Ржевский полигон – страшная память ХХ века

Автор: Ирина Савельевна Вербловская

Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Наш сегодняшний разговор касается очень серьезной, трудной и трагической темы:

Два чувства равно близки нам,
В них сердце обретает пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

Так писал когда-то Александр Сергеевич Пушкин. Эти чувства присущи нам в веках, сколько бы поколений не сменилось. Но сотни, тысячи, десятки, сотни тысяч и миллионы людей лишены были в наше время, в советское время в XX веке возможности выразить каким-то образом внешне свою память, свое признание, свое уважение к своим корням, к своим предкам. Более того, многие миллионы людей вынуждены были либо скрывать гибель своих родителей, скрывать то, что их родители были насильственно уничтожены, либо просто не знали в течение многих десятилетий о судьбе своих родителей, своих близких, своих друзей. Это было тяжелое советское время. Действительно, миллионы людей погибли, не защищая отечество в дни суровых испытаний отечественной войны, а в мирное время, абсолютно ни в чем ни перед людьми, ни перед Богом, ни перед отечеством невиновные люди. Это было время тяжелых репрессий. Мы говорим часто «время сталинских репрессий». На самом деле репрессии начались задолго до Сталина и кончились не сразу после его смерти. И возникает вопрос: если люди были уничтожены, то где их могилы? Где можно преклонить головы? Где можно положить цветок? Где можно задуматься о трагической судьбе того или другого близкого человека? И когда начались годы перестройки, после 1985 года такие вопросы возникли у многих и многих людей. И когда создавалось общество «Мемориал», то первая и главная задача, которая тогда была поставлена, – обнаружить места гибели жертв политических репрессий, поставить памятники, и таким образом восстановить хотя бы народную и личную память об этих жертвах. С той поры прошло уже более 20 лет. И те люди, которые в 1987-89 годах начинали этот поиск, и которым тогда уже было 50-70 лет, сейчас либо глубокие старики, либо вообще не дожили до нашего светлого дня. Либо подходят уже к солидному возрасту, и, конечно нуждаются в смене молодыми людьми, которые займутся этой же самой работой.

Я обращаюсь к главной проблеме – проблеме поиска могил, поиска мест, где покоятся останки тысяч и тысяч наших земляков – петербуржцев, петроградцев, ленинградцев. Нужно сказать, что среди всех городов нашей страны наш город оказался самым репрессированным. И это объяснялось тем, что в прошлом наш город был столицей российского государства, тем, что здесь сосредоточена была самая передовая часть российского общества – и среди чиновничества, и среди других слоев населения. А главное, здесь была самая передовая российская мысль, российская интеллигенция. Вот это все вызывало особое раздражение и особое озлобление со стороны власти. И статистика бесстрастно говорит о том, что наш город оказался самым репрессированным. Может быть, по этой причине говорить о расстрелянных в нашем городе, о репрессированных в нашем городе, будет показательно для всех остальных жителей нашей огромной страны. Например, на севере мы можем говорить, в основном о событиях 1930-х годов. На Соловках мы можем говорить о событиях 1920-х годов. Но в нашем городе эти печальные события начинаются буквально через какие-то считанные дни или недели после революции.
Места, которые ищет группа «Поиск», о которой я еще скажу, делятся на два ряда. Один ряд – это не кладбища в настоящем смысле слова, это расстрельные места. Это такие места, где людей расстреливали и закапывали тут же, либо в ямах, которые предварительно сами жертвы рыли, либо около каких-то карьеров, где такая возможность была. Во всяком случае, расстрелянных просто засыпали землей. Другой ряд – это в буквальном смысле кладбища. Места, куда свозили уже расстрелянных и хоронили их, разумеется, не в гробах, разумеется, не индивидуально, а в братских могилах. Но, во всяком случае, это места последнего успокоения, это кладбища. Есть у нас и то и другое. На сегодняшний день мы можем сказать совершенно определено, что так же как в Москве есть Бутово, у нас есть Левашовская пустошь, куда можно приехать, посетить это кладбище, увидеть там памятник у входа, пройти по специально проложенным теперь аллеям. Но есть у нас и места, которые мало известны, которые еще подлежат изучению, но которые определены как места, где прощались с жизнью многие и многие достойные жители нашего города, люди, которые оставили о себе добрую память.

Итак, я хочу обратиться к далекому как будто бы досталинскому времени, времени сразу после революции. В пересчете на наш календарь это была первая неделя ноября. Тогда власть перешла в руки центрально-исполнительного комитета большевистской партии, тогда произошел переворот, или октябрьская социалистическая революция. Во всяком случае, произошел тот сдвиг в нашей истории, который оказался знаковым. Сразу после революции началось преследование состоятельных людей. Приходили с обысками, с грабежами, почти в буквальном смысле слова уводили людей, и неизвестно, что с ними происходило дальше. Началась кампания по разорению Православной Церкви, да и не только Православной Церкви, всех Церквей, поскольку город наш был многоконфессиональным. Это тоже началось уже зимой 1917 года. Бессудные расстрелы, облавы, в которых хватали людей на улицах, в домах, уводили, оставляли их заложниками. Затем кого-то освобождали, а кто-то пропадал бесследно. Это было еще до лета 1918 года. Но 5 сентября 1918 года, т.е. меньше чем через год после захвата власти большевиками официально объявлен был Красный террор.
Что такое Красный террор? Это право бессудного расстрела безоружных людей, граждан нашего города. Этот Красный террор был объявлен в ответ на то, что в 20-х числах августа по распоряжению петроградской ЧК была схвачена группа офицеров Михайловского училища (это военное училище на Петроградской стороне) и расстреляна. ЧК – это Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Эта чрезвычайная комиссия располагалась в доме 2 по Гороховой улице, угол Гороховой и Адмиралтейского проспекта. А ГПУ располагалось при НКВД, Народном комиссариате внутренних дел, в левом крыле Главного штаба армии на Дворцовой площади. Вот там, на входе в это учреждение некий молодой человек поджидал Урицкого, который возглавлял тогда петроградскую ЧК. У него были какие-то связи с эсерами, поэтому считалось, что он выражает волю эсеров. На самом деле это была его личная воля, поскольку он с многими из тех, кто был расстрелян из Михайловского училища, был в личной дружбе. Он там подождал, дождался, и в упор расстрелял Моисея Урицкого, того самого человека, который возглавлял петроградскую ЧК. Разумеется, он был схвачен. Через несколько дней последовало сообщение о том, что он расстрелян. И в ответ на это было арестовано более тысячи человек. И из них половина была помещена в Дерябинские казармы, превращенные в тюрьму. Дерябинские казармы – это последний дом по Большому проспекту Васильевского острова, если ехать в сторону залива, с левой стороны, дом №100 по Большому проспекту. Сейчас там тоже казармы, а тогда, в послереволюционные годы, эти казармы были превращены в тюрьму. Итак, в Дерябинские казармы поместили половину из арестованных, другая половина была расстреляна. Где они были расстреляны, где покоятся их останки – это вопрос, который еще ждет разрешения. Но о том, что творилось тогда в городе еще даже перед 5 сентября, т.е. перед днем начала Красного террора, говорит документ, который опубликован сравнительно недавно:

В комиссариат иностранных дел г. Москва от полномочного министра Швейцарской конфедерации в качестве старшины дипломатического корпуса в России, от имени дипломатического корпуса в России.

Представители дипломатического корпуса в Петрограде, констатируя массовые аресты лиц различного возраста и пола, и расправы, производимые ежедневно солдатами Красной армии, попросили свидание с комиссаром Зиновьевым, принявшим их в понедельник 3 сентября.

(Т.е. еще до объявления Красного террора.)

Они заявили, что не намеревались вмешиваться в борьбу политических партий, раздирающую Россию, и что, становясь лишь на гуманитарную точку зрения, они желали выразить от имени правительств, представителями которых они являются, глубокое возмущение против режима террора, установленного в Петрограде, Москве и других городах. С единственной целью утолить ненависть против целого класса граждан без мандатов, какой бы то ни было власти многочисленные вооруженные люди проникают днем и ночью в частные дома, расхищают и грабят, арестовывают и уводят в тюрьму сотни несчастных, абсолютно чуждых политической борьбе, единственным преступлением которых является принадлежность к буржуазному классу, уничтожение которого руководители коммунизма проповедовали в своих газетах и речах. Безутешным семействам нет возможности получить какую бы то ни было справку относительно места нахождения родных. Отказывают в свидании с заключенными и в доставлении им необходимой пищи. Подобные насильственные акты не понятны со стороны людей, провозглашающих стремление осчастливить человечество, вызывают негодование остального мира, осведомленного теперь о событиях в Петрограде. Дипломатический корпус счел нужным выразить комиссару Зиновьеву чувство своего возмущения. Он протестовал и энергично протестует против произвольных актов, свершающихся ежедневно. Представители держав сохраняют за своими правительствами полное право требовать должного удовлетворения и привлечения к личной ответственности перед судом виновников произведенных или имеющих быть произведенными в период насилий. Дипломатический корпус просит, чтобы настоящая нота была доведена до сведения советского правительства.
Петроград 5 сентября 1918 года, полномочный министр Швейцарской конфедерации Одье в качестве старшины дипломатического корпуса в России.

Этот текст дает представление о том, что происходило в Петрограде до и в начале Красного террора. Сведения говорят о том, что 540 человек было расстреляно. Среди заложников в течение нескольких недель расстреливали каждого восьмого, а затем постепенно оставшихся заложников выпустили. Содержали их в двух местах. Преимущественно, как я вам сказала, в Дерябинских казармах, а еще в тюрьме, которая называлась военной тюрьмой, около Финляндского вокзала. По-видимому, это тюрьма на Нижегородской улице, которая существует и функционирует по сей день. Итак, речь идет о расстрелах. Остается открытым вопрос, где хоронили этих людей? Постепенно выяснилось, благодаря группе «Поиск», что священников часто расстреливали непосредственно на территории Александро-Невской Лавры, там же и закапывали. Мирных жителей, граждан города, – на тогдашней окраине. Но тогдашняя окраина перестала уже на сегодняшний день быть окраиной. И поэтому нам с грустью и страхом приходится представить себе, что достаточно людная и застроенная сейчас ансамблями Светлановская площадь была пустырем, и там расстреливали. Если мы дальше поедем по Светлановскому проспекту, то пустыри за дачей Бенуа (которая сейчас стоит в развалинах, и территория рядом с этой дачей получила теперь название «сада Бенуа», который будет обустраиваться) были так же местом расстрелов. За городом – район Ропши. Если мы едем на север, на северо-запад, – платформа «Морская», которую мы обычно проезжаем, когда едем в Сестрорецк. И еще район Ржевки. Вот на последнем мне хотелось бы остановиться.
Ржевка – старинный район, где еще в петровские времена были пороховые склады. За Ржевкой большая территория вплоть до речки Матоксы – это несколько десятков километров – была отдана сначала петербургскому, потом петроградскому, а потом ленинградскому военному округу. На сегодняшний день эта территория принадлежит не ленинградскому военному округу, а Министерству обороны. Это так называемый Ржевский артиллерийский полигон. И если мы едем по Дороге жизни, то, как только мы по Рябовскому шоссе проедем мимо Цветка жизни, проедем мимо 900 березок, на которых красные повязки, и каждая из этих березок напоминает о блокадном дне, то мы сразу дальше увидим лес. И в течение многих десятилетий до сравнительно недавнего времени сразу за проезжей частью дороги, за небольшой канавкой, которая отделяет дорогу от леса, тянулась проволока, иногда обыкновенная, кое-где колючая, около которой периодически можно было прочесть надпись: «Стой! Опасная зона! Проход запрещен». Дальше такая территория была и справа и слева. Вот это и есть территория Ржевского артиллерийского полигона.
Сведения о том, что там расстреливали, доходили неясные, но достаточно постоянные от жителей того района – от жителей поселка Старое Ковалево и других мест, которые там не очень густо, но, тем не менее, заселены. Когда начался поиск в том районе, то, конечно, в первую очередь опрашивали жителей, которые жили там, старожилов небольшой деревни Приютино, жителей Бернгардовки, жителей Старого Ковалева. Люди неохотно делились своими сведениями, очень отрывочными, очень скудными. Но все-таки какая-то картина из их ответов складывалась. Во всяком случае, никого не могло удивлять, что на Ржевском полигоне слышны выстрелы, это вполне понятно, на то это и полигон. Тем более, это артиллерийский полигон, не только оружейные, но и артиллерийские снаряды летели там, а, следовательно, звуки достаточно характерные доносились с Ржевского полигона. Тем не менее, Лидия Корнеевна Чуковская в своих записных книжках пишет о том, что Ахматова уже в 20-х годах знала, что где-то в Бернгардовке расстрелян был Николай Степанович Гумилев. Какая-то прачка сказала какой-то молочнице, которая ездила в город, что она слышала там о расстрелах. Во всяком случае, народная молва о том, что там надо искать расстрелянных, доходила. Когда добрались до района этого Ржевского полигона, то искать там группе «Поиск» было очень непросто. Непросто было по разным причинам. Во-первых, это закрытая территория. Во-вторых, никакие власти не спешили облегчить задачу. Значит, надо было искать в буквальном смысле слова на ощупь. И такие поиски проводились не один год, с средины 1990-х гг. Наконец, уже в 1997 году, когда картина более-менее прояснилась, стало ясно, что это действительно то место, где надо искать массовые захоронения, была опубликована статья возглавлявшего в «Мемориале» научно-информационный центр покойного Вениамина Викторовича Иоффе. Она опубликована в восьмом номере журнала «Звезда» и достаточно однозначно говорит о том, что Ржевский полигон – это место, где расстреляны и жертвы Красного террора, и участники кронштадтских событий, и, вероятнее всего, участники так называемого Таганцевского дела, т.е. группа ПБО, «Петербургской Боевой Организации». Это все происходило в 1918-21 годы, т.е. это все досталинское время.

Кроме этого района есть еще участок этого полигона, район Койранкангаса, это ближе к Токсово, между Токсово и Кавголово. Там была еще финская деревня, от которой не осталось и следа, но это район, где, по всей видимости, массовые захоронения происходят в более позднее время, вплоть до 1930-х годов. Все, о чем я сейчас говорю, – это места, где расстреливали и закапывали, но еще далеко не все там обследовано. Мы не можем сказать ни число похороненных там, ни конкретное место захоронения. Но что-то конкретное все-таки я могу сообщить. Если от дороги, от Рябовского шоссе, от той самой Дороги жизни между 3-м и 4-м километром повернуть влево… (Кстати эти надписи «Стой, опасно для жизни!», «Стой, стреляют» – не везде сохранились, ограда не везде сохранена, так что Ржевский полигон, который функционирует и сегодня, все-таки несколько уменьшился в своей территории.) Так вот, если пройти немножко вперед, то можно увидеть, что в глубину леса поворачивает дорожка. Он не заасфальтирована, она не обихожена, но, тем не менее, она как-то обозначена, можно ее заприметить. И если пройти каких-то 150-200 метров от шоссе, то совершенно неожиданно среди леса вдруг поднимается достаточно солидное здание из красного кирпича. Здание, которое окружено с трех сторон высоким валом. И когда подходишь вплотную, то видно, что это здание сохранило стены и только стены, потому что крыши нет. Но если войти в ворота, то открывается неожиданная картина. Оказывается, эти стены – внешние, а примерно на расстоянии метра-полутора от этих стен внутри поднимаются еще стены. Там уже кое-где сохранились какие-то остатки деревянных то ли полок, то ли нар. Я вам сказала, что со стороны внешней эта постройка окружена высоким земляным рвом. Что это такое? Это еще во времена, когда там был только Ржевский полигон, было построено здание для хранения боеприпасов. Его иногда называют пороховой погреб. На самом деле это не погреб. Погреб мы представляем себе, как нечто под землей погребенное, а это не погреб, это здание. Совсем необязательно, что там хранился именно порох, там могли храниться снаряды и винтовочные, и артиллерийские. Это был склад, но не оружия, а именно боеприпасов. То, что помогало в условиях стрельбищ, в условиях артиллерийского полигона. Постройки эти были сооружены в 60-70 гг. XIX века. Ржевский полигон сменил тот полигон, который был в южной части города, в том районе, где сейчас проходит улица Салова. И это был единственный большой артиллерийский полигон для всего гарнизона Петрограда, Петербурга. Поэтому постройки там создавались солидные, и значительная часть их сохранилась. Но вот то, что сохранилось в лесу, конечно, является остовом, основанием той постройки, которая функционировала в те далекие времена. И есть все основания считать, что эта постройка, этот пороховой погреб был просто накопителем. И вот теперь я обращаюсь к конкретности этих страшных мест. Что такое накопитель? Это место, куда свозили обреченных на смерть, а оттуда выводили небольшими мелкими партиями – вперед, влево, меньше – вправо, иногда назад. И там, где удобно было, прямо в лесу расстреливали и закапывали. Почему об этом я так однозначно говорю, рисую такую страшную картину? Дело в том, что группа «Поиск» определила примерно район, где надо искать с буром, которым делали шурфы, с щупом, который помогал проследить, где земля нетронутая, а где земля так или иначе была когда-то перекопана. И в течение нескольких сезонов подряд эта группа ходила в поисках страшных находок. В эту группу входил человек, который вел топографическую съемку на местности, – Геннадий Федорович Филиппов. В эту группу входили Михаил Сергеевич Пушницкий, Сергей Рощин, Леонид Лемберик приходил периодически, Виктор Кроменков. И вот они иногда вдвоем, втроем иногда все тратили свое время специально на то, чтобы искать там человеческие останки. В результате этих поисков обнаружено было в одном месте 4 простреленных черепа и останки, кое-где даже какие-то остатки одежды. В другом месте 8. Больше пока обнаружено не было. Это совсем близко, это меньше чем в 100 метрах или примерно в 100 метрах от этого накопителя. И есть основания считать, что это расстрелы 1921 года. Я говорю именно, что есть основания, потому что, конечно, это одна из самых вероятных самых реальных версий. И все-таки это пока только версия. Большую работу еще надо провести, чтобы подтвердить ее.
Но в День политзаключенных 10 лет тому назад, в 1997 году у заместителя начальника полигона в присутствии уполномоченного по правам человека Ленинградской области Александра Григорьевича Писаревского произошла встреча возглавлявшего научно-информационный центр «Мемориала» ныне покойного Вениамина Иоффе и одного из тех, кто обнаружил эти останки, – Михаила Пушницкого. Это был прием, где наши товарищи доложили начальнику полигона, заместителю начальника полигона, что на территории полгона обнаружены такие-то захоронения. Была такая впечатляющая сцена, когда заместитель начальника полигона спросил: «Что, и Гумилев у нас похоронен?» На что наши Иоффе и Пушницкий сказали: «Скорее всего, да». На него это произвело достаточно сильное впечатление.
На месте, которое располагается рядом с этим накопителем, дальше идет современное Ковалевское кладбище. Кстати, нет оснований исключать эту территорию, что там нет таких страшных мест. Дальше к самой дороге, к самому шоссе и по другою сторону и подальше от этого накопителя надо еще и еще искать и находить места захоронений, места расстрелов. Так, например, дальше туда есть так называемый район «трех камней», который был таким тоже опознавательным местом, около которого тоже, возможно, были расстреляны люди.

А теперь давайте представим себе, кого там расстреляли? Что это за время было и какие были в это время массовые расстрелы? Я говорю «массовые», потому что места индивидуальных, одиночных расстрелов нам не определить. Поэтому я, назвав целый ряд мест, хочу остановиться на тех, которые стали местом массовых расстрелов, местом массовых казней. К этим местам массовых казней надо отнести: в первую очередь, Ржевский полигон, а затем, как совершенно достоверно известно, Казанское кладбище города Пушкина. Это старинное Казанское кладбище, и есть масса свидетельств о том, что там хоронили участников кронштадтского мятежа. Значит, их хоронили в двух местах. На северном берегу Финского залива – в районе Ржевского полигона, и на южном берегу Финского залива – в районе за Царским селом.
Я хочу напомнить, что события в Кронштадте – это февраль-март 1921 года. Это время, когда кронштадтские моряки потребовали перевыбора местного совета, понимая прекрасно, что большевики себя скомпрометировали, и что новый совет, если он будет избран по вполне честным правилам, будет носить другой характер. Они в буквальном смысле слова разогнали тот совет, который там был. Теперь перескакиваем в другое время: в 1994 году был издан указ президента Российской федерации о событиях в городе Кронштадте весной 1921 года:

В целях восстановления исторической справедливости, законных прав граждан России, репрессированных в связи с обвинениями в вооруженном мятеже в городе Кронштадт весной 1921 года, и в соответствии с выводами комиссии при Президенте Российской федерации по реабилитации жертв политических репрессий постановляю:
1. Отменить пункт первый постановления Совета труда и обороны от 2 марта 1921 года, объявлявшего участников кронштадтских событий весной 1921 года вне закона.
2. Признать незаконными и противоречащими основным гражданским правам человека репрессии, проводившиеся в отношении матросов, солдат и рабочих Кронштадта, на основании обвинения в вооруженном мятеже.
3. Установить в городе Кронштадте памятник жертвам кронштадтских событий весны 1921 года.
Президент Российской Федерации Б. Ельцин. Москва, Кремль. 10 января 1994 г. № 65.

Другими словами, люди, принимавшие участие в кронштадтских событиях, через много десятилетий были реабилитированы. Но тогда, в 1920-х годах, были массовые аресты, массовые расстрелы, массовые расправы. И вот документ от 1921 года, от 19 марта: 5 заградотряд повел в Гатчину и Детское Село 2300 пленных. И вот телеграмма из архива: «В Кронштадт из Детского Села от завразведотделом Зенеца. Принято матросов 632 рабочих и служащих 371. Всего 1425 человек. 29 марта 1921 зампредуездкомдизертир И.Федин». Известна информация из статистической сводки работы особого отдела Орфингран и чрезвычайных революционных троек по ликвидации кронштадтского мятежа 1 мая 1921 г. «Особый отел Оргфингран: «Всего арестовано 66 человек, расстреляно 64». Революционная тройка особого отдела: «Арестовано 1735 человек, расстреляно 591». Революционная тройка 1-го особого отдела: «Арестовано 773, расстреляно 243 человека». Революционная тройка 2-го особого отдела: «Арестовано 3154 человека, расстреляно 1270 человек». Всего расстреляно 2168 человек. Начальник особого отдела Озолин, временно исполняющий обязанности начальник секретно-оперативной части Талинг».

Известны воспоминания старожилов, которые опрашивались группой «Поиск» в городе Пушкине уже в годы перестройки, т.е. в конце 80–начале-90-х годов.

В марте 1991 года отмечалось 70-летие кронштадтского восстания матросов. Многие годы он квалифицировался как вооруженное эсеро-меньшевистское выступление контрреволюционных сил против молодой республики Советов. Но история восстановила истину. Восстание в крепости явилось следствием вспышки недовольства моряков, крестьянских сыновей политикой так называемого «военного коммунизма», репрессий против сельского населения и ответное сопротивление продразверстке. Кронштадтский мятеж, как известно, был жестоко подавлен. Эхо Красного террора прозвучало и в нашем городе. Как рассказал мне отец, – вспоминает человек по фамилии Замской: – на Казанском кладбище он как-то повстречался с одним из старейших жителей нашего города, бывшим, как его называли, «царским кондитером». Этот старик поведал моему отцу о расстрелах участников кронштадтского мятежа, которые происходили в то время около кладбища. Мои неоднократные попытки войти в контакт с этим замкнутым стариком ничего не дали. Он, видимо, избегал беседовать со случайными людьми, не доверяя им. Но вот судьба свела нас в одной многонаселенной палате больницы имени Семашко. Это было еще в 1958 году. Я решил воспользоваться больничным соседом и войти к нему в доверие. Скоро выпал удобный случай помочь соседу, вот тут-то и наступил подходящий момент расположить его к себе для разговора. После подавления кронштадтского мятежа в 1921 году его участников-матросов развезли по разным пригородам Петрограда. Значительная часть была заключена в военную тюрьму Царского села. По ночам группами по 20-30 человек, под усиленным конвоем в сопровождении конной повозки моряков приводили к Казанскому кладбищу. Здесь с левой стороны перед воротами погоста их раздевали, оставляли лишь в нижнем белье и расстреливали. Снятое обмундирование грузилось на телегу и возвращалось обратно. Так продолжалось длительное время. Сейчас на месте расстрела выросли деревья. Много лет спустя после встречи со стариком-кондитером другой царскосел, ныне покойный Ионов рассказал мне о той же самой судьбе матросов из Кронштадта. Он вспоминал, что, будучи подростком, заранее пробирался на кладбище и из укрытия наблюдал за тем, что происходило на этом роковом месте. По его словам, на этой же земле и до революции производились расстрелы военных и уголовных преступников. Ведь такому люду негоже почивать среди благопристойных обывателей Царского Села.

Есть другое показание, со слов смотрителя Казанского кладбища до 1959 года, Шишалова Макара Ефимовича:

После подавления кронштадтского мятежа в марте 1921 года оставшиеся в живых мятежники были из крепости переправлены в Ораниенбаум, где были построены в одну шеренгу, рассчитаны на первый-второй, после чего вторые номера участников мятежа были отправлены на Колыму, а первые номера конвоированы кавалерийским полком 16-й стрелковой дивизии имени Киквидзе через Ропшу, Высоцкое, Кипень, Красное Село в Детском селе. Мятежники вырыли ров вдоль западной стороны Казанского кладбища длиной примерно 60-80 метров, с его внешней стороны. В апреле 1921 года все мятежники были расстреляны у этого рва. В настоящее время на данном захоронении имеются другие захоронения, начиная уже с 1951 года.

Этот смотритель мог показать место этой братской могилы. Такого рода свидетельств достаточно много. Единственное, что можно подвергнуть сомнению, что первые номера отправляли на Колыму. 1921 год. Во-первых, человек, который видел, как их рассчитывали, не видел, куда их отправляют. А во-вторых, Колыма заселялась заключенными значительно позже. Но вот это кладбище в Пушкине – мирное кладбище, где покоятся многие и многие представители родовых семейств и деятели культуры, и вот там такое имеется необозначенное братское захоронение участников кронштадтских событий. Да и необязательно участников, просто жителей Кронштадта, не только тех, кто служил в это время на флоте. Действительно, часть туда была перевезена, часть была отправлена на другой берег, в район Ржевского артиллерийского полигона. И есть основания считать, что именно в ночь на 25 августа в 1921 году расстреляли 80 человек участников так называемой ПБО, Петербургской боевой организации. Была ли такая организация или не была – вопрос до конца неясный. Потому что организационно, конечно, никакого объединения не было. Значит, говорить слово «организация» уже не совсем правильно или совсем не правильно. Были люди, часто даже между собой не знакомые, но одинаково не признававшие, не принимавшие новую власть, которые готовы были ей сопротивляться каким-то образом. После подавления кронштадтского мятежа власти искали тех людей, которых они могли бы назвать идеологами кронштадтского мятежа, т.е. искали среди интеллигенции людей, которые недовольны советской властью. Так или иначе, в значительной степени сфабриковано, конечно, так называемое «таганцевское дело». Во главе его был Владимир Николаевич Таганцев. Но его поставили во главе этого дела репрессивные органы, а он ничего по-настоящему не возглавлял. Действительно, он был в Финляндии, приехал оттуда, и это был достаточный повод считать, что он оттуда вез оружие, оружие, которое никто толком не обнаружил. Но, так или иначе, по «делу Таганцева» арестовано было около 200 человек, и в том числе поэт Николай Степанович Гумилев, и ученый с мировым именем Ухтомский и многие другие. Газета «Петроградская правда» 1921 года за 1 сентября сообщала о раскрытии заговора против советской власти и о расстреле, дальше поименно список, в котором как раз числится и Таганцев, и Ухтомский, и Николай Степанович Гумилев. Есть основания предполагать, что они были расстреляны тоже там. И я уже говорила о том, что какие-то слухи, что в районе Бернгардовки был расстрелян Гумилев, доходили до Анны Андреевны Ахматовой, первой жены Гумилева. Во всяком случае, незадолго до войны она ездила туда, в тот район. И там около небольшого пруда, который вырос на месте карьера, росли полевые цветы. Она сорвала несколько цветочков и сказала, что «одни приносят на могилу цветы, а я уношу цветы с могилы». Действительно, есть основания говорить о том, что не только не только в самом лесу вот этого Ржевского полигона, но на его территории там, где были карьеры, тоже прямо у карьеров были расстрелы. Поэтому в том районе искать братские могилы было вполне целесообразно.

Сразу после революции начинаются и преследования священнослужителей. Где их расстреливали – это тоже вопрос, который не имеет окончательного ответа. Но что безусловно, Ржевский артиллерийский полигон мог быть местом расстрелов нашего священничества. Это не подлежит сомнению. Вот в одной из работ говорится, что в одном только Петрограде с 10 марта по 2 мая в 1922 году было заведено 41 дело о сопротивлении изъятию церковных ценностей. В 1921 году страшный голод постиг центр России, Украину, в связи с тем, что буквально вымирала деревня, и это объяснялось политикой советской власти по отношению к крестьянству. И работала такая общественная организация, которая называлась «Помгол» – «помощь голодающим». Тогда Ленин издал постановление о необходимости изъятия всех церковных ценностей, и дальше совершенно цинично им было объявлено, что воспользоваться надо страшным голодом, тогда население не будет оказывать этому сопротивление. Было сказано, что эти ценности должны быть изъяты у Церкви для того, чтобы на полученные средства закупить хлеб и облегчить голод. На самом деле изъятые ценности никакой голод не облегчили, они стали пресловутым «золотом партии», которое до сегодняшнего дня до конца еще не обнаружено. Под предлогом изъятия ценностей приходили и грабили церкви. Были крестные ходы, которые выражали сопротивление. А когда пришли изъять ценности в Александро-Невской Лавре, то митрополит Петербургский и Гдовский Вениамин заявил, что он составил список всех церковных ценностей, и часть из них он готов отдать, а часть он отдать не может, потому что они имеют определенное значение, эти предметы необходимы для отправления церковного обряда. И он готов, оценив эти вещи, обратиться к населению, чтобы собрать средства и отдать деньгами, эквивалентом вот этих самых ценностей. Такие переговоры, в общем-то вполне деловые и совсем не враждебные. Казалось бы, можно было достигнуть компромисса, но к компромиссу власти не стремились. А люди, которые хранили эти ценности, священнослужители были объявлены людьми, сопротивляющимися ленинскому декрету, сопротивляющимися изъятию церковных ценностей. Арестовано было большое количество людей. 41 процесс проходил в городе, и судили каждый раз не одного человека, а много. Вообще вопрос преследования духовенства с первых лет советской власти – очень обширный вопрос. Аресты шли за арестами, и расстрелы шли за расстрелами. В результате этого декрета расстреляно было духовных лиц – в данном случае я говорю по всей стране, не только в Петрограде – более 8 тысяч человек, только в одном 1922 году. Можно представить себе, какова же была цифра в Петрограде. Открытый и публичный процесс над митрополитом Вениамином и его коллегами-священниками происходил у нас в Большом зале филармонии. Десять человек было приговорено к расстрелу, из них шестерым смертная казнь была заменена длительным годами заключения, а четверо было расстреляно, в том числе и митрополит Вениамин. И вот остается вопрос: а где они были расстреляны? Были они расстреляны и потом отвезены их останки для того, чтобы их предать земле? Или были они расстреляны непосредственно на месте, где их закопали? Этот вопрос пока еще ответа не имеет. Но, безусловно, район Ржевского полигона – это место массовых расстрелов, в том числе расстрелов и захоронения петроградского священничества.
Итак, я сказала о местах захоронения досталинских времен, времен Красного террора, времен становления советской власти, начала 1920-х годов. Больше всего известно нам о захоронениях в районе Ржевского полигона, но там работа должна еще продолжаться. Около накопителя сравнительно недавно установлен Православной Церковью большой крест, к которому можно положить цветы, которому можно поклониться. Но это, конечно, только начало поиска.