Петербургская улица и купеческая биография: Парфёновская и Парфёновы

Программа Марины Лобановой

«Возвращение в Петербург»

Гость: Николай Павлович Шаплыгин

Тема: биография Парфёновых и улица Парфёновская, второе (расширенное) издание книги «Парфёновы – петербургские купцы и благотворители»

Эфир: 6 марта 2023 г.

АУДИО

 

Марина Лобанова:

Сегодня будем говорить о втором издании книги Николая Павловича Шаплыгина «Парфёновы – петербургские купцы и благотворители. История рода». Название говорит о многом, ещё больше говорит то, что книжка в два раза больше, толще, чем первое издание, на обложке всё тот же храм (хотя не только этот храм напрямую связан с именем Дмитрия Лаврентьевича Парфёнова, которому во многом посвящена эта книга), это храм Воскресения Христова у Варшавского вокзала. С Дмитрием Лаврентьевичем Парфёновым связана деятельность церковная, общественная в Санкт-Петербурге — Петрограде конца XIX — начала XX века таких выдающихся людей, как святой Иоанн Кронштадтский и святой Философ Орнатский. Их ближайший сподвижник, единомышленник, соработник, помощник и друг – как раз Дмитрий Лаврентьевич Парфёнов. Также участие в церковной жизни принимали и другие члены семьи Парфёновых. И вот эту историю семьи рассказывает (также член семьи) Николай Павлович Шаплыгин, хранитель архива семьи Парфёновых и объединитель (благодаря книге) сегодня рода Парфёновых.

Часто знают великих святых, знают их портрет, а то, что они не одни всё это делали, а с ближайшими помощниками и единомышленниками, иначе бы не смогли всё это сделать, вспоминают не так часто. Но вот теперь у нас в городе есть улица Парфеновская… (повод чаще вспоминать, кто такие Парфеновы). И вот вышло второе издание книги о Парфеновых. Долго второе издание готовили?

 

Николай Шаплыгин:

Около трех лет. В предыдущем издании было более 50 фотографий, а здесь почти 200. Вот разобрать эти фотографии, расставить, посмотреть как это всё сформировать – на это уходило время. Кроме того, пришлось дописывать ряд глав с новыми сведениями. Работа над книжкой меня увлекала. Я надеюсь, что что-то получилось.

 

 

Марина Лобанова:

Когда вы только готовили первую книгу о Парфёновых, как раз шла борьба, чтобы улица Парфеновская получила такое название, а я напомню, что не так просто это было, нам пришлось побороться и много что сделать, написать исторические справки. И, в частности, благодаря вашим сведениям это удалось сделать. И вот впервые за 100 лет (в нашем городе, по крайней мере) улица была названа в честь церковного деятеля. И, действительно, когда выходит первая книга, потом вдруг сразу появляется много нового материала…

 

Николай Шаплыгин:

Книжка дополнилась интересными, уникальными фотографиями из частных архивов. Кроме того, книжка дополнилась тем, что мне удалось по поводу первого издания выступать в разных аудиториях, где, в основном, также были заинтересованные и знающие люди. Прежде всего, мы обсуждали, чем же занимались в то время, в императорской России деятельные люди, их можно назвать одарёнными людьми, потому что они не имели специального, профессионального образования и даже гуманитарного образования не имели, то есть они не заканчивали классические гимназии, но они были просто умными и одарёнными людьми, потому что могли сотрудничать, и плодотворно, с очень интересными людьми, с церковными деятелями того времени, в Петербурге это Иоанн Кронштадтский, Философ Орнатский. Это дорогого стоит! Сотрудничать с такими людьми –  значит, находить общий язык, общее желание вкладывать силы и средства в те созидательные дела, которые они единодушно, вместе начинали. Это и строительство храмов, как храм Воскресения Христова у Варшавского вокзала, и не только.

 

 

Марина Лобанова:

Можно предположить, что у них у всех совпадали идеалы в отношении того, а что такое Церковь. У св. Иоанна Кронштадтского, Философа Орнатского, Дмитрия Лаврентьевича Парфенова… Здесь же самое интересное – это место мирянина, купца Парфенова в том, как понимается для человека идеал церковной жизни, участия в ней… Мне хочется вспомнить Духовную академию, как и почему Парфёнов участвовал в ее жизни?

 

Николай Шаплыгин:

Дело в том, что Дмитрий Лаврентьевич инкогнито помогал студентам Духовной академии продолжать учебу, если у них не хватало средств для того, чтобы это осуществить, чтобы проживать и учиться, и он инкогнито им помогал, никому об этом не рассказывая. Он помогал студентам Петербургских духовных школ, которые затем успешно оканчивали обучение и становились образованными священниками. А учиться там тогда было очень непросто, это серьёзное учебное заведение было и тогда, и сейчас.

Была такая книжечка небольшая, которая называлась «Памяти Дмитрия Лаврентьевича Парфёнова», она была издана сразу же после его кончины, и вот как раз там и нашлась информация, что он помогал студентам Петербургской духовной академии, не называя себя, вкладывал свои деньги в образование священников.

 

 

Марина Лобанова:

Вы знаете, сейчас такой вопрос возник: а ведь огромные суммы он вкладывал, наоборот, очень публично, и почему? Это работало на него, потому что если все знали: это Парфёнов, он вкладывает, значит, дело будет сделано и сделано хорошо. И когда он на благотворительность давал деньги – и все давали тоже ему деньги. Такая была цепная реакция, и не только в купеческой среде. Он свои вкладывал, он находил деньги и у других, и тоже состоятельных купцов Российской империи, но не только купцов. Ему доверяли. Это же важно. Потому что он делал большие дела, очень дорогостоящие, и это было успешно. А это дело он делал почему-то принципиально непублично и даже тайно.

 

Николай Шаплыгин:

Об этом было сказано только на погребении.

 

Марина Лобанова:

Мне кажется, это потому, что те священники, которые учились за его счёт, не должны были чувствовать себя обязанными, бегать и, что называется, ручки целовать благодетелю.

 

Николай Шаплыгин:

Это несомненно, что он знал, где нужно делать публично, а где непублично, он был умный человек, поэтому он действовал в данном случае абсолютно правильно, здесь он, я так полагаю, шёл по абсолютно верному пути. Конечно, когда это он делает инкогнито, и лица не знают, от кого они получили средства, для того, чтобы они могли продолжить и закончить обучение, для них это была большая радость, так и они готовы были бы данного человека благодарить… но, я думаю, что вот тут Дмитрий Лаврентьевич очень правильно поступал.

 

 

Марина Лобанова:

Вы показывали фотографию, где Дмитрий Лаврентьевич с Иоанном Кронштадтским, и там он сияет, счастлив. То есть, мы видим там, что вовсе не означает, что Парфенову не важно было такое близкое общение со значимыми пастырями,  нет, это всё было. Кстати, по поводу фотографий, хочу сказать, почему это важно. Вот когда предложили название улицы Парфёновской и его отвергли городские власти, мне кажется, это было еще и потому, что не было фотографии Дмитрия Лаврентьевича, фотографии хорошего качества. Была только довольно плохая, из газеты, как будто там какое-то объявление, ну, то есть – не портрет. А вы принесли из своего семейного архива портрет такого вот качества, качества дореволюционной фотографии, это произвело впечатление. И улица Парфеновская появилась.

Дмитрий Лаврентьевич был очень богатым человеком. А вот для таких же людей, которые или руководят каким-то производством, или работают там, или, может быть, владеют чем-то, каковы ориентиры на Дмитрия Лаврентьевича важны сегодня, актуален ли он не только для церкви, а для более широкой жизни, как бы вы сказали?

 

 

Николай Шаплыгин:

Я полагаю, что это пример. Пример того, как можно организовать своё личное или частное дело, которое бы не только было бы для всего общества, но это бы дело служило истинным целям. Для того, чтобы способствовать улучшению жизни во всех сферах. С точки зрения образования, с точки зрения культуры. Не только необходимо образование, а еще более необходимо воспитание. К сожалению, одного образования оказывается недостаточно. И жизнь Дмитрия Лаврентьевича показывает, что на первом месте у него было воспитание. И он это воспитание сформировал, практически, можно сказать, когда стал взрослым сам. А до этого ему очень помог его дядя Сергей Андреевич Парфёнов, который, во всяком случае, заменил им отца, Дмитрию Лаврентьевичу и Федору Лаврентьевичу. Естественно, что вот это всё проникало в души ребят, и затем в души молодых людей – то, как к ним относились. Они же видели, как к ним относились, поэтому они это восприняли и благодаря этому они сформировались в личности, и также относились они к другим людям, в обществе которых они находились.

 

 

Марина Лобанова:

Считается, что делать большие деньги совершенно праведным способом нельзя. А вот вы написали книгу, посвящённую людям, которые делали большие деньги, а по сути – они же праведники. Какое-то удивление возникает.

 

Николай Шаплыгин:

Дело в том, что жизнь в XIX веке другая была. Другие формы были взаимодействия в финансовой области, совершенно другие формы. Поэтому то, что вы заметили, это, насколько я понимаю, имеет место уже для другой эпохи. В ту эпоху, в которую жили Дмитрий Лаврентьевич и Федор Лаврентьевич, жизнь была построена в смысле отношений, честности, порядочности – по-другому.

 

Марина Лобанова:

Мне кажется, вы говорите ещё и о том, что так была устроена экономика в Российской империи. И, в общем-то, надо сказать, это заслуги Николая II, хотя сейчас принято критиковать, но в его правление как-то особенно можно было делать большие деньги, а это не просто деньги, вот «просто деньги», а это производство, это, вообще-то, развитие экономики. И это связи столицы и регионов, о чём тоже сказано в вашей книге. Для Парфёновых были важны связи с теми регионами, откуда они брали для своего производства сырье (а у них было мясное производство). И вот, мне кажется, что условия-то в стране экономические, политические, социальные позволяли грамотному человеку грамотно делать свое дело (в данном случае в пищевом производстве) и очень богатеть.

 

Николай Шаплыгин:

Это один из примеров. Парфеновы являются примером способных людей, которые смогли организовать на справедливых основах производство и реализацию своей продукции. С моей точки зрения, это очень яркий пример.

 

Марина Лобанова:

Когда человек умеет чем-то управлять, он умеет управлять всем. И Дмитрий Лаврентьевич мог управлять в начале своей карьеры торговлей чаем, он мог управлять потом, когда получил в наследство мясной бизнес, он ничего в нём не понимал, но он смог быстро стать первым, номер один в колбасном производстве России, и богател, и богател, он хорошо понимал в строительстве домов, сколько домов он построил в Петербурге –   сегодня можно экскурсию провести, он хорошо понимал в том, как нужно сделать место комфортным для жизни и привлекательным для отдыхающих, когда был одним из тех, кто управлял Гурзуфом (где он и умер)… и так далее.  То есть это и дороги, это инфраструктура, это обеспечение водой, пищей и вообще всем, и чтобы всё было добротно, чисто и красиво. Он всё это умел сделать. И церковную жизнь устроить умел. А в конце жизни он понял, что он не может больше… у него нет времени заниматься и бизнесом, и общественной деятельностью, и церковной. И что в церкви его таланты нужнее. И он всё оставил и ушел только в церковную деятельность. Вот это странный поступок. Как вы думаете?

 

 

Николай Шаплыгин:

Это веление души. А у него была очень хорошая душа, вы понимаете, с моей точки зрения, очень важный элемент в нашей жизни, что без души не всё получается. А он болел за это дело, и вся эта боль проходила через душу.

 

Марина Лобанова:

Можно понять, что в какой-то момент Парфёнов  понял и почувствовал, что в церкви не хватает вот тех умений, которые есть у него. Поэтому он оставил своё дело полностью, оставил семье, а сам вышел из него. И стал заниматься только церковной деятельностью.

 

Николай Шаплыгин:

Не могу не согласиться с этим. Так и было, действительно.

…

Я начал интересоваться историей семьи, к сожалению, слишком поздно. Этим нужно было бы значительно раньше начать интересоваться, вот пока были живы мои родители, можно было что-то узнать, чего нельзя найти в архивах. Но, знаете, в то время, в советское время, после всех двадцатых, тридцатых годов и сороковых годов и даже пятидесятых старшее поколение делиться такими сведениями (о жизни до революции) не хотели.

Мои предки владели фабрикой, которая на хорошем уровне (не только в императорской России, но и в Европе) производила хирургические инструменты. Но об этом старались вслух не упоминать. В детстве говорили – ну, была небольшая мастерская. Потом оказалось, была фабрика хирургических инструментов Шаплыгина, и, в общем-то, лучших в России.

 

Марина Лобанова:

Благодаря вашей первой книге многие стали узнавать Парфёнова на других фотографиях, на которых раньше его не узнавали, например, на фотографиях рядом с Философом Орнатским. И, конечно, многие факты тоже были неизвестны, например, никто из историков Белой армии не знал, что один из главных основателей Белой армии, Белого Движения – Василий Дмитриевич Парфёнов, знаменитый командир Юнкерского батальона – это сын купца и благотворителя Дмитрия Лаврентьевича Парфенова, сподвижника Иоанна Кронштадтского и Философа Орнатского, строителя нескольких петербургских храмов, активного члена Общества религиозно-нравственного просвещения… Только благодаря вам, вашей семейной памяти, это стало известно, стало опубликовано. Это только один из моментов. Надеюсь, таких открытий будет ещё много.

…

 

См. также: