«Подростковый возраст психологически напоминает трудно переносимую беременность»

Программа Людмилы Зотовой

«Семья»

Психолог — Тамара Григорьевна Клещунова

СКАЧАТЬ ВСЕ ПЕРЕДАЧИ

«Я не знаю, чего я хочу, я запутываюсь в своих мнениях, не могу исполнить того, что задумала, у меня ничего не получается, все падает из рук, я разочаровываюсь себе». «Я привыкла, что за меня все решают родители, я завишу от них». «Я не могу быть в хороших отношениях со всеми: я не могу держать свои эмоции при себе; не могу примириться с братом; боюсь отчима; ненавижу соседку; у меня плохие отношения с учителями; я не могу быть откровенной с подругой, так как ей не верю». «Я не могу относиться с уважением к учителю. Утром трудно вставать вовремя. Трудно ходить на все уроки. Не могу выучить английский язык. Не могу ходить регулярно в школу. Не могу справиться с собой. Одноклассники мешают на уроке. Несправедливые оценки». (Из записей подростков в книге «Наш проблемный подросток: понять и договориться». Под редакцией проф. Л.Регуш.)

Л.Зотова: Разговор пойдет о подростках. Попробуем охватить основные проблемы воспитания детей, вступивших в подростковый возраст. Тамара Григорьевна, каким будет Ваш совет: в чем основная сложность этого периода, на что обратить внимание родителям?

Т.Г.Клещунова: Когда наши дети находятся в подростковом возрасте, мы пожинаем плоды своих предыдущих промахов воспитания. Естественно, в наших детях накапливается много всего, что потом проявляется в этом возрасте. И особенно напряженно чувствуют себя родители с детьми младшего подросткового возраста, когда ребенок только-только начинает в него входить, когда его организм находится в состоянии эмоциональной разбалансированности, когда процессы возбуждения преобладают над процессами торможения в результате эндокринной и гормональной перестройки. Мы наблюдаем это где-то в пятом-шестом классе. Эта перестройка дает о себе знать на поведенческом уровне. Одновременно идет, конечно же, и психологическая перестройка. Параметры памяти, мышления, внимания, до того завязанные в определенную цепочку, теперь рассыпаются, чтобы завязаться в новые цепочки. В этот период память у ребенка плохая, внимание – еще хуже, мышление – в стадии перехода с конкретного типа мышления на абстрактное. Очень непростой процесс. Ребенок может запустить учебу, которая у него вообще уходит на последний план. И только лет после 14, в старшем подростковом возрасте, она может выйти на первый план. Это самый тяжелый период. В это время, а также в средний подростковый период, на ребенка наваливаются разные проблемы: школьные проблемы, как уже говорили, уходят на последний план, а вперед выступают проблемы совсем другого плана. Прежде всего – это его взаимоотношения со сверстниками или с друзьями. Группа сверстников становится для подростка референтной; не мама, не учитель начальных классов, как было когда-то, а именно сверстники. Особенно тяжело это время переживается теми детьми, которые находятся в состоянии аутсайдеров, про которых говорят: «дети-изгои». Эти детишки переживают проблему взаимоотношений вдвойне тяжело. Кстати, проблема со сверстниками просматривалась и до школы, а также в младшем школьном возрасте, когда ребенок никак не мог находить с друзьями общий язык. В зависимости от особенностей характера такие дети идут или на угодливость, надеясь так заслужить любовь и внимание своих друзей, хотя на самом деле это – тупиковый путь в развитии социализации. Или более активные дети идут по пути контролирования, командуя сверстниками. Они хотят быть лидерами. Некоторые родители и даже учителя считают, что у ребенка преобладают задатки лидера. На самом же деле здесь не о лидерстве идет речь: в данном случае ребенку элементарно хочется подавить окружающих, быть над ними сверху, чтобы, по крайней мере, не испытывать от них никаких «уколов» – психологических, физических. Есть дети, которые хотят быть лучше всех, или, по крайней мере, не хуже всех. Этот настрой ребенка обычно поддерживают родители, т.к. им кажется, что если в нем развить хоть немного тщеславия, ему будет хотеться стать получше; на такой путь они и толкают ребенка. Но среди сверстников эти дети не пользуются успехом. Зачастую подобные варианты поведения продиктованы низкой самооценкой ребенка. Это говорит о неимении своих убеждений или неумении постоять за них. Такие виды поведения объясняются отсутствием элементарных навыков общения с друзьями. Итак, в младший подростковый период у ребенка преобладает общение со сверстниками. Но вот лет в 14 у него начинается тяга к взрослым. И очень хорошо, если этим взрослым станет родитель. Мы должны эту тягу удовлетворить. Авторитетный взрослый может оказать серьезную помощь в становлении личности подростка. Вторая проблема, которая наваливается на наших детей-подростков, это, конечно же, взаимоотношения с противоположным полом. В наше время сексуальное просвещение идет на уровне социальной диверсии. Наша молодежь просто обречена быть втянутой в нездоровую половую напряженность. Кроме того, все просвещенческие методики, приходящие к нам с Запада, настолько обнажают эту сакральную тему для нашего менталитета, для нашего общества, что переживается все это детьми очень тяжело. Многие психические заболевания вызываются именно этой нездоровой атмосферой. Когда мы вообще говорим об энергии любого человека, мужчины или женщины, нам нужно учитывать следующее: энергия пола должна идти в нескольких направлениях. Сюда относится и энергия становления личности, и энергия социальной значимости. Особенно это важно для мужчины: карьерный рост, мужественность. Сюда же относится и половая энергия. У девочки это женственность, материнство, половая энергия. В любом случае, в подростковом возрасте эта тема не должна так муссироваться, как это стало популярно в наше время. Этого нельзя делать! Еще в 1974 г. наш известный психолог Бажович предупреждала, что ни в коем случае нельзя давать выход подростковой сексуальности: таким образом мы обрекаем детей на то, что вся их энергия и будет направлена только в половую сферу. Учиться – увы – не хочется; становление мужчины или женщины, да и сам материнский инстинкт страдают при раннем вступлении девочек в сексуальные связи. Плоды мы уже начинаем получать: многие молодые женщины своими детьми не занимаются в той степени, в которой это необходимо, по той самой причине, о которой мы и говорим. Конечно, мы должны беречь детей от всего того, что их окружает. И, может быть, усилиями семьи уберечь ребенка можно. При условии, что эта семья авторитетна для ребенка, мы не ворчим беспричинно, не создаем обстановку нетерпимости в мелочах, на эту тему с ними беседуем и воздействуем собственным примером. Третья проблема, волнующая подростка: в достаточной степени портятся отношения с родителями. Иной раз родители приходят просто в отчаяние: они не могут найти общего языка с подростком, потому что с точки зрения родителей ребенок ведет себя неправомерно. Родители не могут понять, что ребенок, имея все вышеперечисленные проблемы, просто выплескивает агрессию. В том числе и деструктивную агрессию – унижает, оскорбляет родителей. И делает это он не по причине того, что родители виноваты, а потому что ему плохо. Ребенок уходит в состояние депрессии, потому что ему всё плохо: и с учебой, и со сверстниками, и с противоположным полом, и в себе не может разобраться, собственное «я» страдает. Он находится в отчаянии. Сейчас уже и медицина признала, что депрессии могут быть у наших детей и в младенческом возрасте, а уж в подростковом – тем более. Эта амбивалентность чувств родителей и детей заложена в природе человека, это нужно знать. Что значит «амбивалентность»? С одной стороны, он вроде и ненавидит этого родителя, но в тот же момент и любит безмерно. Так же и родитель: он может за ребенка и жизнь отдать, и иногда готов его поколотить. Неразрывность связей, особенно когда эти связи слишком тесные, сопровождается перепадами настроений. Часто жизнь детей и родителей тесно связана, и они зависимы друг от друга. Но ведь создаются и дополнительные трудности: эмоции порой просто захлестывают. Наряду с проявлением благородных порывов, чистоты помыслов, обнаруживаются бездны, можно сказать, помойные ямы, и родители от этого еще больше страдают. Ненависть и любовь – рядом. И агрессия бывает, и ярость, и даже акты насилия – допустим, отец поколотил сына-подростка. Все это идет на фоне радости и преданности, как со стороны детей, так и со стороны родителей. Однозначно хорошо говорят о своих мамочках и папочках дети, которые живут отдельно от них или не доверяют им своих тайн.

Л.Зотова:Имеется в виду отдельно не территориально, а в душе, да? Они продолжают при этом жить в одном доме.

Т.Г.Клещунова: Да. Семейной идиллии, где царит тишь да гладь, не существует. Это мы должны знать. И если мама говорит: «Как бы меня не трясло от гнева, я все равно говорю с ним спокойно, нормально», – она должна знать, что это плохо! Ребенок чувствует лицемерие матери, и он сделает все, чтобы вызвать в ней гнев. Мы должны в достойной манере высказывать чувства – и неприятные чувства, и гнев, – чтобы отрегулировать взаимоотношения.

Л.Зотова: Это интересное замечание. Значит, в семье не только допустимо, но и желательно проявление этих негативных, но естественных реакций, таких как раздражение?

Т.Г.Клещунова: Понимаете, все начинается еще с младенчества. Ребенок может кричать в гневе, в ярости – это норма. Он заявляет о своих потребностях. А кому он заявляет-то? Мамочке-папочке. Тем, кто близко. Родителям это не нравится. Мы начинаем говорить ему, как это плохо, наказываем его. В лучшем случае ребенок будет продолжать свое; это лучший случай. В худшем случае – спрячет свой гнев, отрицательные эмоции вглубь. Отрицательные чувства будут уходить внутрь. Ребенок будет их прятать, потому что он хочет быть любимым. И этот гнев будет накапливаться и создавать предпосылки таким страхам в будущем, что специалисты иной раз ничего не могут сделать с этим ребенком. Он уходит в пассивно-агрессивное поведение.

Л.Зотова: Значит, очень важно в детском возрасте давать выход эмоциям ребенка?

Т.Г.Клещунова: Естественно. Другое дело, что в возрасте от года до трех он может выступать в роли такого агрессора, защищаясь. Ему не разрешают проявлять свою самостоятельность, а ему надо это делать. Мы должны замечать все стеснения ребенка. И в то же время необходимо распознавать признаки тирании, которую также может проявлять ребенок. В более старшем возрасте со стороны ребенка может демонстрироваться агрессия, или он кривляется, или появляется вороватость, лживость. Тут мы должны поймать корень проблемы. Надо не просто бороться с агрессией, а найти причины ее. В подростковом возрасте накопленная агрессия направляет ребенка в разрушительное русло, как во вне, так и внутри себя. Во вне это обретает формы вандализма, всевозможных надписей на стенках – много всего такого. Он разрушает, и ему это нравится. Этим он снимает состояние тревожности, которые у него накопились, он как бы мстит, мстит иной раз за свою ущербность. При пассивно-агрессивном поведении накопленная в детстве агрессия чаще выводит к наркотикам, т.е. к внутреннему разрушению. В этом случае может появиться и компьютерная зависимость, когда ему хорошо только на уровне виртуальной реальности. Там – он хорош. Он хорош во всех отношениях: убивает много раз за игру и испытывает удовольствие от происходящего. Вот беда какая! В этот момент родители должны принимать ребенка. Это не значит: все пустить по воле волн, нет. Понимать, принимать – значит видеть и понимать его проблемы и научать его достойно выражать этот гнев. Допустим, он начинает бить младшего брата, потому что его самого в этот момент отругала мама или поколотил отец. Это плохо. Но мы сами-то что делаем! Мы ведь даем ему такой пример! Часто дети обзывают родителей. Кстати, многие американские мультфильмы демонстрируют подобные отношения. Это безобразно, когда ребенок может обозвать родителей, полностью уничтожить его авторитет. А многие родители считают, что так и должно быть. Ничего подобного! Наши отношения должны строиться без оскорблений и унижений друг друга. Это сложно, и, в первую очередь, мы сами должны этому научиться. Тогда и ребенок сможет правильно научиться выражать свой гнев, глядя на нас. Но об этом мы поговорим в другой раз – об отношениях родителей и детей; сейчас мы продолжим говорить о проблемах подросткового возраста, о противоречиях, которые ему свойственны. Да, могут складываться непростые отношения с противоположным полом, особенно у ребят, не уверенных в себе. Они вроде бы и тянутся туда, но там их не принимают в силу инфантильности, несамостоятельности. Кстати сказать, это все чревато последствиями. Мы говорим об инфантильности мужчин, о несамостоятельности, или как психологи говорят, о синдроме Питера Пена, когда мальчики не желают взрослеть. Так в этой категории мальчиков одной из черт психологического портрета являются сложности в отношениях с противоположным полом. Следующая проблема подростков – свободное время. Родители своевременно не приучили ребенка к интересующим его делам, то есть не развили именно те способности, которые в нем заложены, не помогли ему это сделать. А здесь нужна была родительская помощь. Иной раз действительно трудно понять, какая способность ребенка самая ведущая, которую надо развивать. И надо было еще в дошкольном или младшем школьном возрасте дать ему испытать себя в различных кружках или секциях. Но при этом не позволять ему скакать из одного в другой, как говорят, галопом по Европе. Если он пришел в секцию или кружок, он должен там добиться каких-то успехов, получить удовольствие от успеха, а потом, если ему там не нравится, можно переходить в другой кружок. Так, рано или поздно, мы могли бы выяснить, от чего же может «загореться» его душа. Это очень важно. Если ребенок был приучен к какому-то делу, в подростковом возрасте он чувствует себя более комфортно, чем те бедолаги, которые слоняются из угла в угол, а потом собираются в стайки себе подобных и занимаются неблаговидными делами. Там, как правило, асоциальное поведение; не говорю уже об антисоциальном поведении. Асоциальное поведение проявляется в неподчинении авторитетам, курении и т.д. Чтобы ребенок добился успеха и получил от него удовольствие, надо в ребенке взращивать, прививать волевые привычки к рутинной повседневной работе. Здесь речь идет не о силе воли, а о той ситуации, когда ребенок должен заниматься каким-то делом. Но при этом мы не просто его заставляем, но и он сам получает от этого удовольствие. Мы подхваливаем ребенка не за получение результатов его работы, а в ходе самой деятельности. Можно похвалить, например, даже за тот факт, что он не пропускает занятий в кружке или отметить еще какие-то положительные моменты. Очень важно заранее все предусмотреть, чтобы не возникли проблемы со свободным временем в подростковом возрасте.

Л.Зотова: Если я правильно поняла, Вы рекомендуете родителям взращивать в ребенке трудолюбие и усидчивость.

Т.Г.Клещунова: Насчет трудолюбия: Вот мы взращиваем в нем желание развивать способности. Допустим, он пловец, говорит: « Я отмахал 50 бассейнов». Это действительно большой труд, и слава Богу! Но это еще не значит, что ребенок будет трудолюбивым. Параллельно существуют не только те дела, которые он делает с удовольствием, потому что способности ему в этом помогают, но и дела, которые надо сделать: допустим, вымыть посуду, вымыть полы, убрать в комнате – надо. Поначалу это, может быть, выполняется и в приказном порядке. Надо – и все тут. И первый этап всегда предполагает выработку таких волевых привычек. Заставить, принудить. А вот второй этап зависит от нашего правильного поведения. Мы должны сделать так, чтобы ребенку нравилась рутинная работа, например, уборка дома. Нельзя поминутно вмешиваться в процесс работы или ругать ребенка, что он что-то делает не так. Наоборот, мы должны включить его в ту деятельность, постоянно подхваливая. Тогда и сама работа ему будет нравиться. К сожалению, во многих семьях этот момент отсутствует. Так, девочку не приучают к домашней работе, потому что она занята то в кружках, то в музыкальной школе, то еще где-то, а в конечном итоге вырастает неважная хозяйка, неважная мать. Этого нельзя допускать.

Л.Зотова: Но ведь ребенок в кружках и школах все равно трудится. И возможно, когда настанет время, он перенесет свое трудолюбие в другую, рутинную область жизни?

Т.Г.Клещунова: Увы, не обольщайтесь. Вот физик, проработал в своей лаборатории, допустим, 12 часов. И сил хватило. Приходит домой, жена, например, говорит, что надо сходить за картошкой. И сил у него нет. Потому что это – не интересно. Смысл в том, что те дела, которые надо делать, требует постоянного труда. Надо! Особенно это касается женщин, когда требуется наша постоянность в этой рутинной работе: уход за детьми, создание Дома с большой буквы. И к этому детей надо приучать с раннего возраста.

Л.Зотова: Значит, ребенка надо нагружать рутинными делам, несмотря на его постоянную занятость?

Т.Г.Клещунова: Я считаю, рутинным делам надо обучить ребенка на первых порах так, чтобы у него не было антипатии к такой работе. Девочку надо научить делать все. Другое дело, что не надо, может быть, требовать, чтобы она постоянно поддерживала порядок в своей комнате. Как одна мама все время говорила, что именно таким образом надо прививать дочери трудолюбие. В результате она вырастила такую нелюбящую домашнее хозяйство женщину, что этой маме впоследствии пришлось самой быть в доме своей уже взрослой дочери и домработницей, и нянькой внуков и т.д. Это надо иметь в виду. Следующая проблема подростков: проблема собственного «я». Подросток в этот период обуреваем противоречиями. Все это идет на внутреннем уровне. С одной стороны – непримиримость к злу, неправде, готовность вступить в борьбу с малейшими отклонениями от истины. А с другой – неумение разобраться в сложных явлениях жизни. Как часто они попадают впросак именно с тем, что вот это их «я» не отструктурировано, потому что они ведут себя не так, как нужно. Но это, правда, больше заметно в социальном плане. В психологическом – меньше. Но, тем не менее, эти противоречия накладывают отпечаток. Он хочет быть хорошим, стремится к идеалу, и в то же время не любит, чтобы его воспитывали. У него есть желание самоутверждаться при полном неумении это сделать. Почему? Потому что у него есть много противоречий между богатством желаний, ограниченностью сил и опыта, и его возможностями. Дальше: показное отрицание авторитетов, увлечение идеальным – и сомнение в существовании идеального. И самое главное: в подростке произрастает удивление перед неисчерпаемостью жизни, желанием много знать, переживать всякие вдохновения, и в то же время – легкомысленное отношение к учебе, к своим повседневным занятиям. И все это отпечатывается на его «я». Чисто психологически он понимает некую свою ущербность. Но в нем уживается одновременно и романтическая восторженность, и грубые выходки, и моральное невежество, и восхищение красотой, и ироничное отношение к этой красоте. При этом каким-то образом страдает его психологический портрет. Он сам все это хорошо понимает, но чтобы разобраться в этом, нужно время. И, естественно, обстоятельства. Желательно, чтобы рядом были взрослые, которые могли бы ему ненавязчиво объяснить: то, что он переживает, – явление обычное. Не он первый, не он последний. Через этот момент проходят все.

Л.Зотова: Вот Вы говорите, что в подростковом возрасте столько противоречий, столько бурных чувств. Почему именно в подростковом возрасте? Потому что ребята выходят из детства? Пытаются найти себя?

Т.Г.Клещунова: Да, это самое главное. Идет такой кризис: он уже не ребенок, он уже на переходе ко взрослой жизни. И в то же время он еще ребенок. У него идет процесс самоидентификации, ему хочется быть кем-то, быть на кого-то похожим. А в это время у него, допустим, какие-то проблемы в семье; бывает такой вариант – уходит из дома отец. Или он ушел еще раньше, и подросток начинает осознавать, что его «я» – неполноценное. Часть этого «я» ушло вместе с отцом, с тех пор, как родители расстались. А развод родителей или неблагополучие переживается в подростковом возрасте сложнее, чем в более младшем. Иной раз мы можем нанести его дальнейшему становлению большой урон именно своими взаимоотношениями. Хотя в нашем сегодняшнем обществе на развод смотрят очень просто: нам надо личностно становиться, и нет ничего худого в том, что мы расстались. Мы как бы исчерпали друг друга. А что остались дети, которые будут расти неполноценными, ущербными, переживать шок, на эту тему задумываться не принято. И считать, что ребенок очень легко перенес произошедший развод, это, мягко говоря, наивно. Все дети переживают эту боль, все. Только кто-то это показывает агрессией, проявлением гнева, а кто-то, чисто внешне, пытается не показывать. Это, кстати, еще и хуже, этому ребенку еще тяжелее оттого, что он не проявил эти чувства.

Л.Зотова: Мы говорим о подростковом возрасте, но еще точно не обозначили его границы. Вы сказали, что он начинается примерно с 5-го класса, это где-то с 11 лет, да?

Т.Г.Клещунова: Знаете, у кого-то в 10 лет. Девчонки начинают ощущать эти перемены лет в 10. У мальчиков может начаться лет в 12. Но это все бывает по-разному. Мы чисто физиологически видим, да и на поведенческом уровне замечаем, что эти ребята как-то проявляют себя. Например, ценности меняются; они как бы в пику начинают говорить, что им нравится, а на самом деле они так только пытаются заявить о своем самоутверждении, причиняя порой этим боль родителям. Показатель, сигнал того, что ребенок вступает в отрочество, это, во-первых, изменение его характера. Он начинает действовать более «взросло» и в физическом, и в социальном плане. Нам так кажется, а на самом деле – там еще глубоко упрятанный ребенок. Во-вторых, меняются ценностные ориентации. Вкусы, убеждения становятся прямо противоположными родительским. На первых порах они так зондируют почву. Тоже не надо падать в обморок от таких вещей. Далее, меняются привычки, образцы поведения. Да, нам их бывает действительно трудно переносить. Затем у них происходят изменения желаний, они требуют больше свободы, но ему все труднее это позволять. Вот эти показатели как раз и говорят о том, что пришла пора, уже зазвенел звоночек. Кстати, в подростковом возрасте, если мы не сделали этого раньше, мы должны дать детям четыре урока, которые ребяткам следует изучить и запомнить. Первый урок: жизнь любого человека всегда в некоторой степени зависит от авторитета, которые он не выбирал. Второе: поведение человека всегда частично регулируется правилами, которые он не устанавливал. Он должен к этому привыкать. Третье: всегда найдутся люди, перед которыми придется держать ответ, и не всегда эти люди будут симпатичны нам. И четвертый урок: после неудачи, после ошибки или проступка, часто наступает социальное последствие, которое может показаться несправедливым. Когда мы это ему внушаем, ему легче хотя бы понимать, что есть ограничения, за которые он, увы, не сможет уйти во взрослой жизни, тем более, что ему так хочется быть этим взрослым. Другое дело, что есть категория детей, которые не хотят взрослеть, которым страшно взрослеть. Как правило, такие дети в детстве были обуреваемы страхами. Это как раз та часть ребят, которые с младенчества не выражали своих неудовлетворенных потребностей так агрессивно, как это делали активные дети. У них были только страхи, страхи вообще. Они могли бояться не собаку, которая бегает рядом с ним, а льва или тигра, сидящих в клетке. Научили его не бояться льва или тигра – он обязательно найдет другой объект для своих страхов: часто боятся темноты и т.д. Это тот ярлык для тревоги, которая есть в нем. А причин тревоги может быть много. В более старшем, подростковом, возрасте, начинается страх взросления. Это проявляется уходом в инфантильность, несамостоятельность, желанием спрятаться за мамочку, чтобы только не вырасти, не почувствовать требований к себе. Он привык, что за него многое решалось. В его доме было так: вот я тебе сказала, как надо действовать, и ты так и должен действовать. Мама не думает о том, что, не давая свободу, не давая автономию ребенку, не давая ему возможность выбора и возможность поступить по собственному желанию, предварительно объяснив, что чем чревато, она оказывает плохую услугу ребенку. Откуда тогда взяться самостоятельности и чувству ответственности? И еще одна из проблем, волнующих наших детей, – проблема будущего. Те, кто живет материально бедно, беспокоятся о своем будущем, так как понимают, что даже при хорошей учебе возможность поступления в институт на бесплатное отделение со стипендией очень сомнительна. Чаще всего за учебу надо платить, а денег таких не будет; неизвестно, куда идти, в какое учебное за ведение. Это все очень переживается. Более того, большинство наших детей больны хронически: то зрение, то сколиоз, то еще что-то. Это тоже накладывает отпечаток на его желания, кем стать в будущем. И, как я уже говорила, школа у ребенка в это время – на последнем месте. Если мы, родители, требуем от ребенка забыть все, так как учеба для него – самое главное, мы глубоко заблуждаемся, что наши призывы найдут отклик в его душе. Его можно заставить. Он может начать учиться, включая все то, что может быть задействовано при экстремальных обстоятельствах. И тогда переутомление может стать еще сильнее. Так что если у ребенка в 5-6 классе с учебой станет немножко хуже, единственное, что я могу посоветовать по своему опыту: нужно следить, чтобы они учили уроки, ходили в школу. Тогда, если у него все нормально было в начальной школе, все встанет на свои места. А если было все плохо в начальной школе, то беды будут продолжаться. Вот потому я всегда говорю, как важно нам сделать все, чтобы в начальной школе ребенок учился с удовольствием. Речь идет не о «пятерках», но, по крайней мере, о получении там навыков трудолюбия. Ребенку важно видеть: он вложил труд и усердие в дело, пусть и неинтересное, и получил удовольствие оттого, что дело все-таки сделано. И таким образом мы можем поднять его самооценку и рассчитывать, что в старших классах он будет, по крайней мере, посещать школу, не бросит ее.

Л.Зотова: А в каком возрасте этот тяжелый переходный период у ребенка заканчивается? И как нам, родителям, понять: закончился этот переход, или ребенок все еще там?

Т.Г.Клещунова: Да, одна мама мне задала такой вопрос. Я ей все объясняла, а потом она сказала: «Знаете, у моего ребенка, по-моему, этот период идет с года и до сих пор». Там действительно есть несколько возрастных кризов; первый – в 2,5-3 года. Затем – в 7-8- лет, с проблемой «Какой же я?». Затем – подростковый. Тут все зависит от того, когда это началось, и какие проблемы вышли на первый план. Понимаете, если все идет по-хорошему, то в подростковом возрасте начинается процесс не самоутверждения, а самовоспитания. Это и организация своего времени, и самоконтроль и т.д. Но чаще всего идет процесс самоутверждения, потому что, ну, нагрешили мы, родители, в предыдущие фазы его развития. Но, тем не менее, годам к 15 ребенок как бы успокаивается. Вот когда у него проявляются вторичные половые признаки, ему становится легче, потому что этот гормональный выброс в кровь идет не в такой степени; половые железы заработали и нормализуют то, что связано с гормональным выбросом гипофиза. Но юношеский возраст, тем не менее, имеет тоже очень много хлопот. Если в начальной школе у ребенка были не такие уж большие успехи, это может откликнуться в юношеском возрасте. Кстати, нежелание трудиться, то, что не было заложено в свое время, может стать хорошо заметным в 17-19 лет.

Л.Зотова: Вы говорили, что ребенку в подростковом возрасте необходимо делать самостоятельные шаги, для того чтобы понять себя, чтобы утвердить себя. И родители должны, считаясь с этим, давать ему определенную степень свободы. До какой степени можно давать эту свободу? Например, дети собираются компанией, иногда куда-то уходят все вместе на ночь, и это тоже один из элементов их самоутверждения. В старших классах начинаются посещение клубов, дискотек. Как родителю поступать в этих случаях: действовать методом однозначного запрета или дать ребенку попробовать себя? Но ведь за этой «пробой» могут следовать очень серьезные проблемы.

Т.Г.Клещунова: Это все очень индивидуально. Лично моя точка зрения – надо держать ухо востро. Вот идут они на эти дискотеки и зачастую именно там начинают пробовать наркотики. В наше время это так… Что касается девочек, я считаю, что их надо особенно оберегать от такого опыта и от таких сообществ. Некоторые говорят: она у нас такая самостоятельная, уже в 16 лет хочет и отдельно жить, и тому подобное. Не знаю. Нам, верующим людям, надо все-таки молиться за то, чтобы они не упали в пропасть. Что уж говорить: они все время танцуют на краю пропасти! И наша материнская обязанность молиться за них, чтобы этого не случилось. Да, действительно, очень много соблазнов вокруг. А если мы к тому же не научили ребенка, как устоять против этих соблазнов, не научили его внутренней самодисциплине, по разным причинам? Тут все очень индивидуально. Иным детям можно доверять, и я знаю таких детишек. Но что касается, например, моих детей, я не очень-то позволяла это делать. Вот моя младшая более вольно обращалась со всем этим, так и результаты соответствующие. Сейчас, будучи взрослой, она, конечно, очень жалеет об этом. А вообще в наше время детей, особенно девочек, надо беречь.

Л.Зотова: То есть строгость родительская должна присутствовать?

Т.Г.Клещунова: Да. И очень хорошо, если эта строгость основана на доброжелательности и на любви. Тогда ребенок, просто уступая родителям, любя их, не сделает страшных шагов. А если, допустим, отношения испортились уже давно? Если имело место унижение ребенка? Если мама вела себя весьма вольно по отношению к окружающим мужчинам, у нее произошел развод с отцом ребенка, например, девочки? Так как вы думаете, девочка будет ее слушать? Конечно, нет. Она будет винить во всем мать, в том числе, и в разводе с отцом. Порой винят мать и тогда, когда она и не виновата, а уж если мама слишком занята своей личной жизнью, это сильно чревато последствиями их взаимоотношений с дочерью. Да и с мальчиком тоже.

Л.Зотова: В старшем подростковом возрасте, лет в 15-16, часто возникают чувства к противоположному полу: первая любовь, увлечения. Что Вы можете сказать об этом более подробно?

Т.Г.Клещунова: Моей внучке еще только 10 лет, а я с ней сейчас все время на эту тему говорю. Наши современные дети, особенно юноши, часто лишены романтической стороны отношений. А ведь это одна из основных составляющих взаимоотношений мужчин и женщин. Мужчина, прошедший только через биологическую часть этих взаимоотношений, не дает того, что полагается его будущей жене, не получается у него этого. Поэтому направленность на романтическую стадию – ухаживание, дружба, любовь – оправдана. Нельзя форсировать события. Я и своим старшим детям, и внукам говорю, что каждый возраст имеет право на логическое завершение любви, определенное право. Как не имеет права замужняя женщина или женатый мужчина пойти на поводу влюбленности, оставив семью, так и человек, несозревший физиологически, психологически, в социальном плане, не имеет права на логическое завершение этого чувства. Потому что рождение ребенка, его воспитание у молодых людей, не получивших специальность, к чему может привести? Здесь многое зависит от родителей. Другое дело, что в наше достаточно сложное время нам надо уметь находить свою правоту, подтверждение своей правоты; и разговаривать с детьми надо так, чтобы это звучало не просто запретами, а чтобы они услышали нас и поняли, почему плохо начинать близкие отношения так рано. А запреты они все равно смогут обойти. Что касается любви, то это, конечно, будет. Мы все проходили через это. Я и себя помню в этом возрасте. В те времена мы ведь дружили компаниями. У нас не было этих ранних разделений на пары. А именно это чревато последствиями. Вот за этим и надо следить: если в компании – может и не страшно. Хотя, как я слышала, сейчас безобразия бывают и в компаниях; но это, наверное, такие уж очень развращенные ребятишки… Будем надеяться, что в нашей среде, среде верующих людей, этого нет.

Л.Зотова: Но вообще родителям надо быть очень внимательными к своим детям и становиться особенно бдительными, если мальчик с девочкой встречаются один на один, да?

Т.Г.Клещунова: Да, очень бдительными. Считаю, что здесь в пору дуэнью пристроить! Ребенка надо очень беречь. В этот период им живется гораздо сложнее, чем в старшем возрасте, людям с устоявшейся психикой и всеми этими желаниями, подвластными сознанию. Но я считаю, что с этим можно справиться.

Л.Зотова: Мы долго говорим о проблемах подросткового возраста; можете ли Вы дать родителям какие-то общие советы?

Т.Г.Клещунова: Как можно сильнее показывать ребятишкам свою любовь. Вот этим самым подросткам, которые готовы бежать от твоих прикосновений. В глаза они не смотрят или смотрят с такой вот ненавистью. Но даже в этот период не надо заражаться их гневом, не надо вступать в конфликтные отношения оттого, что они так себя ведут. Их надо понять. Подростковый возраст чисто психологически напоминает (женщины меня поймут) плохую беременность. Перепады настроения, когда все раздражает, когда чувство экзальтации сменяется депрессией, это так свойственно подросткам! И мы должны это понимать, и, тем более, не провоцировать их на это. Нужна уважительность; иной раз и замечание надо сделать таким образом, чтобы их не унизить. И не нужны эти команды: сделай так, сделай эдак. Не надо. Относитесь к ним более внимательно, более деликатно. Людям, которые умеют это делать, у которых в семье так было принято, легче. Труднее тем, кто вырос в семьях с тяжелыми обстоятельствами. Стереотип идет из родительской семьи. Но надо учиться. Надо находить эти точки соприкосновения. Надо жить вместе, не думать о том, что там будет, чем это чревато. Подобные страхи порой могут вогнать в такое состояние, что впору лечь и перестать жить. Нужно просто жить с ними и пытаться доказать, в том числе и себе, что дети – это то, во имя чего мы живем.

Л.Зотова: А если проблемы детско-родительских отношений зашли далеко, советуете ли Вы как психолог обратиться к специалистам, привести туда ребенка?

Т.Г.Клещунова: Обязательно. Это может быть не только специалист, это может быть и третье уважаемое лицо. Косвенный способ воздействия – через авторитетное лицо. Это может быть и бабушка, являющаяся не психологом по специальности, но глубоким психологом по жизни. Она может и подсказать, и рассудить. И вообще, когда происходят вот такие конфликтные ситуации, ребенку хорошо было бы пожить где-то в другой семье: к той же бабушке отправить или в семью приятелей. Надо как-то отдохнуть друг от друга. Особенно это полезно при чрезмерной эмоциональной близости. Родители иногда настолько проникают в жизнь детей, и дети настолько доверчивы по отношению к родителям, что им гораздо тяжелее в определенных ситуациях. Также и послушные ребятишки становятся в подростковом возрасте самыми трудными. Послушание может в этот период выливаться таким букетом неприятия друг друга, там происходят такие вспышки агрессии, побеги из дома. Девочки начинают вести себя просто безобразно с точки зрения родителей. А это все – накопленная фрустрация от неудовлетворения потребностей в ранние годы.

Л.Зотова: Ну, и напоследок, если можно, скажите нам какое-то оптимистическое пожелание.

Т.Г.Клещунова: Оптимистическое? Хочу сказать, что в принципе, дети – это счастье. Особенно, когда наши с ними отношения не то что бесконфликтные, но на какой-то момент они утихомириваются, становятся дружелюбными. Чаще выходите с ними на откровенный дружеский разговор – это дает и нам возможность окунуться в тот период, когда мы были такими же. Мало того, что дети не заставляют нас скучать, мало того, что они все время заставляют нас искать выходы из положений, заниматься собственным воспитанием, самообразованием; самое главное, как бы это жестоко ни звучало, – некоторые дети будущего не имеют… Им нужно быть счастливыми сейчас.

Л.Зотова: Да, замечание абсолютно точное и очень важное. Спасибо, Тамара Григорьевна, за все Ваши советы.

СБОРНИК ПЕРЕДАЧ

СКАЧАТЬ

Программа «Семья» на Сервисе скачиваний