О 15 годах на радио «Град Петров»: «В Церкви, в храме должно быть все настоящее»

Интервью с Ольгой Суровегиной, литературным и музыкальным редактором радио «Град Петров»

Ноябрь 2015 г.

— Радио «Град Петров» в списке FM-радиостанций выглядит довольно необычно по своему вещанию. Если крутить ручку настройки радио и искать разные станции, мы вдруг натыкаемся на то, что, казалось бы, не вписывается в этот ряд, что-то очень другое. Другой темп, другой ритм, потому что FM-вещание – это очень современное радио, это мелкоформатная нарезка, это такой «клиповый» стандарт. Радио «Град Петров» совсем другое. Насколько, на Ваш взгляд, все-таки вы вписываетесь в эту череду FM-радиостанций? Как на фоне этих стандартов или стереотипов – можно это по-разному называть – выглядит радио «Град Петров»?

— С одной стороны, радио «Град Петров» по факту вписано в эту обойму, в этот ряд FM-радиостанций, мы уже существуем в этом ряду. С другой стороны, конечно, наше радио не вписывается в этот ряд по своему облику, своему стилю – и своему содержанию тоже. И, действительно, очень многие слушатели говорили, что когда они крутят ручку радиоприемника – ведь очень многие случайно на нашу волну попали, потому что у нас никогда не хватало ни сил, ни средств на нормальную рекламную кампанию – тогда и выясняется, что это очевидный плюс, что мы отличаемся от других  FM-радиостанций. Потому что любой человек сразу слышит в ряду очень близких, почти одинаковых  -именно по своему формату – станций что-то совершенно другое, иное. Даже по каким-то внешним признакам – что-то другое. Другой темп, другой стиль, другая речь, другая манера общения с собеседником, другое оформление. Все другое. И это задерживает внимание – нет привычного мелькания, а есть какое-то более серьезное отношение. Это люди сразу чувствуют, даже еще не понимая, что это за станция и о чем она говорит. Задерживает внимание сам стиль, сама подача материала. Мне кажется, что такое отличие от стандартов – или стереотипов – это хорошо. Хорошо то, что мы в этом ряду находимся, но из этого ряда таким образом выделяемся.

— Если поговорить о формате в целом. Почему был избран именно такой формат для радио – наверное, не только для того, чтобы отличаться от других, как некий рекламный ход? Наверное, это нечто другое. Ведь у формата тоже есть свой смысл. Если уже прозвучало слово «клиповость», у него тоже есть свой смысл – это не просто формат подачи материала, это формат восприятия.

— Это целое мировоззрение, можно так сказать. Ведь под это мировоззрение подводится даже некая научная база. Можно сказать, что мировоззрение современных СМИ задано некими глубокими исследованиями психологии современного человека. Мне всегда казалось очень странным, что мы заранее знаем и объявляем, что наши слушатели или зрители не способны что-то – даже неважно, серьезное или несерьезное – воспринимать в течение какого-то длительного времени. Вот кто-то вычислил, что для современного человека оптимальное время восприятия  не больше десяти минут, а дальше ему нужно что-то новенькое, иначе он просто отключается. Мне всегда казалось, что это даже какое-то неуважение к потенциальным слушателям, зрителям, которых мы заранее обрекаем на роль таких вот вечных детей и в любом случае потакаем такому инфантилизму. Не думаю, что эти «клиповые» теории восприятия внедряются с какими-то злонамеренными целями, но, с другой стороны, именно так воспитывается идеальный для общества потребления человек, падкий на все новенькое, громкое и яркое.

А если говорить о радио, которое берет на себя миссию просветительскую, христианскую, культурную, это тем более кажется абсолютно неподходящим. Ведь на таком радио звучат вещи, о которых нужно говорить и которые нужно слушать, что называется, «с полным погружением». А это погружение, этот серьезный тон не может обеспечить вот эта мелкая, кратковременная нарезка. И это бесконечное мелькание для современного человека, и так раздерганного во все стороны, раздавленного бесконечным потоком информации, который льется отовсюду, и везде все это очень яркое, громкое, агрессивное, требующее внимания… Очень важно дать возможность слушателю во что-то окунуться, остановиться, задуматься, послушать умного человека – при том, что речь этого человека не будет постоянно прерываться рекламой, новостями, музыкальными вставками. Потому что нужно дать время развить мысль – и это очень важно, если мы хотим давать слушателю не просто голую информацию, а возможность со-размышления.

Задача подавляющего большинства радиостанций – развлекать и информировать. Задача церковного радио – дать слушателю пищу для серьезного размышления

Человек, который слушает, должен войти в этот ритм, в котором размышляет человек, который говорит. Меня всегда крайне удивлял сам жанр популярных ныне ток-шоу. Мне иногда даже кажется, что это такой специально придуманный формат для того, чтобы никто ничего не понял и никому ничего не дать сказать. Помню, как было обидно, когда одному замечательному, умному и сведущему в обсуждаемой проблеме священнику на одной из таких программ было выделено минуты две, в течение которых его несколько раз успели перебить совершенно нелепыми вопросами. Было очень обидно за него и за потраченное им время.

Вопрос о формате – из ряда банальных уже вопросов о соотношении формы и содержания. Один знаменитый художник говорил, что нужно брать краски из предмета, который ты рисуешь. Применяя эти слова к нашему разговору, можно их истолковать так, что твое обращение к какому-то предмету, в какой-то теме должны быть так подготовлены и так воплощены, чтобы были «плоть от плоти» этого предмета, этой темы. То есть тема, содержание не просто диктует тот или иной формат – иногда неподходящий формат просто практически уничтожает тему разговора и сам разговор. Это очень важный момент.

А если говорить о каких-то конкретных вещах, то эта пресловутая клиповая нарезка не дает возможности, например, рассказать о каком-то музыкальном произведении по-настоящему – чтобы показать течение музыки, логику ее развития, иногда нужны довольно длительные отрезки времени.

— А ведь действительно современный человек, как нам говорят эксперты, не способен в интернете смотреть видео больше трех минут, а теперь говорят, что нужно укладываться даже в минуту, а иначе он не будет ни смотреть, ни слушать. Но ведь тот же человек сидит перед интернетом часами, или слушает радио часами, или смотрит телевизор часами. Почему же он на одной теме не может сосредоточиться дольше какого-то количества уже даже не минут – а секунд? Возможно, это разница между самой сутью материала и его рекламой? Ведь рекламный ролик очень короткий. Никто не будет смотреть длинную рекламу, а короткую будут. Значит, мы должны говорить, что это не реклама, не рекламный формат – то, что звучит на вашем радио. Но от миссионерского проекта очень часто требуют именно рекламного формата как самого эффективного. Мы должны чем-то «зацепить» народ, мы должны сделать как бы рекламный материал, «отрекламировать» самое прекрасное, нужное, просто необходимое всем – Евангелие, Царство Небесное, Церковь. А этот рекламный формат всегда краткий, яркий, активно-агрессивный – причем это ведь все в положительном смысле!

— Да, вопрос, действительно, философский… Я вспоминаю всегда, когда еще думала о будущем нашем радио, когда оно еще только-только начиналось, а тогда я работала редактором религиозной программы на городском радио, и мы читали в эфире фрагменты знаменитой книги Льюиса «Письма Баламута». И в этой книге старый, опытный бес Баламут говорит, что главная бесовская задача в том, чтобы заполнить весь мир шумом. Вот когда вся Вселенная будет один сплошной шум – вот это настоящая будет адская радость. Люди перестанут слушать друг друга, слушать музыку, слушать тишину, слушать самого себя, свое сердце, свою совесть, в конце концов – слушать голос Божий. И это будет победа ада. И Баламут радостно констатирует, что на Земле уже достигнуты в этом направлении большие успехи.

И я всегда думала, что любое новое радио, даже очень хорошее, оно все равно добавит еще толику шума в этот человеческий мир, в эту Вселенную, которая и так уже изнемогает от недостатка тишины, которая уже почти до предела наполнена шумом. И вот как бы нам так умудриться сделать такое радио, которое все-таки говорит (то есть тишину нарушает) о несомненно важных и прекрасных вещах, но при этом не вносит дополнительный шум и суету, а. наоборот, привносит в жизнь слушающего его какую-то внутреннюю тишину, сосредоточенность. И потому особенно не хотелось бы допускать никакой агрессии, никаких уловок современной психологии масс-медиа, даже для достижения самых высоких целей. Вернее, именно для достижения таких высоких целей!

Ведь это большой вопрос – может ли христианская миссия быть такой рекламно яркой и зазывающей?

— То есть – не зазывание куда-то, может быть, даже, действительно, в совсем новую, христианскую жизнь, а попытка явления того, что уже существует больше двух тысяч лет?

— Совершенно верно. Но это очень, очень сложная тема. И все уже знают слова о том, что Православие не доказуется, а показуется. Ну а как его показать? Вот здесь и вспомнишь слова художника – возьмите краски из предмета, который вы думаете написать. Вы знаете, что наши родоначальники и предшественники, радиостанция «Голос Православия». И вот именно «Голос Православия» нам дал некоторый образец, как можно вещать о таких вещах – простите за игру слов. Это очень спокойный, можно сказать, даже смиренный в самом радостном смысле этого слова, то есть мирный тон, и это опора на все то, что хранит в себе православное Предание – в святости и радости этой святости в ее конкретном человеческом и историческом воплощении. Вот приведу строчки из письма слушателя в «Голос Православия»: «Ваши передачи полны и сосредоточены, лишены всякого рода празднословия и суемудрия. Они оправдывают свое, быть может, чуточку дерзновенное название — это действительно «Голос Православия», а не, скажем, «Голос о Православии». Помоги вам Господи выдержать и далее этот тихий мудрый настрой, что так заметно отличает ваши передачи».

Протоиерей Александр Степанов,
Ольга Николаевна Суровегина,
протопресвитер Борис Бобринский,
матушка Елена Юрьевна Бобринская (урожденная Дистерло)

— Я прочитала в концепции радио «Град Петров», что «Голос Православия», «отцы-основатели», это эмигрантская радиостанция, которая вещала на территорию Советского Союза с конца 70-х годов; вообще первая православная радиостанция на русском языке. И вот появилось такое «чадо», радио «Град Петров». Это интересная история, но по фактическому содержанию и формату вещания радио «Град Петров» очень не  похоже на «Голос Православия». Тогда в чем сегодня главное в этой преемственности?

— Не похоже по содержанию, скорее, потому, что совсем другой объем вещания у «Града Петрова». Там были получасовые передачи, довольно разреженно появляющиеся в эфире, а здесь почти двадцатичасовой ежедневный сплошной эфир. Но все-таки хочется надеяться, что мы похожи по своему даже не тону, а духу. Это тоже очень важный момент. И этот дух мирный, этот тон не «доказующий», а «показующий», не зазывающий, а являющий. И вот о чем я уже сказала, это постулат «Голоса Православия» — опора на положительный опыт православного Предания.

— Но ведь и клиповое вещание может опираться на положительный опыт православного Предания? Только сделать это в клиповой манере…

— Клиповая манера… А эта краска, этот художественный метод есть в предмете изображаемом? В положительном опыте православного Предания? Ведь клиповая манера, если уж мы договорились называть так пресловутый FM-формат, это не только маленький хронометраж, это не просто набор коротких, иногда микроскопических, передач. Это и подача материала, оформление его, именно в рекламной манере – чтобы заметили, не пропустили это «чудное мгновенье»! Это, кстати, и проблема – очень серьезная! – контекста. Ведь нужно  выдать тысячу за день «маленьких шедевров» в эфире? Иначе, не будет ли так, что дали человеку попробовать драгоценного вина – выдержанного, настоянного на этом многовековом Предании, а потом, сразу следом, налили приторного лимонада? Или пустой водицы. И это еще в лучшем случае – водицы…

А сама постановка, выстраивание эфира таким вот образом – сейчас вот у нас на минутку Силуан Афонский, а потом минут на пять какая-нибудь бардовская песня или еще что-то совершенно другого вкуса и высоты… И, мне кажется, это слушателя воспитывает в каком-то отрицательном смысле; он перестает различать, что есть что. Ведь в результате есть опасность такого нивелирования, когда все ставится на одну доску. Это нехорошо и даже опасно. Один христианский мыслитель сказал: «Христианство — это противоядие от того вида зла, которым в данную эпоху отравлен мир». А зло в сегодняшнем мире проявляется, прежде всего, как тенденция к сглаживанию границ между допустимым и недопустимым, между высоким и пошлым, между правдой и ложью, между добром и злом, в конечном итоге. Это зло чаще всего скрывается под маской легкомыслия и иронии, вообще такого легкого отношения ко всему. И это зло трудно распознать утратившим нравственный вкус зрителям и слушателям.

Но выстраивание эфира – это тоже особое искусство, и особый разговор. Это тоже формат – то есть воплощение концепции радио.  Очень серьезная проблема – проблема контекста для церковного радио с большим объемом вещания – в каком контексте проповедуется Евангелие…

Наш формат, спокойных, довольно длинных по нынешним меркам передач, когда мы даем возможность собеседнику или нашему лектору, автору сказать все, что он хочет, сказать, а слушателю – все это услышать, поучаствовать в этом спокойном размышлении и рассказе. Такой формат, пожалуй, проще, легче, чем тот самый «клиповый» формат, который, вполне вероятно, тоже имеет право на существование. Но при условии, что это будет предельно высокого уровня работа. Как японские трехстишия – предельно кратко, точно, канонично, прекрасно…

— Почему избрано такое соотношение передач церковной и культурной тематики: пятьдесят на пятьдесят? Вы делаете церковное радио, где на благородном, классическом уровне говорите о духовном, так зачем еще и передачи о культуре, которые можно найти на других теле- и радио- каналах?

— Во-первых, культурная составляющая, такая мощная на нашем радио – это тоже момент привлечения слушателя. Но вполне допустимый, потому что это, конечно, не рекламный, зазывающий трюк – дескать, вот, например, у нас хорошая классическая музыка, которую сейчас мало где в эфире услышишь, и на эту удочку мы поймаем слушателя и потихоньку «затащим» его в церковный мир, хотя бы –  в церковный эфир. Или прекрасные историки или философы что-то нам такое расскажут, да еще в таком объеме, что тоже мало где услышишь. Тоже как будто «удочка». Но все это делается не для «уловления» новых слушателей, по крайней мере – не только для уловления. Ведь из всего культурного наследия во всех его видах и направлениях мы стараемся выбирать именно то, что родилось и выросло в лоне христианской цивилизации, именно то, что настояно на христианстве, как Солженицын прекрасно написал, часто это цитирую. Он сказал, что подлинно классическая культура настояна на христианстве. А значит, она сохраняет дух того, на чем она настояна. И потом отдает его всем, кто эту культуру так или иначе «вкушает». И поэтому здесь – продолжение христианской миссии, но в другом аспекте, другими способами. И тогда вещание получается вполне органичным, гармоничным, которое и дает возможность слушателю в полноте узнать или хотя бы познакомиться с христианством, которое ведь не только в Церкви существует.

Когда мы записывали с о.Петром Мещериновым передачу о музыке в жизни христианина, он говорил о том, что у христианства гораздо больше союзников, чем мы привыкли думать. Мы все повторяем, что сейчас постхристианская культура, постхристианская цивилизация. Но на самом деле все, что выросло в лоне христианства – литература, музыка, философия и прочее – это все наши союзники. И зачем же нам отказываться от такой мощной помощи? Хотелось бы вернуть людям истинный смысл слова «культура». К сожалению, для большинства это понятие подменяется сейчас образцами и символами, совершенно далекими от того богатства, что веками создавало и в чем затем находило духовную поддержку человечество. Набоков когда-то написал о пушкинской прозе: «чистый звук пушкинского камертона». И нам хотелось бы напомнить, что дар классической литературы и искусства –  это тот чистый звук, что способен отрезвить, вернуть внутреннюю тишину, душевный покой, ясность и устойчивость.

— Всегда недоумеваешь, когда и в светских СМИ, и в церковным СМИ говорят: «Церковь и культура». Почему это «и»? Вот радио «Град Петров» — такой феномен, который позволяет говорить о том, что это и есть христианская культура. Без всякого разделительного «и». И можно в этом ощущении жить.

И вот еще такой вопрос: а за счет чего ваше вещание не скучно? Ведь это очень большая проблема, ее все боятся и, может быть, даже преувеличивают: «широкой аудитории будет скучно!» Кажется, сделали хороший продукт – но вдруг появляются такие вот опасения. И начинаются – урезания, украшения… Тут откусили, там откусили – чтобы покороче… И получается какой-то огрызок вместо яблока в итоге. Или тут повеселили, в серединке разбавили, и такое всё в рюшечках получилось – как бы так «поинтереснее». Вот у вас – за счет чего не скучно?

— Не знаю, наверняка, кому-то и скучно… Видите ли, христианские СМИ по необходимости находятся как бы на передовой Церкви, на границе Церкви и мира. И возникает очень сложный вопрос: как найти тот облик, тот образ, который, с одной стороны, сделал бы это радио (или другое СМИ) интересным, понятным, привлекательным для современного слушателя, а, с другой стороны, все же мог бы противостоять как именно христианское радио, как носитель и «являтель» самого драгоценного, что есть в нашей жизни, противостоять всюду проникающему «духу мира сего».

За что ценят наше радио? Почему не скучают, а иногда целыми днями не отходят от приемника, кому обстоятельства позволяют? Мне кажется, здесь три составляющих – мы однажды это даже отметили на одной из наших листовок, как важные для нас вещи: разнообразие тем и жанров (как и положено современному радио), уважение к слушателю и собеседнику, и христианский взгляд на все, о чем бы мы ни говорили.

Мирный дух, серьезный тон, глубокие, интересные люди, для которых радио – это не возможность покрасоваться перед микрофоном, а поделиться чем-то важным и для них дорогим; красота и глубина классической музыки и слова, но, главное, –  присутствующая всегда «вертикаль», нравственное измерение, о чем бы ни шел разговор, о семье, о литературе, о судьбе культурного наследия Петербурга или об истории России. Все это привлекает, без сомнения. Особенно важен и интересен, конечно, здесь именно новый, христианский взгляд, новый поворот, новая перспектива, которую открывает этот новый взгляд на вещи и события.

И самое ценное, что все это не мы, сотрудники радио, сформулировали как нечто определяющее для нас и интересное для слушателя, а это и слушатели замечают и ценят. Ценят именно за то, что наше радио – другое, не похожее на остальных. Вот еще приведу мою любимую цитату из писем слушателей: «Когда я слушаю ваше радио, мне кажется, что я живу в том городе и в той стране, где мне хотелось бы жить, потому что ваши программы не просто интересны, они созвучны, они одного духа, они создают такую атмосферу, в которой хочется быть как можно дольше».

— Все, что Вы сейчас сказали о концепции радио, о подаче материала, наверное, можно проиллюстрировать примером. Как музыкальный редактор, расскажите о музыке в вашем эфире. Полистав книги отзывов, можно заметить, что многие слушатели темой музыкального оформления эфира озабочены, эта тема их волнует. И есть, кстати, отзывы и за, и против. Эфир очень насыщенно оформлен классической музыкой. В эфире – только классика. Как Вы можете объяснить появление именно такой концепции?

И дополнительный вопрос о характере церковной музыки, которая тоже присутствует в эфире: какая здесь концепция? Например, есть такая категория: «поющие матушки» или «поющие батюшки», но этого совсем, категорически нет у вас в эфире. Почему это так принципиально? И Вы не боитесь, что вы отталкиваете в количественном отношении огромную  аудиторию поклонников таких музыкальных жанров?

— Прежде всего, о соотношении разных направлений музыкального оформления: это тоже, наверное, примерно пополам – светская и церковная музыка. Соответственно, звучат они в пространстве эфира либо светском, либо церковном. Скажем, рубрика «Церковный календарь», конечно, оформлена церковными песнопениями.

Если говорить о самых первых наших «учредительных» моментах, то на такой строгий музыкальный формат было дано благословение правящего архиерея – митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира. Человека очень культурного, музыкального, любящего и ценящего классическую культуру. Петербургское церковное радио должно иметь строгий формат и в музыкальном оформлении: классическая музыка и церковная музыка, которая звучит в храмах за богослужением. Таково было благословение нашего учредителя. Причем церковная музыка разных православных традиций – это тоже было благословение владыки, который сам нам некоторые записи присылал для того, чтобы мы показали, как он нам писал в сопроводительном письме, «разнообразие музыкальных традиций Православной Церкви». И мы это благословение пытаемся выполнять. Это, конечно, очень обогащает эфир – греческие, болгарские, сербские, грузинские и другие песнопения.

Конечно, концепция оформления эфира светской классической музыкой вытекает из нашей общей концепции, о которой уже было сказано. Для нас культура, в том числе музыкальная – это составная часть жизни христианина. Еще раз процитирую о.Петра Мещеринова. Он сказал в одной передаче, что очень важно нам постараться сделать нашу повседневность христианской и возвышенной, именно всю нашу жизнь – это важно, чтобы душа росла в правильном окружении. И эту правильную среду самым естественным образом создает музыка, и как мощное средство постепенно и таинственно  формирует человека на всех уровнях его бытия. Музыка воспитывает не только чувства, но весь строй человека, его души, его восприятия.

А если говорить о музыке в контексте нашего вещания, то это очень важная составляющая, которая, с одной стороны, готовит человека, настраивает его на серьезный лад, на серьезный разговор. Современному человеку часто сложно сосредоточиться, а классическая музыка, особенно, скажем, музыка эпохи барокко, учит умению погрузиться в какое-то состояние, умению пребывать, умению созерцать. И после какой-то насыщенной программы – скажем, беседы о Евангелии архимандрита Ианнуария (Ивлиева) – как хорошо послушать, например, Баха. Просто душа просит. Чтобы все важное, что ты сейчас услышал, как-то в тебе укоренилось, не перебивалось сразу чем-то другим. Иначе семена могут не взойти…

А, с другой стороны, сама по себе музыка, возникшая в христианской культуре, очень часто является невероятно сильной проповедью, которая не нуждается в словах.

—  А что Вы скажете о попытках «осовременить» православие через транслирование более близких к нам по времени светских музыкальных произведений, в том числе песен советского и более позднего времени?

— Я знаю, что есть такие опыты, но мы всегда думали, что это глубоко неправильно. Это настолько разные миры, что их соединять в эфире не нужно. Они могут – по необходимости – соединяться в слуховом, да и в духовном, опыте современного человека, но дополнительная такая нагрузка никому, по-моему, не нужна.

Вот я уже сравнивала – может быть, слишком гастрономически – драгоценное вино и какой-нибудь лимонад. Может быть, и лимонад хорош в свое время и в своем месте. Но зачем же вливать такую смесь в слушателя?! Может быть, человеку действительно приятно услышать какую-то мелодию, под которую, скажем,  про погоду рассказывали по телевизору во времена его детства или юности. Почему нет? Но это какой-то другой уровень его жизни. Нужно бы поглубже… Или повыше. «Сделать повседневность возвышенной». Чуточку, хотя бы на ступенечку приподняться.

— Церковная музыка тоже в большом объеме присутствует в вещании вашего радио. Здесь как выбор осуществляется?

— Я уже сказала, что мы стараемся показать песнопения разных церковных традиций, это очень интересно и красиво. И это дает представление о широте православного мира, который вовсе не замкнут в рамки, скажем, русской Церкви.

А вообще церковная музыка – это огромная тема, и мы об этом размышляли в некоторых программах на нашем радио. Здесь всегда хорошо помнить слова святителя Григория Нисского, который говорил, что музыка нам являет правильный образ жизни, чтобы у нас ничего не было несозвучного, негармоничного. Святые часто сравнивали человека с музыкальным инструментом, который важно правильно настроить, иначе он ничего не сыграет путного. А церковная музыка может служить таким вот образцом правильного образа жизни.

И здесь тоже все непросто, потому что церковная музыка, как известно, имеет огромную историю, и была очень разной в разные эпохи. Это обстоятельство требует от музыкального редактора большой работы по выбору песнопений нужного характера и стиля. Это тоже важно – так же, как важно, чем украшены стены храма: каноническими иконами или сомнительными умилительными картинами на сюжеты церковных праздников… Могу сказать, что слушатели наши очень внимательно и вдумчиво к этому вопросу относятся – скажем, мне позвонили и попросили не ставить больше в эфир одно знаменитое песнопение в исполнении знаменитого оперного певца. Я послушала – и согласилась. Какое-то несозвучие было в этой записи…

— Вы как музыкальный редактор все-таки откажетесь поставить вот такие популярные околоцерковные произведения, которых так сегодня много, даже если будет задача увеличения аудитории за счет этого?

— Откажусь, несомненно. На самом деле этот особый жанр требует и отдельного серьезного разговора. Но если кратко, вот в чем здесь дело, как мне кажется. Эта та самая пререкаемая тема, в дискуссиях о которой, наверное, никогда не будет поставлена точка. А все потому, что речь идет об одном и том же многоликом предмете, который обозначают по-разному: мера, вкус и юмор. Бесполезно и бессмысленно спорить о вкусах, обозначать границы меры, объяснять смех и слезы и так далее. Единственный способ борьбы (не уверена, что борьба здесь вообще уместна) с бесвкусицей или дурновкусицей – упрямое противопоставление. Надо просто противопоставлять ей высокие и лучшие образцы истинно прекрасного и вечного.

Ну, а если, так сказать, «народ требует» сомнительных зрелищ и «слушалищ», то лучше просто уйти в сторону, но остаться собой. И не бояться потерять аудиторию. Абсолютно уверена, что человек, любого уровня культуры и образованности, всегда откликается на что-то по-настоящему прекрасное и глубокое. И так это и происходит. Уже несколько раз приходили ко мне слушатели из разных приходов и говорили, что наше радио открыло для них классическую музыку. Ведь для многих православных, особенно в периоде неофитства, это я хорошо знаю по себе, любая музыка, которая звучит вне храма – это нечто, глубоко чуждое, «от мира сего», «плач Адама» и так далее. А вот наше радио, по отзывам слушателей, благодаря прекрасным беседам отца Петра и другим передачам, благодаря прежде всего самой музыке, открыло, что и эта светская музыка тоже воспитывает, несет самые высокие христианские ценности. И кроме того, доставляет огромную радость – ведь это невероятный дар Божий.

Так вот, на некоторых приходах, я знаю, даже создаются кружки, где люди собираются, чтобы вместе послушать классическую музыку. И это после того, как они в течение какого-то времени слушали наше радио. Они слушают не бардов…  Или вот еще пример – мы уже по второму разу переиздаем диски с записями передач о классической музыке, так быстро они были раскуплены. Или наши концерты, которые мы устраиваем в пользу радио и на которые приходят, и с удовольствием слушают, и благодарят за иногда совсем не простую классическую музыку. Это, конечно, очень радостно для нас всех, а для музыкального редактора – особенно…

Есть ведь такое даже не представление, а именно установление, что в Церкви, в храме должно быть все настоящее. Что в храме не должно быть искусственных цветов, искусственных драгоценных камней или чего-то еще. Пусть будет лучше скромно – но все настоящее. Не надо никакой фальши, все должно быть подлинное. И это, мне кажется, очень важный установочный момент для всего – в том числе и для церковного искусства, которое сопровождает наше богослужение. И в том числе и для церковного радио. Здесь тоже все должно быть высокого, предельно нам доступного высокого уровня.

Беседовала Марина Лобанова