Обновленчество всех сфер жизни в стране

Программа Марины Лобановой

«Встреча»

Тема: 100-летие 22-го года

Гости: Иван Васильевич Петров, Никита Владимирович Гольцов

Передача 3

Эфир: 21 ноября 2022 г.

АУДИО

Никита Гольцов:

Действительно, по декрету «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», декрету, вышедшему еще в начале 1918 года, церковь лишалась своей собственности, а всё её движимое и недвижимое имущество объявлялось народным достоянием и передавалась церкви только лишь в бесплатное пользование.

Именно этот декрет подготовил основание для декрета «Об изъятии церковных ценностей…», который появился на 4 года позже, в феврале 1922 года. Казалось бы, действительно, то заявление, которое было составлено митрополитом Вениамином 5 марта 1922 года как реакция на декрет «Об изъятии церковных ценностей…», заявление, обращенное к петроградским властям, входило в противоречие с декретом 1918 года «Об отделении церкви от государства…».

И это обстоятельство, например, прекрасно понимал герой нашей с Иваном Васильевичем книги Юрий Петрович Новицкий, и он прямо говорил о том, что отстаивание той позиции, на которую встал владыка Вениамин, позиции, согласно которой петроградская церковь готова была пожертвовать ценности самостоятельно, но при этом не допускала их насильственного изъятия со стороны властей, эта позиция, действительно, входила в противоречие с существовавшими советскими законодательными актами. Тем не менее, митрополит Вениамин, составив это заявление, все-таки надеялся, что реализация этого декрета в Петрограде может пройти более мягко, не в согласии со строгой буквой этого законодательного акта. Такие надежды были, но они прервались отказом властей, отказом составлять какие бы то ни было договоренности.

Отдельный совершенно вопрос, представляющий немалую сложность, это вопрос об авторстве заявления митрополита Вениамина.

Марина Лобанова:

Заявление, в котором церковь предлагала свою формулу, как это будет происходить.

Никита Гольцов:

Да, могу вкратце напомнить об этом тексте, о заявлении митрополита Вениамина в Петроградскую комиссию помощи голодающим от 5 марта 1922 года. В этом документе митрополит Вениамин говорит о том, что церковь готова пожертвовать находящимися в церквах ценностями, но лишь при том условии, что ценности эти будут не изъяты властями в принудительном порядке, а пожертвованы церковью как своего рода акт благотворительности.

ДЕКРЕТ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ

ОБ ОТДЕЛЕНИИ ЦЕРКВИ ОТ ГОСУДАРСТВА И ШКОЛЫ ОТ ЦЕРКВИ

1. Церковь отделяется от государства.
2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.
3. Каждый гражданин может исповедывать любую религию или не исповедывать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется.
4. Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями.
5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской Республики. Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности.
6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятия из этого положения, под условием замены одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда.
7. Религиозная клятва или присяга отменяется. В необходимых случаях дается лишь торжественное обещание.
8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью: отделами записи браков и рождений.
9. Школа отделяется от церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.
10. Все церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах и не пользуются никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его местных автономных и самоуправляющихся установлений.
11. Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются.
12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.
13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здание и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ.

 2 февраля (20 января) 1918 г.

Марина Лобанова:

Вот как это понять? Митрополит разве не знал о существовании декрета, которому уже 4 года?

Никита Гольцов:

Митрополит Вениамин занял позицию даже более гибкую, чем, скажем, патриарх Тихон, потому что патриарх Тихон категорически…

Марина Лобанова:

…он тоже знал о существовании декрета, по которому все имущество от церкви отторгнуто 4 года назад.

Никита Гольцов:

…категорически не допустил изъятие ценностей и даже их пожертвование в добровольном порядке со стороны церкви, если эти ценности были необходимы для совершения литургии. И митрополит Вениамин в этом отношении пошел, конечно, дальше патриарха Тихона, он прекрасно понимал, осознавал, что проведение в жизнь линии, занятой патриархом, изначально сведет на нет возможность какого бы то ни было диалога с властями. И уже в истоках, сразу же после выхода декрета об изъятии ценностей, усилит конфронтацию между представителями власти и церковью в Петрограде.

Марина Лобанова:

Получается, что наши иерархи – они говорили, буквально (и в послании патриарха Тихона больше, чем у митрополита Вениамина выражена эта позиция): может быть и есть у этого государства законы, но мы их не то чтобы не признаём, может, и признаём, но вообще-то до конца исполнять не собираемся. Потому что у нас есть высшие какие-то законы. Или как понять эти заявления? Потому что, вообще-то, мы видим, что церковь публично высказывается о своем непризнании каких-то законов новой власти.

Иван Петров:

Конечно, здесь надо учитывать специфику того времени. Смотрите, вот нам кажется – 4 года с момента установления советской власти прошло. Гражданская война заканчивается. В целом понятно, что гражданская война закончилась победой большевиков. Но все-таки, первые годы, девятнадцатый – еще непонятно, двадцатый, даже двадцать первый год – это время, когда еще большие сомнения у части духовенства по этому вопросу.

Марина Лобанова:

То есть что протестовать против этого декрета, который восемнадцатого года, в девятнадцатом году и в двадцатом, когда еще какие-то надежды были, что гражданская война закончится не так.

Иван Петров:

Но все-таки декрет «Об отделении государства о церкви…» и декрет «Об изъятии церковных ценностей…» – они разные. Надо понимать, что церковь вступила в эпоху великих изменений еще в семнадцатом году, до прихода к власти большевиков. Большевики, когда захватили власть, захватили власть, как тогда казалось, «на неопределенный срок». Их новое законотворчество, довольно радикального порядка, я думаю, не всем казалось как что-то, что пришло навсегда.

Потом уже, в двадцать втором году, стало понятно другое, что существовать в условиях большевизма придется очень долго. Но высказывание собственной точки зрения, условно, церковью, тем более, что весь период и последнего правления Николая II, и особенно в период Временного правительства – это период широких церковных изменений. И, безусловно, церковь еще продолжала жить во многом по инерции этого времени. И в чем большевики впоследствии, если мы посмотрим советскую историографию, обвиняли церковь – что она безропотно выполняла все указания и отдавала ценности в период императорский России, допустим, если мы посмотрим на эпохи XVIII века и другие периоды. Безусловно, здесь было что предъявить православной церкви. Потому что некоторые вооруженные конфликты напрямую поддерживались, если мы посмотрим на войны Петра I и прочие, не будем здесь углубляться. Здесь же, действительно, представители православной церкви во многом высказались против или, по крайней мере, решили найти тот модуль, с помощью которого церковь желала предоставить церковные ценности государству. Но дело-то всё в том, что и государство не хотело, чтобы авторитет церкви возрастал. Чтобы церковь с помощью возникающих организаций, общественных, независимых от государства, организовывала сбор средств на помощь голодающим Поволжья.

…

Конечно, про обновленческое движение если мы начнем рассказывать, нам не хватит передачи, тем более, что есть более компетентные специалисты, например, диакон Сергий Кульпинов, церковный исследователь, который специализируется на обновленчестве, в частности, на биографиях обновленцев, не только действующих на территории Петрограда и Москвы, но и на территории Сибири, Урала, Дальнего Востока.

Я хочу привязать историю обновленчества именно к кампании по изъятию церковных ценностей, в том числе, к Петроградскому процессу. Можно ли считать (вот это такая точка зрения, которая в публицистике довольно модная), что необходимо найти виноватого? И вот очень часто сейчас я слышу голоса, что виноватые – это обновленцы. С моей точки зрения, данная позиция призвана, во-первых, отвести удар от основных виновных –  это советские власти.

Не обновленцы, соответственно, и не обновленческими руками происходили расстрелы православного духовенства. … И второй здесь момент: конечно, обновленцев легко демонизировать и представить их вот такими революционерами от церкви, которые только в силу выгод пошли на сотрудничество с советской властью, для того, чтобы дискредитировать тихоновскую церковь, как это тогда называлось. Безусловно, если мы посмотрим на плеяду обновленцев, это были люди очень разные, как очень талантливый епископ еще старого поставления Антонин Грановский, который знал древние языки, и, во многом, не найдя себя в ряду иерархов дореволюционной России, он желал вот этих изменений внутри православной церкви. Тот же Александр Введенский, талантливый, известнейший священник Петрограда в дореволюционный и революционный период, безусловно, яркая фигура на небосклоне Российской Православной Церкви. И нельзя сказать, что всё его движение против князей церкви, как оно называлось тогда в газетах и на страницах большевистской печати, являлось движением только для того, чтобы захватить церковную власть. Где-то он действительно вполне, согласно со своими взглядами на православную церковь, обличал, как ему казалось, вот такое всевластие епископата (и владыки Вениамина и, в особенности, патриарха Тихона, если мы берем тот период).

…

Я не считаю, что ключевую роль в Петроградском процессе сыграли обновленцы. Да, некоторые представители обновленческого духовенства, Красницкий, допустим, участвовали в Петроградском процессе и во время Петроградского процесса высказывали некие мысли, которые способствовали в дальнейшем приговору. Но решение о самом приговоре принималось не обновленцами, мы тоже должны это понять. И второй момент – это как раз описано, в том числе, и в нашей книге, обновленцы впоследствии выступали против смертного приговора митрополиту Вениамину, понимая, что на долгое время за ними закрепится вот такой образ предателей от православной церкви, которые способствовали расстрелу такого популярного православного иерарха в Российской Православной Церкви.

Образ того же Введенского и участие в Петроградском процессе, вот эта история с тем, что пожилая женщина, которая бросила в него камень… И если бы он не получил травму, он сыграл бы гораздо большую роль в этом Петроградском процессе. Это отразилось впоследствии в церковной историографии и, действительно, сейчас очень многие представляют Введенского главным «виновником». Но если мы посмотрим вот эту эволюцию от его первых статей в конце 1921 — начале 1922 года, посвященных голоду и посвященных тому, что надо жертвовать все ценности, здесь мы увидим, что его позиция изначально была другой, и он использовал ее для, во многом, получения определенных церковно-политических «очков» в этой борьбе с епископатом.

…

См. также: