«Россия. Век ХХ»: 90-летие Октябрьской революции и 90-летие восстановления Патриаршества в Русской Православной Церкви: пересечение двух исторических тем. Гость программы – протоиерей Владимир Сорокин (передача1)

Прот.А.Степанов: Здравствуйте, дорогие слушатели, у микрофона протоиерей Александр Степанов. Сегодня в нашей программе «Россия, век двадцатый» мы поговорим о 2007-м годе, который является исторически значимым и знаковым в истории нашей страны. В этом году мы мы можем отметить две крупные и очень важные исторические даты: это 90-летие Октябрьской революции и в то же время 90-летие избрания Патриарха. После долгого перерыва в нашей стране, в нашей Церкви вновь был избран Патриарх, восстановлена каноническая система управления Русской Православной Церковью. И вот эти два события, мы, вообще говоря, можем сопоставить: как две эти линии пересекаются и что возникает на пересечении двух этих исторических тем. Прошел уже почти век, собственно говоря, мы уже можем подводить итоги ХХ века, и сегодня мы поговорим о тех выводах, исторических и духовных, которые все мы, граждане своего Отечества, России, можем сделать из того, что произошло в ХХ веке. Сегодня для разговора на эту тему мы пригласили настоятеля Князь-Владимирского собора, председателя Комиссии по канонизации святых Санкт-Петербургской епархии протоиерея Владимира Сорокина. Здравствуйте, отец Владимир!

Прот.В.Сорокин: Здравствуйте, я приветствую Вас и наших слушателей.

Прот.А.Степанов: Отец Владимир, Вы, во-первых, председатель Комиссии по канонизации святых, во-вторых, человек, который написал уже во всяком случае одну очень крупную работу, посвященную митрополиту Григорию (Чукову). Мы уже об этой книге не раз говорили на нашем радио, но так или иначе эта работа и Ваша научная и богословская деятельность связана именно с проблемами бытия Русской Церкви в ХХ веке, прежде всего. Эти темы Вам близки. Сейчас вышла книга под названием «Преемство», тоже под Вашей редакцией. Написана картина, о которой мы тоже говорили в нашей передаче – картина под названием «Лихолетье», на которой собраны основные деятели Русской Православной Церкви, с основном в Петербурге, связанные прежде всего с Духовными школами, которые также являлись такими ключевыми, знаковыми фигурами церковной жизни нашего города в ХХ веке, в основном, это новомученики и исповедники, конечно. Отец Владимир, как бы Вы в целом охарактеризовали истрический и духовный опыт России в ХХ веке?

Прот.В.Сорокин: Я еще раз приветстсвую всех, дорогие братья и сестры. Действительно, ХХ век, история Церкви, история нашего государства, и все, что происходило в ХХ веке на этом пространстве, все это меня действительно очень интересует, прежде всего поскольку я все-таки был участником этого века. Я родился в 1939 году, и большую часть века я был свидетелей многих событий. И последнее время меня действительно этот вопрос глубоко волнует. Событие восстановления Патриаршества в Русской Православной Церкви – это ведь очень большое событие с богословской точки зрения и с исторической точки зрения. Можно увидеть, что это означало и тогда, и теперь. Революция 1917 года тоже ведь очень многое изменила. И сейчас действительно время, когда мы можем что-то по этому поводу сказать, подумать вместе, сделать какие-то выводы и прийти к каким-то, может быть, решениям. Потому что мы должны научиться извлекать уроки. Какие уроки дает нам ХХ век? Одни говорят, что это было лихолетье, «Лихие годы». Помните, была написана такая книга…

Прот.А.Степанов: Да, Краснова-Левитина о церковной жизни Петербурга-Ленинграда.

Прот.В.Сорокин: Да, она на меня произвела в свое время очень большое впечатление… Это очень яркое описание тех лет, очень яркие портреты. Я тоже как-то это мнение разделяю, но все же для меня ближе все-таки определение этого времени как времени испытания. Я уже убедился: когда мы начинаем сразу характеризовать советский период истории России как лихолетье, это означает, что мы сразу выносим такой приговор, и наша дискуссия выходит на позицию противостояния, ожесточения, даже какой-то мести, мстительности, в общем, какого-то непродуктивного разговора. С моей богословской точки зрения, все-таки это было время испытания, это то время, когда Господь испытывал Святую Русь, каждого из нас испытывал на прочность, на верность, на то, какие мы есть на самом деле. Вот я действительно сейчас издал книжечку такую под названием «Преемство», в которой собрал сведения о наиболее характерных личностях этого времени, и назвал «Преемство», потому что для меня это вопрос принципиальный. Господь все-таки подверг нас испытанию на преемственность – прежде всего, Благой Вести, Евангелия, как мы его усвоили; верности Церкви – причем каждого человека Господь испытывал. Вот здесь у меня в книге сказано: «Святейшего Патриарха Тихона Господь испытывал социалистической революцией и гражданской войной. Патриарха Сергия – тоталитарным режимом и фашистской агрессией..». Ведь он же жил в тоталитарное время – помните, все эти «пятилетки безбожия», и фашистской агрессии. «Патриарха Алексия Первого – коварством и двуличием государственной власти». Помните, он был избран Патриархом во время войны, и сразу после войны все-таки власть была… С одной стороны, дали Патриарху четыре ордена Трудового Красного Знамени, а с другой стороны – как все-таки коварно поступали власти, – храмы то открывали, то не открывали; то открывали, а потом снова закрывали. Это ведь тоже какие испытания… «Патриарха Пимена – эпохой застоя, наложившей печать безысходности на все общество…» Церкви ведь тогда не было, скажем так, ни холодно, ни жарко. Не разрешают ничего – и с другой стороны вроде и не так уж и преследуют. «Патриарха нынешнего Алексия Второго Господь испытывает внезапно наступившей неограниченной свободой, и как следствие ее, вседозволенностью…» «Митрополитов, архиепископов, епископов – всех Господь испытывал на верность единству Церкви». Было это принципиально – все ли они выдержат, все ли останутся верными, сохраняя единство Церкви? Это ведь вопрос очень непростой, не так ли? «Клириков простых и церковнослужителей – послушанием церковному священноначалию…» Простые священники, диакона, псаломщики, все, кто служит в Церкви, – были ли они вокруг своего настоятеля, своего епископа? Это ведь тоже было очень большое испытание. «Богословов – преданностью святоотеческому наследию. Монахов – истинным хранением священных преданий…» Действительно, монастыри всегда, как говорят, консервативны, и это, может быть, и верно, но они ценны в том отношении, что они хранили святоотеческое предание, которое все же больше всего передавалось через монашеское служение. Хотя иногда это носит и несколько своеобразный характер, но это уже предмет для отдельного обсуждения. «Ученых – выбором между карьерой и научными принципами…» Вот ученые люди – если такого человека интересовала карьера в советское время, он мог ее сделать, верно ведь? А если этот ученый человек научные принципы исповедовал, он действительно по-настоящему был ученый, не поступался ничем. «Людей, связанных семейными узами, Господь испытывал следованием идеалам христианского брака…» Все ли семьи выдерживали это испытание в таких очень сложных условиях, и рожали детей, и воспитывали их, и хранили семейные традиции, и хранили верность? «Всех граждан государства Господь испытывал верностью высоким идеалам Святой Руси…» Вот Господь и испытал нас на верность этим идеалам. Как раз картина, о которой Вы говорили, и которая сегодня в Князь-Владимирском соборе выставлена – два метра на два метра, это большая картина, – и на этой картине как раз собрали представителей всех этих, скажем так, слоев, которые представляют нашу Святую Русь сегодня. И как выдерживали люди вот это время? Понимаете, я с интересом читаю рассуждения такие теоретические, но меня больше интересует конкретный человек, и поэтому у меня здесь в книге приведены биографии всех и наиболее характерные их поступки, чтобы можно было видеть вот этого конкретного человека в конкретной ситуации. И тогда, особенно, когда знаешь его жизнь в обществе, и когда он попадает на следствие, в тюрьму, там, где его по-настоящему испытывают на прочность, и когда сегодня имеешь возможность читать эти документы, эти протоколы, то действительно, из этих частичек конкретных можно сделать вывод, какой-то урок извлечь. Вот я по радио «Град Петров» каждый день слушаю жития святых – мученики первого, второго, третьего века. А вот теперь появились в эфире и жития новомучеников, и я очень рад этому, потому что нужно всегда, чтобы это апостольское преемство продолжалось, и исповедническое преемство, преемство свидетельства верности Христу продолжалось. Вот почему книга названа «Преемство» – ведь нам очень важно увидеть, как там мученики вели себя, как Церковь потом ввела их в свой лик святых, и как в ХХ веке вот эти испытания, которые послал Господь каждому, как они их выдерживали, как это выглядело на самом деле. Меня действительно этот вопрос волнует, и думаю, что об этом каждый должен задуматься. Ведь мы должны что-то сказать нашему новому поколению, молодым христианам нашим.

Прот.А.Степанов: Когда мы говорим об испытании, конечно, представляется, что Святая Русь испытания этого не выдержала. Ведь если посмотреть в целом, каков результат, к чему мы пришли, пришли ли мы к какому-то очищению, к мощному нравственному подъему, очистившись от той скверны, которая, безусловно, в канун революции накопилась в России, и, действительно, и духовная жизнь была далеко не в самом благополучном состоянии, и нравственность, и государственная жизнь, все сферы жизни имели какие-то, скажем так, серьезные проблемы, от которых, действительно, очень хотелось очиститься. И многие, совсем не худшие люди говорили о грядущей революции, – а многие чувствовали ее приближение, – как о каком-то очищающем горниле. Вот такой, я бы сказал даже, ветхозаветный пафос: надо очиститься и останется вот тот самый «остаток» ветохозаветный, который и будет истинным народом Божиим. Но ведь получилось все-таки что-то не совсем то, скажем прямо. Нельзя сказать, что мы сегодня пришли, пускай после таких страшных миллионных кровавых жертв, когда уничтожали целые семьи, уничтожали самых лучших людей из абсолютно всех сословий – и крестьян, и дворян, и купцов, уж не говоря о духовенстве… И пришли ли мы к какой-то нравственной высоте и чистоте? Это большой вопрос…

Прот.В.Сорокин: Вот это для как раз вопрос и есть…

Прот.А.Степанов: Это загадка. Если уж так вот метафизично ставить этот вопрос, ставить вопрос по-богословски. Что же получилось? Господь не посылает наказаний, действительно, Он попускает какие-то вещи с целью испытания, с целью воспитания и научения. И все-таки, вот каковы итоги? Я затрудняюсь ответить….

Прот.В.Сорокин: Сначала у меня было просто – «Лихолетье». Но вот я как-то внутренне много над этим размышлял, и подумал, что это все-таки односторонне. Да, это действительно были тяжелые годы, годы гонений, годы репрессий. Но, с другой стороны, это годы, когда Церковь свидетельствовала, явила сонм исповедников, новомучеников Российских, причем явил их Господь для того, чтобы мы пример с них брали…

Прот.А.Степанов: Да, но ведь заметьте, как мало сейчас в самой Церкви интересует людей проблема и тема новомучеников. Вот совершенно верно, как я думаю, отец Петр Мещеринов в статье в «Церковном вестнике» написал, что, скажем, блаженная Матрона почитается в сотни раз больше, чем любой из новомучеников, которые действительно явили самые высокие нравственные, духовные христианские образцы…

Прот.В.Сорокин: Да, я думаю, что во многом он прав. Но кто должен в Церкви нести просветительскую роль? Вот моя книжечка посвящена нашей Санкт-Петербургской Духовной школе, нашей Духовной Академии. Я там являюсь уже сорок лет преподавателем, профессором, все должности прошел, и поэтому меня это очень интересует. «Вера и служение в Санкт-Петербургской Православной Духовной Академии и Семинарии». Мы будем скоро праздновать двухсотлетие, в 1809 году была открыта Академия. Вот с моей точки зрения, духовное образование, просвещение – это тот нерв, та система нравственных, духовных ценностей, по состоянию которой можно судить обо всем обществе. Ведь школы, просвещение призваны к тому, чтобы выработать в себе интуицию, или реакцию на любое явление; правильно среагировать и подсказать мирянам, подсказать простым людям, от чего-то их и предостеречь, верно их направить. Ведь они же пастыри, богословы – это люди, которые призваны к тому, чтобы помочь людям сориентироваться. И у меня здесь 172 человека на картинах изображено…

Прот.А.Степанов: А как Вам кажется, насколько удается сегодня в нашей Санкт-Петербургской Семинарии и Академии вот именно в этом смысле воспитывать будущих пастырей? Насколько тема новомучеников звучит, насколько она интересует студентов? Ну, например, как много работ пишут на эти темы, избирают эти темы для размышления?

Прот.В.Сорокин: Не так много пишут, но пишут. Интерес есть, и я как раз и книжечку эту издал, и озаглавил «Преемство», и перечислил всех тех, кто закончил нашу Духовную Академию и привел биографию, с тем чтобы дать начало тому, чтобы дальше развивать эту идею. Есть такие студенты, но не так много, я не скажу, что это какое-то массовое увлечение…

Прот.А.Степанов: Но это жалко, наверное, ведь воспитание будущих пастырей заключается именно в том, как Вы сказали, чтобы сформировать точную духовную интуицию. И как раз тема новомучеников и всего, что пережила наша страна и в Церкви, и не только в Церкви, это общее осмысление нашей недавней истории должно было бы быть как бы центральным местом рефлексий будущего пастыря…

Прот.В.Сорокин: Все-таки во многом здесь есть дань времени. Мы находимся в периоде, когда епископат нашей Церкви, духовенство нашей Церкви еще не избавилось от того синдрома «требоисправителя», который был законодательно внедрен через Постановление 1929 года: только исполнять требы, только отвечать на вопросы. В свое время я очень спорил с уполономоченным Совета по делам религий, он мне все время говорил, что не надо быть активным возбудителем интереса людей к религии, потому что законодательно написано: Церковь должна удовлетворять потребности верующих. Что это означало? Вот он мне всегда говорил: «Вас спросят – Вы отвечайте, а вот когда Вы начинаете спрашивать, да еще и о Боге – это уже называется проповедь, это же запрещено законом, потому что пропаганда религии у нас запрещена». У нас Конституция гласила: Церковь отделена от государства, и школа от Церкви. И вот эта психология усвоена не только государственными органами, она была усвоена всей церковной иерархической структурой, и главное, это усвоила усвоила иерархия. У меня свой есть диагноз России и дореволюционной, и советской, и нынешней: Россия всегда больна болезнью элитизма, от слова «элита». Элитизм – это страшная болезнь, потому что до революции мы приняли византийскую форму, и всегда была элита государственная, элита церковная – а народ Божий где-то там; при царе-батюшке так же было, при коммунистах так же стало, при большевиках – есть элита коммунистическая и православная элита, иерархия. Вот между ними, прежде всего, нужно найти общее. И сейчас такая же история. И наше духовенство, даже наши богословы многие страдают этим: «вот мы такие, а все остальные вроде и не такие, как мы, и не надо стремиться искать общего, единства, соборности». Еще, кроме всего, ХХ век был веком страха. И все еще находятся под его властью. Страх передается от старшего поколения к младшему. Поэтому для меня очень важно и принципиально вот что: да, это была эпоха гонений, а как конкретный человек вел себя? Как Святейший Патриарх Тихон себя вел тогда? Вот мы праздновали 90-летие восстановления Патриаршества, но все-таки интересно узнать, как его избирали? Понимаете, вот в ХХ веке все время идет спор, и нас, нашу Церковь все время обвиняли: вот, патриархов назначали, власти подсказывали, кого выбрать, контролировали… А с чего начиналось? Вот я хочу просто зачитать, как избирали Святейшего Патриарха Тихона: «5 ноября (18 ноября по новому стилю) 1917 года в храме Христа Спасителя в Москве после совершения часов перед Божественной Литургией митрополит Киевский и Галицкий Владимир в нашем присутствии на особом столике (это отчет делает специальная комиссия), поставленном во святом алтаре по левую сторону от престола, собственноручно начертал на предварительно представленных нам чистых и одинакового вида и размера жребиев имена трех избранных Священным Собором кандидатов на Патриарший престол: архиепископа Харьковского и Ахтырского Антония, архиепископа Новгородского и Старорусского Арсения и митрополита Московского и Коломенского Тихона. Означенные жребии в форме 1/8 доли обыкновенного писчего листа белой бумаги были нам предъявлены и оказались с синею из краски печатью собора одинакового вида и размера с надписанием имен трех указанных выше кандидатов в Патриархи. Засим митрополит Владимир свернул каждый из сих жребиев в трубочку, сложил их поперек, надел на каждую из них резиновое кольцо одинакого вида и размера и вложил в особый ковчежец, где они разместились вполне свободно, встряхнул этот ковчежец, закрыл его и перевязал тесьмою, концы которой запечатал сургучною печатью. Взявши запечатанный ковчежец в руки, митрополит Владимир изнес его из святого алтаря на солею и поставил на особо уготованном тетраподе с левой стороны от Царских врат пред малой Владимирской иконой Божией Матери. Из числа нас трое – протопресвитер Успенского собора Любимов, настоятель Люблинского собора Холмской епархии протоиерей Бекаревич и законоучитель Новочеркасской Платовской гимназии области войска Донского священник Червявский – приняли участие в совершении Божественной Литургии, а остальные трое – профессор Казанской Духовной Академии Лапин, профессор Петроградской Духовной Академии Соколов и крестьянин села Красная Поляна Головецкой волости Сибирской епархии Малов – находились безотлучно при ковчежце. Во время чтения Апостола из Успенского собора была принесена чудотворная икона Владимирской Божией Матери, которую сопровождал митрополит Тифлисский Платон, и поставлена на солее по левую сторону от Царских врат на том самом тетраподе, на котором находилась малая икона Богоматери и ковчежец с жребиями. Перед чудотворной иконой стали протоиерей Бекаревич, профессоры Лапин и Соколов и крестьянин Малов. По окончании Божественной Литургии и после совершения молебного пения Христу Спасителю, Пречистой Богоматери и святителям Московским Петру, Алексию, Ионе, Филиппу и Ермогену в назначенное по чину время митрополит Владимир взошел на солею, приблизился к тетраподу, на котором стоял ковчежец с заключенными в нем тремя жребиями, взял его в руки и стал на середине солеи, приподнял ковчежец на виду у всех присутствующих и сотряс его, причем присутствующим было хорошо видно, что печать и тесьма сохранились неприкосновенными. Принявши в руки ножницы, митрополит Владимир разрезал тесьму и поднял крышку с ковчежца. Старец, затворник Зосимовой пустыни, иеромонах Алексий во время молебна ставши в мантии перед чудотворною иконою Богоматери, принял благословение от митрополита, трижды осенил себя крестным знамением, вынул их ковчежца один жребий и вручил его митрополиту Владимиру. Митрополит Владимир предъявил нам жребий и огласил перед лицом епископов, клира и народа имя избранного в Патриархи – митрополита Московского и Коломенского Тихона. После сего вынуты были из ковчежца остальные два жребия с именами архиепископа Харьковского Антония и Новгородского Арсения, и нам предъявлены. Все вышеизложенное удостоверяем нашими подписями». И вот подписи всех… Смотрите: священный момент, все в руце Божией – вот такое удивительное, это ведь знаменательное событие – 90 лет назад было…

Прот.А.Степанов: Но вот интересно, что таким образом избранный Патриарх – и ведь от него практически никто и не отступал, все его признавали. Конечно, были обновленцы, их собор, но все-таки при Святейшем Патриархе Тихоне единство Церкви было гораздо более устойчивым, чем когда начались местоблюстительства….

Прот.В.Сорокин: Дело в том, что, как я говорил, Святейшего Патриарха Тихона Господь испытывал социалистической революцией и гражданской войной, ужасами всеми, разрухой. И действительно, Святейший Патриарх Тихон был один, вокруг которого все держалось, хотя его же пытались и сместить, и разжаловать, и даже Константинопольский Патриарх – и то пытался порекомендовать, чтобы тот ушел. Казалось бы, должны были поддержать, но все-таки и такая была попытка. И что же? Первая годовщина Октябрьской революции. Патриарх выпускает особое послание, оно у меня здесь, в книге, приведено. Жесткое, очень принципиальное; он говорит, что нельзя так: «все взявшие меч, мечом погибнут». Смотрите, как характерно начинается это послание. «Это пророчество Спасителя обращаем мы к вам, нынешние вершители судеб нашего отечества, называющие себя народными комиссарами. Целый год вы держите в руках своих государственную власть, и уже собираетесь праздновать годовщину социалистической революции. Но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает нас сказать вам горькие слова правды…» И дальше все послание посвящено анализу того, что происходит в стране. И Патриарх говорит: «Опомнитесь, мы же все крещеные люди». Он обращается к крещеным людям. Вот и для меня это вопрос интересный. Крещеная Русь – в один момент все всколыхнулось и все отверглось. И он пытается остановить, пытается вразумить. Многие его слушают еще, но власти на контакты не идут. Вы знаете, я вспоминаю слова отца Ливерия Воронова. Я в Духовной Академии как раз учился, он нам преподавал. Он недавно скончался. Он ведь все-таки исповедник, потому что десять лет сидел. Отец Ливерий – богослов, профессор, очень интересный человек, и – Божий человек, очень хороший человек. Мы как-то с ним разговаривали об этом времени. Действительно лихолетье, какая-то жуть, и нужно ответы искать, невозможно остаться равнодушным. И вот он говорит: «Я уверен, что если бы состоялась встреча Святейшего Патриарха Тихона и Ленина где-нибудь наедине, вот так, один на один, где бы они могли друг другу сказать все, что хотели сказать, побеседовать, то, наверное, не было бы такой катастрофы, такой трагедии со священнослужителями, со всеми». Но проблема в том, что окружение Ленина не пускало. У Патриарха были запросы на встречу, – но не пустили…

Прот.А.Степанов: Я думаю, что сам Ленин не стремился….

Прот.В.Сорокин: Да, скорее всего, и сам Ленин не стремился, но вот почему-то отец Ливерий, т.е. старшее поколение, были уверены, что это бы помогло, что если бы наверху как-то бы договорились… Ждет всегда народ, что наверху, может быть, договорятся. А вот подтолкнуть их невозможно… Я, знаете, вырос в деревне, в старообрядческой семье. Я помню, у нас был сосед, дедушка. Уже тогда ведь было плохо, 57-й год, все равно ведь было с Церковью плохо. У нас в деревне закрывали, потом при немцах открывали церковь, потом опять закрывали… Я помню, он говорил: «Да если бы наверху, самый главный (тогда Хрущев был) пошел бы в храм, да перекрестился – все бы толпой ринулись». Вот психология деревенского мужика. У нас там ни радио, ни электричества никогда не было. Но у него было такое впечатление, что если там вот, наверху, дозреет человек и перекрестится, сразу все изменится. И смотрите, так ведь и произошло. Сменилась власть, стал каждый наш президент осенять себя крестным знамением и со свечкой стоять – и уже другая атмосфера. У меня, конечно, вопрос вот в чем. Вот Святейший Патриарх, прошло какое-то время, он в 1925-м году скончался и оставил завещание. Он все-таки потом от конфронтации перешел к диалогу, и сказал в своем послании, что мы должны все-таки внять голосу разума, как он здесь говорит, и признать, что это историческое время. «Призывая на архипастырей, пастырей и верных чад благословение Божие, молим вас – со спокойной совестью, без боязни погрешить против святой веры подчиниться советской власти не за страх, а за совесть, памятуя слова Апостола: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога»». Понимаете, все-таки реальность заставила, продиктовала вступить в диалог. Мне кажется, именно из-за того, что у нас вот эта болезнь элитизма, у нас нет диалога власти с народом. У нас даже нет диалога нашей иерархии со своим собственным народом… Другое дело, что тогда диалога не получилось, власть ответила жестокостями. Но все-таки с нашей стороны должно быть желание вести диалог – в любой ситуации, в любых обстоятельствах.

Мне кажется, именно из-за того, что у нас вот эта болезнь элитизма, у нас нет диалога власти с народом. У нас даже нет диалога нашей иерархии со своим собственным народом

Прот.А.Степанов: Но в данном случае диалог не привел ни к каким результатам. Может быть, надо было более жестко противостоять и дальше?

Прот.В.Сорокин: Ну, уничтожили бы всех. А, может быть, и надо было противостоять. Надо об этом говорить, надо об этом размышлять. И все-таки нельзя сказать, что не было диалога. Все-таки до конца не смогли ведь уничтожить. Пусть два, пусть три митрополита были на 1939-й год на свободе…

Прот.А.Степанов: Но ведь понятно, что могли бы и уничтожить. Значит, их остановило не то …

Прот.В.Сорокин: Господь свою Церковь сохранил. И урок я здесь вижу вот в чем. Да, иерархия была почти вся истреблена. Но народ-то Божий в 1937-м году сказал на перенипси: «Да, я верующий». Там иерархия не играла никакой роли. Помните, перепись 1937 года? Вот объявлена была в 1932 году пятилетка безбожия. Проходит пять лет – 1937-й год. А пятилетка безбожия имела своей целью уничтожить храмы, священников – как тогда Сталин сказал: «Стереть имя Бога из сознания людей». И вот прошло пять лет этой безбожной пятилетки, 1937-й год, перепись – и большинство людей говорят: мы верующие.

Прот.А.Степанов: Так вот, получается, что народ как раз…

Прот.В.Сорокин: Значит, позиция иерархии как-то сработала…

Прот.А.Степанов: Вот есть исторический пример – Смутное время. Ведь Церковь тогда стала духовным вдохновителем борьбы, призвала к борьбе, а не сказала – давайте будем договариваться с поляками…

Прот.В.Сорокин: Да, но Гермоген уже вслед за Мининым и Пожарским выступил, уже когда народ сам в конце концов взялся за дело…

Прот.А.Степанов: Но тоже он мог сказать: «Давайте не будем вести братоубийственную войну, давайте попытаемся договориться за столом переговоров». Мог сказать – но не сказал.

Прот.В.Сорокин: Правильно. Но если перейти к другому Патриарху, после Тихона, – Патриарх Сергий. В первый день, когда нагрянула война, я здесь в книге привожу его обращение в первый день войны. Еще ни Сталин, никто нигде не выступил. Кстати, в Князь-Владимирском соборе как раз есть старый прихожанин, который все это помнит. Ведь война началась в воскресенье Всех святых, в земле Российской просиявших. А в нашем соборе служил в этот день как раз митрополит Алексий, потому что в нашем соборе был придел, вот сейчас я его восстановил, где крестильня сейчас у нас. А этот придел был сделан как раз после собора 1917-18 годов, поэтому служил митрополит именно в это время. Отец Аркадий Иванов, профессор, он как раз у нас в это время был на этой службе. И вот вышли после службы – и объявление войны. И Патриарх Сергий обратился к пастве, несмотря на то, что на свободе было только несколько архиереев, Церковь уже тогда такие ужасные условия переживала, он обратился ко всем и сказал: «Мы сейчас все едины». Вот здесь, я думаю, как раз тоже урок, что иерархия составляет единое целое в единой Церкви, но она должна быть более чуткой к зову Божию, я бы так сказал, и к тому, чтобы вовремя сказать людям: вот сейчас беда, нужно сплотиться. А сейчас время, действительно, какое-то сложное. С одной стороны, это, конечно, благодатная тема, но она все-таки требует серьезного размышления. Беда в том, что еще не так много времени прошло, чтобы на приходах, творчески, дискуссионно, скажем так, с обсуждением таким острым проходили бы такие встречи, на такие темы…

Прот.А.Степанов: В большинстве случаев на это «нет спроса», что называется. Есть спрос на требы, на священнодействия какие-то, на душевный разговор с батюшкой о своих проблемах, но не эти темы. И, конечно, многое от священников зависит – насколько это будет интересовать людей. Вот о Вашем приходе Вы уже сказали достаточно, что у Вас сделано, и я думаю, что Ваши прихожане в общем интересуются этой проблематикой, этими духовными вопросами нашей истории гораздо больше, чем на других приходах. Я стараюсь на своем приходе людей этим заинтересовывать, мне известно еще несколько приходов, где эти темы широко обсуждаются. Но в большинстве случаев, к сожалению, этого пока очень и очень мало.

Прот.В.Сорокин: Но мы должны стараться, во всяком случае мы должны давать людям материал. И цель моя как раз в том, чтобы дать людям конкретный материал. Я даже цитирую здесь не просто какие-то рассуждения, а стараюсь документы процитировать, которые характеризуют того или иного церковного человека. Интересные, конечно, позиции у людей, облеченных священным саном, и интересные были позиции людей, которые были мирянами. Но меня, конечно, интересовал вопрос, связанный в духовным просвещением, потому что это, с моей точки зрения, принципиально. Если духовное просвещение и духовная школа будет чутко очень улавливать вот эти общественные колебания, отклонения или, наоборот, следования каким-то принципам, тогда это будет спасительно и прочно. А если нет – то тогда мы можем, действительно, много потерять. Я думаю, что на сегодня мы нашу беседу закончим, потому что это тема очень длинная. Сейчас мы коснулись только Патриарха – а на картине изображены все пять Патриархов, а из них три Патриарха все-таки закончили нашу Духовную Академию: Святейший Патриарх Тихон, Сергий и нынешний Патриарх Алексий – в советское время. Меня это тоже интересовало. Но здесь изображены еще и священники со своими семьями, потому что и дети страдали… Я думаю, мы эту тему еще продолжим…

Прот.А.Степанов: Хорошо. А где эту книгу можно найти?

Прот.В.Сорокин: В Князь-Владимирском соборе, в любом количестве, она продается. И картина «Лихолетье» как раз у нас выставлена для обозрения, и чтобы понимать, кто на картине изображен, почему он изображен и почему он изображен именно так, как раз и создана такая вспомогательная небольшая книжечка, как пояснение. Ведь как раз я и стараюсь сделать так, чтобы люди не просто посмотрели и ушли. Я считаю, что это материал для серьезного размышления. Ведь здесь изображена с черной стороны революция, в которой горит и православная энциклопедия, и христианское чтение, и иконы. А с другой стороны – уже больше оптимизма. Почему у меня Князь-Владимирский собор? Потому что митрополит Григорий (Чуков) жил в Князь-Владимирском соборе, когда возрождал Духовные школы; в Князь-Владимирском соборе проходили важные события для духовного образования в ХХ веке. И поскольку я настоятелем являюсь, я и «патриот» своего собора, если хотите.

Прот.А.Степанов: Ну что же, большое спасибо, отец Владимир! Я думаю, что, наверное, настоятели других храмов, которые услышат нашу программу, тоже могут обратиться к Вам, взять какое-то количество этих книг к себе на приходы и, соответственно, распространять эту книгу и вот эти мысли и размышления, и призывать к этим размышлениям своих прихожан. Я с удовольствием для нашего маленького храма возьму некоторое количество книг…

Прот.В.Сорокин: Мне важно, чтобы люди на основании этого материала, конкретных данных, задумались, что означает для нас ХХ век. Этот век уже уходит, пора делать выводы. И если урок Господь преподал, то надо его усвоить и не повторять своих ошибок. Спасибо Вам большое.

Прот.А.Степанов: Спасибо, отец Владимир. Я напоминаю нашим слушателям, что сегодня мы беседовали с настоятелем Князь-Владимирского собора, профессором Санкт-Петербургской Духовной Семинарии и Академии, председателем епархиальной комиссии по канонизации святых протоиереем Владимиром Сорокиным. Программу вел протоиерей Александр Степанов. Всего вам доброго!