взгляд, оказалось историческим, прежде всего, потому что если бы не было проведено следственных действий в виде экспертиз, то мы бы не имели данных о состоянии мощей по состоянию на май 1922 года, например. Записка, о которой сейчас я рассказывал, XVII века, она, скорее всего, была бы утрачена совершенно, потому что никакой ценности для следственных органов она, эта записка, не имела. Но благодаря тому, что дело завели, вот эти скупые, но очень важные для исторической науки «вещественные доказательства», они сохранились.

 

Марина Лобанова:

Можно ли сказать, где находились мощи после того, как их изъяли у церкви?

 

Роман Соколов:

Осенью 1922 года мощи были окончательно изъяты из Александро-Невской лавры, их отправили в Москву, в антирелигиозный музей. При невыясненных пока до конца обстоятельствах они оказались обратно привезены в северную столицу, в Ленинград, в 1930 году, по крайней мере, они точно были на антирелигиозный выставке, которая открылась в Эрмитаже в апреле 1930 года. После окончания выставки был образован музей истории религии в Казанском соборе существовавший, мощи Александра Невского были переданы туда, какое-то время они, кстати говоря, в экспозиции даже находились, потом были переданы в фонды, я так предполагаю, после выхода кинофильма «Александр Невский», вообще после возвращения образа Александра Невского в систему таких патриотических советских уже ценностей, и находились они там, в этом музее в Казанском соборе, до 1989 года, пока не были переданы обратно Русской Православной Церкви.

 

Марина Лобанова:

Книга, о которой мы говорили в двух частях программы «Книжное обозрение», называется «Реликварий Александра Невского», она рассказывает судьбу мощей Александра Невского за все века, но мне представляется, что особенно интересна их судьба в XX веке. И в событиях, связанных с этой историей, участвовало много людей. Но кого-то, конечно, больше поразит вот эта найденная в этом году записка XVII века, а кого-то больше поражает вот это уголовное дело 1922 года… А скажите, пожалуйста, вот те списки подписавшихся за сохранение мощей Александра Невского, они тоже сохранились?

 

Роман Соколов:

Да, они тоже находятся в том уголовном деле, о котором я говорил. Это такой впечатляющий, конечно, очень впечатляющий документ. Потому что, когда листаешь их, смотришь, невольно думаешь о том, что люди, которые подписывали это обращение – это мужественные люди. Непросто было в тот период принять подобное решение.

 

Марина Лобанова:

Вы в вашей статье называете фамилии, должности тех экспертов, которые будучи привлечены как какие-то свидетели по уголовному делу против церкви и против митрополита Вениамина лично, и они не выступили в пользу следствия, а наоборот, в каком-то смысле, большинство из них выступали в защиту церкви, в защиту мощей Александра Невского. И то, что вы называете их имена и рассказываете об их вот таких вот деяниях, мне кажется, это очень важно.