Пасхальные обычаи славянских народов

«Щедрая среда»

Еженедельные встречи в поддержку радио «Град Петров»

Протоиерей Александр Рябков

ПАСХАЛЬНЫЕ ОБЫЧАИ СЛАВЯНСКИХ НАРОДОВ

19 апреля 2017  г.

ФОТО – Екатерина Степанова

ВИДЕО – Анастасия Луговкина

 

В конференц-зале радио «Град Петров» состоялась очередная встреча цикла «Щедрая среда», организованного в поддержку вещания нашей радиостанции.

Протоиерей Александр Рябков прочитал лекцию на тему «Пасхальные обычаи славянских народов».

 

Почти у всех славян праздник Пасхи имел второе название: Великий День или Великая Ночь. Пасха самый важный праздник в народном календаре восточных и западных славян, тогда как у южных славян в древности наибольшее значение имел Юрьев день. Пасха — праздник  земледельческий, связанный с наступающим весенним севом, а святой Георгий считался покровителем скотоводства.  У южных славян земледелие по большому счету проявляется в виноградарстве, и потому, например, у болгар покровителем этой деятельности считается святой Трифон. У болгар это самый важный праздник весеннего годового цикла, который начинается у этого народа уже в феврале. В Болгарии, Македонии и Восточной Сербии праздник этого святого называется «Зарезан» или «Орезач», так как отмечается во время первой обрезки виноградника. Хотя надо отметить, что в Польше святой Ежи (Георгий) считался одновременно покровителем и пахарей и пастухов. В этот день скот при выгоне окуривали, сжигая венки, освященные в прошлом году на «Праздник Божьего Тела», гнали его вербами, которые назывались «пальмами», освященными в вербное воскресенье. Что касается Пасхи, то широкому празднованию ее у славян отводилось три дня. Хотя пасхальные мотивы набирают силу в народной обрядности этого календарного периода, начиная уже с Великого Четверга, который назывался Чистым.

Здесь необходимо сказать несколько слов о ветвях деревьев, освященных в день праздника Входа Господня в Иерусалим. Повсеместно ветками освященной вербы выгоняли скот после зимы на пастбище. В Польше втыкали ветки вербы в поле в надежде на высокие всходы и для защиты от насекомых. Сербы освященную в церкви зелень втыкали в первую борозду или даже клали в основание нового дома. У чехов вербу часто заменяли ветки липы, ясеня, калины, ореха, тиса, ели, и других деревьев. Ветви этих растений весь год находились в доме или над входом в него, охраняя его от несчастий.

Скоромная пища в своей питательности имеет первостепенное символическое значение, изображая собой торжество Божьего милосердия.

Важнейшим требованием праздничного поведения было бодрствование во время пасхальной ночи. Запрет спать в пасхальную ночь был в среде крестьянства строжайшим. Того, кто проспал ночное богослужение, купали или обливали холодной водой, выражая общественное порицание. На Украине и в Белоруссии считалось, что проспав пасхальную ночь – проведешь весь год полусонным, а дети в семье, наоборот, будут страдать бессонницей.  Бодрствование во время всей пасхальной заутрени должно было обеспечить бодрствование в течение всего предстоящего года. Эта семантика бодрствования имеет подоснову в содержании самого праздника Воскресения как восстановления и обновления жизни. У западных славян запрет спать во время всенощной мотивировался будущим неурожаем, если христианин допустит таковое нарушение. Это было характерным для Польши, Словении и Западного Полесья. Из-за присутствующей в пасхальном праздновании идеи возрождения, христиане-земледельцы воспринимали день Пасхи определяющим  жизнь семьи и каждого домочадца в отдельности на весь последующий год. Замечательно, что равнодушие к участию в пасхальном богослужении, по мнению славянской сельской общины, грозило гибелью урожая не от природных катаклизмов, но в первую очередь от сорняков.

Содержание праздника Пасхи как обновления жизни, предопределил появление отдельного смысла у этого дня как времени, когда Богом распределяются земные блага. По этой причине к данному празднованию косвенно стали примешиваться магические обряды, связанные в первую очередь с гаданием. Но, несмотря на это, духовная составляющая все же перевешивала.  Если Бог наделяет в этот день каждого земным счастьем,  то глава дома ритуально за праздничным столом одаривал каждого члена семьи его долей общей трапезы.

Предполагалось не столько обилие пищи, сколько символическое многообразие.

Поминовение усопших не совершается в храмах начиная со Страстной седмицы и в продолжении седмицы Светлой. Но открытые Царские врата в храмах давали повод мирянам толковать это как открытые двери загробного мира, из которого души предков выходят на это время и посещают родные места. Традиция посещать кладбища в день Пасхи присутствует как у западных, так и у южных славян. На второй день Пасхи шли на кладбище, чтобы поправить могилы и оставить, по крайней мере, крашеное яйцо на захоронении. Обычай христосоваться с покойниками, распространен был и среди украинцев и среди русских, жив он и по сей день. Но по воззрениям наших предков не только души усопших выходят в наш мир в пасхальные дни, но и Сам Христос ходит по земле и души всех раннее умерших людей вводит в рай. Здесь несомненно имеет место преломление в народном толковании темы сошествия Господа во ад и выведение душ умерших из плена. Поминовение усопших осуществлялось не служением панихид, что было невозможно осуществить следуя церковному уставу, а раздачей милостыни и кормлением нищих, стариков и калек. По мнению польского этнографа Станислава Двораковского в Польше кормление нищих дедов у костела в светлый понедельник явно носило характер поминального обряда. Хотя на Западной Украине приходской священник в пасхальные дни служил панихиды на могилах по просьбе своих прихожан. У черногорцев, сербов, румын, этнографами отмечалось, что первое весеннее народное поминание усопших приходилось на Великий Четверг.

Победу жизни над смертью символизировало вынесение из села чучела зимы, смерти или «морены», которое за околицей хоронилось, сжигалось или топилось в реке. Это одинаково было свойственно чехам, полякам, украинцам и русскими. Хотя у русских, хорватов и сербов это  действо могло происходить в конце Масленицы или как у хорватов – в середине Великого поста.

Считалось, что почку вербы надо было съесть в Пасху для укрепления здоровья на весь год.

У всех южных славян было в обычае печь к пасхе ритуальное печение из пресного или кислого теста. У сербов оно назвалось буздован, витица, «ускршњиколач».  У хорватов оно имело наименование pletenica, sirnice, garitule. Это могли быть хлебы, лепешки, булочки, куличи и пироги различной формы, нередко плетеные и с разными начинками. Они изображали  собой или терновый венец Христа или царственную корону Вседержителя. Обрядовые хлебы у болгар выпекали в страстной четверг или пятницу. Подобно рождественским, они были богато украшены. Они носили названия великденскикравай, великденскиколак, великденска кукла, кукленицы. Выдающийся болгарский этнограф Татьяна Колева замечала, что эти хлебы были не только украшением стола для узкого семейного круга, но их относили в качестве пасхальных подарков друзьям, крестным и родственникам. Всем известно, что выпекаемый сладкий пасхальный хлеб у русских назывался куличем, а в украинских, белорусских землях и на Юге России назывался пасхой.

Скоромная пища в своей питательности имеет первостепенное символическое значение, изображая собой торжество Божьего милосердия. Само ее присутствие в день Пасхи несет мистический смысл, ибо считалось, что во время Великого поста вся непостная пища присутствует на небе и в природе ее как бы попросту не существует.  Таким образом, в сам праздник не только обновляется жизнь человека, но и заново благословляется и возвращается привычная еда.

Пасхальный стол оставался накрытым всю седмицу или три дня как залог будущего изобилия на весь грядущий год.

По сложившемуся обычаю предполагался очень сытный завтрак и обед, но предписывался очень скромный ужин или даже полный отказ от него, в чем заключалось особое уважение к празднику. Знакомство с церковным уставом позволяет нам предположить, что прихожане вечером считали необходимым не объедаться, а посетить пасхальную великую вечерню.

Принимать пищу вне совместной трапезы за завтраком и обедом было запрещено. Застолье не имело  цели пресытить сотрапезников, но несло ритуальное наполнение. Этнографы отмечают, что пища на Пасху была менее сытной, чем на Рождество. Глава дома вначале разрезал одно яйцо на несколько долей, соответствующих числу вкушающих. Предполагалось не столько обилие пищи, сколько символическое многообразие. Оно выражалось или в большом числе мисок с разными видами еды или одним общим котлом, в который складывали все это непритязательное разнообразие и из которого все по старшинству ели готовое блюдо. У поляков так готовился суп, в который клали яйца, колбасу, ветчину и хрен. Хрен и редька, неотъемлемые детали и хорватского пасхального стола вместе с ветчиной.  Частички освященного хрена раздавались хозяином вслед за кусочками пасхального яйца. Отточенное корневище этого растения символизировало гвозди, которыми был распят Господь Иисус Христос. Такое толкование дает доктор филологических наук Татьяна Алексеевна Агапкина в словарной статье «Пасха» из этнолингвистического словаря «Славянские древности».

В России скорлупу от пасхальных яиц разбрасывали по будущей пашне.

Исходя из этого отдельного случая, можно предположить, что у южных славян этот символ изображали листья оливы или почки кизила, которые, как известно из трудов по этнографии, вместе с яйцом и составляли пасхальный завтрак. Оливковые листья, по всей видимости, также изображали острие копья, которым было совершено прободение ребра Господа на Кресте. Но эта символика если и имела место, то вероятно была более поздняя по своему происхождению и явилась своеобразным осмыслением языческих символов с христианских позиций. Скорее всего, ветки оливы или кизила, а в некоторых южных районах листья лавра, заменяли привычные для северных славян ветки вербы, вкушение почек которых тоже было распространено у славян Восточной Европы. Считалось, что почку вербы надо было съесть в Пасху для укрепления здоровья на весь год.  Большинство этнографов делают основной упор в своих исследованиях на то, что славянские семейные торжества на Пасху пронизаны дохристианской символикой, связанной с начинающейся весенней вегетацией,  желанным земельным плодородием  и ожиданием будущего урожая. Обычай вкушать или держать на пасхальном столе распустившиеся ветки или специально пророщенную травку у западных славян и связано с темой начала вегетативного сезона. По этой же причине у восточных славян на пасхальный стол кладут ветки вербы или втыкают в красный угол. Кизил и олива в южнославянской традиции символизируют крепость, силу и здоровье — их почки и листья едят, чтобы быть здоровыми.

За семейным пасхальным завтраком должна была собраться вся семья. Посторонний человек не должен был входить дом на Пасху. На селе не было традиции как в городе делать визиты,  двери и ворота дома были наглухо затворены.

Доктор исторических наук Маргарита Сергеевна Кашуба обращала внимание на то, что у сербов пасхальная трапеза начиналась с церковной просфоры. Далее ее дополняли цветки кизила и листья крапивы. Присутствие на столе крапивы, которая в своем свежем виде обладаем жалящим свойством, заставляет снова обратиться к страстной тематике. Само слово «кизил» тюркского происхождения, в переводе оно означает «красный», назван так из-за цвета плодов. В английском языке иногда этот кустарник назывался  blood-twig, кровавый побег. Красный окрас имеет и кора этого дерева. Название этого растения у большинства славян не подражает тюркскому наименованию, а связано со славянскими словами «деру» и «драть», что тоже характерно в ключе размышлений о Страданиях Господа. Существует христианская легенда, что Святой Крест был сделан из кизила. Но это не самое главное, важнее – символическое истолкование внешнего вида  крестообразных лепестков этого дерева. Вместе с тем нельзя забыть и наличие у него колючек, которые могут одинаково изображать гвозди распятия или шипы тернового венца. А также у этого растения есть созревающие красные плоды, которые чрезвычайно похожи на капельки крови. Маргарита Сергеевна Кашуба замечает, что крапива и почки кизила были у сербов составляющими и великопостной трапезы. У сербов округи Болеваца было принято в посту есть вареную крапиву, которую, как и некоторые другие растения — орех, кизил, вербу, липу, дуб, чеснок, валериану, ежевику — не без основания наделяли чудодейственной силой здоровья и защитными свойствами.

У болгар девушки в течение первых трех дней Пасхи должны были появляться в трех новых переменах.

На болгарском пасхальном застолье также обильно представлены блюда из зелени, как в виде салатов, так и супов, которые тоже варятся из крапивы. Как и у сербов, преобладание зелени на столе разбавляется только репой. У болгар репа заменяется редиской, которая называется «репичка», эти корнеплоды символизируют, видимо, крепкое здоровье. Зелень, разумеется, представляет собой условный знак возрождающихся жизненных сил. Но обилие зелени и наличие горьких корнеплодов заставляют вспомнить и о ветхозаветной пасхе, на которой предписано было вкушать горькие травы. Второе по важности место на пасхальной трапезе у южных славян занимает мясо ягненка. Греки, проживавшие в Болгарии, готовили свой традиционный пасхальный суп «магерица» из разнообразной зелени с добавлением яйца и куриной печени.

У поляков, чехов и словаков обновляли огонь в очаге. Новый огонь высекали в церкви в Великую Субботу.

Пасхальный стол оставался накрытым всю седмицу или три дня как залог будущего изобилия на весь грядущий год. Символика пасхального агнца и жертвы отразилась в выпекании барашка и калача в виде тернового венца. На освящение в церковь несли пять красных яиц по числу ран Распятого Господа. У русских обычно преобладало раскрашивание яиц только в красный цвет, как и у греков, тогда как у украинцев и поляков они воистину оправдывали свое название «писанки». Также чрезвычайно художественно расписывали яйца все другие славяне, посвящая этому довольно много времени. Пасхальному яйцу приписывались магические свойства. С ним обходили горящее строение или бросали его в огонь пожарища. С ним в руке искали пропавшую скотину или оглаживали ее при первом весеннем выгоне. Пасхальное яйцо зарывали в поле перед посевом разнообразных земледельческих культур. В России скорлупу от пасхальных яиц разбрасывали по будущей пашне. У русских водой, в которое было положено красное пасхальное яйцо, девушки умывались, чтобы быть еще краше. В традиции украинцев такой водой умывалось все семейство, придя с пасхальной службы.  Сербы терли освященным яйцом лица детей, особое значение придавалось яйцу, окрашенному первым. Болгарки первым окрашенным и еще не высохшим яйцом мазали лбы и щеки детям, «чтобы были здоровы и красивы». У болгар пасхальное яйцо называется «великденскояйце». У сербов звучит несколько по-другому: «ускршњајаја». У хорватов и чехов в названии отмечена исключительная инкрустация этого символа: «Pisanica», «Kraslice».

На Пасху будили плодовые деревья, трясли неплодные или символически замахивались на них топором, тем самым давая отражение образу притчи о неплодной смоковнице.

Пасха считалась сугубо семейным праздником. За семейным пасхальным завтраком должна была собраться вся семья. Посторонний человек не должен был входить дом на Пасху. На селе не было традиции как в городе делать визиты,  двери и ворота дома были наглухо затворены. У словенцев, если кто-то из домашних не был дома на Пасху, ему за этот проступок пеняли весь год. У поляков ходить в Пасху в гости считалось большим грехом, особенно большим проступком было идти в гости не к родне. У болгар гарантия сплоченности семьи на предстоящий год оценивалась по целостности яиц, вложенных в пасхальный каравай, но праздник справляли обычно всем селом сразу в первый день.

Славяне считали, что на Пасху происходят природные чудеса. Было поверье, что солнце постоянно стоит в зените или скачет от радости.

Пасхальные дни пронизаны мотивами обновления жизни. Сербы считали, что каждый человек должен надеть новую одежду. У болгар девушки в течение первых трех дней Пасхи должны были появляться в трех новых переменах. Нельзя было не только перешивать из старого, но нельзя было даже прикасаться к старой одежде. У русских концепция обновления проявлялась несколько иначе. На Пасху надо было поставить в киот новые иконы или добавить к старым иконам одну новую. У чехов и словаков к  Пасхе каждый должен был приготовить какую-либо обнову. Кроме того, накануне праздника всегда устраивалась генеральная уборка в доме. Заново белили стены, украшали их орнаментом там, где это было принято. Для пасхальной недели вообще были характерны обряды очистительного свойства, связанные с началом нового года. У поляков, чехов и словаков обновляли огонь в очаге. Новый огонь высекали в церкви в Великую Субботу. Такую традицию мы находим и у русских в виде принесенного домой огня с утрени Великой Субботы. Почти везде пламенем этого огня опаляли матицу или косяк входной двери дома. У румын по этим заметам можно было понять, сколько лет назад построен дом. У поляков новый огонь в печи разжигался из освященных веток вербы, на этом огне готовили пасхальные кушанья, а головешки, получившие освящение новым огнем, несли в поля и в хозяйственные постройки.

На Пасху будили плодовые деревья, трясли неплодные или символически замахивались на них топором, тем самым давая отражение образу притчи о неплодной смоковнице. Будили также домашнюю птицу и пчел. Гуцулы стучали в улей и говорили: «Цити,  матко,  спиш, цичуеш? Уставай, боСус Христос воскрес»!

Русины Бессарабии считали, что открытое в пасхальную ночь небо надо разглядывать и от этого человек достигает счастья земного и легко входит в рай после смерти.

Славяне считали, что на Пасху происходят природные чудеса. Было поверье, что солнце постоянно стоит в зените или скачет от радости. Название Пасхи «великден» связано  преимущественно с продолжительностью светлого времени суток. Чудеса происходили, по мнению славян, и в пасхальную ночь. В некоторых польских местностях считалось, что вода в реках в это время превращается в вино. Доктор исторических наук Наталья Николаевна Грацианская отмечает такое поверье повсеместно в Чехии и Моравии, только связано оно не с ночным временем, а с дневным. Трудно отрицать, что это убеждение связано евангельским сюжетом претворения воды в вино, тем более что Польша и Чехия не являются традиционно винодельческими регионами. Словенцы считали, что небо в этот день открыто, и человек, забравшийся высоко на сеновал или на дерево, мог узнать грядущие события наступающего года. Русины Бессарабии считали, что открытое в пасхальную ночь небо надо разглядывать и от этого человек достигает счастья земного и легко входит в рай после смерти. У русских среди молодежи была традиция ходить на возвышенности в раннее пасхальное утро встречать солнце. При всей своей фольклорной составляющей это сложившееся правило вполне отражает и представление о Воскресшем Господе как Солнце Правды.

У словенцев и хорватов считалось хорошей приметой первым вернуться домой после пасхальной службы вместе с освященной в церкви едой. Это расценивалось как знак удачи в делах на весь период после Пасхи. Девушка, пришедшая домой первой, должна была первой в этом году выйти замуж.

У всех славян, от далматинского побережья Адриатики до лесов Вологды было поверье, что заключение темных сил под землей тоже обновляется на Пасху. Враг рода человеческого снова сажается на цепь, а его слуги не имеют власти над простыми христианами. Считалось вполне естественным, присутствуя в храме на службе, слышать их подземные стоны. Повсеместно были распространены поверья о возможности распознать во время пасхальной службы колдуна или колдунью среди местных жителей.

У всех славян, от далматинского побережья Адриатики до лесов Вологды было поверье, что заключение темных сил под землей тоже обновляется на Пасху.

Несмотря на это мистическое противостояние добра и зла, среди простонародья находились авантюристы, которые желали использовать пасхальную ночь для заключения сделки с темными силами. Это касается добывания на Пасху чудесных и приносящих удачу вещей. В особенности вожделенным был неразменный рубль. Самым отчаянными людьми в народной среде всегда были охотники. Ими тоже совершались в праздничную ночь магические обряды, близкие к кощунству. Традиция стрелять на Пасху из ружей в сторону костела, в солнце или в небо для удачи в охоте была распространена у поляков. Хотя простой пасхальный салют можно расценивать и как знак особой торжественности момента. Из ружей на Пасху стреляли и в России, и у других славян.

Там, где были распространены обычаи празднования Пасхи всей сельской общиной, это должно было происходить чинно и благообразно. Например, у болгар, проживавших на фракийской низменности, в этот день был под запретом хоровод с подскоками. Этот танец назывался «скачено хоро» и он должен был быть заменен на «сляднохоро» то есть плавный хоровод. В Западной Болгарии этот обрядовый танец назывался «ладинохоро». Это благообразие оправдывалось тем, что оно должно было принести год без гроз и града. Болгарское село собиралось для общего пасхального торжества сразу после великой пасхальной вечерни, которая служилась примерно около 11 утра. Вскладчину устраивалось большое пиршество с пасхальными хлебами, красным вином и зажаренным на вертеле бараном. Единение со Христом осуществлялось через единство друг с другом. Доктор исторических наук Ольга Андреевна Ганцкая отмечала, что ярмарочные гулянья на светлой неделе у поляков назывались «эммаус», по названию того места, где апостолы Лука и Клеопа узнали Воскресшего Христа. Хотя самым главным товаром на них были игрушки, носящие формы архаичных сюжетов дохристианской эпохи.

Очень важным элементом обряда является обмывание ног сироты хозяевами дома.

Запрет на всяческие полевые работы в пасхальные дни обходил такое занятие как чистка колодца.  Но это было скорее ритуальным действием, нежели настоящим трудом. Обряд этот, несомненно, связан был с символом обновления в дополнении с праздничными обливаниями, которые должны были защитить от засухи.  В Польше праздничные обливания устраивали в пасхальный понедельник, и они были частью всеобщего веселья. Обливали не только друг друга, но и водили на реку лошадей и прочий скот.

Если обливание водой у поляков и чехов было всеобщим пасхальным и зачастую молодежным действом, то этот обряд у сербов и болгар сдвигался ближе ко дню святого Георгия и обливали лишь отдельно выбранного человека. Такой же обряд есть у хорватов под названием «Зеленый Юрай». Дружина участников, обходила дома односельчан и сопровождала главного участника, принимавшего на себя обливание, и получала щедрое вознаграждение от каждого домовладельца. Аналогичной традиции не встречается у русских, украинцев и белорусов. Ее название «папаруда» у румын, «пеперуда» у болгар, и «перперуна» у сербов, раскрывает его связь с языческим богом громовержцем. У населения Восточного Полесья, в очень ограниченном ареале распространения, сохранился лишь слабый отголосок этого обычая в так называемых «похоронах стрелы». Необходимо указать на  то, что и в этом вроде бы далеком от христианства общинном мероприятии, совершаемом в балканских селах, присутствуют черты евангельской веры. Основным действующим лицом в этом обливании всегда является девочка сирота, которая и получает самую большую долю пожертвований, собранных с общины. Очень важным элементом обряда является обмывание ног сироты хозяевами дома.

В Словении от такого костра молодежь зажигала факелы и, бегая по селу, кричала: «Христа ищут!»

Особенно большое место в обычаях Великой Субботы и Пасхи занимали обрядовые действия с огнем. При всей кажущейся очевидности в этом пережитков язычества, всё-таки христианской символики здесь тоже много. Греческое слово «Анастасис» не было переведено славянами буквально как восстановление. Глагол «воскресать» имеет древние корни и происходит от старославянского «крѣсати» или «воскрешать» производное от «кресѣ» что означает оживление и здоровье. Близкородственным этим понятиям является слово «кресало», происходящее от «кресати», что означает «ударом сотворить огонь». Отсюда и традиция зажигания нового огня в очаге принесенной из церкви горящей свечой.

В униатских селах Западной Украины молодые парни в одежде, имитирующей доспехи римских легионеров, несли караул у Плащаницы в церкви, начиная с Великого Четверга.

У хорватов была традиция отмечать Пасху всем сельским кругом у костра, разведенного в пасхальную ночь или в ночь на Светлый понедельник. Хорваты и словенцы сжигали старую деревянную посуду в костре у храма. У поляков же такой костер был знаком часа, когда пришло время, всем идти на пасхальную службу.  Если у хорватов этот костер был простым символом общего веселья, во время которого они палили из ружей, то у поляков это был образ костра, у которого грелся апостол Петр. Такой костер жгли у храма, и каждый приходящий на службу должен был принести свою охапку хвороста. Такой обычай был и у восточных христиан, он символизировал и сожжение прошлых грехов, и ожидание Воскресшего Христа. Чехи разводили такой костер уже в великую субботу у восточной стены костела и сжигали в нем еловые хвойные венки, оставшиеся от рождественских праздников. В Сербии, особенно в ее восточной части, был распространен обычай разводить большие общие сельские костры, у которых веселилась молодежь. От огня этих кострищ зажигали очаги в домах, а головешками окуривали дом и хозяйственные постройки вместе со скотом. В Словении от такого костра молодежь зажигала факелы и, бегая по селу, кричала: «Христа ищут!» У восточных славян эти костры заменялись горящими бочками со смолой.

Пасхальный обряд прославления был полностью во власти молодых парней, которые преимущественно посещали дома, где были девушки на выданье. Этот обряд известен под именем «волочебного».

Необходимо отметить традицию униатских сел Западной Украины, где молодые парни в одежде, имитирующей доспехи римских легионеров, несли караул у Плащаницы в церкви, начиная это делать с Великого Четверга. Такие же «хранители гробницы Христа», одетые в форму римских легионеров стоят у алтаря в хорватских храмах с Великого Четверга до Великой Субботы. Это отголосок религиозных мистерий на Страстные сюжеты, постановки которых были распространены в последние дни поста в германских землях.

Подобно традиции коляды на Рождество была и традиция в течение Светлой Седмицы ходить по домам и славить Воскресшего Христа. Если на Рождество это в основном был удел детворы, то пасхальный обряд прославления был полностью во власти взрослых людей или молодых парней, которые преимущественно посещали дома, где были девушки на выданье. Этот обряд известен под именем «волочебного», который имел свои «волочебные песни». В России участники этого обряда  «волочебники» часто назывались христованниками. Кандидат исторических наук Владимир Серафимович Бузин отмечает одну особенность: взрослые участники этого прославления старались посещать дома сельской интеллигенции, а также священника и помещика. Если на Рождество образом праздника была звезда, то на Пасху носили с собой деревянного петуха, преимущественно это традиция была свойственна Польше и Белоруссии. В Польше также были традиции носить во время прославления украшенные цветами деревянные фигуры агнца или Христа. У русских этот обряд был известен в Псковской, Смоленской, Брянской, Калужской и Орловской губерниях, а также зафиксирован у населения востока Тверской области. Несмотря на то, что корни обряда уходят в древность, крестьянское население эти обходы связывало с церковной традицией и считало, что они символизируют хождение по земле апостолов во главе с Христом от Пасхи до Вознесения.

Катание яйца символизировало камень, скатившийся с Гроба Господня перед Его Воскресением.

Хороводы, качели, а также катание яиц как пасхальное увеселение свойственны были всем славянам. У христиан катание яйца символизировало камень, скатившийся с Гроба Господня перед Его Воскресением. Обычно эти развлечения позволяли себе только молодые юноши и девушки, которые тем самым выбирали себе будущую пару для заключения брака. Качание на качелях было распространено и у румын, и у албанцев, только у румын это было, как и у славян, приурочено к пасхальным торжествам, а у албанцев — к празднику святого Георгия.

Сегодня у западных славян можно встретить традицию украшения разноцветными лентами и крашеными яйцами деревьев. Это, по всей видимости, так называемой «майское дерево», которое напрямую не было связано с Пасхой, и наряжалось ближе к первым числам мая. У чехов «майское дерево» ставилось перед Пятидесятницей и торжественно убиралось сразу после Духова дня. У поляков «майское дерево» парень ставил перед домом своей возлюбленной. Можно также предположить, что украшение деревьев именно на Пасху пришло в последнее время из западных европейских стран, где есть традиция установления на праздничный стол пасхального букета из сухих ветвей с развешенными расписными яйцами. В свою очередь этот букет происходит от деревца, которое украшается и освящается немцами в день Вербного воскресенья. Оно обычно после освящения ставилось во дворе дома, а уже на Пасху украшалось раскрашенными яйцами.

У поляков «майское дерево» парень ставил перед домом своей возлюбленной.

Практически повсеместно у русских была традиция всем желающим звонить в колокола в пасхальные дни. Трезвону придавалось мистическое значение. Этим действием крестьяне пытались отогнать нечистую силу от округи и от полей, готовящихся под посевы. У западных славян это производилось музыкальными инструментами или трещотками. Зачастую эти действия производились преимущественно детьми и подростками в предваряющие пасхальные торжества дни Страстной седмицы. Это было свойственно славянам, в прошлом проживавшим в едином австро-венгерском государстве. У словенцев это назвалось «strašenjeboga», которое устраивали дети деревянными зубчатыми трещотками. Специальные трещотки даже использовались на Западной Украине во время чтения 12 евангельских отрывков на службе Великого пятка. У русских, как известно, каждое прочитанное Страстное зачало отмечается ударами колокола, которые соответствовали своим числом порядковому номеру отрывка.

У немцев с Великого Четверга в церкви колокола не звонили, считалось, что они «улетели в Рим на исповедь».

При этом стоит заметить, что у немцев с Великого Четверга в церкви колокола не звонили, считалось, что они «улетели в Рим на исповедь». До субботнего вечера созывали верующих к мессе трещотками. Обычно с трещотками ходили мальчики, местами это делали ночные сторожа, за что потом получали вознаграждение от прихожан яйцами и деньгами. Можно сделать вывод, что колокола умолкали в самые печальные дни страстной седмицы и их заменяли трещотки или колотушки. Колокола снова начинали звонить только с наступлением торжественного часа Воскресения. В православном обиходе колокольный звон намного разнообразней и потому в нем запрещается в Страстные дни только трезвон, но сам колокольный звон в его траурном исполнении остается за богослужением.  То же самое ритуальное поведение, свойственное немцам, встречаем и у венгров католиков. В Страстной Четверг у них прекращали звонить все колокола во всех церквах. Венгры, как и немцы, говорили, что «колокола улетели в Рим».  В Великую Субботу их звон снова раздавался над селом. Во время этого субботнего звона старались начать посев, чтобы получить хороший урожай. Повсеместно в пасхальные дни крестьяне приглашали духовенство отслужить молебен в полях и просили окропить пашни святой водой. У словенцев торжественная церковная процессия шла в поле сразу после пасхальной службы.

Венгерские дети в пятницу и субботу Страстной недели собирали по селу старые бочки и ящики, создавали при этом большой шум, стуча в них палками и дубинами, а потом, снеся все это в общую кучу, зажигали большой костер. Это называлось или «сжигание Иуды» или «сжигание Пилата».

Может показаться, что языческая обрядность и аграрная магия здесь явно перевешивает христианскую составляющую. Но не все так однозначно. Присутствие этой шумовой обрядности у славян уходит корнями не только в языческий ритуал, но и западноевропейскую приходскую традицию. Вполне очевидно, что в данной устойчивой схеме проведения Страстных дней у крестьян разных европейских регионов и, в том числе, у славян, причудливо переплелись воедино дохристианские и христианские культурные мотивации, а также церковные уставы и приходские обычаи.

Небезынтересно, что венгерские дети в пятницу и субботу Страстной недели собирали по селу старые бочки и ящики, создавали при этом большой шум, стуча в них палками и дубинами, а потом, снеся все это в общую кучу, зажигали большой костер. Это называлось или «сжигание Иуды» или «сжигание Пилата».

У румын эта традиция осуществлялось перекличкой через село двух групп подростков.  Вот как это происходило: две группы парней и подростков собирались где-нибудь на двух возвышенностях около села в Великую Субботу. Они пускали с холма зажженные колеса и кричали друг другу: «Ауре-маура!» (непереводимо). Другая группа отвечала: «Что тебе?» Тогда первые начинали в своих восклицаниях, называвшихся «стригатуриле» (strigaturile), высмеивать чьи-нибудь пороки: пьянство, леность, высокомерие, глупость, скупость, ростовщичество и т.д. При этом обличаемый человек назывался по имени. Критиковали, невзирая на лица, и никто не был вправе обижаться. Такие выкрики выражали не клевету, а общественное мнение села о человеке. Особенно их боялись девушки. Если их трижды громко высмеивали, они теряли надежду выйти в текущем году замуж. Поэтому во время поста они старались прилежно работать. С этим обычаем серьезную борьбу вела администрация сел, потому что ее часто критиковали больше всех. Тогда этот обычай стали справлять тайно поздней ночью. Известный специалист по молдавской и румынской этнографии Мира Яковлевна Салманович, основываясь на румынских научных исследованиях, писала, что социальное звучание обычай переклички приобрел довольно поздно. Его более древний смысл состоял в шуме, который поднимали парни и подростки своими возгласами. Народ верил, что он отгонял от села нечистую силу. Но и здесь тоже можно увидеть христианское влияние покаянного содержания Великого поста, сочетавшегося с национальной дохристианской подосновой. Из села изгонялись не просто какие-то мифические злые духи, но изгонялись грех, порок и безнравственность.

Завершая этот экскурс, смеем утверждать, что этнографические знания небесполезны для современного христианина. Знакомство с обрядами, обычаями и фольклором показывают нам не только «примитивность» и «безграмотность» простонародья. Они раскрывают всю неподдельность и искренность почти детской веры, которую имел и которой трепетно дорожил славянин земледелец.

 

АУДИО полностью

 

ФОТО и иллюстрации

 

ВИДЕО