Программа «Культурная реакция» — новый проект радио «Град Петров»

М.Михайлова: Здравствуйте, дорогие братья и сестры, с вами радио «Град Петров», Марина Михайлова. Обычно в это время у нас была программа под названием «Образ жизни». Но сегодня мы с отцом Александром Степановым хотим вам представить новый проект радио «Град Петров». Здравствуйте, отец Александр! Прот.А.Степанов: Здравствуйте, Марина, здравствуйте, дорогие радиослушатели! М.Михайлова: Поскольку идея проекта исходила от Вас, то, может быть, Вы бы и начали об этом разговор. Что случилось с нашим «Образом жизни» и почему он приобретает другие формы и даже другое название? Прот.А.Степанов: Я думаю, что программа «Образ жизни» была, конечно, очень нужной и важной, и сам замысел ее мне по-прежнему кажется интересным. Но наверное, любая программа, будь то на радио или на телевидении, имеет свой срок жизни. И, в общем, я думаю, что Вам, Марина, удалось рассмотреть основные стороны, составляющие жизнь современного верующего человека. М.Михайлова: Ну, хотя бы немного. Прот.А.Степанов: Да. И, как всегда, потом начинаются программы, которые вроде бы как и на тему, а вроде как уже и не очень на тему прямо «Образа жизни». Вот поэтому можно немножко расширить этот взгляд, с одной стороны. С другой стороны, всегда в жизни появляются какие-то новые темы, которые требуют нашей реакции. И поэтому мне кажется очень удачным название, которое Вы предложили. М.Михайлова: Наша программа будет называться «Культурная реакция». Прот.А.Степанов: Идея того, о чем должна быть эта передача, исходила от меня, и название Ваше, я думаю, оно очень точно выражает то, что мне бы хотелось. Другое название, к сожалению, уже использовано в другой радиостанции или на телевидении, я точно не знаю, где, но такая программа где-то есть, «Культурный слой». М.Михайлова: На канале «Культура», нет? Прот.А.Степанов: Может быть даже на канале «Культура», да, а может быть и на «Радио России». Во всяком случае, это тоже очень удачное было бы название для этой программы, если бы оно не было уже занято. Но в том названии, которое Вы предложили, мне кажется, содержится больше динамики, что, в общем, отвечает в каком-то смысле моему замыслу. М.Михайлова: Вот вчера как раз мы с отцом Алексеем Крыловым в рамках программы «Словарь» говорили о возделывании земли и, соответственно, о культуре, потому что по-латински «возделывать землю» – это и есть «культура». И говорили как раз о том, что одна из задач человека, начиная от момента его появления в мире – это какое-то творческое и деятельное, активное участие в жизни. Поэтому и «Культурная реакция». Мне кажется, что поскольку мы христиане, мы должны, прежде всего, быть позитивными, мы должны вступать в диалог с этим миром. И в этом смысле «Культурная реакция» – это отреагирование той жизни, которая вокруг нас. Прот.А.Степанов: Да, и отчасти рефлексия тоже. Мы можем отреагировать каким-то действием или каким-то размышлением, созерцательным или более активным. М.Михайлова: Конечно. Прот.А.Степанов: Мне, конечно, хотелось бы в этой программе, прежде всего, опираться на ту традиционную культуру, которая характерна для нашего города. Поэтому, если хотите, героем этих программ будет Петербург, хотя и не только. М.Михайлова: Ну, в каком-то смысле мы все равно будем из Петербурга смотреть, потому что мы принадлежим этому городу. Не он принадлежит нам, а мы ему. И поэтому всегда петербургская точка зрения, петербургская тема, петербургский стиль, конечно, будут нашими приоритетами. Прот.А.Степанов: Да, это какое-то ценностное мерило. Оно тоже будет задаваться в каком-то смысле модулем этого города, традиционной его культурой. Просто иначе мы, наверное, не можем смотреть на все другое, кроме как с этой позиции. Поэтому Петербург, конечно. То, о чем мы говорили в программах Юрия Алексеевича Соколова «Петербуржский сторожил». Но, если мне хотелось сосредоточиться больше именно на облике города, то та программа пошла в другие аспекты жизни и истории Петербурга, что не совсем отвечало замыслу. Вот здесь мы об облике города, я думаю, тоже будем говорить в очень широком контексте, сравнивая Петербург с другими городами, с тем, как они могут трансформироваться и как они трансформировались в своей истории, иногда многовековой, иногда и тысячелетней. Что сохранялось, что не сохранялось, что удалось сохранить, что бесследно исчезло. Как из одной культурной цивилизации, которая была совершенно, казалось бы, сровнена с лицом земли, возникала новая, следующая на этих обломках. По образному выражению Цветаевой «дом срыт» – так она писала о России, той России, которая ушла после Октябрьской революции. Для нее это место было местом, на котором когда-то стоял дом, и этого дома нет, срыто, пустая земля. И тем не менее, все-таки эта земля оказывается не совсем пустой. В ней вырастает нечто. М.Михайлова: У Цветаевой все-таки всегда некие предельные формулировки. Она человек крайностей и большого поэтического напряжения. Прот.А.Степанов: Вот поэтому у нас перед глазами всегда должна быть какая-то позитивная перспектива того, что можно все-таки делать. Да, уже чего-то нет и никогда не будет, с этим надо смириться, потому что это просто трезвый взгляд на вещи. Но возможно развитие. Вот об этом развитии, о реакции, в частности, на то, что осталось, что мы имеем, о том, как это можно трансформировать в будущем, в культурном отношении, хотелось бы поговорить в новой программе. М.Михайлова: Тогда вспомним еще одно значение слова реакция. Реакция – это вступление в контакт двух химических веществ, в результате которого возникает некое значимое третье. Прот.А.Степанов: Мы даже сейчас какие-то коннотации этого слова открываем в процессе передачи. Потому что мы об этом и не думали. М.Михайлова: Ну, всегда слова больше, чем наша мысль. Потому что слово языка уже заряжено таким количеством смысла, который мы не сразу осознаем. Прот.А.Степанов: Кроме того, реакция – это способ сохранения чего-то ценного. В отличие от революции. Можно думать, что сейчас мы тоже переживаем определенную культурную революцию. М.Михайлова: В том смысле, что это необратимое преобразование. Прот.А.Степанов: Да, необратимое и разрушительное. М.Михайлова: И несопоставимое по своему ущербу, наносимому стране, даже, мне так кажется, с революцией большевиков. Прот.А.Степанов: Нет, с этим я все-таки решительно не соглашусь, потому что сейчас никакой крови, массового уничтожения населения. М.Михайлова: Это да. Прот.А.Степанов: И замены одного населения другим не происходит. А вот те люди, которые переживали то время – и революцию, и 1917 год, – пишут о том, что Петербург стал другим, другие люди, уже совершенно другая жизнь. Стоят дома, но в них происходит совершенно другое. Вся начинка этого города выпотрошена. Это еще в 1918, 1919 году такие были ощущения. М.Михайлова: С этим невозможно не согласиться, я совершенно согласна. Прот.А.Степанов: Таких радикальных вещей все-таки не происходит, слава Богу. В культурном отношении, действительно, 1990-е годы дали всплеск каких-то совершенно непонятных людей, которые вроде бы и раньше были, но они все вдруг надели малиновые пиджаки и стали резко выделяться. Вот этот облик такого нового человека становился все более привычным в городе. М.Михайлова: Сейчас они, слава Богу, надели нормальные пиджаки. Но тот язык, который они приносят… Прот.А.Степанов: Совершенно верно, тот язык, который они принесли, и та культура, если это можно назвать культурой… М.Михайлова: Можно. Это определенный способ отношений с миром, который они утвердили. Прот.А.Степанов: Да-да-да, совершенно верно. М.Михайлова: Так вот, это теперь приобрело другие формы. Они не могли тогда, например, снести дом в городе и построить другой. Тогда это было невозможно, а сейчас они надели привычные пиджаки и галстуки, стали не так выделяться из толпы, хотя если приглядеться, наверное, можно определить. Прот.А.Степанов: Когда начинают говорить – да, стопроцентно можно. М.Михайлова: Да, тогда легко. Прот.А.Степанов: Но они имеют теперь некоторый масштаб действия в нашей жизни. И этот масштаб угрожающе велик для той самой культуры, которая хотела бы тоже реагировать на грубое вторжение в ее существование. Вот в этом смысле реакция, реакционность тоже некоторая имеется в виду. Но реакция в данном случае и реакционность для меня абсолютно продолжительные явления. М.Михайлова: Реакция как то, что сохраняет и сопротивляется разрушительному новому. Прот.А.Степанов: Конечно, в архитектуре, в жизни города мы это видим очень явно. И это нас сразу царапает по душе. Но ведь на самом деле это происходит не только в этом видимом, зримом слое. Это происходит, конечно, и во всех других слоях – в языке, конечно, прежде всего. М.Михайлова: В литературе. Прот.А.Степанов: В литературе –эти бесконечные сериальные романы… М.Михайлова: И не только. Мы недавно смотрели фильм под названием «Глянец». Он уже давно прошел, но, тем не менее, сейчас посмотрели. Он начинается так: две девочки в провинции, одна из них читает вслух отрывок из романа одного очень знаменитого современного писателя – Владимира Сорокина, – в котором такая лексика, которую мне на епархиальном радио повторять было бы непристойно. И девочка читает и говорит: «Вот как надо писать, вот оно, настоящее». А вторая говорит: «Ты знаешь, а по-моему, это просто барахло, ерунда», – она, правда, сильнее выражается. И вот это важно, потому что происходит некоторая смена культурных ориентиров и даже их подмена. Сейчас получается «чем хуже, тем лучше». Чем ты отвратительнее, алогичнее, абсурднее строишь свой дискурс… Я даже не уверена, что сам Сорокин отчетливо знает, что он написал. Вообще публика в восторге, говорят: «Вот как надо писать! Что там Пушкин!» И как мне кажется, очень важно создать какой-то позитивный прецедент. Должны, в конце концов, собраться где-то люди, которые скажут, что сохраняются некие ценности, и мы хотим, чтобы они были, и мы не одиноки, нас очень много, я надеюсь. Прот.А.Степанов: Да, и в этом смысле в этой программе уместны будут не только разговоры собственно о Петербурге, но вообще о тех явлениях культуры, которые сейчас становятся заметными. Конечно, прежде всего, я думаю надо говорить о каких-то позитивных опытах. Это могут быть новые книги, литература, кино. И участниками этих программ будут, может быть, и авторы книг, и режиссеры или просто люди, которые вместе посмотрели фильм или вместе почитали книгу, и у которых возникли мысли и желания поделиться и, может быть, предложить нашим слушателям тоже что-то почитать или увидеть. М.Михайлова: Конечно. Я думаю, что мы вполне могли бы и от наших слушателей получать какие-то предложения. Потому что не может такого быть, что вот мы с батюшкой такие умные люди, сели, все посмотрели и прочитали. Мы вполне готовы откликаться на какие-то предложения. Поговорить на конкретную тему или пригласить какого-то конкретного человека. Кстати, телефон нашего прямого эфира 328-29-32. Дорогие слушатели, звоните. Прот.А.Степанов: Единственное, с чем я как главный редактор заранее не соглашусь, это с такой вот мыслью очень жесткой и однозначной: «Почему на церковном радио об этом говорят»? М.Михайлова: Да, такой вопрос возникнет. Прот.А.Степанов: Такие претензии мне лично в эфире как-то не доставались, а Марине Валентиновне и другим участникам этих программ такие вопросы адресовались часто. М.Михайлова: Мы можем сразу ответить на этот вопрос. Прот.А.Степанов: Да. Я думаю, что христианская жизнь, церковная жизнь не призвана обрубить все остальное, кроме собственно хождения в храм, молитвы, участия в Таинствах. Все остальное как бы «от лукавого». Это, конечно, не так. Христианская жизнь, собственно, христианская цивилизация и породила всю эту культуру. Конечно, в культуре есть много и анти-христианского, это понятно. Но это не значит, что мы на всей культуре должны ставить крест, наоборот, культура – это та среда, в которой, собственно, христианская жизнь выражена в развитых формах. Не в самых, может быть, первичных, когда христианство только появилось, оно жестко противостояло окружающему миру – языческому, враждебному и так далее, – оно отторгало какие-то формы культуры, хотя тут же создавало свои. Или что еще более часто, она переосмысливала те формы культуры, которые были в языческом мире. Если мы спустимся в катакомбы – первые сохранившиеся исторические места молитвы самых ранних христиан, мы увидим, как богато они украшены фресками. В них, безусловно, видна традиция античной живописи, эти фрески делали те же художники, которые украшали дома состоятельных людей Рима, которые украшали те же катакомбы как место погребения язычников. Но сюжеты там уже другие – это уже библейские сюжеты, иногда новозаветные сюжеты. Т.е. сама техника искусства использовалась очень широко, и существующие достижения, выразительные средства, инструментарий усваивались искусством, но наполнялись новым смыслом. Конечно, мы живем в мире. И мы хотим не существовать в кругу только лишь таких обскурантистски настроенных людей, которые отрицают всякую культуру вообще, считают, что вот у меня есть что сегодня поесть, на завтра тоже, слава Богу, есть убогое жилище и все, и хватит, больше мне ничего не нужно. Нет, жизнь христианина должна быть полной, безусловно, и наполнена самыми разными смыслами и красотой. М.Михайлова: У нас есть звонок. Добрый вечер, слушаем Вас внимательно. Слушательница: Добрый вечер! Спасибо за передачу. Я хотела бы услышать в какой-то из передач обсуждение книги Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик». М.Михайлова: Да, я тоже об этом думаю, спасибо Вам за предложение. Это действительно книга, которую имеет смысл обсудить в христианском сообществе. Главный герой – священник, и там очень интересный сюжет, ставятся разные богословские вопросы, на которые надо давать богословские ответы. Прот.А.Степанов: Надо какого-нибудь батюшку, который эту книгу тоже освоил. М.Михайлова: А Вы не освоили пока? Прот.А.Степанов: Я не читал пока, нет. Я читал несколько романов Улицкой. Но эту книгу не читал, не знаю. Может быть, если найду какое-то время, я прочитаю. М.Михайлова: Посмотрим. Так вот если возвращаться к этой теме, то вот о чем еще хочется сказать. Как мне кажется, одна из задач христианства заключается в проповеди Евангелия. И эта проповедь Евангелия возможна в том числе и на путях культурного диалога. Потому что культура всегда была очень живой и подвижной. Это то открытое пространство, где возможен диалог между людьми, где возможен обмен аргументированными мнениями, жизненными позициями. И поэтому мне кажется, что даже если мы будем вести речь о чем-то, что на первый взгляд находится абсолютно вне церковного контекста, это все равно может помочь нам прояснить наши позиции, именно христианские евангельские позиции – в отношении к жизни, к современности, прежде всего. Прот.А.Степанов: Конечно. Собственно, то, что на нашем радио вообще достаточно много внимания и эфирного времени уделяется культурным программам – это не просто для того, чтобы заполнить эфир. Мы можем его заполнить легкой музыкой. М.Михайлова: Или наоборот, тяжелой музыкой… Прот.А.Степанов: Если бы стояла такая задача. Но это так именно потому, что миссионерская задача вполне может быть решаема здесь. Человек, который включает наше радио, может быть не готов сразу слушать вероучительные беседы. Когда я говорил со многими светскими, но культурными и интересными людьми, они говорят: «Мне не интересно слушать про ваше вероучение». М.Михайлова: А зря. Это самое увлекательное. Прот.А.Степанов: Мы-то понимаем, что зря. Но это не то первое, что человека будет интересовать. Вот, например, он говорил, что его интересует просто какие-то проблемы его личной жизни. Если я услышу какие-то ответы на вопросы, которые сегодня меня мучают… Я пришел с работы, мне надо в семье как-то что-то поправить, наладить. Или мне надо как-то понять, как относиться к тому или иному явлению жизни. И вот если я услышу какой-то свежий для себя взгляд человека, стоящего на христианских позициях и это мне поможет как-то сориентироваться в моей собственной жизненной ситуации, – вот это мне будет интересно. И понятно, что если он получил один-два-три раза какие-то сущностные ответы на вопросы, которые его волнуют, он, естественно уже начнет думать о том, что стоит вникнуть как-то в это поглубже. Поэтому до некоторой степени, конечно, такие программы ориентированы на еще не вполне церковную аудиторию. Потому что, конечно, мы работаем не только для людей, которые каждое воскресенье идут в храм Божий, молятся, исповедуются, причащаются. Вероятно, таким людям больше хотелось бы слышать о церковной жизни. Хотя не думаю, что так. М.Михайлова: Я тоже думаю, что это скорее неофитская позиция. Прот.А.Степанов: Да, неофитская, совершенно верно. И многие из нас прошли какой-то период, когда кажется, что «наконец-то я избавился от всего этого, что тут так было не понятно, и так морочило голову, и сбивало с толку, как жить, нашел, наконец, правильный путь и тут опять зачем-то возвращаться к этому?». Но это неизбежно, потому что жизнь слишком многообразна. М.Михайлова: «Жизнь трогает», как говорил Илья Ильич Обломов. Ты-то, может, и пришел в тихую гавань, а ближний еще нет. Прот.А.Степанов: Да, то, что происходит вокруг нас, требует от нас какого-то ответа. Или иначе мы впадаем просто в аутизм какой-то. М.Михайлова: Такое «детство» создаем себе. Прот.А.Степанов: Да, создаем себе детство, в котором сидим, и, в общем, свою жизнь тоже этим во многом обедняем. Какой-то период пустыни, действительно, нужен наверняка каждому человеку, приходящему в Церковь. М.Михайлова: И даже не однажды. Я думаю, что время от времени в эту пустыню мы возвращаемся, и там живем. Прот.А.Степанов: И возвращаемся уже какими-то уже немножко иными, обогащенными, если мы жили, так сказать, как-то откликаясь на то, что происходит вокруг нас, пытались свою веру как-то здесь реализовать, в том мире, в котором мы живем. М.Михайлова: В конечном счете, опыт диалога с другим человеком, а тем более с человеком, который на меня не похож, не такой как я, – это всегда опыт любви и смирения. Для меня это очень важно. Как только я встречаю в жизни человека, который меня раздражает, с которым у меня не совпадают взгляды, я сразу понимаю, что Господь дает мне какую-то возможность быть открытым и ставить себя на последнее место. Не ту идею евангельскую, которую, предположим, мы думаем, что мы несем в себе, но именно себя как человека. Научись выслушать другого, и тогда он услышит тебя, может быть, если повезет. Ну, вот давайте мы поговорим о том возможном спектре направлений мысли, разговора, который нам хотелось бы в рамках нашей программы развернуть. О чем мы хотели бы говорить. Прежде всего, как вы сказали, о Петербурге, о Петербурге как городе, который находится в опасности сегодня. И напротив, как о городе, который, как мне кажется, несет в себе русскую надежду. Потому что этот апогей, эта вершина нашей культуры, которую мы достигли в позапрошлом веке, она материализовалась в этом городе, в его стройном строгом облике. Прот.А.Степанов: В наиболее полном виде. Действительно, Россия за XIX век накопила огромный, соразмерно с этим коротким историческим промежутком времени, культурный слой. Все достижения нашей великой литературы, живописи, музыки и поэзии, все, что мы можем здесь перечислить в этом ряду, то, что сделало Россию, вывело в разряд самых культурных, самых значимых в культурном отношении стран мира, – это знают все. Сегодня мы беседовали в этой студии с консулом Франции Мишелем Обри, и он как раз говорил о том, что его интерес к России проснулся в 13 лет, когда он прочел «Преступление и наказание» Достоевского. Нетрудно представить, что это вполне так может быть. Во всяком случае, это все возникло не на пустом месте, а это то, что накоплено за XIX век. И оно на рубеже XIX-XX века достигло своего культурного максимума. Дальше, к сожалению, произошли события, разрушившие этот культурный слой, разрушившие полностью, и главное, уничтожившие носителей этого слоя. Их было сравнительно не много. М.Михайлова: Да, потому что тексты сохранились, а вот тех людей, которые могут это понимать… Прот.А.Степанов: Не сохранилось. Обломки этой культуры мы видим в эмиграции. А здесь даже те люди, которые физически не были сразу уничтожены, были задавлены условиями, невозможностью как-то продолжать мыслить и творить что-то в том русле, в каком они это делали до этих событий. Конечно, это собственно прекратило этот культурный процесс. М.Михайлова: Батюшка, но, может быть, все не так плохо? Хочется спросить, а мы-то кто такие, – мы с Вами – если нам это интересно, если мы хотим это понимать? Прот.А.Степанов: Мы уже «второго сорта». Это надо смиренно признать. М.Михайлова: Без сомнения, но, тем не менее, мне кажется, что вот есть какие-то живые энергии в народе, которые очень трудно уничтожить. Прот.А.Степанов: В том, что есть живые энергии, у меня никаких сомнений нет. М.Михайлова: Потому что сердце все равно будет откликаться на русскую поэзию. Вот как у того же Петра Вайля, которого мы с вами читаем. Вот он прочел стихотворение, и что-то в нем возникло, ответная реакция. Хотя мальчик живет совершенно советской жизнью, но вдруг что-то происходит. Вот только на это и надежда. Прот.А.Степанов: Все-таки та жизнь, которая началась с советского времени, это жизнь совершенно другая. И сейчас на этом фундаменте вряд ли что-то можно построить. Но на каких-то остатках, обломках той культуры все равно будет что-то другое. Это уже такой перепад какой-то, такая ступенька, которая не дает плавно продолжить линию. Это просто видно и чувствуется по тому, что думают люди. Даже по звонкам к нам на радио, по разговорам. Большинство людей не рассматривают советский период как катастрофу и исторический и культурный сбой, а вполне готовы опереться на этот период как на тот фундамент, на котором надо что-то воздвигать. Это, я думаю, довольно бесперспективное занятие, губительное. Тогда уж точно мы порываем с чем-то. И то, что будет сделано, оно как-то будет сделано безумно. М.Михайлова: Давайте мы об этом поговорим, это очень важная тема. Тема исторической памяти. Мне кажется, что отреагированию подлежит в том числе и наше историческое прошлое. И мы уже об этом говорили не раз, что это проблема нерешенная на сегодняшний день. Мы должны признать честно, что у нас не существует какого-то открытого христианского трезвого взгляда на отечественную историю. Часто мы имеем дело с идеализацией каких-то периодов, и при этом остается, например, такой вопрос как роль Москвы в истории России. Вот насколько она является позитивной? Потому что ведь это тоже политически ангажированная схема, которая появилась еще в XVIII–XIX веке. «Москва – объединительница русских земель». Но как был разрушен Новгород, какие вещи еще происходили, об этом никто как-то не очень задумывается. А потом мы говорим: «Ах, сегодня у нас Москва пьет соки огромной страны, никому ничего не оставляет». Но это ситуация, которая складывалась веками. Например, об этом можно подумать. Но не только об этом, а, прежде всего, конечно, требует какой-то оценки и размышления наша история последнего столетия, XX век. Прот.А.Степанов: Я не историк, и мне трудно сказать о роли Москвы. Думаю, что в конечном счете в любом крупном государстве, которое складывалось в позднем Средневековье, скажем, в Новое время возникала подобная ситуация, когда какой-то из городов или какое-то княжество или герцогство постепенно приобретало доминирующую роль, доминирующее положение. Новгород, конечно, был завоеван, жестоко расправились со всей верхушкой, со всей новгородской демократией. Но если мы туда приедем, мы не увидим, что там разрушены все храмы, и что от Новгорода ничего не осталось. Он не был стерт с лица земли. М.Михайлова: Слава Богу. Прот.А.Степанов: Да, такого культурного стирания, уничтожения все-таки не происходило. Территории должны объединяться в каких-то естественных пределах – вот предел русской равнины. М.Михайлова: В пределах, соразмерных культурному усилию. Но это другая тема, я думаю, мы позовем историка, об этом поговорим. Прот.А.Степанов: Конечно. М.Михайлова: Но вот XX век, мне кажется, это самое главное. Прот.А.Степанов: XX век – это более близкая, конечно, тема. Более понятная и, главное, требующая нравственного усилия. Я за последнее время просмотрел довольно много интересных текстов на эту тему. Скажем, размышления одного испанского или латиноамериканского исследователя, который изучал посттравматический синдром разных стран. Он называл «травматическим прошлым» примерно то, что произошло с Россией в эпоху сталинизма. Или с Чили эпохи Пиночета. Или с Аргентиной, или с Испанией, или с фашистской Германией, или с Японией того же периода. Как эти страны по-разному выходили из этой ситуации. Действительно, оказалось, что очень по-разному. И вот посмотрев на это разнообразие, понимаешь, что да, здесь надо искать, творчески искать вот этот путь, как реагировать, какая реакция правильная… Самая неправильная – не реагировать никак, делать вид, что просто ничего не произошло. Что все было не хуже, чем у других. А может быть, в чем-то и лучше. Атомную бомбу ни на кого не бросили. Всё, и этим можно закрыть вопрос. М.Михайлова: Но тем самым не снимается проблема. Прот.А.Степанов: Конечно. Это означает загонять болезнь внутрь. Поэтому, скажем, посмотреть, побеседовать на темы того, как другие страны это преодолевали, я думаю, было бы очень интересно. М.Михайлова: И что предлагают наши социологи, философы, писатели… Прот.А.Степанов: Да. И что предлагают многие церковные деятели, и священники, в частности, исходя именно из христианского понимания всего этого процесса. М.Михайлова: Да, это важная тема, конечно. Еще какие мне хотелось бы акценты расставить. Мы склонны придерживаться консервативных реакций, но мы готовы живо реагировать. И мне бы ни в коем случае не хотелось бы быть такой инстанцией – и я, конечно, ей не буду никогда, – которая выносит некие окончательные суждения. Наша задача не в том, чтобы определить единственно правильное мнение по вопросу. Иногда у меня на занятиях спрашивают: «А что Церковь думает о …» – и дальше идет какая-то не догматическая проблема. И я всегда отвечаю на это, что Церковь выносит догматические суждения – определенные, не подлежащие пересмотру в обозримом историческом времени – по вопросам вероучения. А обо всем, что касается вопросов жизни, мы скорее призываем к самостоятельному размышлению на основе Евангелия. Наша задача именно в том, чтобы создать какую-то активность, прежде всего, внутреннюю. Прот.А.Степанов: Да. Цель каждой программы вообще – разбудить в человеке то, что в нем спит. Я не имею в виду плохое, конечно. Во-первых, какой-то мыслительный процесс. Вообще очень опасно в духовной жизни в какой-то момент почувствовать какую-то самодостаточность. «Вот я такого достиг, и мне больше ничего не нужно». Это уже очень опасный признак того, что что-то в духовном смысле в нас не так, не правильно. Мы всегда должны иметь и сомнения и… М.Михайлова: Смирение опять же. Прот.А.Степанов: Да. М.Михайлова: У нас еще есть вопрос. Добрый вечер, слушаем Вас внимательно. Слушатель: Добрый вечер. У меня маленький вопрос по концепции передачи. Вот если говорить о ее названии… В первую очередь, ключевое, наверное, слово – это не только «культурная», но «реакция», «рефлексия». Если мыслится организация диалогов со слушателями и с участниками об истории, по крайней мере, о XX веке, не мыслится ли более современная тематика? Например, современные политические события, например, президентские выборы. Возможна такая передача или нет? Это вопрос, а еще предложение: обсуждение романа Людмилы Улицкой. Мне бы хотелось бы, если бы эта передача была организована, чтобы на ней не забыли роман о романе Юрия Малевского. М.Михайлова: Да, это хорошая книжка, очень подробный разбор богословский. Спасибо. Мы не забудем. Прот.А.Степанов: Спасибо. Теперь вопрос относительно обсуждения актуальной политической жизни. Думаю, что вряд ли мы сможем на нашем радио касаться этих вопросов. Потому что все-таки Церковь стоит вне этого и должна быть над этим. Так же как писал Волошин в 1920-м году о том, что стоит над этой страшной борьбой и молится за тех и за других. Вот это, наверное, единственно правильная позиция Церкви. Поэтому здесь я бы воздерживался. Хотя, наверное, многие наши слушатели замечали, что когда мы говорим об исторических событиях, все-таки как-то просматривается, как, исходя из того, как решались те или иные вопросы в истории, мы можем их оценить по-христиански сегодня, какой нам нужно было бы сделать вывод о сегодняшних наших событиях. Ведь всегда нам очень важно понять, на что опереться, понять правильную систему ценностей, правильную систему жизненных ориентиров. М.Михайлова: А дальше пусть человек сам человек делает выбор. Прот.А.Степанов: Вот это как раз Церковь и делает вообще всей своей жизнью. В этой передаче, в частности, тоже это будет формироваться. Конечно, решение должны свободно принимать самостоятельные люди. Церковь ни в коем случае никогда не будет призывать голосовать за этого или за того, если это не какая-то уж совсем очевидная ситуация. М.Михайлова: У нас есть звонок. Добрый вечер, слушаем Вас. Слушательница: Батюшка и Марина, здравствуйте! Я хотела сказать, во-первых, что я абсолютно солидарна с тем, что вы создали такую новую программу. Вы замечательно это все обосновали. И, батюшка, я хочу сказать, что Вы держите курс ваших передач в таком абсолютно петербургском русле, и мне это очень нравится. А потом Вы сейчас оправдывались на тему того, что церковные люди будут не очень удовлетворены, например, этой передачей. Но мне кажется, что как раз именно церковные-то люди прекрасно отличают присутствие в храме и то, что они получают в храме, и то, что они получают из вашего радио. Они получают и богословские знания, они получают и культурные знания. Это как раз всё, что нужно. Прот.А.Степанов: Спасибо Вам большое! М.Михайлова: За поддержку. Прот.А.Степанов: Приятно слышать такие слова и ощущать такое полное единомыслие с тем, что мы делаем. М.Михайлова: Спасибо Вам, отец Александр, и до следующих встреч. Прот.А.Степанов: Всего доброго!