«Откуда у человека появляется чувство собственного достоинства?»

Александр Борисович Гарин

Духовные основы государственности

Передача 9 (из 10)

АУДИО + ТЕКСТ

Все зависит от того, как мы смотрим на действительность. Мы можем посмотреть со стороны низких потребностей, а можем со стороны высоких потребностей, благородства, если оно есть. Мы должны сделать все, чтобы увидеть, не пропустить благородство, но если мы настроены цинично, то, конечно, никогда его не заметим. Я называю это презумпцией благородства. Капитализм капитализму рознь, но мне кажется, что в успешном обществе благородный корень.

В прошлый раз я упоминал, что буржуазные добродетели, иронически говоря, добродетели филистерства и мещанства, на самом деле имели в своем происхождении позицию духовной независимости скромного маленького человека. Эти добродетели не развились бы или остались сугубо субъективными и не получили значения среднего класса, если бы за этим не стояла правовая система, которая давала таким людям возможность проявить свои хорошие качества, защитив их против грубой силы. Мы уже говорили о противоположности мафии и здорового капитализма: мафия не заинтересована в конкуренции, она не дает возможность скромному человеку, накопив свой капитал с помощью честного труда, выйти наверх, победив конкурентов благодаря своим усилиям. У мафии нет долгосрочного взгляда, им нужна прибыль сразу.

Совершенно другая ситуация и другая динамика возникает тогда, когда государство защищает этого маленького человека от грубой силы, дает ему возможность планировать на долгое время вперед и, прежде всего, защищает от самого себя, от грубого проявления силы самого же государства. Именно такая ситуация сложилась в тех странах, где сегодня мы видим экономический успех. Мы приводили в пример Германию, как переменилось в ней то, что мы называем менталитетом. Из ленивых пьяниц, грязнуль, на которых нельзя положиться, получился народ с прямо противоположными качествами. Качества эти не гарантированы. Если исчезает зерно, сознание, совесть, на которой все это было построено, то постепенно инерция выхолащивает все эти добродетели. Люди, которые живут в Германии, в Америке, постоянно этим озабочены. Они наблюдают за противоположными тенденциями, и их благородная цель состоит в том, чтобы сохранить наилучшее и развить его, а не дать возможности того, подобно как в саду без культивации, что сорняки заглушат благородные растения, которые приносят нужные плоды или радуют глаз.

Когда мы говорим о ментальной эволюции общества, на Западе где-то с 1600 г. по 1800 г. многие теории интересовались процессами, протекающими параллельно. Социолог Норберт Элиас рассматривал возникновение западноевропейской вежливости. Интересно, что сам аспект развития вежливости тоже привязан к темам, о которых мы упоминали: что харизма грубой силы, богатства, которое следует за силой, уступает харизме совестливого отношения к жизни, уважения к достоинству человека. Постепенно вместо холуйства и раболепия, вместо роскоши и барского отношения сверху и холопского отношения снизу, мы приходим к тому, что нам бросается в глаза на Западе – к принципу вежливости, основанному на принципе королевского достоинства каждого человека. Ты – король, и я – король, у тебя есть своя сфера независимости, и у меня есть своя сфера независимости. Это приводит к тому, что даже физическое расстояние между людьми, когда они говорят друг с другом, увеличивается. Мысленно человек понимает, что не должен переходить границу. Возникает такое понятие, как личный вопрос. «Извините, можно Вам задать личный вопрос?» Нельзя спросить человека «прямо в лоб», сколько он зарабатывает, потому что королей так не спрашивают. Мало ли, сколько я зарабатываю, мое достоинство состоит не в деньгах. Не потому, что я хочу это прятать, а потому что я уважаю эту сферу личной независимости. Это опять доминирование духовного начала над грубым началом.

Откуда появляется чувство достоинства человека? Мы уже упоминали, что античности оно не присуще, там достоинство только «для наших», а чужой – это или раб, или варвар, чужестранец. Понятие достоинства всякого человека идет из Библии. Человек не от мира сего, в человеке есть искра Божия, и человеческая сыновность Богу не зависит от расы и всего остального. Эта тема постепенно входит сначала в церковное право, затем право вместе с этим принципом распространяется на внешнюю жизнь, подчиняет себе грубые мотивы, наконец, доходит до того, что маленький средний человек, не блестящий и не богатый, тем не менее, достоин в глазах власть имущих и считается опорой здорового общества.

Откуда появляется чувство достоинства человека? Понятие достоинства всякого человека идет из Библии.

Это постепенное распространение на всех достоинства, которое соответствует честному труду, независимости, приводит именно к той вежливости, которую мы наблюдаем в лучших ситуациях на Западе. Я не стремлюсь идеализировать Запад, я хочу с помощью презумпции благородства отдать должное тому лучшему, что можно заметить: люди улыбаются друг другу, дают возможность, уважая друг друга, не конкурировать жестко за брошенную кость и так далее. Все это присуще почти каждому народу. Это идеал добросовестной домашней хозяйки: быть чистой, опрятной, не занимать денег, уметь свести концы с концами, быть приветливой.

Речь идет о том, чтобы этот народный идеал оказался в такой государственной среде, в которой он мог бы расцвести и распространиться на все остальное. Даже этот «мачизм», приоритет грубой силы, который раньше был сам собой разумеющимся для мужской роли, начал уступать на Западе, и движение феминизма можно рассмотреть с наилучшей стороны, применяя презумпцию благородства. Это именно та ситуация, когда примат грубой силы, харизмы уходит на задний план, и на первый план выдвигается достоинство. Уже неважно, какого пола этот человек, более или менее слабый в физическом отношении, в достоинстве они равны. Это порождает новый тип вежливости. Существуют карикатурные сопутствующие движения, но зерно движения феминизма состоит в создании системы внешних отношений, которые соответствуют приоритету духовности.

Что такое благородство? Во времена Пушкина аристократ, человек, которому повезло родиться в определенных социальных отношениях, легитимацию, оправдание своего положения может найти только в духовном смысле: раз тебе повезло, ты должен взять на себя обязанность быть благородным, быть культурным не в смысле внешнего блеска, а благородного образа мышления. Раз ты аристократ и занимаешь прочные ведущие позиции в обществе, то ты должен распространять этот дух благородства на все остальное.

Со временем происходит демократизация. Как говорил Кайзерлинг, философ, прибалтийский немец, прекрасно знавший русскую культуру: «Демократизация может происходить вниз и наверх». Можно этот благородный аристократический образ мышления опустить вниз, как поется в одной песне: «Интеллигент, не бойся официанта, официант такой же человек, как ты». Это было написано в те времена, когда в ресторан заходили люди богатые, а интеллигент, когда туда попадал, не знал, как себя вести, потому что от него требовалось либо холуйство, либо барство. Нужно было либо бросать деньги, заставлять стол водкой и закусками на широкую ногу, либо он чувствовал себя со стороны официанта унижаемым, потому что мало тратится. Мы можем вспомнить сказочного миллионера, который заходит в ресторан, чтобы получить свое яйцо, сваренное ровно 2 минуты 20 секунд, но ресторан ресторану рознь. В западном ресторане еды берут мало.

Постепенно тот же самый принцип вежливости начнет доминировать и здесь. Я часто наблюдал, как мои соотечественники, попадая в западный ресторан, начинают вести себя по-барски, сверху вниз пренебрежительно разговаривать с официантом. Мне больно на это смотреть, потому что на Западе дружелюбное партнерское отношение к официанту – это часть удовольствия от еды. Вы с ним мило говорите, шутите. Сегодня ты обслуживаешь меня, а, может быть, завтра мы поменяемся ролями. Мы равны в  нашем достоинстве. Элемент благородства в такой материальной вещи, как ресторан.

Хорошо, когда культура сохраняет это, и не происходит демократизации вниз, когда интеллигент начинает ерничать и говорить разбитным языком для того, чтобы его понимала публика, а напротив, когда пирамида благородства сохраняется, и люди снизу стараются поднять себя вверх. Революция 1917 года строилась по прямо противоположному принципу. Ясно, что произошло падение всего. Я приведу такой пример: сегодня, когда вы садитесь в машину, водитель немедленно включает вашу любимую (он так думает) радиостанцию. Из этой «любимой» радиостанции раздается какой-то полукриминальный тон харизмы «крутого» человека, за которым, очевидно, стоит идеал мерседеса с тонированными стеклами. Это демократия вниз, к сожалению.

Кто должен постараться сохранить благородство? Прежде всего, журналисты, потому что они говорят по телевидению, это их интонация. От их отношения зависит модель речи, распространяемая для других. Радио, которое сохраняет направленность вверх, демократизацию наверх, доминирование благородного, духовного начала над грубым материальным – это то, что нужно сегодня. Речь идет не о том, чтобы запрещать плохое западное влияние, а о том, чтобы сохранить лучшее, что было в русской культуре. А это лучшее – литература, романсы, музыка – это, конечно, приоритет духовного начала, это демократизация вверх. Все это невозможно без людей.

Начало нашего интеллектуального приключения было в поисках корней, движения, которое привело в конечном итоге Западную Европу к успеху, к благоприятной для человека среде, к благоприятной для человека экономике. Все это состояло когда-то в «папской революции», в насаждении и отстаивании приоритета духовного начала над грубой силой. Это не системный процесс, который происходит анонимно. Нельзя, сменив внешние условия, перескочить от одной системы к другой, и получить этот хороший результат. Это авторский процесс, за которым стоят люди, за ним стоит политическая воля и, прежде всего, идеал и цель. Только люди и, прежде всего, политики, элита, интеллигенция могут сохранить этот примат духовного начала, приводящий в конечном итоге и к материальному преуспеянию, это благородство, в конечном итоге порождающее средний класс, буржуазные добродетели в хорошем смысле. Неискоренимость, неизбежность благородного человеческого начала, морального импульса – краеугольный камень социальных перемен в хорошую сторону. Никуда от этого не уйти. Это является прямой противоположностью тезису Маркса о том, что революция двигается анонимными силами материального, экономического порядка. Благородный человек стоит в основе всего. Благородный не по рождению, а по образу мышления, как говорил Аристотель, «аристократия духа», человек, который руководствуется высшими мотивами.

На первый взгляд все это кажется прекраснодушием. Знаменитый сэр Карл Поппер, которому королева дала рыцарское звание, философ, написавший знаменитую книгу «Открытое общество и его враги», был склонен к тезису о том, что либеральное общество, открытое западное современное демократическое общество индифферентно в моральном отношении. Он даже высказывал мнение о том, что, пожалуй, даже не надо воспитывать молодых людей в моральном духе, им надо предоставить свободу. Карл Поппер сам бежал от Гитлера, он видел, как Гитлер, взяв тот  капитал, который был у немцев, извратил хорошие немецкие добродетели в социал-дарвинистском смысле, подсунув нации биологическую теорию коллективного выживания, борьбы за место под солнцем. Карл Поппер сделал некий перехлест: по закону полемики, по закону маятника он перешел в другую крайность. Он высказал довольно популярный тезис о том, что общество должно быть либеральным, а либеральное общество не имеет философии, не имеет обязательных моральных ценностей.

Часто думают, что западное общество – это общество, которое дает экономические и другие свободы, а уж какая философия в головах у людей – это личное дело каждого. Совершенно неверно. Если мы возьмем современную американскую ситуацию накануне выборов, то мы увидим, как на страницах серьезных газет кандидаты на президентский пост полемизируют о том, какой они хотят создать в стране моральный климат. Многие отмечают падение нравов, компрометацию высшего государственного поста в глазах избирателей и обещают, что они эту моральную цельность восстановят. Совсем нет индифферентности в области морали. В Конституции Германии закреплены неизменяемые высшие ценности, например, достоинство человека, что из человеческой кожи нельзя делать абажуры, что нельзя сомневаться в достоинстве человека, поставить это под вопрос и делать какие-то политические выводы. Это результат того, что немцы извлекли из тоталитаризма Гитлера.

Невозможно рационально доказать существование вечного достоинства человека, оно практически взято из христианства, из Библии. Государство является светским, оно отделено формально от Церкви и не является мировоззренческим. Тем не менее, высшие ценности постулированы, закреплены Конституцией, и полиция просто смотрит за этим. Если вы начнете распространять в Интернете альтернативные воззрения, вас просто арестуют, и на этом все кончится. Более того, государство имеет право фиксировать высшие неизменяемые ценности, это зависит от культуры. Культура данного народа может вывести некоторые ценности за пределы полемики и фиксировать их правовым путем.

Следующий под этим слой – это ценности, которые являются важными, но относительно которых можно дискутировать, их можно менять. Под первыми двумя существует третий слой ценностей – эти ценности важны, но оставляются на усмотрение каждого человека. В связи с этим встает вопрос о воспитании молодежи: надо ли ее воспитывать? В противоположность тезису Поппера, смею утверждать, (на Западе идет об этом постоянная полемика), что маятник, качнувшийся от тоталитаризма к такому пермиссивному обществу, к вседозволенности, начинает двигаться назад. Не к тоталитарной системе, построенной на сплошных запрещениях, но к государству, которое хорошо осознает, что если молодежь не имеет иерархии ценностей, в которой духовное начало должно превышать материальное, то такое государство, даже если оно фиксирует некоторые вечные ценности, обречено. Не будет поколения с правильным отношением – не будет и системы, которая приводила к успеху, к правильной иерархии благородных ценностей.

Возвращаясь к России, надо сказать, что совсем не является антидемократическим, тоталитарным вопрос о правильной иерархии ценностей, о том, какие ценности мы можем постулировать и закрепить законом, какие ценности мы считаем важными, но изменяемыми, и какие ценности дозволяется иметь каждому. Принцип этого благородства должен пронизывать государственный строй, он невозможен без благородного мышления политика.