«Сад памяти» на Бутовском полигоне: к 80-летию 1937 года

Авторская программа Александра Мраморнова,

научного руководителя издания материалов Собора 1917-1918 гг.

«Великий Собор»

Гость: директор мемориального центра «Бутовский полигон» Игорь Владимирович Гарькавый

Тема: открытие памятника расстрелянным на Бутовском полигоне «Сад памяти»

Эфир 4 октября 2017 г., 10:30

АУДИО

 

Александр Мраморнов:

Мы находимся на Бутовском полигоне и беседуем с директором мемориального музейного комплекса «Бутовский полигон» Игорем Владимировичем Гарькавым.

Недавно состоялось открытие памятника «Сад памяти» на Бутовском полигоне с именами всех (по крайней мере, с известными именами всех), кто здесь был убит.

На мой взгляд, этот памятник должен служить теперь примером и для Петербурга, и для других больших городов страны.

 

 

Игорь Гарькавый:

Мне кажется, открытие памятника стало большим событием. Потому что сегодня здесь собрались родственники пострадавших, приехало более 200 человек – потомков тех, кто был когда-то расстрелян здесь, на Бутовском полигоне.

Кроме них, приехали люди неравнодушные к этой теме, кто помнит, кто знает, для кого события, произошедшие 80 лет назад – не просто рядовое событие истории, а это то, о чем нужно помнить. И кто отваживается эту память сохранять и работу эту – духовно-нравственную, по сохранению памяти о всех пострадавших – осуществляет и разделяет наши труды.

 

Александр Мраморнов:

Что можно посоветовать людям, кто в разных местах страны знает о местах расстрелов, но пока не смог их увековечить?

 

Игорь Гарькавый:

Не нужно делать «такой же» памятник, это и невозможно, и ненужно. Нужны разные памятники в разных местах.

Другое дело, что разрабатывая концепцию этого материала, мы изучали традиции нашей отечественной мемориальной культуры, уходящей своими корнями в христианскую традицию. И, наверное, принципы организации мемориального пространства, которые вы видели сегодня здесь, вполне пригодны, чтобы применять их не только здесь, но и в любом другом регионе бывшего Советского Союза.

 

Александр Мраморнов:

Вы говорите об эстетических принципах?

 

Игорь Гарькавый:

Нет, я говорю о принципах организации именно смыслового пространства. В чем эти принципы заключаются?

Прежде чем создавать мемориал, надо осознать нашу отечественную традицию увековечивания памяти, надо научно описать ее. Эти традиции живут и многое, из того, что мы делаем, понимается людьми интуитивно. Но нам необходимо научное знание наших же традиций – а это традиции православные, уходящие корнями в 2000-летнюю историю христианства.

 

И вот когда мы вступили в диалог со светской культурой, с другими конфессиями, представители которых тоже лежат на Бутовском полигоне, с властью, то выяснилось, что мы, православные, в гораздо меньшей степени представляем себе, что мы сами хотели бы себе здесь видеть, чем представители других традиций, религий, конфессий. Потому что наша русская православная мемориальная культура в XX веке подвергалась сознательному уничтожению, ее принципы были забыты в значительной степени.

 

 

Александр Мраморнов:

То, что сделано для Бутовского полигона – можно ли рекомендовать это и для других расстрельных мест?

 

Игорь Гарькавый:

Я думаю, что было бы правильнее искать оригинальное идейно-художественное решение для каждого мемориального комплекса.

 

Александр Мраморнов:

Но принцип «имя – дата» может быть для всех мест применим?

 

Игорь Гарькавый:

Это было бы хорошо. Но надо понимать, что мы имеем дело всегда с разным ландшафтом. У нас в России существуют мемориальные комплексы разных типов. Они разные не только по организации своего мемориального пространства, но и по своей организационно-правовой форме. У нас есть мемориальные комплексы, например, которые стихийно создаются, в которых активное участие принимают родственники пострадавших.

 

 

Александр Мраморнов:

В общем-то, в Петербурге так.

 

Игорь Гарькавый:

Образцово-показательна «Левашовская пустошь» под Петербургом. Это огромный по количеству памятников и мемориальных знаков комплекс, который стихийно создается на месте массовых захоронений. И мы с большим уважением относимся к деятельности тех, кто там трудится, хорошо знакомы с работой А.Я. Разумова и с теми людьми, кто создавали и создают этот мемориальный комплекс. Но надо учитывать, что здесь уникальное пространство для формирования комплекса создает лес. В лесу есть дорожки, полянки, и каждая из этих полянок может быть занята тем или иным памятником, который напоминает о той или иной социальной, или религиозной, или этнической группе. Это хорошо, это показывает, что между живыми и мертвыми есть связь. Что плохо? И от чего мы здесь, в Бутово, пытаемся отказаться и отказались. В лесу это не так чувствуется, но если мы выходим на открытое пространство, то неизбежно эти памятники выстраиваются в какой-то ряд и начинают друг с другом конкурировать. Самая большая неправда здесь в том, что есть всегда в этом случае люди, о которых забыли. Как сделать так, чтобы мы не забыли никого?

Ведь это несправедливо, если мы отталкиваемся от совершенно случайного факта: есть родственники или нет родственников. Вот у нас, на Бутовском полигоне, как, я думаю, во всех других таких местах, у подавляющего большинства родственников сейчас – нет. Потому что – факт, я бы сказал, гендерный. 95% расстрелянных на Бутовском полигоне – это мужчины.

 

Александр Мраморнов:

И молодые, причем. У которых не было детей.

 

Игорь Гарькавый:

У которых либо не было детей, либо дети которых погибли во время войны. Мы понимаем, что сейчас у них могут быть дальние родственники, но, кроме того, мы сталкиваемся с последствиями хрущевской фальсификации. Когда с 56 года было принято решение о том, чтобы выдавать родственникам фальшивые свидетельства о смерти. Многие люди до сих пор думают, что их близкие погибли в Магадане или где-то еще. Но на самом деле – мы сейчас в делах находим (и это почти в каждом деле присутствует) переписку 50-х годов, когда к работникам ЗАГСа обращается уполномоченный сотрудник Комитета государственной безопасности, к которому обратились родственники с просьбой указать – где все-таки на самом деле погиб их близкий человек (он не вернулся, ясно, что он где-то погиб, тем более, что Хрущев уже приоткрыл часть правды о Сталинских преступлениях). И текст примерно такой: полагаем возможным направить родственникам уведомление о том, что их близкий такой-то погиб там-то и там-то от такой-то причины. То есть это была государством организованная фальсификация.

Для многих вот эти бумажки, которые они тогда получили и которые они до сих пор не перепроверяют – это последнее слово. А на самом деле все эти данные надо перепроверять.

 

 

Бутовский полигон – это церковно-общественный мемориал, уникальный в своем роде, который существует как проект Церкви и общества.

 

 

Полностью слушайте в АУДИО.