История Псковской православной миссии. Протоиерей Георгий Бенигсен (2)

М.Лобанова: Здравствуйте, дорогие друзья! Мы продолжаем цикл программ «Псковская православная миссия. Биографии. К семидесятилетию основания». В студии радио «Град Петров» Марина Лобанова и историк Константин Петрович Обозный. Здравствуйте, Константин Петрович!

К.Обозный: Здравствуйте, Марина! Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

М.Лобанова: Сегодня вторая программа, посвященная биографии протоиерея Георгия Бенигсена. Отец Георгий прожил долгую жизнь. Он родился до революции и скончался уже после разрушения Советского Союза, после перестройки, и уже зная о возрождении церковной жизни в России, на территории бывшего Советского Союза.
Итак, 1942-43 год. Протоиерей Георгий – настоятель церкви во имя великомученика Димитрия Мироточивого во Пскове. Об активнейшей деятельности, особенно с детьми и с молодежью, которую отец Георгий вел, вы, дорогие друзья, слышали в прошлой программе. А сейчас наш рассказ о времени тревожном – 1943 год. Это ужесточение отношения к жителям оккупированных территорий со стороны немцев, ожидание приближения линии фронта.
Действительно, как Вы сказали, тот приют, который отец Георгий постарался эвакуировать, был спасен. Но, может быть, кто-то скажет: как же это – русских детей отец Георгий увозил из России, от наступающей Красной армии. При этом нужно понимать, что такое фронт. Если мы говорим о воспоминаниях – какие свидетельства о том, когда в город входит армия, не будем даже говорить, Красная армия или нацистская? Что происходило тогда с детьми, которые были брошены? И не на оккупированной территории, не на освобожденной территории, а на линии фронта? Так что, если бы такой вопрос возник, можно было бы об этом поговорить.

К.Обозный: В советской литературе есть, кстати, упоминания об отце Георгие, где его обвиняют, что он с собой в Германию, на чужбину увез советских детей. Даже это ему вменили в преступление против России, против советского народа.

М.Лобанова: Да, это две линии рассуждения. Одна линия, в которой люди рассуждают вот так, как Вы сказали. А вот – другая. И хочется к другой принадлежать.

К.Обозный: Кстати, один из воспитанников школы отца Георгия – не приюта, а школы, потому что у него были родители, он не был сиротой; он ходил в школу отца Георгия вместе со своей младшей сестрой, Петя Ильин. На фотографиях, которые сохранились, он стоит с хоругвями на крестном ходе. В праздник великомученика Георгия Победоносца было подготовлено специальное празднество, на котором чествовали настоятеля храма, а, с другой стороны, это был день святого, который был покровителем русских скаутов. Поэтому этот праздник, кроме чествования любимого настоятеля, любимого батюшки, был еще и «нелегальным» собранием русских, маленьких еще, патриотов. И вот Петя Ильин, а он был в алтаре, помогал отцу Георгию в совершении богослужений, помогал в школе, был правой рукой отца Георгий, да и на фотографиях он всегда выделяется, так вот, он тоже был эвакуирован в Ригу благодаря помощи отца Георгия и уже в послевоенные годы он вернулся в Псков, закончил Ленинградскую Духовную семинарию и служил на приходах Псковской епархии в послевоенный период. Правда, к сожалению, он довольно рано умер, и я совершенно случайно нашел его могилу в городе Острове на одном из православных погостов. Так что этот молодой человек, загоревшись от примера своего учителя, наставника, пастыря, сам пошел по этому пути. И это только один из примеров, который нам сегодня известен. А сколько их еще было, тех, что еще пока скрыты от исследователей.
И, конечно, отец Георгий, когда вспоминает, как они ехали на автобусе в августе 1941 года, в начале работы миссии, и пересекли границу Прибалтики и Советского Союза, они этот момент встретили стоя, с пением пасхального канона. Вот именно в таком настроении, в таком состоянии они возвращались на свою родную землю. Почти все они так или иначе были связаны с Русским Студенческим Христианским Движением; кто-то попал в эмиграцию после революции, после гражданской войны, кто-то жил на территории Латвии еще с дореволюционных времен. Но все они мечтали о том моменте, когда они смогут вернуться на русские земли и послужить русскому народу, помочь ему вернуться к Богу и к Церкви. И к этому они готовились, об этом молились, этого чаяли. И вот, наконец, момент чаяния исполнился, и отец Георгий – может быть, один из ярчайших примеров, не единственный, но, пожалуй, самый яркий, самый известный пример такого служения, такой самоотверженной отдачи себя ради дела, как он сам писал, «дела Христовой победы». Они действовали не ради себя, а ради Христа, чтобы Христос победил. Даже воспоминания отца Георгия называются «Христос Победитель».

М.Лобанова: Да, это очень важно, тем более, что сейчас у нас так активно муссируется слово «Победа» с большой буквы. Но для христиан слово «Победа» с большой буквы всегда означало только Пасху.
Воспоминания отца Георгия тоже можно процитировать. Но еще одна сторона деятельности псковских миссионеров – это дети, молодежь, но еще и русские пленные.

К.Обозный: Да, безусловно. Отец Георгий помогал в окормлении советских военнопленных, и это история тоже непростая, потому что первоначально не было лагерей военнопленных в первые дни и недели войны, но потом постепенно эти лагеря начали появляться. Естественно, немецкое командование, немецкая администрация не была заинтересована в том, чтобы создавать какие-то более-менее человеческие условия для советских военнопленных. Наоборот, была установка такая: чем больше их погибнет, тем лучше для Германии. Только после 1943 года начинают активно использовать военнопленных в экономике, отправляют их в Германию на работы на производстве. А в начале войны, действительно, Псковская миссия проявляет заботу о советских военнопленных, которые фактически всеми заброшены. Они никому не нужны. Они не нужны немцам, они не нужны Сталину. И Красный Крест тоже не может оказывать хотя бы минимальную помощь, потому что не подписана Женевская конвенция советским правительством.
И отец Георгий в своих воспоминаниях пишет о том, что где-то на глубине немцы при всей своей внешней лояльности и толерантности все-таки не отличались от большевиков. Потому что и для одних, и для других победа Христова была не просто не нужна, она была опасна. Ведь победа Христова приносит освобождение от страха, освобождение от греха, освобождение от смерти. И вот что пишет отец Георгий: «Немцы также враждебны к Церкви. В противоположность Советскому Союзу они стараются не слишком открыто проявлять эту враждебность, но им страшно не хочется отдавать нам души сотен тысяч военнопленных и пропускать наше влияние к миллионам русских душ на оккупированной ими территории России. Они верят в то, что большевисткая политика изгладила все следы христианства из души русского человека, и всячески оберегают эту душу от нового влияния Церкви. Мы делаем все возможное, чтобы проникнуть к военнопленным и в Россию. Наконец, удается первое.
То, что мы видим, ужасно. Десятки тысяч, сотни тысяч истощенных, замученных, оборванных, босых, голодных не людей, а комков голых нервов. Эти миллионы красноармейцев добровольно переходили к немцам. Они переходили, горя ненавистью к политическому строю на родине, надеясь повернуть штыки против ненавистной власти. Они видели в немцах спасителей их родины; они шли к немцам с открытой душой. Со стороны немцев они встретили только обман, провокацию, колючую проволоку страшных шталагов, голод, унижение, побои, рабский труд. Они терялись, они становились зверьми от гнева и страха, животными от голода и лишений. Те, кто могли, убегали в лес, образуя партизанские отряды. Те, кто оставался, умирали массами от голода, холода, сыпняка, непосильного труда, истощения. Иные шли в немецкие части в добровольческие формирования в надежде получить возможность вооруженной борьбы с коммунизмом.
Нам с огромным трудом удалось организовать богослужения в лагерях военнопленных в Риге. Это были самые страшные Литургии в моей жизни. Посреди лагеря под открытым небом совершается Таинство Евхаристии. Кругом тысячи мужчин, несчастных, измученных, бесконечно усталых, голодных. Лиц не различаешь. Вся толпа смотрит на тебя одними огромными глазами, полными бездонной скорби – такими глазами, какими пишут на изображениях Христа в терновом венце. Из этих глаз неудержимым потоком льются слезы, текут по неумытым заскорузлым щекам. Пятидесятилетние мужи и шестнадцатилетние юноши стоят, тесно прижавшись друг к другу, и плачут, не стесняясь никого. Плачут, чувствуя сердцем, что здесь Тот, перед Кем можно излить все унижения, всю скорбь, всю боль о себе, о родине, о близких, оставшихся дома и несущих бремя советского строя.
Кончается Литургия. Подходят целовать крест. Целуют руку священника, целуют его ризы и стараются, несмотря на строжайшее запрещение, шепнуть несколько слов, передать записку с адресом с просьбой разыскать близких.
А немцы начинают зверствовать в открытую. Страшные расстрелы евреев, аресты инакомыслящих. И колоссальных масштабов, систематическое, продуманное уничтожение русской живой силы – военнопленных».
Также отец Георгий пишет в своих воспоминаниях, что вся их миссионерская работа, просветительская, благотворительная работа в условиях немецкой оккупации была непрерывной борьбой с немцами за душу русского человека и за право служить этой душе, возрождать ее, преображать ее.
Конечно же, не всегда удавалось добиться разрешения совершать службы в лагерях военнопленных, оказывать им помощь, потому что уже в октябре 1941 года из Берлина пришла директива о том, что гражданским лицам строго запрещен вход на территорию лагерей для военнопленных, в том числе и духовенству любых конфессий, будь то православные, католики или протестанты. Но, к счастью, удавалось иногда, благодаря личным контактам, благодаря знанию немецкого языка – отец Георгий, кстати, хорошо овладел немецким языком – ему удавалось иногда договориться с комендантом. И по личной расположенности коменданта удавалось добиться разрешения привозить теплые вещи и продукты для военнопленных, а иногда и совершать богослужения.
В конце деятельности Псковской миссии отец Георгий оставался до конца в городе Пскове. 18 февраля 1944 года был совершен массированный налет советской авиации на город Псков. Псков очень пострадал, были разрушены все системы коммуникаций, и немцы на следующий день объявили о тотальной эвакуации мирных граждан и всех организаций и предприятий, которые действовали в оккупированном Пскове; в том числе эвакуации подлежала и Псковская православная миссия. Отец Георгий помогал в эвакуации, и в его воспоминаниях есть размышления о том, нужно ли остаться на территории, которую оставляют немцы, либо возвращаться в Ригу. Конечно, он вернулся к семье, вернулся и продолжал служение на территории Латвии, будучи православным священником. Он не только служил в Риге, но совершал миссионерские поездки, командировки по Латвии, потому что в это время, весной 1944 года, Латвия, Эстония и Литва были буквально наводнены потоками беженцев, которые прибывали с территории России. И, конечно, многие из них нуждались в духовном окормлении, поэтому отец Георгий активно участвовал в деятельности внутренней православной миссии в Латвии, миссии, которая была организована прежде всего для помощи русским беженцам и военнопленным.
Но и эти территории в конце концов были освобождены Красной армией от немецких войск. И накануне этого отец Георгий, как и другие клирики города Риги, были собраны епископом Иоанном (Гарклавсом). К этому времени митрополит Сергий (Воскресенский) уже погиб, и руководство Церкви в Латвии взял на себя епископ Иоанн (Гарклавс). И вот владыка Иоанн собрал священников на совещание и предложил тем, кто в возрасте, пожилым, больным в первую очередь эвакуироваться. Но тем, у кого была возможность, особенно, молодым пастырям, он предлагал оставаться с паствой, продолжать окормление, хотя было понятно, что это может кончиться трагически для священников.
Отец Георгий также в своих воспоминаниях пишет о финале деятельности Псковской миссии. Вот некоторые, самые яркие отрывки из его воспоминаний:
«Мы делали все, что могли. Открыли сотни приходов, окрестили десятки тысяч некрещенных детей, подростков и взрослых, открывали церковные приюты, детские сады и приходские школы, вели огромных размеров катехизацию, то есть научение в вере Христовой, несли проповедь Евангелия в каждый доступный нам уголок, посильно несли труд социальной помощи, вели подпольную работу с детьми и молодежью, организуя церковные союзы, содружества, сестричества и братства. Мы уже давно видели надвигающийся крах Германии, но это нас не касалось. Мы отовсюду уходили последними, делая до конца свое дело с неослабевающей упорностью, зная, что наше дело – дело Христовой победы.
Мы шли с населением, вновь оставляя родную землю, оставляя жертвы павших под пулями партизан, агентов гестапо или просто решивших не уходить или не успевших уйти. Мы шли на запад, зная, что от большевиков нам нечего ждать пощады, зная на этот раз советский режим так хорошо, как немецкий. Сердце часто подсказывало: «Останься, раздели участь тех, кто взял на себя крест мученичества, кто страдает за Христа в ссылках, в концлагерях, в необъятных просторах Сибири». Но другой голос звал на запад, говоря о том, что еще не все кончено; что на западе знают правду и за эту правду сумеют постоять».
Именно надежда на то, что еще будет возможность послужить Церкви и там, на чужбине, эта надежда и это решение были определяющими. И отец Георгий вместе со своим семейством выезжает с территории Латвии и оказывается в Германии. Там он встречается со своим другом, также деятелем Русского Студенческого Христианского Движения, протоиереем Александров Киселевым, который являлся протопресвитером Русской Освободительной Армии и одновременно возглавляет один из приходов в городе Берлине. Отец Георгий служит в Воскресенском соборе, помогает отцу Александру в его социальной, благотворительной и просветительской деятельности.
Уже в послевоенный период отец Георгий и отец Александр вместе служат, поддерживают и духовно окормляют лагеря для перемещенных лиц, лагеря DP. Действительно, большое количество русских, советских людей жили в этих лагерях, ожидая своей участи. Что будет дальше? Смогут ли они как-то по-новому выстраивать свою жизнь здесь, на чужбине, в Германии? Либо они будут выданы Советскому Союзу, потому что в этот момент активно действуют репатриационные комиссии? Основываясь на решении Ялтинской конференции, все советские граждане должны были быть выданы, независимо от их желания, и возвращены в Советский Союз.

М.Лобанова: Здесь тоже нужно заметить, что есть такое выхолощенное, советское представление об истории у некоторых людей, которые никогда не интересовались, как все происходило на самом деле. И такие люди рассуждают так: как же, вот человек в условиях войны вдруг оказался за чертой собственного государства. Но ведь каждый хочет вернуться на родину. И вот это красивое выражение «вернуться на родину»… А кто не хочет вернуться на родину – тот плохой. Так что нужно здесь, наверное, некоторые реалии обозначать более четко. Для тех людей, которые находились в лагерях для перемещенных лиц, для них не существовало возможности возвращения на родину. Никакого возвращения на родину им никто не предлагал. Им реально предлагали только их выдачу советской власти для того, чтобы поместить их в лагерь и обречь на страдания, на позор, на унижение, на смерть. Их самих и их семьи. И люди, которые находились в этих лагерях, знали это очень хорошо.

К.Обозный: Да, Марина. Но я хочу сказать, что в этот момент очень активно и небезуспешно действовала советская пропаганда, которая во все рупоры и со всех плакатов звала: «Возвращайтесь на Родину! Родина вас простила. Ваши руки нужны Родине». То есть самые обнадеживающие обещания, которые давала советская пропаганда. И кто-то поддавался, действительно верил или хотел верить. И возвращался добровольно. Кто-то более искушенный, естественно, всеми силами, всеми правдами и неправдами, делая поддельные документы, присоединяясь к эшелонам европейцев, полякам, сербам, еще к кому-то, хоть каким-то образом спастись от репатриации. Был единственный критерий, по которому человек не подлежал выдаче – если он до 1939 года был гражданином другого государства. А если ты уже был советским гражданином какое-то время, имел советский паспорт, то по ялтинским протоколам ты должен быть возвращен, независимо от твоего желания. Кстати, отца Георгия тоже едва не выдали таким же образом, хотя его советский период был совсем коротким.

М.Лобанова: Но, как мы знаем, выдавали, не к чести союзников, даже тех, кто ни года не жил в Советском Союзе.

К.Обозный: Более того, я хочу сказать вещь довольно сложную – не к тому, чтобы осудить, но показать сложность момента: иногда православные архиереи, будучи в это время на Западе, они тоже призывали мирян и церковнослужителей из эмигрантских кругов возвращаться в Советский Союз, говоря о том, что жизнь там теперь совсем другая, и Сталин стал совсем другой, и идеология более мягкая, и Церковь имеет свободу. И доверяясь таким обещаниям архипастырей Православной Церкви Московской Патриархии, кто-то приезжал в Советский Союз и попадал в западню. Поэтому все было очень сложно.
Отец Георгий вспоминает, что два американских солдата хотели во что бы то ни стало отправить его в Советский Союз. Причем принудительно репатриировать. Отец Георгий доказывал, что он никогда не был советским гражданином, а у них была другая логика: если Вы не хотите ехать в Россию, значит, Вы друг немцев, а друзья немцев – наши враги. Так говорили американские солдаты. И только путем долгих изнуряющих переговоров удалось убедить их повременить.
И многие испытывали такой гнет и полное бесправие, потому что, как пишет отец Георгий, «члены советских репатриационных комиссий, как хищные звери, безнаказанно рыскали по союзным оккупационным зонам в поисках несчастных жертв. Бедные русские люди предпочитали иногда самоубийство возвращению на родину. Затравленные, запуганные до полусмерти, они метались с места на место, не зная, что им готовит завтрашний день и не видя нигде никакой защиты и надежды». Поэтому именно в этот момент Церковь, православные богослужения, священники, такие, как отец Георгий, людей поддерживали, воодушевляли и помогали им выстоять, помогали им сохраниться. И поэтому церковная жизнь в таких условиях, внешне очень и очень скудных, когда не было икон, не хватало церковной утвари – вместо лампад использовали консервные банки, а иконы рисовали сами, храмы были в бараках, но люди все приходили в храм, молились, участвовали в жизни Церкви, и для них это была единственная в этом мире надежда на то, что Господь не оставит, Господь не даст испытаний выше сил, Господь не выдаст.
В конце 1950 года отец Георгий Бенигсен со своей семьей переезжает в Соединенные Штаты Америки. То есть до 1950 года отец Георгий служил в этих лагерях DP на территории Германии, которая на этот момент времени была оккупационной зоной американских вооруженных сил. В Соединенных Штатах Америки отец Георгий не оставляет своего служения. Оно началось и закончилось в Калифорнии.
Некоторое время отец Георгий был настоятелем Свято-Георгиевского храма в Беркли, а затем до 1960 года был кафедральным протоиереем Свято-Троицкого собора в Сан-Франциско. Причем и здесь он занимался просветительской работой, преподавал Закон Божий, проводил беседы со своими прихожанами – это были русские люди. Он запомнился как заботливый пастырь. И в то же время он был замечательным проповедником и богословом. Я начинал рассказ об отце Георгии именно с того, что именно он вместе с протопресвитером Александром Шмеманом сделал очень многое для того, чтобы Православная Американская Церковь получила статус автокефалии в 1971 году.
В 1970 году отец Георгий вновь возвращается в Калифорнию, и в течение десяти лет он настоятель церкви святителя Николая в Саратоге, а затем некоторое время он служит в Сан-Франциско. И уже в 1981 году он вышел за штат, на пенсию и до конца дней служил в Свято-Успенском монастыре в Калистоге.
В последние годы жизни отец Георгий выступал с циклом передач на радио «Свобода». Причем это были его проповеди на Евангелие, проповеди на праздники, проповеди на какие-то конкретные исторические события – в том числе, например, на перестройку в Советском Союзе. И эти воскресные проповеди к большой радости православных христиан в России были изданы в 1997 году, это произошло уже после смерти отца Георгия, он умер в 1993 году. Эти проповеди расшифровывались и готовились при непосредственном участии матушки Елены Ивановны Бенигсен, которая умерла всего лишь пять лет назад. Эта книга – сборник проповедей отца Георгия Бенигсена, которые были произнесены на радио «Свобода», называется «Не хлебом единым». Он был издан в 1997 году Братством святителя Тихона.

М.Лобанова: Можно было бы, как и проповеди отца Александра Шмемана издать и в аудиоформате, и в книге. Ведь мы хорошо знакомы с проповедями отца Александра Шмемана, они у нас на радио последние четыре года почти каждый день звучат. Люди много для себя открыли, многие прихожане петербургских храмов, пятнадцать лет ходя в Церковь, не знали, что был такой замечательный русский богослов в ХХ веке, проповедник и миссионер. А проповеди отца Георгия Бенигсена, который в то же время, как и отец Александр Шмеман, и на том же радио «Свобода» их читал, нам как-то мало известны.

К.Обозный: Да, но можно хотя бы маленький фрагмент прочитать. Это выдержка из большой проповеди. Это слово было произнесено на радио «Свобода» 5 августа 1990 года. Как всегда, отец Георгий рассказывал о том, что такое Церковь в своей глубине. Вот небольшой фрагмент, буквально абзац: «Церковный приход не следует понимать просто как человеческую организацию с религиозными целями. При наличии соответствующего законодательства приход является юридическим лицом, в качестве такового пользуется всеми правами законной организации и подлежит всем требованиям государственного законодательства. Но это только одна сторона многогранной сущности прихода. Помимо этого, приход также подлежит всем требованиям церковного устава, в соответствии с которым и устраивается его внешняя и внутренняя жизнь. Прежде всего, однако, приход является Церковью, о которой сказано, что она – Тело Христово, то есть живой и божественный организм. Отсюда ясно, что в приходе как в Церкви постоянно живет Христос, а люди, составляющие приход, входят в него для того, чтобы жить во Христе. Приход как и вся Церковь Христова, только тогда оправдывает свое назначение и существование в этом мире, когда в приходе, как и в Церкви, которой он принадлежит и которой является, живет Христос».
Вот этот лозунг, который был пронесен отцом Георгием через всю жизнь «Христос Победитель», у него является жизненным кредо. Всегда для него это было центром жизни, это было главным событием в жизни. И ради того, чтобы Христос был победителем, отец Георгий положил всю свою жизнь, все свои силы, все свое упование. Миссионерская закваска, которая присутствовала в жизни отца Георгия, как видите, не меркла ни в Латвии в тридцатые годы, ни на территории Псковской миссии в сороковые, ни в лагерях DP во второй половине сороковых годов, ни на, казалось бы, такой внешне, формально очень далекой от России земле, как Соединенные Штаты Америки – и там отец Георгий продолжал делиться своим опытом, продолжал образовывать своих прихожан, продолжал возрождение русского народа уже в новых условиях и в новом состоянии.

М.Лобанова: Время нашей программы истекло, хотя, конечно, хотелось бы еще почитать из проповедей отца Георгия. И так было бы интересно сравнить их с проповедями отца Александра Шмемана. Это такая живая история Церкви. И мы говорили уже в наших прошлых программах, как само наше радио «Град Петров» появилось. Появилось оно благодаря радиостанции «Голос Православия». А как появилась радиостанция «Голос Православия»? Ее создали супруги Поздеевы, которые с началом немецкой оккупации тоже поехали на Псковщину, можно сказать, побежали со всех ног туда, чтобы нести тоже свою миссионерскую деятельность на этих землях.

К.Обозный: Евгений Евгеньевич Поздеев, кстати, жил и работал во время немецкой оккупации на Псковщине.

М.Лобанова: Так что все это очень близко нам. И вот Вы сейчас зачитали отрывок про приход из проповеди отца Георгия Бенигсена – и действительно, как в Церкви все тесно и рядом.

К.Обозный: Сейчас во многом память об отце Георгие сохраняется его духовными чадами в Соединенных Штатах Америки, и мне посчастливилось наладить переписку с одним из таких ветеранов Русского Студенческого Христианского Движения, духовной дочерью отца Георгий Бенигсена, Ольгой Петровной Раевской-Хьюз. Она присылает воспоминания и делится ими. Вот эта книга, сборник «Не хлебом единым» снабжена замечательной краткой, но очень емкой, цельной биографией отца Георгия, которая была создана Ольгой Петровной.

М.Лобанова: Мы надеемся, что будет и более полное переиздание, посвященное трудам отца Георгия. И что выйдет оно в России и будет доступно. Но я всех адресую тоже к совершенно доступным воспоминаниям протоиерея Георгий Бенигсена под названием «Христос Победитель». Они есть в Интернете.
Действительно, человек, который в июне 1941 года стал священником, для него эти воспоминания оканчиваются «вечным девизом», как он пишет: «Христос Победитель». В этом столько смысла. Воспоминания краткие, но очень емкие. Здесь и описание того, какой он нашел русскую землю, когда сюда прибыл в 1941 году, что там происходило, как он нес свою проповедь, а на домах еще висели лозунги «Религия – опиум для народа».

К.Обозный: Кстати говоря, в послевоенные годы, то есть во второй половине сороковых годов отец Георгий Бенигсен и протопресвитер Александр Киселев, с которым они продолжали сотрудничество, окормляя русских людей в изгнании, именно они вдвоем начинали возрождение РСХД в послевоенные годы. Сначала отец Александр, а потом отец Георгий являлся редактором журнала «Вестник РСХД». В послевоенный период они собирали конференции, собирали материал, собирали средства для того, чтобы этот журнал выходил. И благодаря их подвигу Движение получило возможность и в послевоенный период развиваться и приносить свои плоды. И сейчас это один из лучших христианских журналов.

М.Лобанова: На этом мы закончили рассказ о биографии протоиерея Георгия Бенигсена. Передачу вела Марина Лобанова. Биография отца Георгия получилась из двух программ. О жизни участников Псковской православной миссии рассказывал историк Константин Петрович Обозный. До свидания!

К.Обозный: До свидания, Марина! До свидания, дорогие радиослушатели!